Джордж Оруэлл: история жизни и творчества

Министерство образования и науки Российской Федерации Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Санкт-Петербургский государственный горный университет

Кафедра философии

Курсовая работа

Тема: «Джордж Оруэлл: история жизни и творчества»

Выполнил: студент группы Я.О. Кукин

Проверил: профессор М.И. Микешин

Санкт-Петербург 2012 г.

• Введение
• 1. История жизни
• 2. Скотный двор
• 2.1 История создания
• 2.2 Раскрытие сюжета
• 3. 1984 год
• 3.1 Основные идеи
• 3.2 Оруэлл и 1984
• Вывод
• Список литературы

Если говорить об Оруэлле, то в первую очередь как о замечательном авторе и человеке полном творческих идей. Безусловно на все его литературные произведения наложило отпечаток его участие в гражданской войне в Испании («Памяти Каталонии», очерк «Вспоминая войну в Испании»), его борьба с фашизмом, наверняка нелюбовь к насилию. Но нас, как граждан России, наследницы Страны Советов, наиболее интересуют два произведения, которые и произвели наибольший резонанс. Это «1984» и можно сказать предшественник этого романа «Скотный двор». О них и пойдёт речь. Хоть мне не довелось не то чтобы пожить, застать СССР, однако он имеет к своё отношение к истории того времени, и своё мнение и реакцию по поводу данных произведений изложу ниже в выводе.

1. История жизни

Кроме повести-притчи «Скотный двор» и её идейного продолжения — «1984», названного «книгой века», он написал 4 романа, 4 автобиографического эссе, сборник стихов и 4 тома публицистики и писем. Большая часть из этого является своего рода автобиографией автора, естественно завуалированной, скрытой, большинству непонятной. Сейчас поясню.

Он родился в 1903 г. в Бенгалии, в шотландской, аристократической по корням, но обедневшей семье колониального служащего, которая, как он писал впоследствии с горчайшей самоиронией, «хочет жить по-джентльменски на 400 фунтов в год». Следуя этому желанию, семья с невероятными трудностями «пробила» его в элитарную закрытую школу — prep-school — на казенный кошт. Для мальчика это обернулось трагедией, осознание и преодоление которой определило всю его жизненную и творческую судьбу. «Вот как, вот как веселились мы» — называется его книга о детстве, опубликованная посмертно. По свидетельству второй жены писателя Сони Оруэлл, он считал, что именно в преп-скул начали бессознательно копиться материалы для «1984». Есть также свидетельство друга их семьи Тоско Файвела. «Оруэлл говорил мне, что страдания бедного и неудачливого мальчика в приготовительной школе, может быть, единственная в Англии аналогия беспомощности человека перед тоталитарной. Но об этом и без свидетельств ясно говорят отрывки из книги о детстве: ужас и одиночество ребенка, вырванного из тепла родительского дома в беспощадный и непонятный мир, холод, пища, вызывающая отвращение, боль и унижение физических наказаний — наказаний не за проступки, а за неудачи, и непреходящее чувство вины.

В приготовительной школе он «впервые познал, что закон жизни — постоянный триумф сильных над слабыми. Я не сомневался в объективной правильности этого закона, потому что я не знал других. Разве могут богатые, сильные, элегантные, модные и знатные быть неправы? Но с самых ранних лет я знал, что субъективный конформизм невозможен. В глубине души, в моем внутреннем я, жила тайна разницы между моральным долгом и психологическим фактом. Я не мог ни изменить этот мир, ни покорить его, но я мог признать свое поражение и из поражения сделать победу» .

Большой победой стипендиата преп-скул было поступление в привилегированный колледж Итон — колыбель английской элиты. Но, окончив Итон, он сознательно сделал поражение из своей победы: вместо университета уехал служить полицейским в Бирму. Много позже это поражение обернулось романом «Дни в Бирме», сделавшим ему вместе с автобиографически-документальной повестью «Собачья жизнь в Париже и Лондоне» небольшое, но добротное литературное имя Джордж Оруэлл. Это был не псевдоним, а как бы подлинное имя, вытеснившее прежнее, природное — Эрик Артур Блэр, аристократическое и изысканное. Замена глубоко продумана. Джордж — синоним англичанина, Оруэлл — река в северной английской деревушке. Имя — «всехнее», простое, грубоватое по артикуляции. «Оруэллом, — пишет биограф, — он назвал свое идеальное „я“, то, каким он хотел бы быть — ясно живущим, ясно говорящим, ясно пишущим». Предназначенный писательству своим физическим обликом, психическим складом, воспитанием, образованием и даром, он упорно брал в руки карабин полицейского, кирку и лопату, мочалку судомоя, солдатскую винтовку, охотничье ружье, руль рыбачьей моторки, даже гири и счеты продавца — все искренне, истово, неумело, неудачливо, и, главное, постоянно терзаясь сознанием «неистинности», «несерьезности» своих усилий, сознанием, что бедствует, бродяжничает, надрывается, добивает больные легкие и рискует жизнью с единственной целью — описать все это. Тяжело больной с детства, болезненно худой, физически неловкий и неумелый, он несколько лет — после Бирмы — зарабатывал себе на жизнь самым тяжелым и унизительным трудом, какой можно было найти в Лондоне и Париже; аристократически, хотя и на краю нужды воспитанный и болезненно брезгливый, он значительную часть жизни провел в грязи и неуюте. Вполне достоверно, что своей «собачьей жизнью в Париже и Лондоне» он искупал «колониальный грех»: преследовавшие его воспоминания о лицах обиженных подчиненных и азиатских слуг. «Я сознательно хотел стать на место тех, кого вольно или невольно унижал пять лет, хотел стать жертвой и неудачником. Мысль о житейском благополучии, даже самом скромном была мне тогда отвратительна» .

Он считал себя социалистом, вступил — на короткое время — в лейбористскую партию (в ее левоанархическую фракцию) и был при этом в конфликте почти со всеми социалистами Англии.

Об условности оруэлловского социализма говорят такие формулы в его творческих портретах как «озарение социализмом», «обращение в социализм», «крещение социализмом». Речь идет о вере, а не о научном мироощущении. Но сам Оруэлл отделял прозрение, которое произошло в Бирме, от политической позиции, сформировавшейся значительно позже: «Я прошел нищету и пережил изгойство. Это усилило мою природную ненависть к господству, так же как служба в Бирме научила меня понимать природу империализма. Но всего этого было недостаточно для точной политической ориентации. Испанская война и другие события 1936;37 г. г. встряхнули и перевернули меня, и я понял, на чем стою. Каждая строчка моих серьезных работ с 1936 года написана прямо или косвенно против тоталитаризма и в защиту демократического социализма, как я его понимал» .

оруэлл скотный двор повесть

2. Скотный двор

2.1 История создания

" Скотный двор" считается единственным не автобиографическим произведением Оруэлла просто потому, что его персонажи — животные. Но и эта книга, стремительно вывалившаяся «прямо на машинку» (ноябрь 1943 — февраль 1944), выросла из воспоминания. Оруэлл любил ее той особенной любовью, которую называют «первой» (часто вопреки арифметике). Она была для него первой потому, что — впрочем, предоставим слово автору — «в ней я впервые совершенно сознательно попробовал слить воедино политическую и художественную задачи» .

Он искал единой «политически-художественной» мелодии, в основе которой должен лежать отчетливый, запоминающийся и вместе с тем лирический, трогательный мотив. Что-то совсем простое, безусловное, нежное, печальное. Одна из особенностей его личности (впрочем, очень английская) — исключительная родственная привязанность к животным: «Все мои лучшие детские воспоминания связаны с животными». Из них пришла и мелодия — в предисловии к изданию 1947 г. автор так представляет историю замысла: «Однажды (я жил тогда в маленькой деревне) я увидел мальчугана лет десяти, управляющего огромной телегой, запряженной лошадью, и бьющего ее кнутом каждый раз, как она пыталась свернуть с узкой дороги. Мне пришло в голову, что, если бы лошади знали о своей силе, мы бы не имели над ними власти и что вообще люди так же эксплуатируют животных, как богатые эксплуатируют пролетариат» .

19 марта 1944 года Оруэлл сообщил Виктору Голланцу, владельцу его авторских прав: «Я закончил маленькую сказку в 30 тысяч слов с политическим содержанием. Но я уверен, что Вы ее не напечатаете. Она совершенно неприемлема для Вас с политической точки зрения: она антисталинистская» .

Он не ошибся в Голланце. Но отказывали и другие издатели. Кэпп, пришедший от «Двора» в восторг, посчитал своим долгом послать ее в Министерство Информации — там поразились «политической бестактности» автора.

Надежда Оруэлла была на крупнейшую фирму Фабер и Фабер. И тут случилось нечто, по абсурдности равное идеологическим афоризмам «Двора» .

Директор издательства, известный писатель, теолог и политический деятель крайне консервативного направления Т. С. Элиот посчитал сатиру Оруэлла «шедевром почти на уровне Свифта», но «слишком правой» .

Наконец, рукопись, уже сильно истрепанная, была принята фирмой Секкер и Ярбург. Рискнувший Фред Ярбург был вознагражден не только ошеломительным по тем временам успехом, но и по сей день длящимися правами на издания Оруэлла (а это теперь миллионы копий). Однако смелость Ярбурга была относительной: приняв рукопись в июле 1944, он выпустил книгу в августе 1945;го. Бевин попросил Оруэлла перестать писать в «Трибюн»: он боялся, что скандал вокруг «Двора» отразится на избирательной кампании лейбористов. Но рецензии были восторженны: «новый Свифт» .

С этого времени началась мировая слава Оруэлла.

В течение всей повести можно увидеть аналогию с историческими, событиями, фигурами, мыслями и идеями революционного и послереволюционного времени.

2.2 Раскрытие сюжета

Сюжет начинается с недовольства животными своего угнетённого положения на ферме мистера Джонса. Свинья по имени Старый Майор выступает пророком революции, т. е. «свержения» Джонса как старой власти (то бишь царской). Старый боров Майор собирает ночью в большом амбаре всех животных, обитающих здесь. Он говорит, что они живут в рабстве и нищете, потому что человек присваивает плоды их труда, и призывает к восстанию: нужно освободиться от человека, и животные сразу станут свободными и богатыми. Майор запевает старую песню «Звери Англии». Животные дружно подхватывают. Вскоре он погибает. Отношение к Старому Майору не лишено иронии: в частности, обыгрывается помещение тела Ленина в Мавзолей — в данном случае это череп Старого Майора, который животные водрузили на возвышение и каждое утро отдавали ей честь, а также пели сочинённый Старым Майором гимн. Но тем не менее он является скорее положительным героем, стремящимся добиться устранения эксплуатации и всеобщего равенства.

Подготовку к восстанию берут на себя свиньи, которые считаются самыми умными животными. Среди них выделяются Наполеон, Снежок и Визгун. Они превращают учение Майора в стройную философскую систему под названием Анимализм и излагают её основы остальным на тайных сходках (пример известен).

Восстание происходит раньше, чем можно было ожидать, так как Джонс пьет, а его работники совсем забросили ферму и перестали кормить скотину. Терпению животных наступает конец, они набрасываются на своих мучителей и прогоняют их. Теперь ферма, скотный двор Манор принадлежат животным. Они уничтожают все, что напоминает им о хозяине, а дом его оставляют как музей, но никто из них никогда не должен там жить. Усадьбе дают новое название: «Скотный двор» .

Принципы Анимализма свиньи сводят к Семи Заповедям и пишут их на стене амбара. По ним отныне и навсегда обязаны жить на «Скотном дворе» животные:

1. Все двуногие — враги.

2. Все четвероногие или с крыльями — друзья.

3. Животные не должны носить одежду.

4. Животные не должны спать в постели.

5. Животные не должны употреблять алкоголь.

6. Животные не должны убивать других животных без причины.

7. Все животные равны.

Животные счастливы, хотя и работают от зари до зари. Боксер работает за троих. Его девиз: «Я буду трудиться еще усерднее». Здесь вспоминаются перевыполнения, пере-перевыполнения планов, «пятилетка в четыре года», впрочем, к последнему я ещё вернусь. По воскресеньям проводятся общие собрания; резолюции всегда выдвигают свиньи, остальные только голосуют. Потом все поют гимн «Звери Англии». Свиньи работой не занимаются, они руководят другими.

Снежок и Наполеон постоянно спорят на собраниях, особенно о постройке ветряка. Идея принадлежит Снежку, который сам выполняет замеры, расчеты и чертежи: он хочет присоединить к ветряку генератор и снабдить ферму электричеством. Наполеон с самого начала возражает. А когда Снежок убеждает животных голосовать на собрании в его пользу, по сигналу Наполеона в амбар врываются девять огромных свирепых псов и набрасываются на Снежка. Тот едва спасается бегством, и больше его никто никогда не видит. Наполеон отменяет любые собрания. Все вопросы будет теперь решать специальный комитет из свиней, возглавляемый им самим; они будут заседать отдельно, а потом объявлять свои решения. Угрожающее рычание собак заглушает возражения. Боксер выражает общее мнение словами: «Если это говорит товарищ Наполеон, значит, это правильно». Отныне его второй девиз: «Наполеон всегда прав» .

Наполеон объявляет, что ветряк все же должен быть построен. Оказывается, Наполеон всегда настаивал на этом строительстве, а Снежок просто похитил и присвоил все его расчеты и чертежи. Наполеону пришлось делать вид, что он против, поскольку не было иного способа избавиться от Снежка, «который был опасной личностью и имел на всех дурное влияние». Взрыв, раздавшийся однажды ночью, разрушает наполовину построенный ветряк. Наполеон говорит, что это месть Снежка за его постыдное изгнание, обвиняет его во множестве преступлений и объявляет ему смертный приговор. Он призывает немедленно начать восстановление ветряка.

В этом эпизоде мы видим Троцкого. Фигура хряка Снежка, который в конечном итоге превратился в предателя и был изгнан, несмотря на то, что изначально он всеми силами стремился улучшить жизнь на ферме, напрямую соотносится с Троцким. Свинья из сказки повторяет судьбу своего исторического прототипа даже в мелочах, причем описана она с несомненной симпатией.

Вскоре Наполеон, собрав во дворе животных, появляется в сопровождении собак. Он заставляет возражавших ему когда-то свиней, а затем нескольких овец, кур и гусей признаться в тайной связи со Снежком. Собаки тут же перегрызают им горло. Потрясенные животные скорбно начинают петь «Звери Англии», но Наполеон запрещает исполнение гимна навсегда. К тому же оказывается, что шестая Заповедь гласит: «Животные не должны убивать других животных без причины». Теперь всем ясно, что предателей, которые сами признали свою вину, казнить было необходимо.

Живущий по соседству мистер Фредерик с пятнадцатью вооруженными работниками нападает на «Скотный двор», они ранят и убивают многих животных и взрывают недавно построенный ветряк. Животные отражают атаку, но сами обескровлены и обессилены. Но, слушая торжественную речь Наполеона, они верят, что одержали величайшую победу в Битве у ветряка.

Величественный и агрессивный Наполеон явно списан со Сталина, использование репрессий, взращивание культа личности роднит сказочного и исторического персонажей.

От непосильной работы сходит с рельс Боксер. Его продуют на мыловаренный завод и пропивают вырученные деньги, прототип его — рабочий класс, пролетариат. С годами все меньше остается тех животных, кто помнит жизнь на ферме до Восстания. «Скотный двор» постепенно становится богаче, но все, кроме свиней и собак, по-прежнему голодают, спят на соломе, пьют из пруда, день и ночь трудятся в поле, страдают зимой от холода, а летом от жары. С помощью отчетов и сводок Визгун неизменно доказывает, что с каждым днем жизнь на ферме становится все лучше. Животные гордятся, что они не такие, как все: ведь им принадлежит единственная в целой Англии ферма, где все равны, свободны и работают для собственного блага.

Тем временем свиньи переезжают в дом Джонса и спят в постелях. Наполеон живет в отдельной комнате и ест из парадного сервиза. Свиньи начинают вести торговлю с людьми. Они пьют виски и пиво, которое сами же варят. Они требуют, чтобы все другие животные уступали им дорогу. Нарушив очередную Заповедь, свиньи, пользуясь доверчивостью животных, переписывают её так, как им выгодно, и на стене амбара остается единственная заповедь: «Все животные равны, но некоторые животные равны более других». В конце концов свиньи напяливают на себя одежду Джонса и начинают ходить на задних ногах, под одобрительное блеяние овец, вымуштрованных Визгуном: «Четыре ноги — хорошо, две ноги — лучше» .

Всё действо заканчивается ещё одним переворотом.

Оруэлл действительно мастерски описывает действие пропаганды, наглядно и детально рассказывает о процессе перестройки общества. В конечном итоге, Оруэлл описывает механизм работы власти, идущей по пути тоталитаризма, причем делает он это достаточно талантливо. В числе достоинств «Скотного двора» оказываются не только информативность, необычная даже для «взрослых» сказок, но и великолепная манера изложения — отстраненно, но в то же время четко передавая свои эмоции, образно, но при этом с точностью хроникера, Оруэлл раскрывает сюжет перед читателем, близко знакомя его со своими политическими взглядами. Он показывает, что любая революция ведет лишь к смене правящей элиты, без серьезных изменений для населения — не только свиньи перестали отличаться от людей, но и люди от свиней.

3. 1984 год

3.1 Основные идеи

Читая роман, тот час же представляешь нашу страну образца Сталинского правления. Возможно даже с ужасом думаешь что бы было, если бы он оставался бодрым и прожил бы ещё лет пятьдесят.

Но нужно взглянуть глубже, это не набор карикатурных портретов или, как думали многие, идеологическое оружие, «пропагандистский памфлет в духе холодной войны», предсказание, на последнее всех конечно наталкивала дата. Но её происхождение очень просто объяснить, не найдя подходящего названия, он просто переставил две последние цифры в году окончания написания.

Умирающий Оруэлл был глубоко огорчен тем, что правая пресса приветствовала «1984» как сатиру на лейборизм, социализм и вообще левое движение (рецензии в «Экономист», «Уолл-стрит Джорнэл», «Тайм», «Лайф»). Он пытался это опровергнуть: «Мой роман не направлен против социализма или британской лейбористской партии (я за нее голосую), но против тех извращений централизованной экономики, которым она подвержена и которые уже частично реализованы в коммунизме и фашизме. Я не убежден, что общество такого рода обязательно должно возникнуть, но я убежден (учитывая, разумеется, что моя книга — сатира), что нечто в этом роде может быть. Я убежден также, что тоталитарная идея живет в сознании интеллектуалов везде, и я попытался проследить эту идею до логического конца. Действие книги я поместил в Англию, чтобы подчеркнуть, что англоязычные нации ничем не лучше других и что тоталитаризм, если с ним не бороться, может победить повсюду» .

Если говорить кратко об описанном мире: существуют Океания, Остазия, Евразия. Главный герой Уинстон Смит. Действие происходит в Лондоне.

Океания занимает третью часть земного шара и включающего Северную и Южную Америку, Великобританию, Южную Африку, Австралию и собственно Океанию. Государственная идеология «английский социализм» (ангсоц).

Еврамзия занимает территории Советского Союза, Европы и Турции. Государственная идеология — необольшевизм.

Остазия занимает территорию Китая, Японии, Кореи, Монголии и Индии. Для наименования государственной идеологии этой страны используется китайское слово, которое Голдстейн (о нём ниже) в своей книге переводит как «культ смерти» или «стирание личности» Согласно книге Голдстейна, ангсоц, необольшевизм и «культ смерти» имеют много общего — это тоталитарные идеологии, пропагандирующие милитаризм и культ личности вождя.

Все страны ведут непрерывную войну с друг другом, никто из людей не помнит как она началась, для чего она ведется и когда она закончится. По телекрану герой то и дело слышит об успехах и неудачах, поочередных.

Телекран — устройство, совмещающее в себе телевизор с единственным каналом и видеокамеру, которую нельзя выключить. В каждом помещении, где бывали члены партии, находился отдельный телекран, через который круглосуточно транслировались передачи и проводилась слежка за людьми.

Внешняя политика государства Океания часто менялась. Находясь постоянно в состоянии войны, приблизительно каждые 4 года происходила смена врага — либо Остазия, либо Евразия. При этом, после каждого нового витка войны, официальная доктрина повторяла: «Океания воюет с Остазией/Евразией. Океания ВСЕГДА воевала с Остазией/Евразией». Этими словами Оруэлл показывал постоянную смену внешнего врага у СССР — Германия до 1939 года, западные страны с 1939 по 1941, Германия с 1941 по 1945, западные страны с началом «холодной войны» .

На самом же деле эти державы не только не могли покорить одна другую, но и не получили бы от этого никакой выгоды. Условия жизни в них были весьма схожи (та же пирамидальная структура, тот же культ полубога-вождя, та же экономика). Автор называет войну сверхдержав мошенничеством, похожим на схватки жвачных животных, чьи рога растут под таким углом, что не способны ранить соперника. Правящие группы посвятили себя завоеванию мира, но вместе с тем они понимают, что война должна длиться постоянно, без победы. Их главная цель — сохранить общественный строй, уничтожая не только человеческие жизни, но и плоды человеческого труда, так как было ясно, что общий рост благосостояния угрожает иерархическому обществу гибелью, лишая тем самым власти правящие группы. Если громадная масса людей станет грамотной, научится думать самостоятельно, то она просто «выбросит» привилегированное меньшинство за ненадобностью. Война же и голод помогали держать людей, отупевших от нищеты, в повиновении.

Речь, конечно, главным образом идёт об Океании. Лидер Океании — Большой Брат (Старший брат), из обычных людей его никто не видел, все знают этого грозного черноволосого усача только по телекрану, он и является диктатором (Сталин).

Антиподом Старшего Брата является Эммануэль Голдстейн, которому Оруэлл придал внешнее сходство с Львом Троцким. Согласно книге, «Голдстейн, отступник и ренегат, когда-то, давным-давно (так давно, что никто уже и не помнил, когда), был одним из руководителей партии, почти равным самому Старшему Брату, а потом встал на путь контрреволюции, был приговорен к смертной казни и таинственным образом сбежал, исчез» .

Кроме Голдстейна, руководителями революции являлись Джонс, Аронсон и Резерфорд, которых разоблачили как предателей и контрреволюционеров и в конечном итоге расстреляли. Прообразами данных лиц, по всей видимости, являются Зиновьев, Каменев и Рыков. Таким образом, Старший Брат остался единственным из вождей революции.

Все ненавидят Голдстейна, опровергают и высмеивают его учение, но влияние его нисколько не ослабевает: ежедневно ловят шпионов и вредителей по его указке. Говорят, он командует Братством, подпольной армией врагов партии, говорят и об ужасной книге, своде всяческих ересей; у нее нет названия, её называют просто «книга» .

Голдстейна большинство исследователей считают прототипом этого образа Л. Д. Троцкого; Т. Файвел ссылается на сделанное ему признание Оруэлла: «Голдстейн, разумеется, пародия на Троцкого». Большое внимание уделено «черной магии» сталинской пропаганды с ее мифом о вездесущем Троцком. «В этих средневековых процессах Троцкий играет роль дьявола». Мысль, что фигура Дьявола необходима для тоталитарной идеологии, усвоена Оруэллом задолго до «1984». Через три дня после убийства Троцкого он записал в своем дневнике: «Как же в России будут теперь без Троцкого?. Наверное, им придется придумать ему замену» .

Язык в государстве новый — «Ноявояз» .

В романе новоязом называется язык тоталитарного общества, изуродованного партийной идеологией и партийно-бюрократическими лексическими оборотами, в котором слова теряют свой изначальный смысл и означают нечто противоположное (например, «Мир — это война», «Свобода — это рабство», «Незнание — сила»). Смысл — иронически о нелепом, созданным вопреки нормам и традициям языка.

Новояз описывается как «единственный на свете язык, чей словарь с каждым годом сокращается». Оруэлл включил в роман в форме приложения эссе «О новоязе», в котором объясняются базовые принципы построения языка. Новояз у Оруэлла образуется из английского языка путём существенного сокращения и упрощения его словаря и грамматических правил. Язык в романе служит тоталитарному режиму Партии и призван сделать невозможным оппозиционный образ мышления («мыслепреступление») или речи путём исключения слов или выражений, описывающих понятия свободы, революции и т. д.

Новояз был сконструирован таким образом, чтобы его словами легко можно было выразить дозволенные идеологией значения, но нельзя ни прямо, ни косвенно высказать все остальные. Для этого из него исключались слова, имеющие нежелательные значения, а те из них, которые сохранялись, были очищены ото всех «лишних» значений. Оруэллом приводится следующий пример: «Слово „свободный“ в новоязе осталось, но его можно было использовать лишь в таких высказываниях, как „свободные сапоги“, „туалет свободен“. Оно не употреблялось в старом значении „политически свободный“, „интеллектуально свободный“, поскольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а следовательно, не требовали обозначений». Целью новояза было сужение возможных границ человеческого мышления, для чего словарный запас языка сводился к минимуму: если без какого-то слова можно было обойтись, оно должно было быть исключено из словаря новояза.

Думаю всем понятно, что язык напрямую связан с умственным развитием, с широтой мыслительного процесса, человеческий разум, знающий только Новояз — гниёт. Это к сожалению относится к нашей сегодняшней действительности — нелюбви молодого поколения к чтению.

Всем заправляли министерства. Названия министерств на новоязе являются антонимами к их настоящим функциям. «Министерство мира занимается войной, министерство правды — ложью, министерство любви — пытками, министерство изобилия морит голодом» .

Министерство мира («минимир») отвечает за проведение военных действий и сообщает о событиях непрекращающейся войны между Океанией и другими мировыми державами.

Министерство правды («миниправ»), место работы главного героя романа, занимается непрерывной фальсификацией различной исторической информации (статистических данных, исторических фактов) на всех уровнях информирования населения: СМИ, книгах, образовании, искусстве, спорте…

" Дело не только в том, что кого-то убили. Ты понимаешь, что прошлое, начиная со вчерашнего дня, фактически отменено? Если оно где и уцелело, то только в материальных предметах, никак не привязанных к словам, — вроде этой стекляшки. Ведь мы буквально ничего уже не знаем о революции и дореволюционной жизни. Документы все до одного уничтожены или подделаны, все книги исправлены, картины переписаны, статуи, улицы и здания переименованы, все даты изменены. И этот процесс не прерывается ни на один день, ни на минуту. История остановилась. Нет ничего, кроме нескончаемого настоящего, где партия всегда права. Я знаю, конечно, что прошлое подделывают, но ничем не смог бы это доказать — даже когда сам совершил подделку. Как только она совершена, свидетельства исчезают. «

Тут и работает главный герой, меняет историю. Так, после очередной смены противника, сотрудники министерства правды трудились практически непрерывно целую неделю. После завершения работы «ни один человек на свете документально не докажет, что война с Евразией была» .

Министерство изобилия («минизо») нормирует и контролирует поставки еды, товаров и предметов быта. Каждый квартал Минизо публикует ложные заявления об улучшении уровня жизни, в то время как в действительности оно, как правило, сокращает и уменьшает наименования, доступность и количество товаров народного потребления. Министерство правды подкрепляет заявления министерства изобилия путём исправления экономической информации для подтверждения текущего, «улучшенного» уровня жизни.

Министерство любви («минилюб») занимается распознаванием, контролем, арестами и перевоспитанием настоящих и потенциальных мыслепреступников. Как Уинстон знает по опыту, мыслепреступников ломают физически и нравственно, используя пытки и психологический прессинг, а потом, когда те находятся на грани полной умственной и духовной капитуляции, отправляют в комнату 101 испытать «то, что хуже всего на свете» — пока любовь к Старшему Брату не вытеснит оставшиеся у них независимость мышления и человеческие чувства окончательно.

Наказывались особенно строго мыслепреступления, карались смертью. Под это понятие попадает любая неосторожная мысль члена ангсоца, любой неосторожный жест или слово. Неправильное, с точки зрения идеологии правящей партии, выражение лица также является разновидностью мыслепреступления — лицепреступлением. Борьбой с мыслепреступниками в Океании занималась полиция мыслей, допросы обвиняемых проходили в Министерстве любви. Для обнаружения подозреваемых использовалась слежка, которую вели за гражданами агенты полиции мыслей и добровольцы (в том числе — ближайшие родственники мыслепреступников), а также телекраны. Сдавали друг друга сотрудники, а также дети своих родителей. Можно вспомнить анонимные доносы в СССР и отказ детей от родителя, посаженного по политической статье.

В этом мире и происходят события, главный герой — мыслепреступник, не согласен с идеями партии, он пишет дневник, в котором отражает свои мысли. На «двухминутке ненависти» к Голдстейну (орудие пропаганды), он замечает высокого чиновника, как он думает подпольного революционера и открывается ему. Этот самый О’Брайен его поддерживает. На собраниях он замечает девушку, которая все время смотрит, он предполагает что она из Министерства любви и хочет раскрыть его. Но оказывается, что она любит его, позже и он в неё влюбляется.

Они боятся, ведь свободные отношения запрещены, и секс используется только для зачатия, без удовольствия. Даже создаются своеобразные кружки у молодежи с целью предотвращения таких инцидентов.

На съёмной комнате их ловят, хозяин комнаты — агент.

Уинстона помещают в тюрьму, затем перевозят в министерство любви, в камеру, где никогда не выключают свет. Это место, где нет темноты. Входит О’Брайен. Уинстон поражен, забыв об осторожности, он кричит: «И вы у них!» — «Я давно у них» , — с мягкой иронией отвечает О’Брайен. Из-за его спины появляется надзиратель, он изо всех сил бьет дубинкой по локтю Уинстона. Начинается кошмар. Сначала его подвергают допросам надзиратели, которые все время его бьют — кулаками, ногами, дубинками. Он кается во всех грехах, совершенных и несовершенных. Затем с ним работают следователи-партийцы; их многочасовые допросы ломают его сильнее, чем кулаки надзирателей. Уинстон говорит и подписывает все, что требуют, сознается в немыслимых преступлениях. (аналог в СССР был)

Теперь он лежит навзничь, тело закреплено так, что пошевелиться невозможно. О’Брайен поворачивает рычаг прибора, причиняющего невыносимую боль. Как учитель, который бьется с непослушным, но способным учеником, О’Брайен объясняет, что Уинстона держат здесь, чтобы излечить, то есть переделать. Партии не нужны послушание или покорность: враг должен принять сторону партии искренне, умом и сердцем. Он внушает Уинстону, что действительность существует лишь в сознании партии: что партия считает правдой, то и есть правда. Уинстон должен научиться видеть действительность глазами партии, ему надо перестать быть собой, а стать одним из «них». Первый этап О’Брайен называет учебой, второй — пониманием. Он утверждает, что власть партии вечна. «Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — Власть». Власть над людьми, и состоит она в том, чтобы причинять боль и унижать. Партия создаст мир страха, предательства и мучений, мир топчущих и растоптанных. В этом мире не будет иных чувств, кроме страха, гнева, торжества и самоуничижения, не будет иной верности, кроме партийной, не будет иной любви, кроме любви к Старшему Брату.

Уинстон возражает. Он считает, что цивилизацию, построенную на страхе и ненависти, ждет крах. Он верит в силу человеческого духа. Считает себя морально выше О’Брайена. На что тот отвечает что свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре, а не пять. Если дозволено это, все остальное отсюда следует (напоминает нам о «пятилетку в четыре года»). Включает запись их разговора, когда Уинстон обещает красть, обманывать, убивать. Затем О’Брайен велит ему раздеться и взглянуть в зеркало: Уинстон видит грязное, беззубое, исхудавшее существо. «Если вы человек — таково человечество» , — говорит ему О’Брайен. «Я не предал Джулию» , — возражает ему Уинстон. Тогда Уинстона приводят в комнату под номером сто один, к его лицу приближают клетку с огромными голодными крысами. Для Уинстона это непереносимо. Он слышит их визг, ощущает их гнусный запах, но он намертво прикреплен к креслу. Уинстон осознает, что есть только один человек, чьим телом он может заслониться от крыс, и исступленно кричит: «Джулию! Отдайте им Джулию! Не меня!»

Уинстон ежедневно приходит в кафе «Под каштаном», смотрит на телеэкран, пьет джин. Жизнь ушла из него, его поддерживает только алкоголь. Они виделись с Джулией, и каждый знает, что Другой предал его. И теперь не испытывают ничего, кроме взаимной неприязни. Раздаются победные фанфары: Океания победила Евразию! Глядя на лицо Старшего Брата, Уинстон видит, что оно исполнено спокойной силы, а в черных усах прячется улыбка. Исцеление, о котором говорил О’Брайен, свершилось. Уинстон любит Старшего Брата.

Итак, Оруэлл описал смерть человека, не фактическую — моральную. Машина со множеством рычагов воздействий ломает человека, с помощью языка, запретов, постоянных непонятных перемен, голодом, всенаправленным гипнозом. Здесь Оруэлл также описывает все моменты, приёмы которые используются для подчинения человека.

3.2 Оруэлл и 1984

Ангсоц — в публицистике Оруэлла этот термин раскрывается как «тоталитарная версия социализма». Для Оруэлла всегда было два социализма. Один — тот, что он видел в революционной Барселоне. «Это было общество, где надежда, а не апатия и цинизм была нормальным состоянием, где слово „товарищ“ было выражением непритворного товарищества. Это был живой образ ранней фазы социализма.». Другой — тот, что установил Сталин, тот, который обещала будущая «революция управляющих» на Западе. «Каждая строчка моих серьезных работ с 1936 г. написана прямо или косвенно против тоталитаризма и в защиту демократического социализма, как я его понимал». Министерство Правды — образ, навеянный опытом работы в Би-би-си. Английские читатели узнают в описанном строении здание Би-би-си на Портленд-Плэйс. Джин Победа — по воспоминаниям писателя Джулиана Саймон-са, во время войны в убогой столовой Би-би-си Оруэлл постоянно брал некое «синтетическое блюдо под названием «Пирог Победа». Пышные названия убогих предметов откладываются в воображении писателя как характерная деталь быта в обнищавшем от войны государстве.

Пролы (нищие рабочие в романе, 85% населения) — слово идет от «Железной пяты» Дж. Лондона, но наполнено противоположным духовным опытом: всю жизнь Оруэлл стремился опуститься «вниз», стать своим в мире людей физического труда, иногда говорил под «кокни», находясь в обществе снобов, «пил чай и пиво в пролетарской манере». О несомненной искренности его любви к простому человеку говорят не только тексты, особенно знаменитые стихи «Итальянский солдат», публикуемые в эссе «Вспоминая войну в Испании», но и добровольно принятый им в молодости крест «нищего и изгоя. во искупление колониального греха» .

В социальном интерьере романа отчетливо выявляется жанрово-идейное отличие «1984» от антиутопий Е. Замятина и О. Хаксли, в которых государство, обезличивая и духовно порабощая человека, компенсирует его сытостью и комфортом. Образ голодного раба представлялся Оруэллу значительно более достоверным, чем образ сытого раба. Оруэлл направил политическую сатиру на настоящее, а не на «прекрасное будущее», в которое, по свидетельству творчески и человечески близкого ему А. Кёстлера, «он верил до конца» .

Важная для философии романа идея привычной и абсурдной лжи как условия существования тоталитаризма опиралась, в частности, на известные Оруэллу ляпсусы московских процессов, один из участников которых, например, показал, что встречался с Троцким в Копенгагене, в отеле «Бристоль», сгоревшем задолго до этого, другой «признался», что прилетел с конспиративными целями на аэродром, не принимающий самолеты в это время года, и т. п.

В ожесточенном признании Джулии — это, может быть, главное откровение романа — беспощадный расчет с иллюзиями индивидуалистического гуманизма. Уже в 1943 г. Оруэлл пришел к выводу, что идея «внутренней свободы» не только утопична, но в ней есть потенциальное оправдание тоталитаризма. «Самая большая ошибка — воображать, что человеческое существо — это автономная индивидуальность. Тайная свобода, которой вы надеетесь наслаждаться при деспотическом правлении, — это нонсенс, потому что ваши мысли никогда полностью вам не принадлежат. Философам, писателям, художникам, ученым не просто нужны поощрение и аудитория, им нужно постоянное воздействие других людей. Невозможно думать без речи. Если бы Дефо действительно жил на необитаемом острове, он не мог бы написать «Робинзона Крузо» и не захотел бы это сделать. «Садистский» финал романа, в котором упрекали Оруэлла некоторые критики, — единственное, что могло убедить читателя: именно потому, что — вопреки демагогии О’Брайена — объективная реальность существует, нельзя «в душе» остаться человеком.

Вывод

Признаться, когда я читал оба произведения, мной одолевала злоба, мне казалось он буквально покушался на недалекое прошлое моей страны и выворачивал наизнанку душу советского человека.

Дочитав до конца и прочитав критику, я понял всю глубину, талант Оруэлла как автора, я даже понял его как истинного социалиста. Ему было больно смотреть на то, как извращает эти идеи сталинский режим.

Он никогда не сказал дурного слова о обыкновенном русском мужике, как к нации он относился к нам с непонятно откуда возникшим состраданием, так много времени и сил он уделил нашему «вопросу» .

Автор наглядно описал мир утопию, не ту что четыре века до него описал другой англичанин, не ту что обрисовал в 20-х годах Замятин. Он описал её такой, какой она скорее всего и была бы в нашем мире. Она проще, легче на подъём и люди живущие там будут счастливы, ибо не представляют иной жизни и даже не могут её придумать из-за скуднейшего словарного запаса.

Книга была запрещена в Союзе до 88 года, а в нынешних соцстранах запрещена и сейчас. Но нужно понимать, что безусловно, это не антисоветская или антикоммунистическая агитация. Это предупреждение, попытка открыть глаза. И как автор он справился с ней так, что пожалуй и нельзя лучше.

Про него сказали: «Он прожил так мало, как будто был не английским писателем двадцатого века, а русским поэтом девятнадцатого» .

1. Скотный двор, Джордж Оруэлл

2.1984, Джордж Оруэлл

3. Размышления о «Скотном Дворе», http://orwell.ru/a_life/cha likova/russian/r_rosd

4. Творчество Дж. Оруэлла. Антиутопия «1984», http://www.gumfak.ru/zarub_ html/bil et3/zaruba21. shtml

5. Джордж Оруэлл, http://ru. wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B6%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B6_%D0%9E%D1%80%D1%83%D1%8D%D0%BB%D0%BB

6. Антиутопия Дж. Оруэлла «1984», http://www.habit.ru/20/98.html

7. Мыслепреступление, http://ru. wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D1%8B%D1% 81%D0%BB%D0%B5%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%82%D1%83%D0%BF%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5

8. Новояз, http://ru. wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE%D0%B2%D0%BE %D1%8F%D0%B7

9. Двоемыслие, http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B2%D0% BE%D0%B 5%D0%BC%D1%8B%D1%81%D0%BB%D0%B8%D0%B5

10.1984 (роман), http://ru. wikipedia.org/wiki/1984_ (%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD)

11. Скотный двор (повесть) http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0% A1%D0%BA%D0% BE%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B4%D0%B2%D0%BE%D1%80_ (%D0%BF%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%81%D1%82%D1%8C_ %D0%94%D0%B6%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B6%D0%B0_%D0%9E%D1%80%D1%83%D1%8D%D0%BB%D0%BB%D0%B0)

12. «Скотный двор» — сказка о России, http://digest. subscribe.ru/style /lit/n383039148.html