Гражданские войны в Риме 44-31 гг. д. н. э

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ

«ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ»

Факультет истории и социологии

Кафедра всеобщей истории

Курсовая работа

Гражданские войны в Риме 44−31гг. до н. э

Научный руководитель

доктор исторических наук

профессор

Нечухрин Александр Николаевич

Гродно 2011 г.

Актуальность: в настоящее время в мире происходят постоянные изменения стратегий и методов, и проблематика данного исследования по-прежнему несет актуальный характер.

Анализ тематики Гражданские войны в Риме в 44−31гг. до н. э достаточно актуален и представляет научный и практический интерес.

Следует учесть,, что Гражданские войны в Риме в 44−31гг. до н. э уже анализировалась у различных авторов в различных изданиях: учебниках, монографиях, периодических изданиях и в интернете.

Научная значимость данной работы состоит в оптимизации и упорядочивании существующей научно-методологической базы по исследуемой проблематике — еще одним независимым авторским исследованием.

Практическая значимость темы Гражданские войны в Риме в 44−31гг. до н. э состоит в анализе проблем как во временном, так и в пространственном разрезах.

С одной стороны, тематика исследования получает интерес в научных кругах, в другой стороны, как было показано, сущесвтует недостаточная разработанность и нерешенные вопросы. Это значит, что данная работа помимо учебной, будет иметь теоретическую, так и практическую значимость.

Определенная значимость и недостаточная научная разработанность проблемы Гражданские войны в Риме в 44−31гг. до н. э определяют научную новизну данной работы.

Объект исследованияистория Рима в I в. до н.э.

Предмет исследованияГражданские войны в Риме в 44−31гг. до н.э.

Цель работы — изучение темы Гражданские войны в Риме в 44−31гг. до н.э.

Для достижения этой цели предпологатся решение следущих задач:

1. Рассмотреть период Гражданских войн в Риме в 44−31гг. до н. э;

2. Выявить основную проблему Гражданских войн в Риме в 44−31гг. до н. э;

3. Показать пути решения выявленных проблем Гражданских войн в Риме в 44−31гг. до н. э;

Работа состоит из введения, 4 глав основной части, заключения, списка литературы.

Во введении обоснована актуальность выбора темы, определены предмет, объект, цель и соответствующие ей задачи, охарактеризованы методы исследования и источники информации, показаны научная и практическая значимость, выявлена проблема и поставлена гипотеза.

В первой главе представлены источники и литература по данной проблематике.

В главе второй рассмотрен период начала Гражданских войн в Риме, после смерти Юлия Цезаря.

В третьей главе рассмотрен процесс и причины создания второго триумвирата, а также его распад и борьба между Марком Антонием и Октавианом.

В четвёртой, заключительной, рассматривается период окончания Гражданских войн, победа Октавиана и установление Принципата Августа.

триумвират гражданский война рим

Глава 1. Историография и источники

Изучение событий, следовавших за смертью Цезаря, одинаково важно и для понимания отживающего республиканского Рима и для нарождающегося Рима императорского.

В 44—43 гг. Цицерон играл видную политическую роль. Он поддерживал связь с выдающимися деятелями сенаторской партии. В числе его адресатов мы находим Децима Брута, Марка Юния Брута, Кассия и цезарианцев, перешедших временно на сторону сенаторской оппозиции (Азиний Поллион и Мунаций Планк). Значительная часть писем Цицерона адресована к его другу, всаднику Помпонию Аттику. На основании переписки Цицерона мы можем установить взгляды сенаторской аристократии на положение в Риме, создавшееся после смерти Цезаря, можем судить о тех перспективах, которые рисовались Цицерону и его друзьям. По письмам Цицерона можно, наконец, точно датировать события 44 и первой половины 43 г. Переписка Цицерона не вызывала сомнений в подлинности, за исключением переписки с Марком Брутом[10,c.115]. Важными документами для изучения событий 44—30 гг. являются четырнадцать речей, которые Цицерон произнес против Марка Антония. Они отражают события, происшедшие в 44 и 43 гг. Цицерон выступает как организатор борьбы с Антонием, вносит разнообразные предложения, опровергает действительных и мнимых оппонентов. Полные драматизма события этих лет послужили предметом различных сочинений, о которых мы знаем очень мало. Участники событий и их современники писали воспоминания, публиковали различные документы; публицистические мотивы звучали в художественных произведениях. Из этой обширной литературы сохранились лишь фрагменты. Но она была хорошо известна писателям императорской эпохи.

Противоречия, встречающиеся в трудах историков эпохи империи, объясняются отчасти тем, что они пользовались различными источниками, отражавшими разнородные политические концепции. Известно, например, что история гражданских войн была написана самим императором Августом. Воспоминания Августа до нас не дошли. Но они были использованы Николаем Дамасским, Аппианом, Дионом Кассием и др. До нас дошли ссылки на воспоминания и памфлеты Антония, мемуары Агриппы, в которых он полемизировал с Августом. История этого времени была написана одним из полководцев Юлия Цезаря — Азинием Поллионом, отказавшимся бороться с Антонием и удалившимся от общественных дел после победы Октавиана при Акции. В республиканском духе составлена была история Титом Лабиеном. Во времена Тиберия этот период был описан Кремуцием Кордом.

Источниками, которые дошли до нас непосредственно от современников, являются произведения различных поэтов. В первую очередь следует назвать произведения Вергилия «Буколики» и «Георгики», а также ранние произведения Горация. Отзвуки событий этого времени мы находим в произведениях поэтов: Проперция, Овидия и некоторых других. Из исторических авторов ближе всего к событиям стоит греческий историк Николай Дамасский, произведения которого до настоящего времени сравнительно мало использованы[10,c.117]. Написанная им биография Августа («Vita Caesaris») не дошла до нас целиком. Сохранились лишь ее фрагменты в произведении византийского писателя Константина Багрянородного. К интересующему нас периоду относятся биографии Брута, Антония и Цицерона. Предпосылкой всех биографий является у Плутарха индивидуализм и признание исключительной роли великих людей в истории. Главная его цель — дать живой образ исторического деятеля. Перечисленные нами биографии Плутарха восполняют значительные пробелы в истории 44—30 гг. Ценность их определяется наличием других источников для данного периода. С этой точки зрения особенное значение приобретает биография Антония, где есть данные, каких нельзя найти ни у Аппиана, ни у Диона Кассия. Одним из наиболее важных источников по социальной истории Рима в период после смерти Цезаря является та часть римской истории Аппиана, которая посвящена гражданским войнам. События, интересующие нас, изложены во 2-й части III книги, а также в книгах IV и V. Рассказ доведен до победы Октавиана над Секстом Помпеем (36 г.).

Аппиану менее, чем его предшественникам, свойственны моралистические тенденции при описании событий. Аппиан является одним из главных источников для изучения событий 44—36 гг. Близкой к Аппиану по изложению является история Диона Кассия[10,c.118]. У Диона Кассия содержится вся история гражданских войн. Суждение Диона Кассия о том, что человеческий разум не может объяснить ход исторических событий, так как они зависят от Судьбы и сверхъестественных сил, нашло свое отражение в подборе фактов и в большом внимании ко всему чудесному и сверхъестественному. Несомненно, что Дион использовал большой материал, который не может быть сведен к дошедшим до нас историческим произведениям. Широко использовал он, по-видимому, Азиния Поллиона, а также Тита Ливия. В некоторых случаях мы находим у него следы использования различных риторических сборников. Дион Кассий важен для изучения всего периода гражданских войн, особенно для понимания событий после поражения Секста Помпея, на котором обрывается изложение Аппиана. Важное значение имела, несомненно, история Тита Ливия, от которой дошли лишь сокращения. История Тита Ливия послужила источником для Флора, Евтропия, Аврелия Виктора, Орозия. Некоторые подробности содержатся в компилятивных сочинениях Авла Геллия и Макробия. История гражданских войн после смерти Цезаря изучается главным образом на основании литературных памятников. Но памятники эпиграфические, равно как и данные нумизматики, дают возможность по-новому объяснить ряд явлений.

Они могут помочь нам при хронологических исследованиях, они дают географию распространения тех или иных событий, уточняют различные вопросы, связанные с полномочиями, титулатурой и т. д.

Ряд надписей, правда, немногих, вводит нас в круг интересов и политических надежд современников событий.

Глава 2. Начало гражданских войн

17 марта 44 г. до н.э. собрался сенат. Некоторые из заговорщиков предлагали объявить Юлия Цезаря врагом государства, отменить все его постановления, а тело убитого диктатора бросить, как труп казненного преступника, в реку Тибр. Однако большинство сенатором в том числе и некоторые участники заговора, не желавшие лишаться подарков, наград и назначений, полученных ими от Цезаря не согласились с этим. Было принято компромиссное предложение Цицерона: Цезаря считать умершим заговорщики получают полную амнистию, все распоряжения и назначения, сделанные убитым диктатором, сохраняют силу[14,c.262].

Это решение сената ободрило ближайших друзей Юлия Цезаря — Марка Антония и Эмилия Лепида. Антоний сохранил звание консула. На похоронах Цезаря он произнес речь о покойном диктаторе и зачитал его завещание, согласно которому все беднейшие римские граждане и ветераны получали по З тыс. денариев. Тело Цезаря было сожжено на форуме, а несколько позже на этом месте был воздвигнут алтарь, на котором производились жертвоприношения гению Цезаря, объявленному божественным.

Настроение масс римского населения заставило заговорщиков уехать из Рима. Руководителем республиканцев в сенате становится Марк Туллий Цицерон. Главой же цезарианцев оказался Марк Антоний. Обе враждующие группировки чувствовали себя неуверенно, тем более что вскоре после смерти Цезаря в городе среди масс низших слоев населения приобретает популярность некто Герофил, выдававший себя за внука Мария и призывавший к решительной расправе со знатью. Марк Антоний захватил Герофила и, казнив его, предотвратил массовое выступление. Антоний, стремясь к смягчению своих взаимоотношений с сенатом, провел закон об упразднении навечно звания диктатора. Одновременно он провел аграрный закон, подтверждающий основные положения подобного же закона, изданного Юлием Цезарем с целью наделения землей воинов-ветеранов[14,c.267].

Заговорщики и их сторонники желали возвращения к доброму старому времени, когда в Риме действовала традиционная политическая система и, используя сенат, магистратуры и иные рычаги управления, господствовал нобилитет. Они опасались, что диктатура, опирающаяся на легионы, подчиняющаяся только полководцу, потенциальному диктатору, отстранит их от участия в управлении государством и, следовательно, в дележе государственного пирога; они опасались и неизбежных изъятий их земли для раздачи ветеранам будущего самодержца[17]. Этой партии противостояли цезарианцы, основную массу которых составляли ветераны, получившие свою землю из рук Цезаря, римский плебс, воины, ожидавшие для себя от диктаторского режима новых раздач, земли и обогащения, — вообще все те, кто рассчитывал в случае победы цезарианцев на улучшение своего имущественного и общественного положения. Ничего хорошего для себя от восстановления республиканского режима они не ждали; им нужен был диктатор, умеющий награждать своих людей за верность и беспощадно расправляющийся с врагами своего непререкаемого господства. Однако ситуация здесь осложнялась борьбой за власть между Антонием и Октавианом. Каждый из них был кровно заинтересован в том, чтобы привлечь на свою сторону ветеранов и заключить союз с сенаторской партией. Немаловажно было и то, чью сторону примут цезарианцы, управлявшие западными провинциями, — Луций Мунаций Планк в Трансальпийской Галлии, Марк Эмилий Лепид в Нарбоннской Галлии и Ближней Испании, Гай Асиний Поллион в Дальней Испании.

Осень 44 г. до н. э. ознаменовалась в Риме дальнейшей поляризацией политических сил. Ветераны — колонисты на юге Италии, воины, стоявшие в Брундисии, были чрезвычайно недовольны Антонием, который, казалось, оставил всякую мысль о мести за убийство Цезаря. Об этом через своих тайных агентов знал Октавиан, об этом же, по-видимому, знал и Антоний.

По всей вероятности, недовольство среди цезарианцев побудило Антония продемонстрировать свою цезарианскую лояльность. На статуе Цезаря, которую он поставил на рострах, по его приказанию была сделана надпись: «отцу прекраснейшему за заслуги» (напомним, что Цезарь был «отцом отечества»); таким образом, убийцы Цезаря и те, кто их поддерживал, объявлялись отцеубийцами и соответственно осуждались. На сходке, созванной 2 октября трибуном Каннутием, он говорил о «спасителях отечества» (так Цицерон именует убийц Цезаря) то, что следует говорить о предателях. Действия Антония, разрыв Антония с Цицероном сделали Октавиана естественным, хотя и на сравнительно короткое время, союзником сенаторской партии. Его биограф прямо говорит о переходе Октавиана на сторону оптиматов. Почва для такого сближения была подготовлена уже при первой встрече Октавиана с Цицероном, когда последний решил, что Октавиан ему целиком предан. В июне 44 г. до н. э. Цицерон писал об Октавиане своему другу Аттику: «У Октавиана, как я убедился, достаточно способностей, достаточно духа, и, кажется, по отношению к нашим героям он будет настроен, как мы пожелаем; но что должно доверить возрасту, что имени, что наследию, что поучению, нужно основательно обдумать: его отчим, которого мы видели в Астуре, полагает, что ничего. Но все же его нужно поддержать и, как никого иного, от Антония отлучить». Разговоры, которые вел с Цицероном Луций Марций Филипп, отчим Октавиана, следует, по-видимому, расценивать как элемент в политической игре самого Октавиана, который стремился внушить Цицерону превратные представления о своей особе. В другом письме, написанном уже в октябре, Цицерон возлагает на Октавиана большие надежды; он, дескать, ничего не сделает такого, что не заслуживало бы похвалы и славы[14,c.273].

Однако и Антоний, и Октавиан нуждались прежде всего в солдатах и в ветеранах Цезаря. 9 октября 44 г. до н. э. Антоний выехал в Брундисий, куда должны были прибыть из Македонии четыре легиона; они по решению сената должны были быть поставлены под его командование, чтобы, опираясь на них, он мог овладеть Галлией. Судя по некоторым сведениям, Октавиан его опередил и послал в Брундисий своих агентов, чтобы привлечь солдат на свою сторону. Через несколько дней на юг Италии, в Кампанию, отправился Октавиан, объявив, что едет продавать отцовские владения и собирать деньги на выполнение его завещания. В действительности, однако, он ехал туда, чтобы привлечь на свою сторону ветеранов и сколотить себе армию, которую он мог бы противопоставить Антонию.

Находясь в Кампании, Октавиан сумел привлечь на свою сторону Калатию и Касилин — города, населенные ветеранами Цезаря; уговорами и щедрыми раздачами (по 500 денариев на человека) он собрал вокруг себя 10 тыс. человек, правда плохо вооруженных и плохо организованных. По свидетельству Цицерона, у Октавиана было 3 тыс. солдат. Как бы то ни было, ветераны седьмого и восьмого легионов, которых Цезарь поселил в Кампании, встретили его молодого наследника с энтузиазмом; этому свидетельству современника нет оснований не доверять[17].

Антоний, как и следовало ожидать, натолкнулся в Брундисии на чрезвычайно холодный, даже прямо враждебный прием со стороны солдат. Вместо приветствий они осыпали Антония упреками в том, что он не преследует убийц Цезаря, и тащили его к трибуне, чтобы он отчитался перед войском. Антоний упрекал бунтовавших солдат в неблагодарности: ведь он привез их вместо Парфии в Италию, они же не пожелали выдать ему агентов «дерзкого мальчишки» — Октавиана. Антоний обещал, несмотря на это, повести легионы, собранные в Брундисии, в «счастливую» Галлию и выдать каждому солдату по 100 драхм. Эти обещания были встречены смехом — еще бы! ведь Октавиан давал по 500! — волнение усилилось, и солдаты разошлись. В ответ на это Антоний с помощью военных трибунов арестовал наиболее активных, как предполагалось, бунтовщиков и решился устроить децимацию — по римскому обычаю, казнь каждого десятого в провинившейся воинской части. Впрочем, казнены были не все намеченные. По словам Цицерона, Антоний «перерезал» тех, кого держал в тюрьме в Суэссе, а в Брундисии убил до трехсот сильнейших мужей и наилучших граждан. Дион Кассий излагает ход событий несколько иначе: солдаты приняли Антония благосклонно; их настроения переменились, только когда выяснилось, что Антоний предлагает солдатам столь мизерную сумму.

Эта расправа не способствовала укреплению власти и престижа Антония в армии. Агенты Октавиана активизировали свою работу; в лагере появилось множество подметных листков, в которых яркими красками живописалась скаредность и жестокость Антония, призывалась память Цезаря и напоминалось о выгодах и щедрых раздачах, исходивших от Октавиана. Все попытки Антония добиться выдачи агентов Октавиана закончились ничем. Ему пришлось снова объясняться с солдатами, говорить, как он сожалеет о совершившихся казнях, обещать новые раздачи. С грехом пополам взаимопонимание было достигнуто, и Антоний начал отправлять легионы в Аримин — город, расположенный в Умбрии на берегу Адриатического моря у границы Цисальпинской (собственно, Циспаданской) Галлии. Сам Антоний во главе легиона алаудов (солдаты, набранные Цезарем в Галлии и, естественно, получившие римское гражданство) двинулся на Рим.

В этой ситуации Октавиан решился на прямую вооруженную конфронтацию с Антонием. Естественно, он по-прежнему стремился обеспечить себе поддержку нобилитета. Прежде всего он пытался договориться о тайных переговорах с Цицероном в Капуе или в ее окрестностях — план, который Цицерон считал детским, потому что такие переговоры не могут быть тайными; по мнению Цицерона, переговоры через переписку также не нужны и не возможны[12].

Октавиан приблизился к Риму, и к нему явился народный трибун Канутий, враг Антония и поэтому друг его соперника в борьбе за власть. Октавиан уверил Канутия, что он собирается выступить против Антония; это же он говорил и народу, собравшемуся у храма Диоскуров на римском Форуме. Тем временем в Рим явился Антоний. Однако его планы выступить в сенате с обвинениями против Октавиана сорвались; уже находясь в Риме, буквально перед тем, как войти в сенат, Антоний узнал об измене двух легионов. Сказав в сенате короткую речь вовсе не о том, о чем первоначально хотел говорить, Антоний бросился уговаривать изменивших ему солдат вернуться. Эта попытка закончилась неудачей; у стен Альбы, где засел Марсов легион, Антония обстреляли, и он отправился в Тибур, где приводил к присяге своих солдат и ставших на его сторону многочисленных ветеранов. Положение Октавиана было не из легких. Ему были враждебны и Децим Брут, и Антоний; бороться с обоими у него не было сил, и он решил принять сторону Децима Брута, привлечь его на свою сторону. При этом Октавиан рассчитывал, что впоследствии Децим Брут окажется менее опасен, чем Антоний. Но он ошибался! Децим Юний Брут отказался подчиниться Антонию и передать ему свою провинцию. Он засел в городе Мутине с тремя легионами своих регулярных войск и отрядом гладиаторов. Антоний окружил Мутину осадными рвами и стенами и запер там своего противниках[17].

Постепенно борьба вокруг Мутины вступала в решающую фазу. По-видимому, уже в конце января Авл Гирций овладел Клатерной, а Октавиан разместил свои войска у Корнелиева Форума на Эмилиевой дороге. Прошло еще некоторое время, и Гирций и Октавиан овладели Бононией, в середине марта двинулись к Мутине. Туда же направился и Панса с набранными им в Риме новыми легионами. 14 апреля у Галльского Форума состоялось ожесточенное сражение, в котором войска Антония были разбиты, а консул. Панса получил смертельное ранение. Вскоре он умер в Бононии. На следующий день солдаты провозгласили обоих консулов и Октавиана императорами. 21 апреля произошло новое сражение, в котором Антоний потерпел еще одно сокрушительное поражение. Он был вынужден уйти от стен Мутины и направиться в Нарбоннскую Галлию к Лепиду. Консул Авл Гирций в сражении был убит.

Впоследствии Антоний писал, что во время первого сражения Октавиан бежал и лишь через два дня явился в позорнейшем для полководца виде — без плаща и без коня, но Антоний был слишком заинтересован в компрометации Октавиана, чтобы ему можно было доверять. Достоверно известно только, что во втором сражении Октавиан бился как рядовой легионер, в гуще боя, а когда был тяжело ранен аквилифер (носитель орла; изображение орла заменяло знамя) его легиона, Октавиан подхватил орла и долго его носил[6,c.79].

Исход боев под Мутиной был чрезвычайно выгоден прежде всего Октавиану. Марк Антоний перестал — по крайней мере на время — быть сколько-нибудь опасным соперником; к тому же он был вне Италии, где поле действия было предоставлено Октавиану. Оба консула погибли, и реальная военно-административная власть и все войска теперь также сосредоточились в руках Октавиана. Не случайно в Риме упорно держались слухи, что и Панса, и Гирций были устранены их тогда совсем молодым коллегой: Пансу будто бы отравил его врач Гликон, действовавший, конечно, не по своей инициативе, а Гирция заколол сам Октавиан во время боя.

Результаты Мутинской войны — снятие осады с Мутины и бегство Антония из Италии — были восприняты в Риме как выдающаяся победа сената — той сенаторской группировки, которая вела последовательную антицезарианскую политику. В Риме царило ликование; радостно возбужденная толпа заставила Цицерона говорить народу с ростр; на следующий день Цицерон держал речь в сенате; сенат по предложению Цицерона объявил Антония (наконец-то!) врагом отечества, и это означало, что сенаторское большинство уверилось в окончательном поражении Антония. Специальная комиссия должна была проверить действия Антония и расследовать его злоупотребления в связи с использованием документов Цезаря. Не были забыты и победители: Дециму Юнию Бруту был предоставлен триумф, а Октавиану — всего лишь овация. Командование войсками, предназначавшимися для дальнейшей борьбы с Антонием, также было поручено Дециму Бруту. В оскорбительной для Октавиана форме его солдатам было объявлено, что только часть из них получит награды и денежные выдачи; предполагалось, что в его армию будет внесен раскол. Этого не случилось, но в ней воцарилось глубокое недовольство действиями сената[6,c.81].

Все отмеченные выше решения были чрезвычайно важными и симптоматичными. Они возвещали наступление нового тура политической борьбы, где основными противниками должны были стать сенат и Октавиан. Собственно, сенат стремился отстранить Октавиана от активной военно-политической деятельности. Октавиан не скрывал своего недовольства, и сенат решил его успокоить. Однако, не давая ему должности консула, к чему Октавиан стремился, сенат предоставил Октавиану ранг сенатора-консуляра и право голосовать вместе с бывшими консулами. Положение Антония было сложным. Он направлялся на север; между тем и Лепид, наместник Нарбоннской Галлии и Ближней Испании, и Луций Мунаций Планк, хозяйничавший в Трансальпийской Галлии, и Гай Асиний Поллион, управлявший Дальней Испанией, — все они уверяли Цицерона в своей лояльности по отношению к сенату, и Антонию, казалось, некуда было податься. Войск у него не хватало; он открывал эргастулы и брал в свою армию рабов. Однако решающей оказалась позиция Октавиана. Еще в 44 г. до н. э. один из соратников Антония, Публий Вентидий Басc, набрал на юге Италии два легиона и двинулся на Рим, намереваясь захватить Цицерона. В Риме известие об этом походе вызвало панику; сам Цицерон бежал из Рима.

Децим Брут в этой новой обстановке попытался бежать в Македонию к Марку Бруту, но по дороге попал в плен к галльскому вождю Камиллу и по требованию Антония был умерщвлен. Началась новая полоса заигрывания сената с Октавианом; сенат пытался использовать Октавиана против Антония и Лепида, и Октавиан вроде бы пошел навстречу сенату, желая добиться вожделенного консульства. В свою очередь он предложил Цицерону добиваться совместно консульства, и Цицерон обещал поддержать его кандидатуру. Однако ничего из этого не вышло: интересы Октавиана и сенаторской верхушки были слишком несовместимы. Выборы Октавиана в консулы затягивались, а его солдаты. явно по его наущению, дали клятву не воевать с ветеранами Цезаря, т. е. с солдатами Лепида и Антония. Антоний в конце концов снова стал грозным соперником, но и он нуждался в Октавиане, как Октавиан нуждался в нем.

Как можно видеть, Октавиан все более настойчиво и энергично добивался для себя консульства. Его опорой были его солдаты, которым сенат задерживал наградные; Октавиан убеждал их, что единственное спасение и для него, и для них — стать ему консулом. Только тогда останется в силе то, что дано им, солдатам, его отцом, Цезарем, только тогда будут организованы новые колонии, где солдаты получат земли, только тогда им будут выданы награды. Октавиан, разумеется, легко добился своего: он был избран в возрасте двадцати лет консулом вместе с Квинтом Педием и в должность вступил, по-видимому, 19 августа 43 г. до н. э.; его усыновление было окончательно оформлено куриатными комициями, и он был внесен в родовые списки Юлиев Цезарей; Октавиан внес предложение начать судебные процессы против убийц Цезаря. По закону Педия они подвергались лишению огня и воды, т. е. обрекались в лучшем случае на изгнание. По этому закону заочно были осуждены Марк и Децим Бруты, а также Гай Кассий; впрочем, Децим Брут, как сказано, вскоре погиб. Марк Брут и Гай Кассий, находившиеся на Востоке, конечно, были смертельными врагами; тем более Октавиан нуждался в союзе с Антонием и Лепидом. Солдатам Октавиан роздал по 2500 денариев из государственных и личных средств. Законы, объявлявшие Антония и Лепида врагами отечества, были отменены.

Глава 3. Создание второго триумвирата

Получив в Риме то, чего он хотел, Октавиан двинулся на север, к Бононии. Между тем Антоний вернулся к Мутине. В роли посредника между ними выступил Лепид. На небольшом острове на речушке Лавиния в ноябре 43 г. до н. э. состоялась встреча всех троих.

Совещание продолжалось два дня; речь шла о захвате и разделе высшей власти в государстве. Они решили, что Октавиан откажется от консульской власти, которой совсем недавно он так настойчиво добивался; до конца года консульские полномочия переходили к Гаю Каррине и Публию Вентидию, а на ближайшие пять лет римскими магистратами должны были назначаться, естественно, те, кто принадлежал к верхушке цезарианцев. Специальным декретом, в свое время предложенным и проведенным Антонием, в Риме запрещалось на будущее создание диктатуры, поэтому свою коллективную власть Октавиан, Антоний и Лепид оформили как создание сроком на пять лет комиссии трех для приведения в порядок государства (tres viri rei publicae constituendae; откуда: триумвират) с фактически неограниченными полномочиями: издание законов, установление и сбор налогов, назначение магистратов и сенаторов, верховный суд без права апелляции на его решения. Все трое получили право чеканить от своего имени монету. Провинции были поделены так, что Галлия (кроме Нарбоннской) переходила к Антонию, тогда как Африка, Нумидия, Сардиния, Сицилия и другие острова достались Октавиану, а Нарбоннская Галлия и Испания — Лепиду. На долю Антония и Октавиана выпала война с Брутом и Кассием, находившимися на Востоке; Лепиду было поручено ведение дел в Риме, причем своими провинциями он должен был управлять через легатов, а из своих войск четыре легиона отдать Антонию, три — Октавиану (у каждого из них было, таким образом, по двадцать легионов), а себе оставить для охраны порядка в Риме три легиона. В результате Лепид был с самого начала оттеснен на задний план. К тому же Октавиан женился на Клодии, падчерице Антония. Кроме этого, триумвиры должны были удовлетворить своих солдат; для их расселения были выбраны восемнадцать крупнейших и наиболее цветущих городов Италии, в том числе Капуя, Регий, Венусия, Беневент, Нуцерия. Аримин, Гиппоний[15].

Наконец, триумвиры приняли решение путем так называемых проскрипций, т. е. составления списков лиц, объявляемых вне закона и подлежащих немедленному уничтожению, расправиться со своими политическими противниками и заодно с теми, кто казался чересчур влиятельным, независимым и чьими богатствами можно было поживиться. В Риме причину проскрипций видели в жадности Лепида, который рассчитывал завладеть чужим добром, в желании Антония отомстить тем, кто объявил его врагом, в решимости Октавиана покарать убийц Цезаря. Как бы то ни было, и проскрипции, и всякого рода конфискации и разорительные поборы триумвиры использовали, чтобы собрать деньги, которые были им нужны для расчетов с ветеранами. По всей Италии шел повальный грабеж, творились чудовищные насилия; даже когда умерла Атия, мать Октавиана (ее торжественно похоронили за государственный счет), один ветеран потребовал у Октавиана ее имущество для себя. Первый список проскрибированных из двенадцати или семнадцати имен был отправлен в Рим. Консул Педий пытался убедить взволнованный народ, что этим репрессии ограничатся; скоропостижная смерть избавила его от горького разочарования[17].

Решения совещания были одобрены солдатами-цезарианцами (впрочем, о проскрипциях им ничего не сказали). Вступив в Рим, триумвиры поспешили легально оформить свои договоренности. 27 ноября по предложению трибуна Публия Тития без обсуждения и без голосования был введен в действие закон, которым всем троим предоставлялась на пять лет, т. е. по 31 декабря 38 г. до н. э., «для упорядочения дел» власть, равная консульской. Ночью в Риме были вывешены новые списки проскрибированных из 130 имен, а вскоре потом был обнародован еще один список в 150 имен.

Террористический режим триумвирата надолго запомнился античному миру; По словам Аппиана, эдикт триумвиров о проскрипциях был сформулирован следующим образом: «Из проскрибированных по этому списку никто пусть не принимает никого, не скрывает, не отсылает никуда, и пусть никто не позволит подкупить себя. Если же кто-то будет изобличен в спасении ли, в оказании ли помощи или в знании, того мы, не принимая во внимание ни оправданий, ни извинений, включаем в число проскрибированных. Пусть приносят голову убившие к нам — свободный за двадцать пять тысяч аттических драхм за каждую, а раб за свободу личности, и десять тысяч аттических драхм, и гражданские права господина. То же пусть будет и доносчикам. А из получивших никто не будет записан в наши документы, чтобы он не был известен"[2,гл.141].

По всей Италии началась охота за людьми. Происходили человеческие трагедии, ломались судьбы, кому-то удавалось бежать, кто-то попадал в руки солдатни или кончал жизнь самоубийством, кого-то выдавали на лютую смерть, а кого-то спасали рабы, соседи, жены, сыновья. Традиция запомнила, что в списки проскрибированных были внесены по инициативе Лепида его брат Луций Эмилий Павел, по инициативе и с согласия Антония дядя последнего (брат матери) Луций Юлий Цезарь и по инициативе Антония Цицерон. Внесению в списки последнего имени пытался сопротивляться Октавиан, но сравнительно быстро уступил.

Цицерон погиб 7 декабря 43 г. до н. э. на 64-м году жизни во время бегства, его убили военный трибун Попилий Ленат, некогда благодаря Цицерону выигравший судебный процесс, и центурион Геренний. Голова Цицерона и отрубленная рука были доставлены Антонию, и тот долго держал голову врага на своем столе, пока не насладился этим зрелищем. Жена Антония, Фульвия, исколола язык Цицерона булавкой. Позже голову и руку выставили около ростр, с которых знаменитый оратор произносил свои речи. Убийцы получили от Антония награду в шестикратном размере.

О той роли, которую сыграл во время проскрипций Октавиан, известно немного. В триумвирате он был младшим и по возрасту, и по положению; лидером триумвирата был Антоний.

Октавиану приписывали спасение многих жертв.

Светоний пишет, воспроизводя враждебную Октавиану традицию, что он какое-то время противился коллегам и стремился предотвратить проскрипции, однако когда они были решены, именно Октавиан оказался самым жестоким из всей троицы: тех еще можно было умолить или умилостивить, но Октавиан был беспощаден. Даже по окончании проскрипций Октавиан заявил в сенате, что, останавливая их, он оставляет за собой полную свободу действий; по его замыслу, угроза проскрипций должна была висеть над обществом и в будущем. Впрочем, известны факты, находящиеся в противоречии с этими общими утверждениями и характеристиками. Так, жене одного из проскрибированных удалось вымолить для него прощение у Октавиана, но именно Лепид отказывался выполнить решение коллеги. Как бы то ни было, Светоний обвиняет Октавиана в том, что он внес в списки своего опекуна Гая Торания. Октавиан, по словам Светония, приказал заколоть у себя на глазах Пинария, заподозренного в шпионаже; назначенного консула Тедия Афра за какие-то насмешливые речи о нем Октавиан довел до самоубийства. Претора Квинта Галлия, заподозрив, что он, явившись к нему, прятал меч, Октавиан подверг пытке и казнил, предварительно своими руками выколов ему глаза. Впрочем, Октавиан опровергал эту версию. По его словам, Галлий за покушение на его жизнь был посажен в тюрьму, потом выслан из Рима и погиб то ли при кораблекрушении, то ли от руки разбойников. Видимо, Октавиану впоследствии было важно снять с себя обвинения в зверской жестокости, ходившие по Риму. Недаром он сделал всадником некоего Тита Виния Филопемена, про которого говорили, что он спрятал своего проскрибированного патрона. Проскрибированного, но случайно уцелевшего Валерия Мессалу Октавиан внес в 36 г. до н. э. в список авгуров даже сверх их обычного количества, Эмилия Павла, уцелевшего от проскрипций, и Луция Мунация Планка, брата Проскрибированного Планка, Октавиан сделал в 22 г. до н. э. цензорами[5,c.50]. Вскоре после вступления в Рим Октавиан организовал освящение того места на Форуме, где было совершено сожжение трупа Цезаря; там предполагалось воздвигнуть храм Цезарю, однако обожествление последнего произошло только в 42 г. до н. э. по закону Руфрена. 1 января 42 г. до н. э. сами триумвиры и по их приказанию весь народ принесли клятву сохранять в неприкосновенности все сделанное Цезарем.

День рождения Цезаря был объявлен праздничным, а день гибели — несчастным. Само собой понятно, что обожествление Цезаря сказалось и на положении Октавиана, который стал сыном божественного Юлия.

Проскрипции создали в Риме атмосферу террора и заставили надолго умолкнуть всех уцелевших оппозиционеров. Однако борьба за власть еще не была закончена. На Западе грозную силу представлял Секст Помпей, сын знаменитого Гнея Помпея. Это был враг давний, ведший борьбу еще против Цезаря; несмотря на то что сенат предоставил ему возможность вернуться в Италию, получить компенсацию за утраченное отцовское имущество, а также занять пост командующего флотом, Помпей оказался в конце концов противником цезарианцев (он подпадал под действие закона Педия). К нему сбегались уцелевшие жертвы проскрипций и вообще все недовольные; в его руках был флот, и в конце концов под его властью оказалась вся Сицилия. Прослышав о массовых убийствах, Секст Помпей подошел к берегам Италии и дал знать в Рим и в другие города, что тем, кто спасет проскрибированных, он даст вдвое больше того, что обещали триумвиры убийцам, и что проскрибированные могут рассчитывать у него на приют, защиту и материальную помощь.

Неожиданный театр военных действий открылся и в Африке. Ее наместником в 44 г. до н. э. был бывший легат Цезаря Квинт Корнифиций. Он не пожелал передать свою провинцию ни Гаю Кальвицию Сабину, которого ему на смену назначил сенат, ни Титу Секстию, поставленному Октавианом, когда ему при разделе провинций между триумвирами досталась Африка. Началась война; провинцией овладел Секстий, но и он впоследствии отказался передать по распоряжению Октавиана Африку и другую свою провинцию, Нумидию, Фуфицию Фангону. Секстию удалось сохранить провинцию, разгромив Фангона, и только Лепид сумел отнять ее у непокорного наместника[17,c.154].

Тем не менее главная угроза триумвирам сосредоточивалась на Востоке. После ожесточенной и трудной войны Кассий овладел Сирией, Брут закрепился в Македонии (он, в частности, казнил Гая Антония, брата триумвира). Зимой 43 г. до н. э. Брут двинулся в Вифинию; с помощью флота он принуждал города Малой Азии и острова Эгейского моря выплачивать в свою пользу контрибуцию. В начале 42 г. до н. э. войска Брута и Кассия соединились в Сардах. В середине 42 г. до н. э. триумвиры отправили в Македонию часть своих войск под командованием Луция Децидия Саксы и Гая Норбана Флакка; остальная армия во главе с Октавианом и Антонием вскоре была переправлена через Ионийское море туда же. Впрочем, Октавиан в Диррахии заболел, и Антоний должен был самостоятельно двинуться на соединение с Норбаком; через какое-то время к войскам явился и Октавиан, еще не окрепший и вынужденный командовать с носилок. Нападения триумвиров Брут и Кассий ожидали в долине при Филиппах. В первом сражении перевес был на стороне республиканцев. Солдаты, которыми командовал Брут, напали с фланга на войско Антония во время его движения по дороге между армиями Брута и Октавиана и нанесли ему значительный урон. Затем воины Брута напали на выстроенные против них легионы Октавнана, обратили их в бегство и захватили лагерь Октавиана. Последний чудом избежал гибели; в своих воспоминаниях он рассказывал, будто состоявшему при нем врачу Марку Арторию привиделся вещий сон, и он опасался этого дня. Во всяком случае в лагере его не нашли; по некоторым сведениям, он бежал к Антонию.

Между тем Антоний овладел лагерем Кассия, и последний, думая, что республиканцы потерпели поражение, покончил с собой. Новое сражение произошло 23 октября, в этом бою войско Октавиана обратило Брута в бегство. Cам Брут также покончил жизнь самоубийством. «Нападение было и неистовым, и жестоким, — рассказывает Аппиан. — Стрел, и камней, и метательных копий у них было меньше, чем требовалось военным обычаем, да и никакими другими приемами искусства и строя они не пользовались, но, кинувшись с обнаженными мечами в битву, они рубили и были рубимы, и одни других вытесняли из строя, одни ради спасения скорее, чем ради победы, другие же ради победы и повинуясь убеждениям полководца, вынужденного вступить в битву…"[2,гл.160].

Битва при Филиппах расценивалась уже в древности как противостояние свободы против единовластия. Поражение Брута и Кассия знаменовали собой окончательное крушение в Риме республиканского строя. В личном плане Октавиан воспользовался победой для новых кровавых расправ со своими противниками.

Глава 4. Окончание Гражданских войн

Вопреки всем ожиданиям ветеранов-цезарианцев, примирение Октавиана с Антонием не было прочным, да и не могло быть: слишком застарелым было соперничество, слишком глубокой была вражда, чтобы она могла быть выкорчевана даже и многократными урегулированиями. Да и ставка была чересчур высока: господство над всей Римской державой. На последнем этапе Гражданской войны Октавиан переиграл Антония. И прежде всего, несомненно, в глазах общественного мнения.

Октавиан сам лично, и через друзей проявлял заботу об умиротворении и реставрации государства.

Еще в конце 41 или в начале 40 г. до н. э. парфяне овладели почти всей Сирией. Только в 49 — 38 гг. до н. э. Публий Вентидий Басc, полководец Антония незнатного происхождения, нанес им ряд поражений и даже получил титул императора с правом отпраздновать триумф. Триумф был действительно отпразднован в 38 г. до н. э., и после этого Вентидий исчез с политической арены. Антоний провел зиму 39/38 г. до н. э. вместе с Октавией в Афинах, участвуя в праздниках, риторических состязаниях. Афиняне провозгласили его новым Дионисом и даже выдали за него замуж Афину. Но ведь и Октавиана исподволь представляли богом!

После совещания в Таренте Антоний снова направился на Восток. В Керкире он расстался с Октавией, и она вернулась на родину, а осенью 37 г. до н. э. Антоний снова встретился с Клеопатрой. Не прерывая брака с Октавией, он, вопреки всем римским нормам и обычаям, женился также и на Клеопатре. В 35 г. до н. э. Октавия отправилась к Антонию. Он, однако, велел ей из Афин вернуться обратно. Подобный поступок был откровенным вызовом и Октавии, и Октавиану, и всей римской традиции. Мало того, он отдал под власть Клеопатры громадные территории в Передней Азии — Иерихон, северную Финикию от Берита до Лаодикеи, Халкидику и, кроме того, Кипр и владения в Малой Азии. Весной 36 г. до н. э. начался поход Антония против парфян, закончившийся неудачно, и этого факта не могли изменить победные реляции, которые Антоний слал в Рим. Захватив армянского царя Артавазда, которого он обвинил в своих неудачах, Антоний отпраздновал по поводу «победы» над Арменией триумф в Александрии (не в Риме, как требовал обычай!), причем Клеопатра была провозглашена царицей царей, ее сын от Цезаря Цезарион — царем царей, ее сыну от Антония Александру Гелиосу были обещаны Армения, Мидия и Парфия, еще одному сыну Клеопатры от Антония, Птолемею Филадельфу, — Финикия, Сирия и Киликия, а их дочери Клеопатре Селене — Ливия с Киренаикой. Римские солдаты образовывали личную охрану Клеопатры и носили на щитах ее имя. Все это могло восприниматься только как еще один вызов Риму потерявшего голову влюбленного безумца, который не Римскую державу укрепляет и расширяет, а строит вселенское государство для Клеопатры и для себя — при Клеопатре[17,c.67].

Новый этап борьбы начался со взаимных обвинений в письмах, эдиктах и указах, которыми обменивались триумвиры и которые, конечно, распространялись в широкой аудитории. Октавиан упрекал Антония в неверности, в скандальности той жизни, которую он вел в Александрии; на это Антоний без обиняков отвечал, что Клеопатра уже 9 лет как его жена (письмо написано в 32 г. до н. э.) и в свою очередь упрекал Октавиана в неблаговидном поведении по отношению к женщинам. Обвинял Антоний Октавиана и в том, что он разорил Италию и без согласия Антония сместил Лепида; он требовал своей доли добычи, захваченной в Сицилии, а также новых земель для своих солдат. Он заговаривал даже об отказе от чрезвычайных полномочий, на что Октавиан пойти никак не мог, Октавиан настаивал на том, что Лепида лишь постигло заслуженное наказание, что он не поделился с Антонием сицилийской добычей так же, как тот не поделился с ним Арменией. Октавиан обвинял Антония в захвате Египта, требовал от него половины всей взятой на Востоке добычи. Он упрекал Антония и в вероломстве по отношению к армянскому царю Артавазду (нарушение римской верности!), в жестокости по отношению к Сексту Помпею, в раздаче римских владений Клеопатре и ее детям.

Окончательный разрыв наступил в самом начале 32 г. до н. э. Консулами на этот год были избраны Гней Домиций Агенобарб и Гай Сосий, оба активные приверженцы Антония. По обычаю консулы должны были выступить 1 января с докладом о положении государства, и Сосий, несомненно по наущению Антония, использовал эту возможность для прославления Антония и для обвинения Октавиана, причем Антоний заявлял о своей готовности сложить полномочия триумвира (они истекали как раз в 32 г.), если Октавиан сделает то же самое и если сенат утвердит распоряжения Антония на Востоке. Все это было равносильно объявлению войны. Впрочем, на второй части этого требования Сосий, по-видимому, не настаивал, тем более энергично обвиняя Октавиана. Однако провести благоприятное для Антония решение Сосий не сумел: сторонник Октавиана народный трибун Марк Ноний Бальб наложил на него вето.

Октавиан блистал на заседании своим отсутствием, даже в Риме он не удостоил быть в этот критический момент.

Однако, воротившись в Рим, Октавиан созвал сенат и явился на его заседание в окружении солдат и своих приверженцев: сенаторы должны были сразу понять, на чьей стороне сила. Заняв место между консулами, Октавиан произнес обвинительную речь против Сосия и Антония, обещая представить затем и документальные доказательства. По-видимому, к речи Октавиана восходит обвинение, сохранившееся у Ливия, что Антоний не желает ни в Рим являться, ни по окончании триумвирата сложить свою власть. В этом изложении инициатором войны изображается Антоний. Сторонники Антония в сенате молчали: окружение Октавиана было красноречивее любых доводов и документов. В ту же ночь они, в том числе и оба консула, покинули Рим и отправились к Антонию. Октавиан остался в Италии хозяином положения[17,c.78].

Случай помог Октавиану набрать новые политические очки в разгоравшейся схватке. На его сторону перешли Луций Мунаций Планк, один из ближайших друзей Антония, его наместник в провинции Азии и племянник Мунация Марк Титий, которому Антоний поручил войну против Секста Помпея и командование флотом на севере Архипелага. Перебежчики стремились проявить повышенное усердие. Будучи близкими друзьями Антония, они подписывали в качестве свидетелей его завещание, хранившееся у весталок, и, конечно же, не преминули раскрыть Октавиану его содержание. Оно было настолько поразительным и настолько компрометирующим Антония, что Октавиан овладел им и огласил его на сходке народа. Антоний объявлял в завещании Цезариона подлинным сыном Цезаря, оставил колоссальные суммы другим детям Клеопатры; даже если бы он умер в Риме, его тело должно было отправить к Клеопатре в Александрию. Владения, которые были переданы Клеопатре, также закреплялись за нею.

Октавиан решил начать войну. Так как гражданской войны никто не хотел, дело было обставлено так, что это Римское государство объявляет войну египетской царице Клеопатре за то, что она претендует на провинции, принадлежащие римскому народу. Было очевидно, что Антоний не останется безучастным, предполагалось, что он окажется в позиции инициатора конфликта, человека, объявляющего из-за египтянки войну своему отечеству. Антоний решением сената был лишен власти триумвира и консульства на последующий год. Но и полномочия Октавиана в качестве триумвира истекли, а консульство его должно было начаться только в будущем году. Поэтому Октавиан пошел на экстренную меру: по его приказу вся Италия и западные провинции — Галлия, Испания, Африка, Сицилия, Сардиния — присягнули ему на верность; позже он представит дело так, будто вся Италия избрала его быть командующим в войне, где он победил в битве при Акциуме.

Одним из самых слабых мест Октавиана было постоянное отсутствие денег: вот и теперь на войну с Антонием их катастрофически не хватало. Октавиан обратился к богачам с требованием делать «добровольные» пожертвования; он прибег к храмам в поисках займов и, наконец, ввел всеобщий налог на ведение войны: все свободные, владевшие землей в Италии, должны были заплатить четвертую часть своих годовых доходов, а вольноотпущенники, чье состояние составляло 200 тыс. сестерциев и более, — восьмую долю своего имущества. Эти меры вызвали вспышку массового недовольства вольноотпущенников; то там, то здесь происходили бунты, пожары, кровавые выступления, но Октавиан поставил на своем.

Флот Октавиана, собиравшийся в Таренте и Брундисии, насчитывал 250 судов; к нему присоединилась в 31 г. до н. э. и спартанская флотилия под командованием Еврикла. Сухопутная его армия составляла 80 тыс. человек. Войска Антония были значительно больше: 100 тыс. пехотинцев, 12 тыс. всадников, 500 военных кораблей, не считая транспортных судов (в частности, 200 кораблей Клеопатры); в эту армию входили войска восточных правителей из Малой Азии, Сирии, Иудеи и Аравии[5,гл.56]. Уже в конце зимы 32/31 г. до н. э. Октавиан попытался напасть на морской лагерь Антония при Акциуме, однако ему удалось добраться только до Керкиры, и штормы заставили его вернуться в Италию. Весной его флот, которым командовал Агриппа, захватил важную гавань Метона в южной Мессении. Cам Октавиан сумел овладеть побережьем Эпира, а его флот некоторое время спустя — островом Коркира. Армия и флот Октавиана затем соединились у гавани Амбракия, чтобы внезапно напасть на флот Антония. Последний, применив военную хитрость, заставил Октавиана отказаться от этого намерения и закрепиться у бухты Акциум. Общее положение складывалось для Антония неблагоприятно: его союзники и солдаты переходили к Октавиану, его флот оказался под угрозой.

2 сентября 31 г. до н. э. при Акциуме состоялось решающее сражение. В ходе боя возникла опасность, что флот Антония окажется запертым в бухте, и Клеопатра, покинув схватку, направилась со своими кораблями в Египет. Антоний бросился за нею, и это решило исход сражения На сторону Октавиана перешли воины Антония и сенаторы, находившиеся при его дворе. К попавшим в его руки сенаторам Октавиан отнесся в целом милостиво. Однако исключения все же были. Ветераны обеих армий в своем большинстве были возвращены на родину, не получив ожидаемого вознаграждения.

Победа при Акциуме сделала Октавиана хозяином всей Римской державы, и Октавиан хорошо это сознавал. На холме, где находился его воинский лагерь, он основал новый город Никополь («Победоград») в ознаменование случившегося. Победив при Акциуме, Октавиан выиграл решающую партию в своей жизни: Антоний, укрывшийся в Египте, был уже не опасен. Восток Римской державы лежал у его ног. Однако свое положение на Востоке Октавиану следовало закрепить, и он решил посвятить себя прежде всего этой задаче.

Зиму 31/30 г. до н. э. он провел на Самосе, находясь там, вступил в свое четвертое консульство вместе с Марком Лицинием Крассом, сыном известного триумвира.

События в Италии лишь на короткое время отвлекли Октавиана от того, что происходило на Востоке. В конце февраля 30 г. до н. э. он покинул Италию и, перетащив свои корабли через Истм, прибыл к берегам Родоса, где у него состоялась встреча с иудейским царем Иродом. Последний обеспечил себе при особе Октавиана благоприятное положение (он ведь не участвовал в битве при Акциуме!). Впоследствии Ирод оказал Октавиану действенную помощь во время похода в Египет. Оттуда Октавиан прибыл в Сирию и двинулся в Египет. Пелусий не оказал ему сопротивления. Клеопатра посылала к Октавиану послов, прося сохранить трон за ее детьми. Она даже отослала Октавиану знаки царского достоинства и золотой трон: это должно было показать, что они воспримут власть из рук Октавиана как верховного владыки. Антоний просил позволить ему жить в Афинах в качестве частного лица. Октавиан не отвечал Антонию, а у Клеопатры потребовал ее подчинения и — в тайном письме — убийства Антония как условия для ее прощения. Антоний и Клеопатра предлагали выкуп за себя и выдали Октавиану Турилла, одного из убийц Цезаря. Другие попытки Антония также не дали результата. В свою очередь Октавиан попытался с помощью вольноотпущенника Тирса убедить Клеопатру предать Антония. Утром 1 секстилия (позже этот месяц назовут августом) 30 г. до н. э. Антоний покончил с собой. Известие о гибели Антония было, конечно, самой благоприятной новостью, которую могли доставить Октавиану. Тем не менее он счел необходимым оплакать поверженного врага, показывать друзьям его письма и убеждать их, что Антоний сам накликал на себя свою судьбу. Впрочем, старшего сына Антония и Фульвии, долго и напрасно умолявшего о пощаде, пытавшегося найти убежище у статуи Цезаря, он велел оттащить и убить.