Герберт Маркузе

Операциональная точка зрения (как мыслительная привычка) представляет весь универсум рассуждения и поступка, потребностей и побуждений. Операциональные и бихевиористические понятие направленны против свободной мысли и образа действий. Как следствие, теоретический и практический разум, академический и социальный бихевиоризм встречаются на общей ниве развитого общества, превращает научный и технический прогресс в инструмент господства. Возникают два измерения жизни: как цель и как средство — непримиримые между собой измерения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Г. Маркузе в своей книге дает понять, что становится все более очевидным политический характер технологической рациональности как основного средства усовершенствования господства, в результате чего создается тоталитарный универсум, в котором общество и природа, тело и душа содержатся в состоянии постоянной мобилизации для защиты этого универсума. Эта своеобразная социальная и историческая психология Г. Маркузе имеет публицистический характер. И считаем необходимым сказать, что не надо слишком острого ума, чтобы указать на недостатки человеческой жизни даже в процветающих обществах, а потом и сделать вывод о существовании одномерного индивида. В разделе «Победа над несчастным сознанием» (гегелевский термин) прямо отмечается, что художественное отчуждения вместе с другими формами отрицания становятся жертвой наступления технологической рациональности.

Люди не сопротивляются рациональному объяснению и завоеванию, узким рамкам организации, манипулированию и интегрированию. Поэтому, по мнению Г. Маркузе, которое мы поддерживаем, возрастает способность управлять нерешенными конфликтами. Трагедия и романтическая ностальгия, архетипические мечты и тревоги подвергаются техническому решению и разрушению.

Дон Жуан, Ромео, Гамлет, Фауст, Эдип стали пациентами психиатра. Современные политические деятели еще не приближаются к настоящей драмы, но последствия их действий серьезно преобладают ее масштабы. Установки бесчеловечности и несправедливости порождаются рационально организованной непосредственностью. В душе осталось немного тайн, которые нельзя было бы хладнокровно обдумать и вынести на голосование. Одиночество — важнейшее условие способности индивида противостоять обществу — становится технически невозможным. Смысл вещей уже не интересует, говорится о поиске смысла слов. Маркузе «в себе» рассуждает о том, как анализировать современную ему действительность. Дело не в том, чтобы указать читателю на некое идеальное общество или продемонстрировать свое превосходство над человеческой историей.

Философ, психолог, историк не может просто находиться в скорби по поводу неизлечимого мирового зла, не может он и предлагать рецепты против болезни, ведь не знает, что такое здоровье. Тем более не следует убирать позу превосходства над мировым злом. Но и позу скорби нецелесообразно выдавать за лучшую. Сверхсветовой позиция некой абсолютной существа, абсолютного духа будет объективистской.

С другой стороны, снисходительность к общественным порокам, идея всепрощения будут казаться насмешкой. Во всех теориях, продолжает свои размышления Г. Маркузе, есть идеологический подтекст. Каким он должен быть в истории психологии или его вообще не следует к ней включать? Сочувствие к человеку, как у А. Швейцера, сочувствие ко всему живому — даже до болезнетворной бактерии? Высокомерие, как у Ф. Нищие, когда он создает в своем воображении идеал сверхчеловека? Пессимизм Шопенгауэра! А может, все эти позиции приводят к определенным ограничениям в толковании историко-психологических явлений?!

Г. Маркузе оставляет последний вопрос без ответа. Единственное, что его захватывает, — это глубина мысли, проникновение в природу человека — без всякого намека на назидательность. В конце концов, в своих выводах Г. Маркузе обращается к воображению, которое могло бы помочь человеку самоутвердиться в противоречивой жизни. Воображение отделено от материального производства и материальных потребностей, было просто игрой, которая связана только с фантастической логикой и фантастической истиной.

Но технический прогресс наделяет ее образы своей собственной логикой и своей собственной истиной, сокращая свободные способности сознания. Тем самым он сокращает разрыв между воображением и умом. Имея общую почву, эти две антагонистические способности становятся взаимозависимыми. Маркузе подчеркивает, что научный, рациональный характер воображения давно признан в математике, в гипотезах и экспериментах естественных наук. Так же он признан в психоанализе, основанный на предположении специфической рациональности иррационального; познание превращает воображение, меняя его направление, в терапевтическую силу. Г. Маркузе считает, что эта сила способна к значительно большему, чем лечение неврозов. По мнению Г.

Маркузе, только технологическая рациональность, лишенная своих эксплуататорских свойств, остается единственным стандартом и ориентиром планирования и развития имеющихся ресурсов в интересах всех людей. То, что было подвергнуто критике, стало для.

Г. Маркузе единственной основой освобождения общества от эксплуатации, создания предпосылок для осмысления самоопределения человека. Это самоопределение должно стать фактическим в принятии решений, затрагивающих производство и распределение, а также в личной жизни.

ЛИТЕРАТУРА

Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек / Г. Маркузе / Перевод: А. А. Юдин. М.: «АСТ», 2003.

— 528 с.