Отображение монгольского вторжения в летописных и литературных произведениях XIII-XIV веков

Отсюда и стремление к яркому, эмоциональному, украшенному языку, который отличается от обыденной речи. Жития Епифания переполнены цитатами из Священного писания, так как подвиг его героев аналогии должен найти в библейской истории. «Для них характерно демонстративное стремление автора заявить о своем творческом бессилии, о тщетности своих попыток найти нужный словесный эквивалент изображаемому высокому явлению, эта имитация Епифанию и позволяет продемонстрировать все свое литературное мастерство, ошеломить читателя бесконечным рядом синонимических метафор или эпитетов. Этот прием и получил название „плетения словес“» [2, с. 381]. Иллюстрируя манеру Епифания Премудрого, исследователи обращаются чаще всего к его «Житию Стефана Пермского», а в пределах этого жития — к знаменитой похвале Стефану, в которой искусство «плетения словес» находит наиболее яркое выражение.

В агиографии XIV—XV вв. также широкое распространение получает принцип абстрагированности, когда из произведения изгоняется политическая, бытовая, экономическая, военная терминология, названия должностей, конкретных явлений природы какой либо страны. Агиографические принципы Епифания свое продолжение нашли в творчестве Пахомия Логофета. Необходимо отметить появление на Руси XV в. новых переводных памятников исторического повествования, посвященных таким популярным во всей Европе сюжетам, как история Александра Македонского и история Троянской войны. Во второй половине XV в. на Руси становится известна новая версия романа об Александре Македонском, «Сербская Александрия», которая была переведена с сербского оригинала.

Попытки решиться на литературный вымысел, отойти от канонов проявились не только в житиях. В XV в. создаются и повествовательные произведения, такие, как &# 171;Повесть о Дракуле" или «Повесть о Дракуле» на первый взгляд историческая типичная повесть: ее герой — реальное лицо, валашский господарь Влад, прозванный за свою изощренную жестокость Цепеш, то есть «сажатель на кол», или Дракула, то есть «Дьявол». Все эпизоды повести — это частные поступки Дракулы, и смысл их скорее можно было бы назвать историческими анекдотами, в них есть острое словцо или экстравагантный, неожиданный поступок, они были бы забавными рассказами о мудром, не терпящем обмана и лицемерия правителе и толпе его антагонистов — ленивых, жадных, глупых, заносчивых и т. д., если бы не одно обстоятельство: Дракула изощренно жесток.

Не похожая на историческое повествование — без дат, с небольшим числом исторических «деяний», состоящая из эпизодов, сочетавших в себе веселое и страшное, шутовство и мудрость, повесть эта была типичным произведением, в котором отражался «жестокий уклад жизни»; и читатель, и автор как бы раздумывали над вопросом: не есть ли сочетание справедливости и жестокости — неизбежное свойство правителей в это страшное и сложное время? Другой характер носила «Повесть о купце Дмитрии Басарге и сыне его Борзосмысле». Её сюжет непритязателен и напоминает народную сказку о мудром простаке. Этот сюжет повести позволяет судить о ее месте в литературе XV в. и характере. Она свидетельствует о вторжении в литературу сказочного сюжета, откровенного вымысла.

Это стало возможным только в обстановке Предвозрождения, когда начинает разрушаться жесткая система жанров литературы.

Литература

XV в. собой представляет очень сложное явление. Расширяется диапазон мотивов и тем: в литературу проникают элементы чистой занимательности; тема чувственной любви и получает права литературного гражданства. &# 171;Психологизм присущ почти всем без исключения повествовательным жанрам" [7, с.

219]. Эмоционально-экспрессивный стиль, который первоначально проявляется в агиографии, начинает завоевывать все более широкие сферы, он решительно вторгается в XV в. и в историческое повествование. Все эти тенденции, как можно было бы ожидать, русскую литературу подводили к новому этапу ее развития — к русскому Ренессансу.

Заключение

Русские земли в XIII в. подверглись монгольскому опустошительному нашествию, что русской культуре нанесло непоправимый ущерб. Центром культуры формирующегося централизованного нового Русского государства в XIV в. стала Москва. Политическая литература Московского княжества, отражая феодальную идеологию, посвящена была обоснованию исторической необходимости образования единого государства. Цикл сказаний связан был с борьбой Руси против монголо — татарского ига под московским главенством.

Идея политического объединения русских земель проводилась и в летописных сводах, которые возникли в Москве в XIV—XV вв. при митрополичьей кафедре и княжеском дворе. Основной темой фольклора этого периода так же была борьба против ордынского ига. В XIII—XV вв. сложились жанры сказания и исторической песни. Из них многие составили основу литературных произведений эпохи. Произведения фольклора XIII—XV вв.

сохранили много черт былинного эпоса времен Киевской Руси. Традиция летописания в рассматриваемое время не прерывалась, но теперь было видно стремление создавать общерусские своды и летописи. Основными центрами летописания являлись Тверь, Новгород и Москва. В тверских и московских летописях отразилась борьба за первенство этих двух городов. При всех летописных различиях отдельных княжеств основной единой темой русского летописания оставались борьба за торжество православной веры против иноземных завоевателей и единство русской земли. Московское летописание со второй половины XIV в. приобретает общерусский характер и последовательно проводит идею преемственности власти московских князей от великих князей владимирских и киевских, ведущей роли.

Москвы в процессе объединения и сопротивлении ордынцам. Международное значение Москвы, как столицы складывающегося единого Русского государства, определяло интерес к вопросам всемирной истории. &# 171;Русский хронограф", составленный в середине XV в. известным писателем Пахомием Лэгофетом проводит идею единства славянских народов, исторически обосновывая связи Руси с западными и южными славянами. Русские купцы — путешественники, как и представители церкви нам оставили свои записанные впечатления.

В это время расширяется тематическая и жанровая сторона русской литературы. Исторические повести — «Повесть о разорении Рязани Батыем» — «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище» — создавались как литературные и исторические памятники на основе фольклорной традиции и летописей. Но композиции произведений, литературные приемы их ставят в область памятников высокой культуры. На Руси в XIII—XV вв. было создано много житий святых, которые имеют поучительное, нравственное и политическое значение и эмоциональное позднее значение.

Литература

XV в. собой представляет более сложное явление. В это время сильно расширяется мировоззренческий кругозор людей: создаются обширные хронографические и летописные своды, в сферу литературных интересов входят отголоски античного эпоса. Русь оказывается вовлеченной в тот процесс культурного подъема, который переживают в этот период все государства Европы и который их привел к эпохе Ренессанса. На Руси происходит ситуация Предвозрождения, когда возникает обостренный интерес к эмоциональной жизни человека во всем разнообразии чувств, которые возникают в различных жизненных ситуациях. Новые интересы потребовали выработки более гибкого, нового, более экспрессивного стиля языка.

Говоря о развитии культуры, необходимо сказать, что она отражала состояние государства и общества, с XIII по XV вв. практически все стороны русской общественной жизни прошли сложную и большую эволюцию от мозаичности и раздробленности к возрождению и единению.

1. Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа: ХП-ХУП вв.- М.: Наука, 1973.

2. Истоки русской беллетристики /Под ред. С.Лурье.

Л.: Худож. лит., 1970.

3. Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV — начало XV в.).- М.-Л: Наука, 1962.

4. Лихачев Д. С. Повесть о разорении Рязани Батыем //Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси.

М.: Худож. лит., 1975.

5. Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV—XV вв.- Л.: Наука, 1976.

6. Присёлков М. Д. История русского летописания XI—XV вв.- Спб.: Вече, 1996.

7. Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи.

М.: Наука, 1963.

8. Творогов О. В. О композиции вступления к «Задонщине» //"Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла. -М.- Л.: Худож. лит., 1966.