Историография городских восстаний в России в конце 1640-х годов

Часть историков полагала, что, наряду с беднейшими слоями, в городских восстаниях 1640-х гг. принимали активное участие низы правящего класса. ГЛАВА III. ПОСТСОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ ГОРОДСКИХ ВОССТАНИЙ В РОССИИ СЕРЕДИНЫ XVII В. В постсоветской историографии, начиная с 90-х гг.

ХХ века, интерес к социальным конфликтам, в том числе, городским восстаниям середины XVII несколько снизился. В лучшем случае, эта проблема поднималась в трудах, посвященных истории XVII в. в целом, как одному из аспектов неспокойной эпохи. Возвращается проблема социальных волнений, в том числе, в переломном для строительства российского государства XVII веке, с начала «нулевых» годов нынешнего столетия. Здесь можно указать на работы В. Н. Глазьева. В обстоятельномисследовании, посвященном взаимодействию власти и общества в борьбе суголовной преступностью на Юге России в XVII в., ученый привел интересныефакты, связанные со злоупотреблениями местных властей, которые послужилипричиной конфликтов в городах. Выводы, сделанные В. Н. Глазьевым, объективно характеризуют обстановку, сложившуюся в городах Юга России всередине XVII в., и помогают увидеть специфику взаимодействия власти иобщества в регионе. События середины XVII, в том числе, городские восстания середины века, затрагивались в работах В. А.

Аракчееваи Е. В. Градобойновой. Эти исследования помогают понять региональную специфику событий. Они посвящены трем из пяти основных регионов (кроме Москвы), где в 1648—1650 гг. вспыхнули волнения: Томску, Новгороду и Пскову. За рамками изучения остались города Севера (Устюг и Соль Вычегодская), а также Юг России.

Так, в диссертации Е. В. Градобойновой обстоятельно рассмотренысобытия, связанные с народными волнениями в двух крупных русских городах: Повгороде и Пскове. Градобойнова, основываясь на широком фактическом материале, делает оригинальный вывод, что волнения в Новгороде и Пскове способствовали росту авторитета царской власти, укреплению самодержавия и абсолютизма. Повлияли рассмотренные события и на общественное сознание: «в нем постепенно укоренялись идеи централизации власти, действующей через своих представителей по общим моделям, выработанным для унификации управления».В последнее десятилетие проблема разного рода социальных конфликтов, в том числе, городских восстаний на заре индустриальной эпохи в России, кажется, получает новое звучание в контексте переосмысления понятия и феномена социальной революции. Так, интерес представляет исследование московского восстания 1648 г. Ю. А. Сафоновой. Эта работа представляет еще и историографический интерес: Ю. А.

Сафоноваподробно анализирует городские восстания 1640-х гг. на основе работ К. В. Базилевича, вклад этого советского историка в исследование городских волнений. Как отмечает Ю. А. Сафонова, представляя свой доклад на историческом форуме, она «пыталась показать на материале источников и историографии, что причины московского восстания 1648 г. были куда более разнообразны, чем это были принято ранее считать, а участники принадлежали к разным слоям общества».В одной из работ.

Ю.А. Мизисаотдельная главапосвящена волнениям в Козлове в 1648 г., вписывавшимся в общую канву городских восстаний середины века. Любопытно, что в качестве причин волнений в Козлове исследователь называет высокую криминогенную обстановку, а также наличие замкнутой однодворческой общины, выступавшей сообща. Ю. А. Мизис подробноописал ход волнений в Козлове, показал обстановку, сложившуюся в город к тому времени, последовательность событий и их итоги. Среди работ последнего времени очень популярны исследования социальной психологии мятежей и бунтов в России XVII—XVIII вв.еков. Одной из первых работ на эту тему стал труд О. Г. Усенко. Близким к этому сюжету явилось исследование К. Касьяновой (В.Ф. Чесноковой).

о русском национальном характере. Появились новые работы о духовной культуре русского народа в XVII века, в которых затрагиваются особенности мятежей в допетровской Руси. В 2003 г. вышла интересная работа В. Я. Мауляо психологической природенародных движений в России XVI—XVII вв.еков. В целом, следует отметить значительно больший интерес современных историков не к социально-экономической, а к социально-психологической подоплеке волнений, в том числе, в XVII в.

Как совершенно справедливо указывает Д. А. Ляпин, сегодня в отечественной историографии изучение мятежей и бунтов в допетровской Руси связывается, преимущественно, с рассмотрением психологии народного протеста, политической культуры в русле изучения поведенческих моделей населения. Изучение же конкретных волнений в узких географических рамках, за исключением диссертации Е. В. Градобойновой, практически не осуществляется. Безусловно, в этом контексте следует отметить фундаментальные труды самого Д. А. Ляпина: его кандидатскую и докторскую диссертации, монографии и научные статьи, выпущенные по итогам диссертационных исследований. Являясь серьезным и кропотливым историческим трудом, научные работы Д. А. Ляпина представляют интерес и в плане историографических исследований, так как содержат, на данный момент, наиболее полный срез исторических трудов по теме городских восстаний 1640-х гг.: как специальных, так и тех, в которых эти социальные волнения рассматриваются в контексте других событий. Любопытны выводы, к которым приходит историк на примере городских восстанийXVII столетия, указывая, что социально-политическая борьба, которая развернулась в середине века в отдельных городах России, «характеризует общие закономерности социальной самоорганизации общества». Д. А. Ляпин полагает, что «конфликт в местном обществе, вылившийся в открытые бунты в 1648—1650 гг., стал показателем качественного изменения в социально-политической структуре государства и отразил определенный скачок в развитии общественных институтов, а также важные процессы, меняющие существующую политическую систему». Обращает на себя внимание и то, что Д. А. Ляпин связывает городские социальные конфликты с активно осуществлявшимися в России XVII века процессами колонизации и военными реформами, призванными обеспечить присоединяемые территории и пограничье защитой. Считая, что «социально-политического противостояние, вылившееся в открытый конфликт, невозможно объяснить адекватно безучета процессов колонизации и военной модернизации».Стоит обратить внимание также на то, что народные движения в России активно изучаются в зарубежной историографии; причем, этот интерес «проснулся» именно в постсоветское время.

Здесь следует назвать, прежде всего, работы В. Кивельсон, М. Перри, П. Бушковича, Н. Колманн и др. Например, В. Кивельсон рассматривала мятежи середины XVII в., как народное возмущение, вызванное не соответствием традиционного поведения монарха в России и ростом влияния на него ближних людей.

М. Перри отмечала «народный монархизм», присущий русскому обществу, влиявший на особенности взаимодействия власти и общества в России. Можно указать также на работу о волнении в Козлове Б. Девиса. Следует отметить, что, особенно в англо-американской историографии в 90-е гг. прошлого века (время активного изучения социальных волнений в России) укрепляется мнение, согласно которому Россия XVII в. представляла собой типичное традиционное общество, основанное на патернализме, православии и общинном коллективизме.

Этот взгляд постепенно оформился в противовес точке зрения о России как о варварском и деспотическом азиатском самодержавии. Новый взгляд на средневековую Россию позволил иным образом оценить волнения и мятежи середины XVII в., известные в российской историографии как «городские восстания». Западные историки часто более свободны в своих теоретических построениях. Так, именно в западной историографической литературе складывается не лишенная обоснования точка зрения, что городские восстания середины XVII века, на самом деле, были направлены не против государственной власти и, тем более, не против лично царя. Наоборот, «бунтовщики» восстали. Так как подозревали «в измене» именно бояр и связанных с ними высших чиновников, выступая контекстно за укрепление центральной власти и препятствуя боярской и княжеской вольнице. И, таким образом, городские восстания вписывались в общий контекст перерастания уже устаревшей феодальной сословно-представительной монархии в абсолютную (самодержавную) монархию, в которой произойдет сращивание феодальной системы с формирующейся буржуазной.

Такой интересный подход к квалификации многих социальных конфликтов в России XVII—XVIII вв., отличает работы В. Кивельсон, а. Перри и других зарубежных авторов. Постепенно такая точка зрения становится предметом рассмотрения и в отечественной историографии (д.А. Ляпин). Выводы по главев постсоветский период подходы к социальным конфликтам середины XVII века изменяются: исследователи пытаются создать целостную картину событий тех лет, не сосредотачиваясь исключительно на политической подоплеке или социально-экономической;

— ряд историков актуализуют рассмотрение социально-психологических аспектов городских восстаний 1640- х. гг.- в отечественной историографии с интересом наблюдают за зарубежными исследованиями истории российских социальных волнений, которые позволяют взглянуть на уже, казалось бы, подробно изученные события, с другой точки зрения;

— в ряде современных исторических исследований городских бунтов 1640-ж гг. укрепляется точка зрения, что эти бунты вовсе не расшатывали систему власти в России XVII столетия, а, наоборот, способствовали ее укреплению, централизации, так как были направлены против региональных («местечковых») сословных интересов. Городские восстания свидетельствовали (в определенной степени) о развитии гражданского обществе, развития буржуазных отношений в России, вызревающих в феодальной политической и экономической системе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный в курсовом исследовании историографический анализ исторических работ, изучавших феномен городских восстаний конца 1640-х гг.

позволил проследить, как менялись интерпретационные оценки событий историками и те акценты, которые они делали при изучении социальных волнений. Так, в исторических трудах досоветского периода, исследовавших городские восстания 1640-х гг., акцентировались политические и локальные причины: действия конкретных бояр и чиновников, их жажда наживы. Высшая власть (царь Алексей Михайлович) воспринимался, скорее, жертвой событий. А «мятежники» — то «ворами» и «разбойниками», то жертвами боярского произвола. В советский период все социальные конфликты рассматриваются в призме классовой борьбы.

В основе конфликтов, в том числе, городских восстаний 1640-х г., обосновываются социально-экономические причины. Историки советского периода стремятся рассмотреть социальные явления системно, выявить их общезначимые черты и признаки, общие причины. При этом в городских восстаниях 1640-х гг. игнорируются черты, не вписывающиеся в контекст &# 171;классовой борьбы", например, разнородный социальный состав участников волнений. Отдельные историки советского периода пытались указать на многослойность социального состава волнений середины XVIIвека, противоречивость интересов «мятежников», но преобладала точка зрения о том, что это, большей частью, конфликт «бедных против богатых», «эксплуатируемых и эксплуататоров». В то же время, для советского периода характерно скрупулезное исследование исторических документов, тщательный анализ архивных данных, в том числе, региональных источников. В постсоветский период при исследовании социальных конфликтов, в том числе, городских восстаниях 1640-х гг., историки обращают внимание на психологическую подоплеку волнений, стремятся рассмотреть социальные аспекты истории в контексте ментальности, «духа народа». Разнородный состав участников городских восстаний не замалчивается, а напротив, акцентируется. Меняется подход к социальным волнениям, которые представляются теперь не направленными на разрушение социальной системы, а, напротив, на ее укрепление.

Проведенное историографическое исследование позволяет сделать следующие выводы на основе изучения различных концепций историков и анализа ими исторического материала:

городские восстания конца 1640-х гг. — социально многослойное и многоаспектное явление; в этой связи эти социальные волнения можно считать и вписывающимися в исторические обстоятельства XVIIвека, связанными с другими социальными волнениями (например, крестьянскими), и, в то же время, уникальными.

социальный состав участников городских восстаний 1640-х гг. разнородный; в определенной степени, можно сказать, что это нарождающиеся «средний слой»: верхушка торгово-ремесленного населения и низы дворянства. В то же время, бедное городское население также участвовало в этих социальных волнениях. Но своих задач бедняки не ставили, использовались другими слоями.

Причинами городских восстаний можно считать «клубок противоречий» между интересами разных слоев: социально-экономическими, политическими и даже, отчасти, психологическими (традиционным для разных категорий населения в России неприятием бояр — тогдашних «олигархов»).- Конкретные сиюминутные задачи участников городских восстаний 1640-х гг. скрывали истинную цель &# 171;бунтарей", которая была реализована в дальнейшем в усилении централизации власти, создании контуров абсолютной монархии. Первым шагом к этому стало принятие нового свода законов — Соборного Уложения 1649 г., что стало компромиссом между городскими «мятежниками» и властью."Пострадавшей" при этом оказалась верхушка правящего класса — бояре, высшая знать -против которых было направлено «острие» бунтов. И беднейшие слои — крестьянство, принявшее участие в бунтах, но не получившее ничего, а процесс закрепощения которого продолжился.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫБазилевич, К. В. Городские восстания в Московском государстве XVII века. — М., Л.: Соцэкгиз, 1936. — 182 с.

Гумилев, Л. Н. От Руси к России: очерки этнической истории. Часть III.

Московское царство. Глава II. Смутное время.- СПб.: Юна, 1992.- 272 с. Ключевский, В.

О. Краткое пособие по русской истории. — М.: Рассвет, 1992. -.

192 с. Ключевский, В. О. О русской истории / под ред.

В.И. Буганова. — М.: Просвещение, 1993. — 576 с. Коллманн, Н. Ш. Преступление и наказание в России раннего Нового времени / пер. с англ. П. И. Прудовского.

— М.: Новое литературное обозрение, 2016. — 616 с. Ляпин, Д.А.К вопросу о «городских восстаниях» в России в середине XVII века (по материалам южнорусских уездов): дисс. … к. и. н: 07.

00.02/ Ляпин Денис Александрович. -М., 2010.

Ляпин, Д. А. Социально-политическая борьба на юге России в середине XVII в.: дисс. … д-ра ист. н.: 07.

00.02 / Ляпин Денис Александрович. — Елец, 2015. — 461 с. Павленко, Н. И., Кобрин, В.Б., Федоров, В. А. История СССР. Т.

1. С древнейших времен до 1861 г. — М.: Просвещение, 1989. — 559 с.

&# 160;Покровский, Н. Н. Томск. 1648−1649 гг. Воеводская власть и земские миры.

— Новосибирск: Наука, 1989. — 387 с. Силаева, И. А.

Томские бунты XVII в. в оценках Н. Н. Оглоблина // Вопросы исторической науки: материалы Междунар. науч. конф. (г.

Москва, январь 2012 г.). -М.: Ваш полиграфический партнер, 2012. — С. 25−28.

Сафонова, Ю. А. Московское восстание 1648 г. / Электронный ресурс.

Исторический сайт+ Исторический форум. 2004 г. Режим доступа:

http://www.historichka.ru/works/vossranie_v_moskve_1648/Соловьев, С. М. История России с древнейших времен. — М.: Э, 2017. — 1024 с.

Тихомиров, М. Н. Соборное Уложение 1649 г. / М. Н. Тихомиров, П. П. Епифанов — М.: Наука, 1961. -.

389 с. Чистякова, Е. В. Городские восстания в России в первой половине XVII века (30−40-е годы). — Воронеж, 1975. -.

248 с. Чупров, А. С. Историография городских восстаний и волнений в Сибири ХVII в. // Историография городов Сибири конца XVI-начала XX в. Новосибирск: Наука, 1984. С.149−166.Покровский, Н. Н., Александров В. А.

Власть и общество. Сибирь в XVII веке.-Новосибирск: Наука, 1991. -400 с.