Межконфессиональные взаимоотношения в Российской Империи в период правления Екатерины II

Она же следила за исполнением башкирами военной повинности (пограничная служба и участие в войнах). Еще в 1769 г. в Казанской гимназии начали преподавать татарский язык и основы ислама. С поощрительной политикой по отношению к мусульманской культуре татар связана просветительская деятельность С.

Х. Хальфина и его сына И. С. Хальфина, составивших 1-ю печатную татарскую азбуку (1778), русско-татарский словарь (более 20 тыс.

слов) и др. пособия. В 1787 г. в Санкт-Петербурге был напечатан араб. текст Корана с примечаниями.

Принцип веротерпимости распространялся и на иудеев, число которых в России значительно возросло после разделов Речи Посполитой. Указами 1791 и 1794 гг. в местах компактного проживания евреев была установлена черта оседлости, за пределами которой они проживать не могли. Переход евреев в христианство снимал все ограничения.

Освоение Сибири способствовало распространению Православия среди местного населения. Появились целые деревни закрепившихся на земле крещеных бурят. На бурят и эвенков была возложена обязанность нести пограничную службу, защищая территорию от набегов монгольских ханов и тайшей. Вместе с тем это способствовало распространению среди бурят, особенно забайкальских, буддизма в форме ламаизма. В 1771 г. значительная часть калмыков, проживавших в междуречье Яика (Урала), Волги и Дона, на Тереке и исповедовавших ламаизм, перекочевала в Китай, в Астраханской губернии осталось около. 13 тыс. семей. Некоторые из них (главным образом, из в Придонья) были приписаны к казачьему сословию земли Войска Донского и постепенно перешли в Православие.

Важно также обозначить роль исторического значения Оренбургского Магометанского Духовного Собрания, которое было создано 22 сентября 1788 г. в Уфе, чтобы контролировать и регулировать деятельность мусульманского духовенства на всей территории России, востребовано в контексте нынешних политических реалий. Этот исторический опыт способствует оптимизации государственно-конфессиональных и этнополитических отношений в современной России [1].

Перед Оренбургским духовным собранием были поставлены задачи контроля над строительством и ремонтом мечетей; деятельностью мусульманского духовенства; преподаванием в мектебе и медресе; разрешения споров о разделе наследства на основе законов шариата; регулирования семейно — брачные отношения среди мусульманского духовенства и ведения метрических книг.

Создавая муфтиат, правительство преследовало цель нейтрализовать религиозное и политическое влияние Турции на мусульман России, ведь Турция вела войну с Россией с целью защиты мусульманской веры и призывала мусульман поддерживать ее в этой борьбе.

Необходимо подчеркнуть, что уступки правительства касались, как правило, имущих классов татарского населения. Что же касается татарского крестьянства, то оно по-прежнему испытывало гнет мурз и чиновников. Учрежденное Духовное собрание представляло собой одну из ветвей российского бюрократического аппарата, со всеми свойственными ему атрибутами. Так, указом от 20 апреля 1789 г. ему было ассигновано 900 рублей на содержание секретаря, канцелярских и прочих служителей [4], а указ от 15 июня 1792 г.

повелел сделать в Духовном собрании пятницу днем свободным «от присутствия», так как «по магометанскому закону пятничный день есть праздничный» [5]. Муллы, заседавшие в нем, должны были меняться каждые три года. Принимая данное решение, Сенат, как следует из его указа от 17 августа 1793 г., прежде всего, руководствовался «предписаниями для средних судебных мест… с которыми сравнено во всем сие Духовное собрание» [6]. Таким образом, становится понятным место вновь созданного органа в бюрократической иерархии Российской империи.

Екатерина II через генерал-губернатора Оренбурга О. А. Игельстрома поддерживала связь с Мухамеджаном Хусаиновым, прислушиваясь к его предложениям при выработке общей политики по отношению к исламу. Правительство проявляло большую заинтересованность в лояльности муфтия и не скупилось на всякие личные награды, а также льготы членам их семей. Мухамеджан Хусаинов помимо значительных денежных премий получил в исключительном порядке право покупки башкирских земель и заселения их крепостными крестьянами. Не случайно поэтому местное население видело в высшем мусульманском духовенстве прежде всего царских чиновников.

Таким образом, эволюция политики правительства Екатерины II по отношению к нерусскому населению края в виде уступок татарским купцам и духовенству и ослабления христианизации крепостных крестьян в конце XVIII века обусловливалась стремление наградить татарских купцов и мулл, с одной стороны, и боязнью новых выступлений населения Поволжья — с другой. Необходимо принять во внимание и активизацию внешней политики правительства, направленную на захват и интеграцию новых территорий в Казахстане и Средней Азии.

Учреждение Оренбургского собрания было значительным шагом вперед в деле защиты прав мусульман Поволжья и России в целом. Оно ознаменовало конец более чем двухсотлетней эпохи в истории мусульман России, когда светские и духовные власти могли разрушать мечети, не запрещать их строить и репрессивными мерами добиваться массовой христианизации людей. Вместе с тем принципы организации и функции собрания существенно искажали традиционные принципы устройства мусульманских общин. Муфтий не избирался мусульманами, а назначался иноконфессиональным носителем высшей светской власти, но в то же время имел право издавать фетвы (письменно изложенные решения по вопросам веры и внутренней жизни общин). Кадии избирались в течение 70 с лишним лет, но они представляли только казанских мусульман и имели лишь совещательный голос при муфтии. Искажением мусульманских порядков являлся введенный императрицей принцип утверждения ахунов и имамов, традиционно избираемых общинами без какого — либо дальнейшего утверждения.

Таким образом, с образованием Оренбургского собрания было положено начало правовому отождествлению христианского духовенства и мусульманских имамов, никогда не являвшихся духовными лицами и не способных образовать иерархию, ведь члены мусульманских общин и имамы различаются только степенью знания священного Корана и Сунны; соответственно, источником авторитета имамов, ахунов и муфтиев являются их знания и преданность вере. Р. А. Шайхиев справедливо замечает, что в конце XVIII в. «был предпринят первый опыт создания иерархии мусульманских служителей культа в России (наподобие христианской иерархии) и превращения мударисов, мулл и других служителей культа в государственных чиновников без казенного содержания. Муфтий и члены Духовного собрания получали жалованье, как государственные чиновники» [3].

Рассматривая проблему взаимоотношений царской власти и мусульманского духовенства с конца XVIII в., Д. Ж. Валеев отмечает, что если до 1789 г. лидеры мусульманского движения (Батырша и другие) защищали интересы мусульман от экспансии Русского государства, то после муфтии отстаивали имперские интересы православного самодержавного государства, что противоречило канонам ислама. Создавая Духовное управление мусульман в Уфе, царизм преследовал стратегическую цель — установить идеологическое господство не только над мусульманским населением Поволжья и Урала — татарами и башкирами, но и Казахстана, а также Средней Азии. Поэтому во главе этого Духовного управления ставились люди не столько преданные исламу, сколько проверенные в борьбе с мусульманами и угодные имперской политике [3].

Православная церковь расценивала создание муфтията вынужденным шагом по пути устранения межрелигиозных конфликтов. Н. И. Ильминский в своем письме Победоносцеву писал: «Русское муфтийство с магометанским собранием выдумала Екатерина II по соображениям политическим и в свое время без сомнения основательным и полезным, по образцу православных архиереев с консисториями».

Таким образом, при отсутствии политической самостоятельности и наличии социальной, религиозной и национальной дискриминации ислам играл консолидирующую роль. Он обрел конфессиональную исключительность, в силу которой татарское население само проявляло инициативу по защите своей веры от притеснения властей.

Заключение

.

Таким образом, подведем итоги по курсовой работе.

Несмотря на некоторую противоречивость политики Российского государства в сфере регулирования межконфессиональных отношений, основная задача по сохранению политической и социальной стабильности в многонациональном и многоконфессиональном государстве была успешно реализована. Религиозное многообразие не повлекло за собой преследований верующих и конфликтов, свойственных западным государством того исторического периода: на протяжении длительного времени удавалось сохранять религиозный мир между последователями различных религий. Начиная с середины XVI в., российские правители придерживались принципа веротерпимости, предоставляя всем верующим право исповедания своей веры. Однако законодательно накладывался запрет на вовлечение в иную веру православного русского населения. Управление деятельностью религиозных конфессий, хотя и зависело в значительной мере от личной приверженности русских монархов к той или иной религии, в большей степени проводилось с учётом политической целесообразности. Неукоснительно соблюдались два принципа: охрана господствующей православной веры и невмешательство во внутреннюю церковную жизнь находившихся в России иностранцев.

Актуальность межконфессионального взаимодействия в сегодняшних условиях исторической ситуации, которая включает в себя скрытые и явные потенциалы межцивилизационных разломов и общественных катаклизмов, почти ни у кого не вызывает сомнения. Не смотря на это, непроясненность условий и принципов данного типа диалога, несовпадение требований к ожидаемым итогам и, как самое главное, неопределенность самого понятия межконфессионального диалога вызывают недоверие к его возможностям и вызывают подозрения в его эффективности. Такой пессимизм опасен, потому что он формирует убеждение в непроницаемости междукультурных границ и установку на абсолютную сегрегацию. Оптимистическая точка зрения на этот счет должна, по всей видимости, заключаться в том, что процесс первоначального обсуждения условий диалога уже является диалогом в его начальной форме.

Обеспечение свобод и прав человека, борьба за экологическую безопасность, искоренение наркомании и алкоголизма, противостояние агрессивному бескультурью во всех его проявлениях − вот те функции, которые могли бы объединить усилия многих людей как обитателей единообразного мира вне зависимости от зачастую непреодолимых конфессиональных разниц между ними.

Как можно заметить, межрелигиозный диалог между носителями христианства мусульманства и христианства является не просто необходимым, но и возможным; он может опереться на те этические и вероучительные предпосылки, которые содержат в себе обе названные конфессии. Такой межкультурный диалог (даже на уровне обсуждения его предварительных условий) является главным средством против взаимной агрессивности и подозрительности, единственный путь приобретения опыта терпимого отношения к другой культуре. Только такой подход к организации межконфессиональных взаимоотношений может считаться адекватным той степени коммуникативной социальности, который достигнут или почти достигнут в настоящее время в глобальных масштабах.

Список использованных источников

.

Булавина М. А. Правовое положение Римско-католической церкви в России в XVIII веке: дис. канд. юрид. наук: 12.

00.01. М., 2008.

История религий в России: [Текст]: Учеб. / Л. А. Баширов, О.

Ю. Васильева, Ю. П. Зуев и др.; Под общ. ред. О.

Ю. Васильевой, Н. А. Трофимчука; Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации. -.

М.: Издательство РАГС, 2004. — 690 с. (4 экз.).

Крайсман Н. В. Роль Оренбургского Магометанского духовного собрания в становлении национальной и конфессиональной толерантности в России // Вестник Казанского технологического университета. № 24. 2011. с. 128−132.

Овсиенко Ф. Г. Католицизм в России // История религий в России: Учебник / Под общ. ред. О. Ю. Васильевой, Н. А. Трофимчука. М.:Издательство РАГС, 2004.

Синодальный период в истории РПЦ: церковная реформа Петра I, место и роль церкви в системе государственных институтов ХVIII — н. XX вв.

Христиане и мусульмане: проблемы диалога. [Текст]: Хрестоматия. Составитель Алексей Журавский. — М.: ББИ, 2000. — 576 с.

Церковь в истории России. [Текст]: Сборник 6. Под ред. В. Лаврова. — М.: Институт российской истории РАН, 2005. — 348 с.

Церковь в истории России. [Текст]: Сборник 7. Под ред. В. Лаврова. — М.: Институт российской истории РАН, 2007. — 470 с.