Состав преступления в международном уголовном праве

Под составом преступления традиционно понимается совокупность установленных уголовным законом объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние как преступление. Анализ норм международного уголовного права позволяет говорить о том, что в них определяются признаки, характеризующие то или иное деяние как преступное. При этом данные признаки могут носить как объективный характер (описание деяния, последствий, способов совершения деяния, обстановки его совершения и пр. — объективные признаки определяются как " actus reus"), так и субъективный характер («means rea» — намерение, цели и мотивы поведения виновного).

Каждое преступление по международному уголовному праву характеризуется четырьмя обязательными признаками: 1) опасностью для мирового правопорядка; 2) противоправностью; 3) виновностью; 4) наличием индивидуальной ответственности за его совершение.

Представляется справедливым, что этим признакам фактически совершаемого преступления должны соответствовать определенные юридические формы, характерные для правовой нормы. Тем более что начальным этапом любого правового регулирования является наличие той или иной юридической нормы, которая может быть применена при состоявшемся юридическом факте.

Самые разнообразные юридические признаки, характеризующие деяние как преступное, можно сгруппировать в соответствии с признаками самого преступления следующим образом (табл. 1).

Таблица 1 Юридические признаки, характеризующие деяние как преступное.

Признаки, юридически характеризующие то или иное качество преступного деяния, можно объединить в юридические элементы нормы международного уголовного права. Представляется возможным применить в доктрине международного уголовного права положения о составе преступления, что подтверждается и самим международным правом, — так, в частности, в ч. 1 ст. 20 Римского Статута содержится прямое упоминание о «составе преступления» как о юридической характеристике самого преступления.

Состав преступления по международному уголовному праву можно определить как совокупность установленных источниками международного уголовного права объективных и субъективных признаков, характеризующих деяние как преступление по международному уголовному праву.

Следуя отечественной традиции, представляется допустимым говорить о наличии четырех элементов в любом составе преступления: объекта и объективной стороны состава преступления (объективные элементы), субъекта и субъективной стороны (субъективные элементы). Соответствие элементов и признаков состава преступления в международном уголовном праве можно представить следующим образом:

Обычно в отечественной теории уголовного права производится классификация составов преступлений по тем или иным основаниям. Так, например, в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления, выделяют основной, квалифицированный, особо квалифицированный и привилегированный составы; по законодательной конструкции — формальный и материальный и пр.

В силу отсутствия единого кодифицированного акта, в международном уголовном праве вряд ли можно провести последовательную обоснованную классификацию составов преступлений по традиционным основаниям.

Тем не менее можно говорить, что с позиции конструкции объективной стороны составов преступлений последние в международном уголовном праве можно разделить на следующие нормы:

• • формальные — норма содержит указание только на деяние, без описания каких-либо последствий (например, захват воздушного судна определен в ст. 1 Конвенции о борьбе с захватом воздушных судов как действие, выраженное в незаконном, путем насилия или применения насилия либо иным запугиванием, захвате воздушного судна или осуществлении контроля над последним);
• • материальные — норма содержит указание на обязательное последствие в результате совершенного деяния (например, такое «серьезное нарушение законов и обычаев, применимых в международных вооруженных конфликтах», как убийство или ранение комбатанта, который, сложив оружие или не имея больше средств защиты, безоговорочно сдался — п. «b» ч. 1 ст. 8 Римского Статута);
• • формально-материальные — норма содержит указание как на деяние, так и на последствие, причем для вменения достаточно установить хотя бы одно из них (например, определение геноцида одновременно как убийства представителей той или иной демографической группы, равно как принятие мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в среде такой группы — ст. III Конвенции о геноциде).

Исходя из того, что задачей международного уголовного права является обеспечение и поддержание мирового правопорядка, можно сделать вывод о том, что мировой правопорядок является общим объектом всех преступлений по международному уголовному праву. При этом под мировым правопорядком надо понимать всю совокупность благ и интересов, охраняемых системой международного права в целом.

Понятно, что такая совокупность чрезвычайно обширна — в нее включаются самые разнообразные правовые интересы: и интересы обеспечения и охраны прав и свобод личности, и интересы поддержания мира, и интересы развития человечества в целом, и интересы мировой экономики и т. д.

В силу разнообразия составных частей мирового правопорядка мы сталкиваемся с разнообразием составов преступлений по международному уголовному праву. Как уже говорилось, нередко трудно найти основание, по которому то или иное преступление (традиционно считавшееся таковым только по национальному Закону) становится преступлением международного характера.

Представляется, что такое основание есть. Если та или иная отрасль международного права берет под свою охрану тот или иной правовой интерес, а международное уголовное право устанавливает преступность посягательства на такой интерес, то последний становится составной частью мирового правопорядка, защищаемого уголовно-правовыми способами.

Таким образом, составные части мирового правопорядка — группы однородных юридических благ и интересов, взятых под охрану международным уголовным правом, — можно расценивать как родовые объекты преступлений по международному уголовному праву.

Наконец, непосредственным объектом преступления по международному уголовному праву будет тот юридический интерес, которому причиняется вред конкретным преступлением. Особенностью преступления по международному уголовному праву является то, что оно обычно является многообъектным, т. е. причиняет вред одновременно нескольким непосредственным объектам. Однообъектное преступление в данной отрасли — скорее исключение, чем правило. Таким образом, позволительно говорить о возможности выделения дополнительного объекта преступления в международном уголовном праве, т. е. того объекта, которому всегда (и наряду с непосредственным) преступлением причиняется вред.

Действительно, например, в преступлении геноцида всегда и изначально вместе с интересами безопасности всего человечества будет причиняться вред интересам жизни и здоровья представителей той или иной демографической группы. При этом последние интересы являются дополнительным объектом данного преступления.

Итак, иерархию объектов уголовно-правовой охраны в международном праве можно представить следующим образом:

• • общий объект — мировой правопорядок как совокупность всех юридических благ и интересов, определенных системой международного права в целом и охраняемых международным уголовным правом;
• • родовой объект — составная часть общего объекта, представляющая собой группу однородных юридических благ и интересов, охраняемых международным уголовным правом;
• • непосредственный объект — тот правовой интерес, на который посягает конкретное преступление по международному уголовному праву.

Элемент состава, называемый объективной стороной, является совокупностью признаков, характеризующих деяние и наступающие в результате его последствия, т. е. объективная сторона преступления — это его проявление вовне.

Объективизация преступления начинается с поведения человека — именно поэтому ключевую роль в понимании объективной стороны играет деяние, совершаемое лицом, при этом такое деяние должно быть одновременно противоправным, осознаваемым и волевым. Именно эти характеристики деяния как уголовно-значимого поведения человека были выработаны теорией уголовного права. В международном уголовном праве, в принципе, допускаются обе формы преступного деяния — как действие, так и бездействие. Последнее имеет место, например, при неоказании помощи на море. Но в подавляющем большинстве случаев преступление совершается действием (действиями), т. е. активным поведением субъекта.

При этом вполне справедливо замечание И. П. Блищенко о том, что объективно многие международные преступления представляют собой «сложную и разветвленную деятельность многих лиц», осуществляемую на протяжении многих лет и даже десятилетий^[1]. На это же обстоятельство обращал внимание А. Н. Трайнин, говоря о том, что «преступление против человечества складывается не из эпизодического действия (удар ножом, поджог и т. п.), а из системы действий, из определенного рода „деятельности“ (подготовка агрессии, политика террора, преследование мирных граждан и т. п.)»^[2].

Особенностью объективной стороны преступлений в международном уголовном праве, на которую справедливо указывали авторы, является то, что большинство преступлений в международном уголовном праве имеет формальный состав^[3].

Одновременно немало составов преступлений в международном уголовном праве носят формально-материальный характер (геноцид, большинство военных преступлений), где ответственность устанавливается альтернативно либо за действие, либо за наступившее последствие.

В случаях, когда для вменения состава преступления требуется установление преступных последствий, необходимо устанавливать причинную связь между деянием (деяниями) и этими последствиями. В литературе особо подчеркивалось, что именно этот элемент «исключительно сложен» во многих преступлениях по международному уголовному праву в силу наличия многочисленных «звеньев» между деянием и последствием.

Действительно, еще на заседании Нюрнбергского трибунала отмечалось, что подсудимые «захватили германское государство и превратили его в разбойничье государство, подчинив своим преступным намерениям всю исполнительную мощь государства… Этому содействовали все руководители всех прочих учреждений и оказывали этому поддержку… Ни одно из учреждений не хотело уклониться, так как газовые камеры и уничтожение в целях приобретения жизненного пространства являлись выражением высшей идеи режима, а этим режимом были они сами»^[4].

Во многих составах преступлений непосредственное юридическое значение приобретают те признаки объективной стороны, которые традиционно расцениваются как факультативные (время, место, обстановка, орудия, средства и способ совершения преступления).

Так, например, Женевские конвенции о защите жертв военных конфликтов 1949 г. и Дополнительные Протоколы к ним специально оговаривают ситуацию международного вооруженного конфликта, с одной стороны, и вооруженного конфликта немеждународного характера — с другой. При этом «ситуация» совершения многих военных преступлений одновременно и неразрывно характеризуется временем, местом и обстановкой их совершения.

С другой стороны, особенным содержанием в международном уголовном праве характеризуется и способ совершения преступления как определенный порядок, метод, последовательность приемов осуществления преступного деяния. Способ совершения преступления все в большей мере приобретает характеристики совершения самого деяния, причем неразрывно связанные с ним.

Многие международные преступления конструктивно могут носить характер длящихся и продолжаемых.

Длящиеся преступления характеризуются непрерывным осуществлением состава определенного преступного деяния. Следовательно, длящееся преступление — это действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного международным уголовным правом (например, захват и удержание заложников). Длящееся преступление начинается с момента совершения преступного действия (бездействия) и кончается вследствие действия самого виновного, направленного к прекращению преступления, или наступления событий, препятствующих совершению преступления.

Продолжаемые преступления складываются из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление (например, терроризирование мирного населения на оккупированных территориях). Началом продолжаемого преступления считается совершение первого действия (бездействия) из числа нескольких тождественных действий, составляющих одно продолжаемое преступление, а концом — момент совершения последнего преступного действия (бездействия).

Принцип индивидуальной ответственности в международном уголовном праве предполагает виновное отношение причинителя к содеянному. Основной характеристикой субъективной стороны любого преступления является вина, т. е. определенное психическое отношение лица к своему деянию и возможному результату — последствиям. Примечательно, что в решениях международных судов вина как субъективный признак (mens rea) определяется в качестве «психологической связи между физическим результатом и ментальным статусом преступника»^[5].

Статья 30 Римского Статута определяет субъективную сторону двумя признаками — «намеренность» и «сознательность». При этом намеренность, т. е. целенаправленность поведения, определяется в отношении:

• • деяния — когда лицо собирается совершить такое деяние;
• • последствия — если лицо собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий.

Намерение — характеристика волевой сферы психики человека, означающая «желание, замысел» чего-либо^[6]. Следовательно, желание как волевая характеристика может относиться как к деянию, так и к последствию (при предполагаемой осознанности фактического характера своих действий).

В отечественной доктрине уголовного права таким психологическим характеристикам соответствует определение прямого умысла, при котором лицо сознает общественно опасный характер своего деяния предвидит неизбежность или реальную возможность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления.

Однако международное уголовное право допускает включения в «намерение» и косвенного умысла в отношении последствий. Так, в одном из решений Международного уголовного суда содержится следующее толкование ст. 30 Римского Статута: «Лицо (а) осознает возможность (риск) того, что в результате его действий или бездействия может наступить преступный результат, соответствующий объективным признакам объективной стороны преступления; (b) принимает такой результат, либо допуская, либо соглашаясь на него»^[7].

" Сознательность" в определении субъективной стороны преступления по международному уголовному праву означает ментальную характеристику понимания фактического характера своего поведения. Кроме того, «сознательность» в отношении последствия заключается в осознании того обстоятельства, что оно (последствие), возможно, наступит «при обычном ходе событий» .

Неосторожная вина в международном уголовном праве — явление исключительное. На возможность такой формы вины в виде небрежности либо легкомыслия можно найти только в преступлениях экологического характера (загрязнение окружающей среды) и в составе повреждения подводного морского кабеля.

Многие составы содержат прямое указание на такие признаки субъективной стороны, как мотивы и цели совершения преступления. В этих случаях данные признаки становятся обязательными для установления. Например, при вменении состава геноцида надлежит установить цель полного либо частичного уничтожения расовой, религиозной, национальной или этнической группы людей^[8].

Так, мотивы преступлений против мира и безопасности человечества не играют никакой роли при юридической оценке деяния, если они «не охватываются определением данного преступления» (ст. 4 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества). А, например, «коммерческие цели» при незаконном обороте наркотических средств являются обязательной характеристикой нескольких деяний, образующих сам оборот (ст. 36 Единой Конвенции о наркотических средствах).

Наконец, субъективная сторона преступления в международном праве допускает возможность ошибки лица, т. е. его заблуждения относительно фактических (ошибка в факте) или юридических (ошибка в праве) обстоятельств. В силу ст. 32 Римского Статута, ошибка имеет следующее значение:

• • ошибка в факте является основанием освобождения от ответственности, если она «исключает необходимую субъективную сторону» данного преступления (т.е. в силу такой ошибки у лица отсутствует умысел на совершение деяния или на причинение каких-либо последствий);
• • ошибка в праве, по общему правилу, не является обстоятельством, освобождающим от ответственности, но может быть таковым, если «исключала субъективную сторону данного преступления» .

• [1] Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. С. 69.
• [2] Трайнин А. Н. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 316.
• [3] Панов В. П. Международное уголовное право. С. 34.
• [4] Нюрнбергский процесс: сб. материалов: в 8 т. Т. 2. М., 1955. С. 600.
• [5] Prosecutor v. Alfred Musema. Case № ITCR-96−13-T. 27 January 2000. § 166.
• [6] Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 338.
• [7] Prosecutor v. Т. Lubanga Dyilo. Case № ICC-01/04−01/06. 29 January 2007. § 330.
• [8] Prosecutor v. G. Jelisic. Case № IT-95−10-T. 14 December 1999. § 102−104.