Искусное ведение прокурором и адвокатом прямого и перекрестного допросов

Для эффективного убеждения присяжных заседателей в процессе судебного следствия путем представления и исследования доказательств особенно важное значение имеет искусное ведение прокурором и адвокатом прямого и перекрестного допросов [1; 2; 3].

Прямой допрос — это основной способ представления каждой из сторон своих доказательств, подтверждающих отстаиваемые ею фактическую и юридическую версии. При ведении прямого допроса прокурор и другие участники процесса со стороны обвинения либо адвокат и другие участники процесса со стороны защиты первыми допрашивают в определенном и согласованном ими порядке (очередности) каждого из свидетелей^[1] со своей стороны. Например, прокурор и другие участники процесса со стороны обвинения первыми допрашивают потерпевшего и других свидетелей обвинения, вызванных стороной обвинения для подтверждения отстаиваемой ею позиции. Адвокат и другие участники процесса со стороны защиты первыми допрашивают подсудимого и вызванных в суд по инициативе защиты свидетелей, потерпевших, экспертов, с целью получения доказательственной информации, подтверждающей позицию защиты, ее фактическую и правовую версии.

УПК РФ допускает возможность начать прямой допрос не со свободного рассказа, а с постановки вопросов с целью получить конкретные ответы относительно интересующих сторону фактов.

Выбор формы начала допроса зависит от стороны, представляющей доказательства. Однако при прямом допросе наиболее убедительным является свободный рассказ допрашиваемого об известных ему обстоятельствах дела. Для побуждения допрашиваемого к свободному рассказу сторона, ведущая прямой допрос, предлагает допрашиваемому сообщить все известное ему по делу.

При ведении прямого допроса прокурор и адвокат не должны ограничиваться выяснением лишь основных обстоятельств дела. Важно получить сведения о таких фактах, которые хотя и не имеют прямого отношения к основным обстоятельствам дела, но подтверждают достоверность показаний допрашиваемого лица и таким образом оказывают убеждающее воздействие на присяжных и судью (например, сведения об образовании и о месте работы допрашиваемых свидетеля, специалиста или эксперта, свидетельствующие об их компетентности по вопросам, о которых они дают показания; сведения о событиях, предшествующих, сопутствующих и последующих рассматриваемому в суде событию, и другие второстепенные сведения, которые могли быть известны только очевидцу или участнику рассматриваемого в суде события).

В необходимых случаях можно прибегать к тактическим приемам, помогающим свидетелю более полно и объективно изложить обстоятельства дела, убедить судей и присяжных заседателей в правдоподобности сказанного свидетелем. К подобным приемам относится, например, применение в процессе допроса различных средств наглядности (схем, планов, рисунков, фотоснимков, макетов и т. п.), помогающих свидетелю полно и точно изложить свои показания, а присяжным заседателям и судье — понять их доказательственную ценность.

В случае неполноты или неточности свободного рассказа представляющая доказательства сторона направляет и контролирует дальнейший ход прямого допроса путем постановки в необходимых случаях дополняющих, уточняющих или напоминающих вопросов.

Дополняющие вопросы задаются, когда допрашиваемый в своем свободном рассказе не сообщил о каких-то важных с позиции защиты обстоятельствах, фактах (например, о времени или месте совершения рассматриваемого в суде события).

Уточняющие вопросы ставятся, когда показания допрашиваемого об этих обстоятельствах недостаточно конкретны и когда их необходимо детализировать.

Напоминающие вопросы задаются, когда допрашиваемый испытывает затруднения в припоминании каких-либо существенных с позиции данной стороны фактов, обстоятельств.

В ходе прямого допроса рекомендуется избегать контрольных вопросов, испытывающих память допрашиваемого, нельзя подталкивать его к лживым показаниям [1. С. 355−363].

Важнейшей предпосылкой успешного ведения допроса является установление психологического контакта с допрашиваемым. Видя перед собой большую аудиторию, допрашиваемый зачастую испытывает сильное волнение, психическое напряжение, которые могут выражаться как в повышенной раздражительности, излишней возбудимости, так и, напротив, в скованности, заторможенности. Все это мешает установлению с ним психологического контакта, что препятствует проведению полноценного прямого допроса.

В связи с этим приобретает большое значение умение допрашивающего быстро и незаметно нейтрализовать подобные психические состояния допрашиваемого. Это можно достичь ровным, спокойным, доброжелательным тоном начинаемого с ним диалога, вежливым, уважительным обращением к допрашиваемому. Для установления и поддержания психологического контакта с ним всегда лучше называть его по имени и отчеству, чем употреблять такие холодные, отчужденные понятия, как «свидетель», «подсудимый» и т. п., которые вряд ли будут сглаживать напряженность обстановки допроса [28. С. 102−103].

Одновременно с ведением прямого допроса каждая сторона может представлять доказательства, подтверждающие отстаиваемые ею фактическую и юридическую версии, путем проведения шахматного допроса. Его сущность заключается в том, что при прямом допросе допрашивающий попутно ставит вопросы и другим уже допрошенным лицам (находящимся в зале судебного заседания ранее допрошенным потерпевшему, свидетелям, эксперту) по тем же фактам и обстоятельствам, о которых идет речь в данный момент в прямом допросе. В этом случае шахматный допрос проводится для подтверждения показаний одного лица (полученных в ходе прямого допроса) другими лицами, ранее допрошенными в суде.

Проводящему шахматный допрос не следует забывать, что вопросы, задаваемые другим лицам, должны преследовать конкретную цель подтверждения или опровержения показаний допрашиваемого и не уводить в сторону от линии прямого допроса.

Перекрестный допрос — это допрос стороной свидетеля противоположной стороны по обстоятельствам, которые были предметом его прямого допроса процессуальным противником, и по другим обстоятельствам, выяснение которых необходимо для критического исследования и проверки сведений, представленных в ходе прямого допроса, их источника и носителя, а также для получения новых данных от лица, допрошенного на прямом допросе.

Если прямой допрос — это основной способ представления доказательств, то перекрестный допрос является основным способом критического исследования и проверки доказательств, полученных в ходе проведения процессуальным противником прямого допроса.

Как справедливо отмечают А. С. Александров и С. П. Гришин, «…перекрестный допрос — это альфа и омега судебного состязания, на нем основывается проверка доказательств дела в суде… Перекрестный допрос должен быть положен в основание судебного следствия. Он незаменим ничем иным в условиях состязательного судоговорения. Только пройдя испытание чистилищем перекрестного допроса, показание становится судебным доказательством, которое можно использовать при итоговой аргументации в прениях. Вопросы юриста, ведущего перекрестный допрос, оказывают влияние на силу свидетельских показаний, а кроме того, составляют важнейший компонент окончательного аргумента стороны перед судом» [2].

При ведении перекрестного допроса свидетеля процессуального противника прокурор и адвокат прежде всего стремятся дискредитировать результаты прямого допроса этого свидетеля, подорвать доверие к неблагоприятным показаниям, нейтрализовать произведенное ими впечатление, уменьшить их убедительность, зародить сомнение в их правдоподобии у присяжных заседателей и судьи. Чтобы выполнить эту тактическую задачу, следует:

• — выявить искажения, сокращения или преувеличения в показаниях, а также противоречия с другими доказательствами, имеющимися в деле;
• — продемонстрировать, что факты, содержащиеся в показаниях, по своей природе невозможны и противоречат здравому смыслу;
• — показать, что свидетель не способен давать показания относительно тех фактов, которые он призван удостоверить;
• — заставить его признать, что он не вполне уверен в тех фактах, относительно которых ранее прямо утверждал;
• — подвергнуть сомнению его добропорядочность путем получения от него информации о его предыдущих конфликтах с законом, мотивах для преувеличения или искажения фактов и других обстоятельствах, дискредитирующих личность свидетеля обвинения, ставящих под сомнение его репутацию по достаточно веским основаниям, опровергающим фактическую презумпцию истинности свидетельских показаний [1. С. 293−295, 366−370; 17. С. 71];
• — доказать его пристрастность или предубежденность по делу в целом или какой-то его части;
• — вызвать сомнение в реальности существования обстоятельств, дающих свидетелю возможность правильно воспринять какие-то обстоятельства;
• — показать, что прошедшее время и сопутствующие этому обстоятельства исказили припоминание фактов свидетелем и поэтому показания его носят преувеличенный характер;
• — подвергнуть сомнению профессиональную состоятельность свидетеля-специалиста, компетентность эксперта;
• — убедить, что специалист, эксперт не имел достаточных материалов и возможности сделать обоснованные выводы (тем самым готовятся основания для ходатайства о проведении дополнительной или повторной судебной экспертизы и соответственно подрыва заключений экспертизы, содержащей выводы в пользу противника).

Прокурор и адвокат могут использовать перекрестный допрос не только для дискредитации показаний свидетеля процессуального противника, но и для решения еще двух важных тактических задач:

• — установления новых фактов, подтверждающих позицию ведущего перекрестный допрос, которые ранее не сообщались свидетелем процессуального противника;
• — побуждения его дать новую интерпретацию фактов в пользу ведущего перекрестный допрос, что позволяет выставить в наиболее выгодном для него свете те данные, которые имеются в показаниях данного свидетеля.

Перекрестный допрос, особенно в присутствии присяжных заседателей, следует проводить активно, наступательно и в то же время тактично, чтобы у суда не складывалось впечатление, что своими вопросами допрашивающий «придирается» к свидетелю, пытается сбить его с толку.

Как справедливо отмечал К. К. Арсеньев, система придирчивых и сбивчивых вопросов зачастую бывает несовместимой с правильно понятыми интересами стороны. «В большинстве случаев, — писал он, — она возбуждает в присяжных предубеждение не против допрашиваемого свидетеля, а против допрашивающей стороны, предубеждение, отражающееся и на всем последующем ходе дела. И действительно, чем упорнее и запальчивее стремление стороны запутать, сбить свидетеля, тем легче может возникнуть предположение, что показание свидетеля в его первоначальном безыскусственном виде заключает в себе истину, опасную для допрашивающей стороны. В самом благоприятном случае придирчивый допрос свидетеля может утомить присяжных и затруднить для них верную оценку свидетельского показания. Здесь, как и во многих других фазисах процесса, для сторон в особенности необходимо чувство меры, умение останавливаться вовремя, не слишком рано и не слишком поздно. Излишняя мягкость, преувеличенная деликатность допроса столь же неуместны, как и крайняя настойчивость его и резкость» [6. С. 269-270].

Этим крайностям в ходе судебного следствия и прений сторон чаще всего целесообразно противопоставить просто мягкость и тактичность в обращении с процессуальными противниками.

Не случайно Цицерон полагал, что для того, чтобы «представить в хорошем свете образ мыслей, поведение и жизнь ведущих дело и их подзащитных, а равно и представить в дурном свете их противников, чтобы привлечь как можно больше благосклонности судей как к оратору, так и подзащитному… оратору приходят на помощь еще мягкость голоса, скромное выражение лица, ласковость речи… Весьма полезно бывает изъявить признаки добродушия, благородства, кротости, почтительности, отсутствия жадности и корыстолюбия; все эти приметы человека честного и не заносчивого, не резкого, не своенравного, не вздорного и не придирчивого очень способствуют благоволению к нему и отвращают от тех, кто этими качествами не отличаются» [41. С. 165].

В то же время Цицерон отмечал, что, если приходится по отношению к неблаговоспитанному, неблагонамеренному и нечестному противнику «выступать более резко, надо показать, что ты принужден делать это против воли» [41. С. 165] в ответ на его ложь, грубость и другие бесчестные поступки. Эта рекомендация Цицерона получила оригинальное развитие в работе адвоката Джерри Спенса:

Основываясь на своем богатом и успешном опыте ведения защиты в суде присяжных, Дж. Спенс пришел к выводу, что для завоевания расположения, уважения и доверия присяжных заседателей и председательствующего судьи нельзя во время перекрестного допроса резко и настойчиво атаковать «одетого в белые одежды» процессуального противника, который ведет себя в суде корректно и достойно. Такую атаку следует предпринимать только тогда, когда противник своей ложью, некорректным поведением сбросит с себя «белые одежды» и таким образом облачится в «черные одежды» :

" Мы должны подождать, пока наш праведный противник не обнаружит своих отрицательных сторон. Прежде чем мы бросимся в атаку, тот, кто принимает решение (чаще всего жюри…), должен увидеть нашего оппонента в черном цвете. Если мы будем атаковать раньше, чем наш противник проявит себя как явный носитель «черных одежд», мы будем атаковать того, кто принимает решения, поскольку он всегда стоит по одну сторону баррикады с тем, кто в «белом». А того, кто принимает решение, атаковать нельзя ни в коем случае.

Как следствие, мы, очевидно, не должны атаковать скорбящую в трауре мать. Но когда эта скорбящая мать под действием вежливых уколов хорошего перекрестного допроса превращается в разъяренную, мстительную крикунью, мы можем атаковать, но только вежливо. Нельзя атаковать человека, который безусловно вызывает симпатию, до тех пор, пока история этого симпатичного человека, опять-таки посредством вежливого перекрестного допроса, не станет очевидной ложью. Нельзя атаковать слабого, ребенка, оппонента, который явно испуган, любого, кто по какой-либо причине не может защищать себя.

Когда мы атакуем, это не обязательно означает, что мы атакуем того, кто находится на другой стороне. Мы можем атаковать их дело, можем атаковать их взгляд на правосудие, можем оспаривать правдивость их свидетелей. Их мотивы. Но мы не атакуем их самих, если только в результате нашего перекрестного допроса не окажется, что их показания неправдивы. В этом случае чаще всего лучше обнаружить атакой свое огорчение, а не злость, вызванную их увертками. Но атака всегда должна быть честной" [35. С. 245−246].

При проведении перекрестного допроса для дискредитации результатов прямого допроса свидетеля процессуального противника, выявления и демонстрации суду содержащихся в показаниях этого лица противоречий прокурор и адвокат одновременно могут проводить шахматный допрос ранее допрошенных лиц.

Шахматный допрос отличается от перекрестного тем, что шахматным допросом одно и то же обстоятельство выясняется одним допрашивающим у разных лиц, а в перекрестном допросе стороны (несколько допрашивающих) выясняют одно и то же обстоятельство у одного лица.

В подобных случаях шахматный допрос выступает в роли своеобразной очной ставки между допрашиваемым при перекрестном допросе лицом и ранее допрошенными лицами.

Прокурор и адвокат должны умело сочетать рассмотренные выше виды судебного допроса, чтобы с позиции соответственно обвинения и защиты исследовать обстоятельства, подлежащие доказыванию. При этом необходимо проконтролировать, чтобы при проведении процессуальным противником допросов была обеспечена «опрятность приемов» соответственно обвинения и защиты, особенно при ведении шахматного и перекрестного допросов, которые в условиях открытого судебного разбирательства оказывают отрицательное психологическое воздействие на психику допрашиваемого.

Вот почему А. П. Пороховщиков, говоря о перекрестном допросе, с одной стороны, отмечал, что «для людей честных и умелых это средство раскрыть то, что без того осталось бы недоступным для суда», с другой стороны, предупреждал, что, когда это острое оружие используют нечестные и неумелые люди оно может превратиться «в то искусство, посредством которого можно заставить человека отречься от всего, что он знает, и назвать себя не своим именем» [33. С. 151].

• [1] Под допрашиваемыми «свидетелями обвинения» и «свидетелями защиты» подразумевается самый широкий круг лиц, дающих в суде показания об обстоятельствах дела, удостоверяющих определенные факты: свидетели, потерпевший, подсудимый, эксперты и специалисты.