К. Хорни о мазохистских феноменах

Американская исследовательница К. Хорни уделила достаточное внимание так называемому «моральному мазохизму». Так в психоанализе называется стремление Я навлекать на себя неудачи или несчастные случаи, бичевать себя, упреками ради примирения со своим Сверх-Я. Фрейд считал, что в конечном счете «моральный мазохизм» также является сексуальным феноменом. Он полагал, что потребность в наказании, которая служит смягчению страха перед моральными запретами, в то же время является видоизмененным сексуальным мазохистским преклонением Я перед Сверх-Я.

Теперь о покраснении. Я праздновала Новый год с родителями.

По телевизору показывали песни, выступал дуэт. Девушка так покраснела. Мой папа сказал: она влюбилась в того, с кем поет. Однажды я ехала в поезде в 14−15 лет. Мы сели в одно купе с парнем. Мои родные сказали, почему я покраснела. В срочном порядке пересели и сказали, что на новом месте воздуха побольше.

На даче лет в 15 я играла с подругой. У меня было такое желание, чтобы меня захватили в плен и поиздевались. Подруга мне связала руки, ее позвали домой. Я не успела освободиться от пут, пришел дедушка и спросил, нужно ли развязать мне руки. Я отказалась, но испытала такой стыд. Перед сном я любила представлять издевательства над собой.

Также расскажу еще один случай с бабушкой и дедушкой. Они спали в маленькой комнате, я — в большой. Но мне хотелось, чтобы рядом была бабушка. Она сказала, чтобы я тогда пошла в маленькую комнату. Я так и сделала. Когда же пришел дедушка и увидел, что я вместо бабушки, он отправил меня обратно. Мне очень стыдно становится при этом воспоминании, мне было тогда лет 9−10, а то и меньше. (Из дневника пациентки.)

Хорни предлагает по сути дела иную трактовку мазохизма как характера. Такой человек чувствует, что ничего не может сделать самостоятельно, и ожидает получить все от партнера: любовь, успех, заботу, защиту. Его причины цепляться за других, по Хорни, столь значительны, что он не понимает, в какой мере другой человек может оказаться подходящим для исполнения его ожиданий. Он не хочет осознать границы, которые подразумеваются в определенных взаимоотношениях. Поэтому мазохист ненасытно впитывает любые знаки привязанности или интереса. Обычно у него такое же отношение и к судьбе в целом: он чувствует себя беспомощной игрушкой в руках судьбы или считает себя обреченным и не может даже представить себе хоть какую-то возможность взять судьбу в свои руки.

Хорни считала, что базальные мазохистские наклонности вырастают на той же почве, что и нарциссические и перфекционистские. Иначе говоря, в результате сочетания неблагоприятных воздействий деформируется спонтанное утверждение ребенком своей личной инициативы, чувств, желаний, мнений, и он воспринимает мир вокруг себя как потенциально враждебный. В таких неблагоприятных условиях, по мнению Хорни, он должен изыскивать возможность благополучно справиться с жизненными трудностями. Вследствие этого развиваются невротические наклонности. Самовозвеличивание является одной из таких наклонностей, а чрезмерное подчинение общепринятым стандартам — с другой.

При неврозах мир воспринимается как более или менее ненадежный, холодный, завистливый, мстительный. Индивид чувствует себя беспомощным и зависимым от такого потенциально враждебного мира, а мазохистский способ справиться с такой ситуацией — отдать себя на милость другого. Полностью подчинив свою индивидуальность, сливаясь с партнером, человек мазохистского типа добивается определенного успокоения. Та разновидность безопасности, которая может быть достигнута посредством самоуничижения, — это незаметность. Возникающее в результате этого отношение к жизни, по словам Хорни, напоминает чувство безбилетного пассажира, который нужно каким-то образом не обратить на себя внимания и не быть высаженным.

Насколько я помню, я всегда старалась подражать подруге, у нас почерк в 9 классе был совершенно одинаковый. В 2000 г. я совершенно не мыслила о том, что могу быть личностью с собственным мнением. Я думала, что должна всецело подражать маме. Думать так же, как она, ходить на ту же работу, жить такими же эмоциями. Мой отец постоянно подозревал, что у мамы есть любовник.

Он видел его в каждом, с кем она разговаривала. Потом я переняла это ощущение. И сама видела в каждом мужчине, с кем общалась мама, любовника. Это еще полбеды. В настоящее время я перенесла эту мысль на себя. С кем бы я ни пообщалась, у меня выскакивает мысль о потенциальном любовнике. А так как сама по себе мысль недопустимая, грязная, то я начинаю стесняться, краснеть. И вот что интересно. До 10 класса я не стеснялась мужчин, я не краснела. После того как прошли строение человека по анатомии, стали появляться мысли о сексуальных отношениях и покраснение. (Из дневника пациентки.).

Невротик по большей части не сознает своей тенденции к неприметности. Как правило, он ощущает лишь результаты. Невротик неизменно презирает себя за слабость. Здесь обнаруживается явное отличие от паттерна беспомощности и зависимости, который обусловлен культурой. Например, девушка викторианской эпохи могла быть вполне удовлетворена своей зависимостью, поскольку зависимость не уменьшала ее счастья и не подрывала ее уверенность в себе. Напротив, слабость и беспомощность считались желанными женскими качествами. Для мазохиста же, по мнению Хорни, нет такого культурного образца, который придал бы престиж такому положению. К тому же невротик отнюдь не стремится к беспомощности, хотя она и дает ему ценное стратегическое средство для достижения всего, что он желает, а не только скромности и зависимости. Даже их невротик хочет обрести лишь для чувства безопасности, которое таким образом получает. Как эта опасность, так и то неодобрение, с которым другие воспринимают его слабость, делают ее презренной в глазах невротика.

Важно указать еще на одну черту мазохистского характера, о которой говорит Хорни. Враждебность такого человека не является только защитной. Она часто носит садистский характер. Человек получает удовлетворение от своей власти делать других беспомощными или заставлять страдать. Садистский импульс проистекает из мстительности слабого и притесняемого индивида, раба, который жаждет почувствовать, что он тоже может заставить других людей исполнять свои желания, склониться под гнетом той боли, которую он им причиняет. Мазохист слаб, унижен и угнетен или считает себя таковым и в глубине души возлагает на других ответственность за свои страдания.

Американская исследовательница отмечала, что мазохизм обычно определяется как стремление к сексуальному удовлетворению через страдание. Это определение содержит три постулата: мазохизм является по своей сути сексуальным феноменом; он выражает стремление к удовлетворению; и наконец мазохизм представляет собой желание страдать. Данные, подкрепляющие первое утверждение, сводятся к широко известным фактам, что дети могут сексуально возбуждаться во время порки, что при мазохистской перверсии сексуальное удовлетворение достигается тогда, когда человек подвергается унижению, порабощению или физическому насилию, что в мазохистских фантазиях воображение подобных ситуаций приводит к мастурбации. Однако сексуальная природа значительной части мазохистских феноменов не является очевидной, нет также каких-либо данных, которые указывали бы на их первичное сексуальное происхождение, — считала она.

Вместо реальных фактов, по мнению Хорни, мы вынуждены опираться на постулат, вытекающий из теории либидо, будто мазохистские черты характера или установки по отношению к другим людям представляют собой некую разновидность трансформации мазохистских сексуальных влечений. Таким образом, утверждается, например, что удовлетворение, получаемое женщиной от роли мученицы, хотя и не явно сексуальное по своей природе, тем не менее является дериватом первичного сексуального устремления. Еще одна гипотеза относится к так называемому «моральному мазохизму», т. е. стремлению Я навлекать на себя неудачи или несчастные случаи, бичевать себя ради примирения со своим Сверх-Я. Фрейд выдвигает предположение, что в конечном счете «моральный мазохизм» также является сексуальным феноменом. Он полагает, что потребность в наказании, служа смягчению страха перед Сверх-Я, в то же время является видоизмененным сексуальным мазохистским преклонением Я перед Сверх-Я, причем последнее представляет собой инкорпорированный родительский образ. Все эти теоретические положения споры, потому что отталкиваются от тех предпосылок, которые Хорни считает изначально ошибочными.

Другие авторы в меньшей степени акцентируют внимание на сексуальном удовлетворении в мазохистских феноменах, однако сохраняют положение о том, что для понимания мазохизма необходимо определять его в терминах стремления к удовольствию. Аргументация, на которой основывается эта посылка, сводится к убеждению, что стремления, которые столь непреодолимы или которым столь трудно противостоять, как это имеет место в случае мазохистских стремлений, непременно должны управляться конечной целью предполагаемого удовлетворения.

Так, Франц Александер считает, что лица, желая принять страдания, мечтают об этом не только потому, что хотят отвратить наказание, грозящее им со стороны Сверх-Я, но также потому, что полагают, будто, расплатившись страданием, они смогут избавиться от определенных запретных побуждений. Фриц Виттельс считает, что мазохист желает доказать существенность одной части своей персоны для того, чтобы жить более безопасно в другой, важной части. Он получает удовольствие от боли, ощущаемой другим.

Хорни выдвигает гипотезу, что все мазохистские стремления направлены в конечном счете на удовлетворение, а именно на забвение, освобождение от собственного Я со всеми его конфликтами и ограничениями. Мазохистские феномены, которые мы обнаруживаем в неврозах, представляют собой патологическую модификацию дионисийских тенденций, которые, по всей видимости, распространились по всему миру.

Однако остается вопрос: определяются ли в конечном счете мазохистские феномены стремлением к такого рода удовлетворению? Говоря кратко: можно ли определить мазохизм как стремление к отказу от собственного Я? В некоторых случаях такие стремления можно отчетливо наблюдать, в других они неочевидны. Чтобы сохранить определение мазохизма как стремление к забвению и подтвердить это предположение, нам необходима другая гипотеза, а именно что это стремление дает особенно о себе знать даже тогда, когда оно не выражено явно. Подобные предположения неоднократно высказывались. Например, они лежат в основе постулата о том, что все мазохистские феномены являются в конечном счете сексуальными по своей природе. Такое, несомненно, бывает, когда мы, не сознавая того, гонимся за неким призраком удовлетворения. Но рискованно оперировать такими предположениями, не имея данных.

Более конструктивным, по мнению Хорни, будет воздержаться от подхода к проблеме мазохизма на основе предубеждения, будто он по своей сути является стремлением к удовлетворению. В действительности и сам Фрейд не так уже жестко следует этой гипотезе. Он настаивал на том, что мазохизм есть результат слияния влечения к смерти с сексуальными влечениями, а функцией такого слияния является защита индивида от саморазрушения. Хотя эта гипотеза покоится на ненадежном основании вследствие спекулятивного характера самого представления о влечении к смерти, она заслуживает внимания, потому что вводит в обсуждение мазохизма идею защитной функции.

Третья точка зрения, имплицитно присутствующая в обычном определении мазохизма, — мазохизм как желание страдать — совпадает с обыденной. Она проявляется в типичных высказываниях: такой-то человек-де несчастлив, если ему не о чем беспокоиться, если он не чувствует себя жертвой и т. п. В психиатрии такая предпосылка влечет за собой опасность связывать трудности в излечении определенных неврозов с желанием пациента оставаться больным вместо того, чтобы связывать их с недостаточностью наших нынешних психологических знаний.

Фундаментальной ошибкой в таком рассуждении, по мнению Хорни, является пренебрежение к тому факту, что значимость стремления может быть определена по способности ослаблять тревогу. Мазохистские стремления также в значительной мере представляют собой особую способность достижения безопасности.

Термин «мазохистский» используется для обозначения определенного качества в наклонностях характера, однако нет четкого представления относительно природы данного качества. Фактически мазохистские черты предполагают две основные закономерности. Первой является тенденция к самоуничтожению. Чаще всего индивид осознает не наличие этой тенденции, а лишь ее результат, который состоит в том, что он чувствует себя непривлекательным, малозначимым, неумелым, глупым, никчемным. В отличие от нарциссических черт, склонности к самовозвеличиванию, мазохизм проявляется как склонность к самоуничтожению.

Если нарциссическая личность склонна преувеличивать и в своих, и в чужих глазах свои достоинства, то мазохистская личность склонна преувеличивать свои недостатки. Нарциссический человек склонен чувствовать, что он легко сможет справиться с любой задачей, перфекционист склонен чувствовать, что он должен справиться с любой ситуацией, то человек мазохистского типа склонен реагировать беспомощным: «Я не могу». Нарциссический человек страстно желает быть в центре внимания, перфекционист живет в уединении, питая тайное чувство превосходства и следуя своим собственным стандартам, но человек мазохистского типа старается остаться незаметным, забиться в угол.

Другой основной тенденцией является наклонность к личной зависимости. Мазохистская зависимость от других людей отличается от зависимости нарциссического или перфекционистского человека. Нарциссический человек зависит от других людей постольку, поскольку он нуждается в их внимании и восхищении. Перфекционист, хотя и крайне озабочен сохранением своей независимости, в действительности также зависит от других людей, потому что его безопасность основывается на автоматическом конформизме в соответствии тому, что, по его мнению, от него ожидают другие. Но он старается скрыть от себя как сам факт, так и степень своей зависимости, а любое разоблачение, например в анализе, воспринимается как удар по его гордости и безопасности. В обоих этих типах зависимость является нежелательным следствием особой структуры характера. С другой стороны, для человека мазохистского типа зависимость действительно является жизненной важным условием. Он чувствует, что неспособен жить без присутствия, благосклонности, любви, дружбы другого человека, как он неспособен жить без кислорода.

Простоты ради назовем человека, — пишет Хорни, — от которого зависит мазохистский тип, его партнером, будь то его родитель, любовник, сестра, муж, друг, врач; партнер может быть и не индивидом, а группой, такой, как члены семьи или родительской секты. Человек мазохистского типа чувствует, что ничего не сможет сделать самостоятельно, и ожидает получать все от партнера: любовь, успех, престиж, заботу, защиту. Бессознательно и, как правило, вопреки его сознательной скромности и приниженности, ожидания мазохиста являются паразитическими по своему характеру.