Позднее царство: Египет под властью иноземных правителей

Скопление ливийцев на севере страны и использование многих из них в качестве солдат-наемников привело на рубеже II-I тыс. до н.э. к выдвижению на авансцену политической жизни страны амбициозных ливийских военачальников, активно вмешивавшихся во внутреннюю борьбу фараонов с усилившейся местной знатью. Это вмешательство завершилось тем, что один из военачальников, Шешонк, в середине X в. до н.э. захватил власть и положил начало 22-й (ливийской) династии, первой из серии правивших Египтом чужеземных династий.

Сменявшие одна другую ливийские династии (23-я и 24-я) более или менее эффективно контролировали лишь район дельты Нила, в восточной части которого была их столица Бубаст. Что же касается нильской долины, то там большую роль играла местная знать. Правда, в середине VIII в. до н.э. усилившиеся и многое вобравшие из египетской культуры (в частности, культ Амона) правители Эфиопии (Нубии) начали успешную кампанию по захвату Верхнего Египта, что привело к появлению 25-й (нубийской) династии, правившей в районе долины Нила вплоть до того момента, когда в 671 г. до н.э. победоносный ассирийский царь Асархаддон не завоевал Египет, обратив в бегство последнего из эфиопских правителей. Ассирия, однако, не закрепила своей победы из-за внутренних распрей, и в 664 г. ливиец Псамметих основал 26-ю династию, почти на полтора века объединившую Египет под властью саисских фараонов (Саис в дельте Нила был их столицей).

Примерно с этого времени огромную роль в истории Египта и его связях с внешним миром начали играть греки, торговцы и колонисты. Вместе с финикийцами они стали активно обживать средиземноморское побережье страны, а вскоре греческие кварталы появились и в Мемфисе. Саисские фараоны, которые ориентировались на слабеющую Ассирию и пытались противопоставить союз с ней усилившемуся Нововавилонскому царству, решили взять курс на сближение с греками. Последние чувствовали себя все вольготнее на севере Египта, где ими была основана колония Навкратис. Но в 525 г. до н.э. победоносные войска персидского царя Камбиза решительно покончили с независимостью Египта, превратив его, вплоть до 404 г. до н.э., в сатрапию Ахеменидской империи (это время считается периодом 27-й персидской династии). Освобождение от власти персов привело к появлению кратковременных 28−30-й (египетских) династий, пока завоевание Александра Македонского в 332 г. до н.э. вновь не изменило судьбу независимого Египта.

После смерти Александра Египет, как известно, стал владением одного из греческих сподвижников-дыадохов Александра, Птолемея. Период правления Птолемея и его преемников, включая знаменитую Клеопатру, ознаменовался энергичной эллинизацией страны, столицей которой стала величественная Александрия, признанный центр эллинистического мира и всей мировой культуры той эпохи. Но это был уже не столько египетский, сколько греческий, эллинистический центр. Птолемеевский Египет пришел в упадок на рубеже новой эры, после чего страна на долгие века превратилась в провинцию Рима, а затем (с IV в. н.э.) и Византии.

Общество Египта Позднего царства (период I тыс. до н.э.) не оставалось неизменным. Напротив, оно энергично трансформировалось. Изменения в сфере производства (с помощью ассирийцев и греков египтяне познакомились с металлургией железа), а также заметный рост товарного хозяйства, внутренней и внешней торговли, денежного обращения оказали воздействие на укрепление частнособственнического хозяйства. Начали широко практиковаться малоизвестные до того отдача земель в залог, продажа земельных наделов, а затем и самопродажа бедняков в рабство. Финансовые операции и ростовщичество стали, как-то было тысячелетием раньше в Древневавилонском царстве, бичом общества, что вызывало тревогу власть имущих.

Пример

Так, обеспокоенный далеко зашедшим процессом разорения земледельцев и обогащения собственников, результатом чего было оскудение и без того уже не слишком наполненной государственной казны, фараон 24-й династии Бокхорис (721−715 до н.э.) провел в стране ряд важных реформ, суть которых сводилась к ограничению произвола собственников, и в частности к запрету порабощения за долги. Реформы и личность Бокхориса надолго запечатлелись в памяти людей, а впоследствии даже обросли легендами. Существует предание, что реформы Солона в Афинах ориентировались в качестве эталона на реформы Бокхориса.

Важной новой особенностью социальной структуры Египта Позднего царства становится усиление корпоративности. Суть этого явления, частично знакомого уже и Новому царству, сводилась ко все большей обособленности социальных слоев, будь то жрецы, воины или ремесленники различных специальностей. Наследственность занятий способствовала замкнутости соответствующих корпораций, внутренние связи и взаимопомощь в среде которых были особенно важны в условиях развивающихся товарно-денежных отношений при явном ослаблении централизованной администрации.

В Египте по-прежнему существовали и имели немалую силу храмовые хозяйства, но теперь они все явственнее становились хозяйствами жреческо-культовых учреждений и тем самым исключались из сферы государственного хозяйства и соответственно большой политики.

В целом, несмотря на некоторый экономический и политический упадок, Египет в I тыс. до н.э. оставался одной из богатейших стран мира. В период персидского завоевания он выплачивал в казну ахеменидских царей наибольшую дань. Экономически процветал Египет и в годы эллинизма, под властью Птолемеев, которые сохранили унаследованные с древности стандарты образа жизни египетской провинции, именовавшейся греческим термином хора. Обрабатывавшие царские земли (т.е. основной земельный фонд страны за вычетом культово-храмовых и пожалованных знати владений) земледельцы, которые теперь именовались греческим термином лаойу были наследственными арендаторами, их личный статус варьировал от свободного до зависимого, что было производным от того, где работал земледелец и кем он был.

Государственное («царское») хозяйство по-прежнему было весьма развитым и многообразным. Встречалась уже и практика откупа доходов с отдельных его частей богатыми собственниками. Есть данные о том, что некоторые отрасли экономики, как, например, изготовление и продажа растительного масла, были государственной монополией. Владельцы дарственных земель, сановники и знать, как и храмы, по-прежнему использовали свои земли преимущественно в виде арендных наделов, обрабатывавшихся теми же лаой, но обычно с несколько большей степенью личной зависимости, отражавшейся в юридическом статусе земледельца. Рабов было немного, и стоили они по-прежнему дорого.

Для государственного аппарата эллинистического Египта было характерно сочетание традиций фараоновской администрации с греко-македонскими принципами. За исключением нескольких полисов типа Александрии, вся остальная страна традиционно делилась на номы, управлявшиеся чиновникамистратегами. Номы подразделялись на топархии, а те на поселения, комы. Во главе администрации стоял министр-диойкет, ведавший хозяйством и казной. Именно ему подчинялись упомянутые провинциальные администраторы. Судебная система была реорганизована в соответствии с нормами греческого права, однако вне больших городов и полисов, где это право преобладало, т. е. на территории хоры, в основных районах расселения египтян, греческое право уступало обычному древнеегипетскому.

Подводя некоторые итоги, необходимо сразу же заметить, что древнеегипетский вариант становления и тем более трансформации государственности заметно отличался от месопотамского. Здесь очень рано и бесследно исчезла община со всеми ее традициями коллективного землепользования. Поглотившее ее государственное хозяйство в период Древнего царства господствовало едва ли не абсолютно, причем, по свидетельству документов, рабочие отряды функционировали и даже перемещались с места на место по мере надобности без всяких церемоний. Это говорит о довольно близком к казарменнокоммунистическому строе жизни, который, однако, был явно предпочтительней шумерского, имея в виду третью династию Ура. Ситуация начала меняться лишь с периода Среднего царства, когда стал заметным процесс приватизации, формирования рынка и рядом со «слугами царя» появились «малые», неджес. Как и в Древневавилонском царстве времен Хаммурапи, процесс приватизации сдержать было уже нельзя, важно было поставить его под контроль.

Но если в Вавилонии для этого понадобилась серия судебников, которую венчали законы Хаммурапи, то в Египте отлично обошлись без них (существуют даже сомнения по поводу того, что здесь вообще когда-либо существовали судебники; в частности, это касается и упоминавшихся 40 кожаных свитков). Законопослушный или, точнее, послушный администрации и привыкший повиноваться палке надсмотрщика египетский производитель и без того был в полном подчинении власти, в первую очередь жрецовчиновников в системе царско-храмовых хозяйств.

Период Нового царства был отмечен заметным экономическим и внешнеполитическим развитием страны. За счет успешных войн Египет превратился в империю. Внутриполитические реформы привели к превращению провинций из полуавтономных храмовых центров во главе с наследственной жреческой знатью в административные подразделения империи, которыми управляли назначенные сверху чиновники, имевшие должностные инструкции. Приток рабов, способствовавший обогащению храмов, куда эти рабы в основном направлялись, привел было к резкому конфликту между властью и жречеством (реформы Эхнатона), но конфликт был улажен, а жречество вынуждено было смириться с усилением роли центра. И только в XVI—XV вв. до н.э., т. е. спустя почти полтора тысячелетия с момента начала египетской государственности, в этой стране серьезную роль стал играть рынок.

Таким образом, египетский вариант развития отличался полной вовлеченностью производителя в систему государственного хозяйства и крайне замедленными в силу этого темпами приватизации. Но зато природные условия столь очевидно способствовали облегчению сельскохозяйственных забот, что жили египтяне (если ориентироваться на изображения — один из основных источников истории страны), совсем неплохо. Так было на протяжении тысячелетий, включая и период иноземного правления в Позднем Египте.

Существенно заметить, что изоляция Египта — речь, разумеется, лишь об относительной его изоляции — не пошла на пользу его развитию. В этом отношении месопотамский вариант с его динамикой оказался предпочтительнее. Но повседневная жизнь египтян была по крайней мере никак не хуже месопотамской с ее постоянными войнами. Преимущества египтян, быть может, не слишком показательны и убедительны, но несомненны. Это нашло свое отражение, в частности, и в сфере культуры. Древнеегипетские письменность, архитектура, начиная с пирамид, искусство, религия, мифология, а позже и математика, астрономия, медицина были вполне на уровне своего времени, а кое в чем могут считаться эталонным образцом (например, те же пирамиды). Но, как представляется, в историю мировой цивилизации древнеегипетская культура внесла все же меньший вклад, чем ближневосточномесопотамская, даже принимая во внимание реформы Бокхориса и косвенное возможное воздействие их на реформы Солона, сыгравшие революционную роль в античной Греции.

Древний Египет с его уникальной и длительной историей дал миру высокие образцы во многих отношениях, но одновременно с этим убедительно продемонстрировал неэффективность системы социополитического режима, который не способствовал его динамическому развитию. И не случаен упадок Египта в те века, когда он столкнулся с более динамичными государствами Западной Азии в I тыс. до н.э. Многое в этих вынужденных контактах было не в пользу Египта, при всем том, что он всегда продолжал оставаться житницей и вносил в казну завоевателей едва ли не самый весомый вклад.