Культура Древней Руси

Письменность и литература. Вхождение в систему христианских стран Европы с их культурными достижениями и сдвиги в социальной структуре, пробудившие новые потребности общества, привели в X—XI вв. к настоящему культурному взрыву — резкому расширению кругозора людей и утверждению нового способа хранения и передачи информации. Принятие христианства открыло перед древнерусским обществом возможность усвоения огромного массива накопленных знаний, помогло становлению философской мысли, географических и исторических представлений, отечественного законодательства и искусства. Система христианского мировоззрения способствовала формированию новой социальной структуры, которая вплоть до XVIII в. оставалась единой в сфере культурно-ценностной ориентации.

Стоявшие перед обществом задачи и энергичное «внедрение» новой культурной традиции требовали появления целого слоя образованных людей — священников, управленцев, мастеров, что на первых порах стало государственной задачей. Владимир 1 вскоре после крещения Руси организовал в Киеве школу для юношей, а его сын Ярослав устроил такую же школу в Новгороде. В конце XI в. сестра Владимира Мономаха Янка завела при Андреевском монастыре первую женскую школу. Для простых горожан также были доступны начальные школы, существовавшие, скорее всего, при городских церквах. Судя по берестяным «тетрадям» учеников XIII в., их учили азбуке и умению писать по складам и прописям, цифровой системе (в допетровской Руси цифры обозначались буквами и специальными значками), основным молитвам. Береста была и повседневным писчим материалом для писем, деловой корреспонденции, колдовских заговоров, долговых расписок и даже избирательных бюллетеней. К настоящему времени с 1951 г. найдено уже более тысячи берестяных грамот — не только в Новгороде, но и еще в 11 городах, в том числе в Москве. По современным подсчетам, естественно весьма приблизительным, грамотными были не менее 10% средневековых горожан, и наглядным показателем этого служат многочисленные надписи-граффити на стенах древних храмов, к которым «прикладывали руки» и безвестные простолюдины, и сам киевский князь Святослав Изяславич со своей княгиней.

Однако и такое образование не было массовым. Основной организацией, обеспечивавшей развитие образования и письменной культуры в стране, до конца XVII в. оставалась церковь. Учебными центрами становились монастыри, где изучались богословие, церковная литература, греческий язык, искусство красноречия. Из Киево-Печерского и других монастырей выходили первые поколения русской интеллигенции: первый русский митрополит Иларион, летописец Нестор, иконописец Алимпий, составитель календарно-математического трактата XII в. иеродьякон Кирик. Они были авторами выдающихся литературно-публицистических произведений — «Слова о законе и благодати», «Сказания о Борисе и Глебе», «Повести временных лет».

В отличие от повседневных берестяных записей, книги вызывали у средневекового человека глубокое почитание как источник божественной мудрости и «узда воздержания» от низменных побуждений и страстей. Чтение книги было не развлечением, а трудом (читали тогда вслух), к которому надлежало приступать со «страхом Божиим… пользы ради душевные». Ленивым и нерадивым читателям переписчики предрекали «горшую погибель» или предупреждали: «О, горе тому, кто черькает у книг по полям! На оном свете те письмена исцеркают беси па лице жагалом железным».

Бережное отношение к книге вполне соответствовало тяжелому труду книгописца. До XVI в. он работал на дорогом пергамене — выделанной телячьей коже: сам по особому рецепту составлял чернила, разлиновывал страницы и тратил многие дни и месяцы на переписывание, буква за буквой, избранного или заказанного ему текста. На работу над первой из сохранившихся и датированных рукописей — Остромировым Евангелием середины XI в. — у писца на 294 листа ушло семь месяцев, т. е. он работал со скоростью три страницы в день. Пергаменные кодексы стоили дорого (1—4 гривны), что было вполне сопоставимо с ценой коня. По желанию заказчика другие мастера украшали рукопись миниатюрами и заставками, затейливыми инициалами; переплет покрывался золотым или серебряным окладом с чеканкой и драгоценными камнями: такая книга становилась подлинным произведением искусства.

Однако из всего богатства древнерусской письменности до нас дошла лишь малая ее часть: по расчетам книговедов, в домонгольской Руси должно было обращаться 130—140 тыс. книг; сохранилось же всего 190 рукописей. Многие древние произведения дошли до нашего времени только благодаря поздним копиям: древнейший из сохранившихся списков летописи (Новгородской первой) датируется XIII—XIV вв., старейшие списки «Повести временных лет» (Лаврентьевский и Ипатьевский) — соответственно 1377 г. и XV в.

Три четверти сохранившихся средневековых книг содержат св. Писание и богослужебные тексты (требники, служебники, минеи_у триоди, псалтыри)у необходимые для совершения повседневного богослужения. Остальное занимает литература «четья», прежде всего учительная: толкования на книги Ветхого и Нового Заветов, проповеди и поучения Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Симеона Нового Богослова, Иоанна Дамаскина, Исаака Сирина и других отцов церкви: о необходимости покаяния, суетности мирской жизни, Страшном суде; обличения пьянства, блуда, сребролюбия и других пороков. К ним добавлялись поучения и послания Феодосия Печерского, Кирилла Туровского, Луки Жидяты и других отечественных проповедников.

Многие из средневековых сочинений оставались анонимными: идеалом благочестивого писателя было не самомышление, а подражание древнему образцу; при этом ощущение им своего труда как необходимого и богоугодного требовало «смирения», а не демонстрации своего авторского «я». Широко известны были переводные сборники изречений — «Пчела», «Златоструй», «Измарагд». Вместе с каноническими произведениями на Русь пришли и апокрифы — сочинения, не вошедшие в библейский канон (такие, как «Хождение Богородицы по мукам», «Видение Исайи», «Хождение Агапия» и пр.), но, несмотря на свое «неофициальное» происхождение, служившие важным источником средневековых представлений о мире и сюжетов для художников.

Самым любимым жанром были жития святых, к 50 переводным греческим на Руси в XI—XV вв. добавилось порядка 40 житий отечественных подвижников с большой литературной традицией: только одно житие Сергия Радонежского насчитывает несколько редакций и 400 списков. В известных монастырях (Киево-Печерском, Соловецком и др.) составлялись патерики — сборники назидательных рассказов о жизни монахов, где чудеса переплетаются с реальными чертами средневековой жизни. Не менее популярными были хождения — описания путешествий русских паломников на Афон, в Царьград и далее к святыням Палестины.

Ценнейшими памятниками древнерусской общественно-политической и исторической мысли стали летописи, которые составлялись при княжеских дворах или монастырях; но летописцами могли быть и простые горожане. Каждая из дошедших до нас летописей представляет собой летописный свод, который не раз перерабатывался, пополнялся и исправлялся различными авторами и редакторами. Летописи включали самые разнообразные элементы; там можно встретить и простые погодные записи очевидца, и предания языческой старины, подлинные документы (договоры Руси с Византией), литературные повести, посольские «речи», рассказы о событиях, переданные через третьи и четвертые руки. Летописные повествования создавались далеко не беспристрастными людьми и неоднократно перерабатывались в соответствии с духом времени, позицией самого летописца и тех, кто стоял за его спиной.

Знаменитая Повесть временных лет Нестора была составлена в конце XI — первом десятилетии XII в., но не являлась от начала до конца сочинением одного автора. Она включила в свой состав не дошедшие до нас летописные своды конца X в., 1073 и 1093 г. и сама потом дважды подверглась переработке (в 1116 и 1119 г.) в интересах «дома» Владимира Мономаха. Сохранившиеся следы таких переработок позволяют исследователям выявить различные версии исторических событий и проследить историю русского летописания с глубокой древности до XVI в.

Источником представлений об окружающем человека мире и природе стали описания известных частей света — космографии; «Шесгодновы» (рассказы о сотворении мира) Василия Великого и Иоанна Экзарха и «Физиологи» — сборники повествований о животных и птицах, которые воплощали в себе стереотипы поведения людей; так, горлица являла пример образцового супружества и честного вдовства. В древнерусских народных «изборниках» есть специальные статьи о природе человека: тело состоит из четырех элементов (огня, воды, воздуха и земли), но в соединении с душой образует особый мир, созданный по образу и подобию Божьему. Впрочем, предполагалось, что и по внешнему облику человека можно получить представления о его душевных качествах: «Большие уши урода и празднословна знаменуют» («Толковая Палея» XIV в.). С XVI в. получают распространение «лечебники» — сборники медицинских рецептов, некоторые их них представляют интерес и по сей день.

По-видимому особым жанром, апофеозом которого стала вершина древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», были эпические поэмы- «слова», исполнявшиеся в торжественной обстановке перед слушателями.

Помимо уже указанных выше на Руси появляются переводы художественных и исторических произведений, знакомивших читателей с культурой Востока и Запада: с латинского языка переводились жития некоторых святых, с греческого — романы об Александре Македонском («Александрия») и храбром воине Дигенисе Акрите. В византийской обработке пришли на Русь жизнеописание Будды («Повесть о Варлааме и Иоасафе») и ассиро-вавилонская «Повесть об Акире Премудром». О временах Римской империи рассказывала перекроенная на христианский лад «История иудейской войны» Иосифа Флавия, о событиях от времен «Энеиды» и «Одиссеи» до эпохи становления Византийской державы — греческие хроники Иоанна Малалы и Георгия Амартола.

Отчетливо проявлялись в литературе ее национальные черты: русские летописи не являлись копиями византийских и западных хроник, а представляли собой вполне самостоятельный сплав различных жанров; жития русских святых в отличие от греческих подчеркивали не их аскетизм, а милосердие и своеобразное служение обществу.

Объединяющим началом для всех жанров литературы и искусства Древней Руси XI—XIII вв., по определению Д. С. Лихачева, стал стиль «монументального историзма», когда авторы отбирали для своего творчества самые значительные факты, с точки зрения общего смысла и целей человеческого существования, и изображали их «крупным планом» как характерные проявления сил добра и зла. Не менее важным было строгое соответствие поведения героев иерархии феодального общества. Литературные персонажи были реальными лицами (средневековье не знало творческого вымысла), но на страницах житий или воинских повестей вели себя так, как полагалось это делать благочестивому князю, монаху-подвижнику или отпетому злодею. Литературный этикет также требовал, чтобы события описывались с помощью постоянных формул-клише (типа: «сеча зла» настолько, что сражающиеся «за руки емлюще» и «сступатеся трижды»).

Архитектура и изобразительное искусство. В том же стиле монументального историзма создавались на Руси и первые храмы, в организующем пространстве которых проявлялись во взаимосвязи все виды средневекового искусства. Для храма создавались книги (сюда их «вкладывали» на помин души, здесь переписывали и хранили), художники писали иконы и расписывали стены и своды здания, ремесленники изготавливали колокола, церковные сосуды и прочую утварь, а мастерицы — шитые покрова и «воздухи»; в храме же звучали проповеди, молитвы и песнопения. При этом нередко сюжеты живописцев рождались из литературных произведений, а содержание праздничных песнопений передавалось на иконах и фресках.

На протяжении многих веков храм оставался средоточием духовной культуры и технической мысли, а также естественным центром человеческого общения. Здесь принимали иностранных послов, «сажали на стол» князей, купцы хранили товары, а в час опасности горожане сносили сюда ценности и прятались сами.

Из Византии на Русь пришел классический тип крестово-купольного храма, основой которого были четыре массивных столба, соединявшихся арками, которые, в свою очередь, несли через систему «парусов» световой барабан с куполом. Примыкающие к подкуполыюму квадрату и перекрытые сводами ячейки образовывали крестообразную основу плана; вокруг этого каркаса строились внешние стены. Ряды столбов делили помещение храма на части — нефы. По одному и тому же принципу можно было построить храм любой величины, лишь добавляя количество столбов.

Внутреннее пространство храма должно было отражать основные христианские представления о мироздании. Община верующих стояла перед иконостасом, отделявшем мир «дольний» от «горнего» — алтаря, где совершались таинства богослужения. Готовившиеся принять крещение («оглашенные») и исполнявшие церковное наказание — еиитимию стояли отдельно в притворе (нартексе); над головой верующих символом неба являлся подкупольный свод с изображением Христа в окружении божественных чинов. Настенные росписи служили «книгой для неграмотных», они рассказывали о земной жизни Христа и Богородицы; на противоположной алтарю западной стене, отделявшей храм от притвора, изображались сцены Страшного суда.

Монументальность древнерусского искусства ярко проявилась в торжественных многокупольных соборах XI в. (Софийских в Киеве, Новгороде и Полоцке, Спасо-Преображенском в Чернигове). Архитектурные формы отражали новые представления о Руси как неотъемлемой части всемирной истории, что было отчетливо сформулировано в то же время в литературе — «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона и «Повести временных лет».

Отразился образ нового мира и нового человека и в живописи, ведущими формами которой на несколько столетий стали иконы и фрески.

Икона, в отличие от живописи нового времени, не была отображением окружавшей художника реальности или отражением его внутренних переживаний. Для средневекового человека она выступала прежде всего средством приобщения к высшей реальности, что утверждалось догматом VII Вселенского собора: «Честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и поклоняющийся иконе поклоняется существу изображенного на ней».

Основы иконографической схемы, как и конструктивные принципы архитектуры, пришли из Византии и получили воплощение в русских иконах. Византийская икона XII в. Владимирской Богоматери, представлявшая иконографический тип Богоматери-Умиление, стала одной из самых почитаемых святынь Древней Руси и породила многочисленные подражания. Среди древнейших дошедших до нас икон XI — начала XIII в. — Спас Нерукотворный, Ангел Златые власы, Георгий Победоносец, Богоматерь Ярославская Великая Панагия. Иконы писались на дереве темперой — минеральными красками, замешанными на яйце и защищенными от внешних воздействий слоем олифы.

Монументальное изобразительное искусство Древней Руси представлено фресками — росписью стен водяными красками по сырой штукатурке и мозаиками — картинами, выложенными из кусочков природных минералов и смальты — цветного стекла.

С наступлением «зрелого» феодализма — эпохи феодальной раздробленности — государственно-соборный архитектурный стиль начинает уступать место придворно-княжеской архитектуре одноглавых четырехстолпных храмов, приобретавших все более индивидуальные формы. В XII в. впервые появляются на Руси башнеобразные храмы (церковь Параскевы Пятницы в Чернигове), где барабан с куполом венчал ступенчато повышающуюся к центру систему арок; позднее эта архитектурная традиция возродится в памятниках московского зодчества конца XIV— начала XV в.

С распадом единой державы и возникновением новых городских центров начинают складываться местные архитектурные и художественные школы со своими традициями и приемами. Во второй половине XII — начале XIII в. ведущим в культурном отношении было Владимирское княжество. Князья-самовластцы строили там торжественные парадные храмы (Успенский и Дмитриевский соборы), наглядно воплощавшие их царственное величие и претензии на главенство владимирской земли в системе русских княжеств. Белокаменные соборы получали изысканное декоративное оформление: аркатурно-колончатые пояса, полуколонны с капителями, пышную резьбу, совмещающую в себе народно-сказочные мотивы одухотворенной природы и идею прославления княжеской власти. На фоне резного орнаментального узора Дмитриевского собора с фантастическими растениями и животными были изображены великий князь Всеволод Юрьевич с сыновьями и возносящийся на небо Александр Македонский.

В едином русле с архитектурой развивалась и живопись. Сохраняя византийские традиции, она обретала свой художественный язык: новгородская икона «Устюжское Благовещение» наглядно иллюстрирует догмат непорочного зачатия, а изображение Георгия-воина — готового к жертве защитника — вполне созвучно идеалам русской литературы той эпохи. Фрески новгородской церкви Спаса на Нередице (1199) передают уже вполне «славянские» лица святых.

На Руси появились свои святые и праздники, которые нашли отражение в живописи в качестве особых композиций. Князь Андрей Боголюбский учредил новый праздник Покрова Богородицы, который стал изображаться на иконах с XII в. Покровителями всей Руси были князья Борис и Глеб; а палладиумом Новгорода стала икона Богоматерь Знамение, которая, по преданию, в 1170 г. спасла город от осадившего его суздальского войска; рассказ об этом событии был воплощен в иконе «Битва новгородцев с суздальцами» («Чудо от иконы Знамение»). Самый народный святой Николай Угодник представай защитником русской земли в образе Николы Можайского; другой образ — Николы Зарайского — стал художественным центром целой повести о гибели семьи рязанского князя в период татарского нашествия.

В XI в. на Руси появились и первые опыты творчества в области церковной музыки. Вместе с новыми русскими святыми появлялись и службы им с певческими циклами в честь Бориса и Глеба, княгини Ольги, князя Владимира, Феодосия Печерского. Они записывались специальной знаменной (крюковой) системой нотного письма и помещались в певческие книги.

Культурное развитие Руси в домонгольский период было динамичным и многогранным; в короткий срок во всех его сферах появилось и утвердилось профессиональное творчество, которое учитывало лучшие достижения Византии и Западной Европы. Среди работавших во Владимире, Новгороде и других центрах мастеров были и русские, и греки, и выходцы из Сербии, Болгарии, Германии. Русская литература и искусство обрели свое художественное видение и свои идеалы. Творения русских мастеров («Слово о законе и благодати» Илариона, житие и иконы Бориса и Глеба) начали входить в культурную жизнь других народов. Однако поступательное развитие древнерусского общества было существенно деформировано татарским игом и вызванными им социокультурными последствиями.