Отдел 5 КООПЕРАЦИЯ КАК СОЦИАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ

КЛАССОВАЯ ПРИРОДА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ КООПЕРАЦИИ

АРГУМЕНТАЦИЯ В ПОЛЬЗУ ВНЕКЛАССОВОГО ХАРАКТЕРА КООПЕРАЦИИ

В кооперативной литературе обычно утверждается, что кооперативы являются внеклассовыми организациями. Кооператив согласно этому взгляду есть такая хозяйственная организация, которая по самому своему существу не связана ни с каким определенным общественным классом и открыта для всех сочувствующих ей. В особенности это кажется бесспорным относительно потребительской кооперации. Ведь всякий человек, какому бы классу он ни принадлежал, всегда вместе с тем и потребитель. Не существует особого класса «потребителей», значит, потребительское общество, если только оно построено правильно, должно быть открыто для всех потребителей, совершенно независимо от того, к каким классам принадлежат последние. Поэтому кооператив, а в особенности потребительский кооператив, не должен иметь классового характера, и всякая попытка приурочить кооперацию к определенным классам должна быть отвергнута как основанная на недостаточном понимании природы кооперации.

И действительно, нельзя спорить, что кооператив является организацией, открывающей свои двери для всех желающих. Если миллионер пожелает стать членом потребительского общества, то общество, конечно, так же охотно примет его в свой состав, как всякого другого. Поэтому с точки зрения своей внешней формы кооперативы, естественно, противопоставляются таким организациям, которые охватывают только лиц определенных профессий и которые закрыты для лиц иной профессии или иного общественного класса. Возьмем, например, какой-нибудь рабочий союз, хотя бы рабочий союз углекопов. В эту организацию никоим образом не могут войти, с одной стороны, рабочие других отраслей труда, кроме добычи угля; с другой же стороны, в союзе по самому существу дела не могут принимать участие и владельцы угольных копей, ибо союз для того и существует, чтобы защищать интересы рабочих в борьбе с работодателями.

Напротив, потребительское общество, устроенное теми же углекопами, имеет иной характер. Оно должно быть открыто как для рабочих, которые ничего общего с добычей угля не имеют, так и для капиталистов, владельцев копей. Действительно, для чего обществу закрывать свои двери перед капиталистами? Ведь рабочие, состоящие членами общества, только выигрывают от участия в обществе богатых людей, приносящих с собой не только паевой капитал, но и значительную покупательную силу.

Поэтому рационально организованное потребительское общество должно быть построено совершенно иначе, чем рабочий союз: оно должно быть открыто для всех желающих и никого не должно отвергать, если только данное лицо удовлетворяет тем требованиям, которые предъявляются ко всем, принимающим участие в общественном деле.

Все это совершенно бесспорно, и вот на основании этих-то соображений и говорят, что кооперация стоит вне классов, которые за пределами кооперации ведут между собой ожесточенную борьбу. Кооперация согласно этому представлению есть как бы некоторый оазис в современном капиталистическом обществе, раздираемом классовой борьбой; в этом оазисе царит социальный мир и исчезает антагонизм интересов, место которого заступает общая гармония.

Так, смотрит, например, на кооперацию выдающийся деятель современного международного кооперативного движения, бывший секретарь Международного кооперативного союза Ганс Мюллер. Для него потребительское общество и капиталистическая система современности — это два разных мира. «Потребительское общество, — говорит он, — в целом является полной противоположностью капиталистическому предприятию, и не только со стороны своих хозяйственных принципов, но и со стороны социальных и нравственных тенденций. В капиталистических предприятиях мы — в царстве противоречий классовых интересов погони за богатством и наслаждением, короче — в царстве мамоны; в потребительском обществе, напротив, мы — в царстве экономической и социальной солидарности, в царстве высших культурных интересов, в царстве социализма. Все живые силы его мы находим в потребительском обществе… Потребительское общество — не привилегия одного какого-нибудь класса. При приеме в члены оно не спрашивает ни о занятиях, ни о поле, ни о положении, ни о расе; оно не требует ни аттестаций, ни рекомендаций. Каждого охотно принимает общество.

Все то, что носит образ человека, может войти в потребительское общество и имеет равные права с другими членами".

Сходным образом смотрит на этот вопрос и другой выдающийся деятель современного кооперативного движения Георг Кауфман, создатель и генеральный секретарь Центрального союза германских потребительских обществ, являющийся вместе с тем одним из наиболее выдающихся теоретиков кооперации. «Потребительская кооперация, — говорит Кауфман, — служит членам всех классов, которые обращаются к ней, и как раз в той мере, в какой они обращаются к ней. Здесь нет преимущества одного класса перед другим; никто не в состоянии употребить помощь кооператива только для себя как привилегию. Кооператив постоянно служит членам всех классов, насколько они являются в качестве организованных потребителей и насколько они как таковые, невзирая на классовые перегородки, соединены в один большой, однородный, всеобщий потребительский кооператив. Вне этого кооператива они могут оставаться ярыми классовыми борцами.

Эти взгляды могут считаться типичными для большинства кооперативных деятелей как на Западе, так и в России. Не трудно понять, в чем заключается ошибочность всей приведенной аргументации. Аргументация эта основывается на чисто формальном толковании внешних признаков кооператива. Действительно, потребительский кооператив является организацией, открытой для всех потребителей, без различия сословий, классов и профессий. Но ведь отсюда не следует, что все классы общества в равной мере обнаруживают готовность входить в состав этих открытых организаций. Чтобы примкнуть к кооперативной организации, нужно иметь для этого достаточные побудительные мотивы. Одинаково ли сильны эти мотивы для лиц всех классов общества? Вот в чем заключается вопрос, ответ на который может быть только отрицательный.

Тот же Георг Кауфман, настаивающий в теории на внеклассовом характере потребительских обществ, совершенно отказывается от своего тезиса, переходя на конкретную почву фактов. «Потребительские кооперативы, — заявляет он, — служат для защиты интересов потребителей. Потребительский интерес существует не только в рабочем классе. Таким же интересом обладают и служащие. Потребительский интерес сильно выражен и в крестьянстве, как это показывают примеры Дании, Венгрии, Финляндии и России. И у мелкой буржуазии потребительский интерес не противоречит их производительному интересу. Таким образом, не один класс, а четыре из шести социальных классов заинтересованы в развитии потребительских кооперативов».

Итак, что же утверждает Кауфман? То, что потребительские общества суть внеклассовые организации? Отнюдь нет, по его собственным словам, в потребительских обществах заинтересованы не все общественные классы, а только некоторые, именно четыре класса из шести. Какие же общественные классы, по мнению Кауфмана, не заинтересованы в потребительской кооперации? Очевидно, что два имущественных класса — крупные землевладельцы и крупная буржуазия.

Все это сознается Кауфманом, как и всяким, сколько-нибудь знакомым с кооперативным движением. «Само собою разумеется, — говорит он, — и нет надобности это подчеркивать, что некоторые потребители никогда не помышляют сделаться членами потребительских кооперативов. У некоторых лиц производительные интересы настолько превышают потребительские, что они становятся во враждебное отношение к потребительской кооперации. Другие же живут в таких хороших условиях, что мелкая хозяйственная выгода, которая предлагается им потребительской организацией, не играет для них никакой роли. Ни один потребительский кооператив и не думает о том, чтобы приспосабливать свое хозяйство к потребностям миллионеров, которые принципиально могли бы быть его членами. Кооперативная организация хорошо знает, что эти миллионеры едва ли станут членами ее, хотя бы двери кооперативов и были открыты для всего народа. Вход открыт, но не каждый заходит в него, а потому каждая кооперативная организация сообразует свою практическую деятельность с потребностями того слоя населения, который не остается вне кооперации, но фактически участвует в ней».

Что же выходит? То, что потребительская кооперация является, по мнению Кауфмана, организацией не внеклассовой, а объединяющей лишь некоторые классы современного общества, именно трудящиеся классы. Ведь все четыре класса, перечисленные Кауфманом в качестве единственных, для которых существует потребительская кооперация, суть трудящиеся классы в противоположность двум нетрудящимся классам — крупным землевладельцам и крупной буржуазии. Напрасно только Кауфман говорит о четырех трудящихся классах современного общества, между тем как нужно говорить о трех таких классах — рабочем классе, крестьянстве и мелкой буржуазии (промежуточном классе между трудящимися классами и буржуазией). Служащие, рассматриваемые Кауфманом как особый класс, входят в состав более широкого рабочего класса, а отчасти мелкой буржуазии. Но если даже вместе с Кауфманом и признавать наемных служащих особым классом, все же ясно, что Кауфман, вопреки своему собственному заявлению о внеклассовом характере потребительского общества, признал потребительскую кооперацию хозяйственной организацией только некоторых классов современного общества, иначе говоря — организацией классовой.

Впрочем, с этим в сущности псе согласны. Кто же отрицает, что кооперация есть организация нетрудящихся, капиталистических классов, как, например, картели, тресты и т. п. С этим никто не спорит. Но ведь если так, то как же отказать кооперации в классовом характере? Ведь, чтобы быть действительно внеклассовой организацией, кооперация должна была бы охватывать не только трудящиеся классы, но также и классы капиталистические. Если же этого нет, то совершенно ясно, что кооперацию следует признать организацией с определенными классовыми чертами.