Эволюционная экономика.
Институциональная экономика
Примечательно, что в приложении к шестому изданию «Происхождения видов», в котором Чарльз Дарвин представляет людей, которые оказали влияние на его мышление, признавал, что он критически воспринял работу Томаса Мальтуса относительно действия естественного закона народонаселения. Поэтому тот факт, что биология была первой наукой, детально разработавшей идею эволюции, можно рассматривать как… Читать ещё >
Эволюционная экономика. Институциональная экономика (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
ТЕОРИИ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПОДХОДЫ ЭВОЛЮЦИОННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Комплексная цель: привить навыки оценки состояния и уровня экономических исследований по отдельным направлениям современной эволюционной экономической теории на основании изучения научной, научно-методической и учебной литературы. Сформировать представление об основных точках развития современной институционально-эволюционной теории.
Генезис эволюционной экономической теории
В экономической науке давно присутствовало убеждение, что мыслительные конструкции, принятые в биологии, могут с успехом применяться для анализа экономических явлений. Все большее число экономистов считают, что для аналогии с экономикой более подходит биология и, в частности, эволюционная теория1. Аналогии — вещь полезная, но необходимо также помнить, что экономическая теория является все же наукой общественной и, следовательно, при изучении динамики разнообразных аспектов развития общества история имеет значение. Господствующий в экономической теории формализм хоть и придает наукообразность.
1 Необходимо заметить, что в экономике используется и ламаркистский, и дарвиновский подход к эволюции. См.: Козловски П. Эволюция и общество: критика социобиологии. СПб., 1996.; Mokyr J. Punctuated Equilibria and Technological Progress // The American Economic Review. 1990. Vol. 80. № 2; Papers and Proceedings of the Hundred and Second Annual Meeting of the American Economic Association. P. 350−354.
экономическим исследованиям, но, видимо, экономическая наука очень мало похожа на физику, чтобы использовать аналогичный математический аппарат.
Примечательно, что в приложении к шестому изданию «Происхождения видов», в котором Чарльз Дарвин представляет людей, которые оказали влияние на его мышление, признавал, что он критически воспринял работу Томаса Мальтуса относительно действия естественного закона народонаселения. Поэтому тот факт, что биология была первой наукой, детально разработавшей идею эволюции, можно рассматривать как «историческую случайность», используя терминологию той же эволюционной теории[1]. Это подтверждается тем, что и Мальтус и Дарвин испытали на себе влияние со стороны быстрых изменений в Англии в период промышленного переворота; Дарвин — в особенности, так как его семья имела тесные связи с различными промышленниками. Промышленный переворот обладал многими эволюционными чертами, начавшись с изменений в разнообразии, вызванных взаимодействием нововведений и отбора. Это подчеркивает междисциплинарный характер эволюционных идей.
В прошлом многие видные экономисты придерживались того или иного варианта идеи о том, что эволюционные принципы (биологическая наука) содержат интеллектуальные модели, на которые экономистам следовало бы равняться[2]. Первым и известнейшим таким экономистом был А. Маршалл, который утверждал, что Меккой экономиста является скорее экономическая биология, нежели экономическая динамика. Но здесь же Маршалл делает парадоксальное замечание, что биологические конструкции более сложны, чем теории механики, следовательно, следует уделить относительно большее место аналогиям из области механики и использовать термин «равновесие, хотя это уже предполагает аналогию со статикой»[3]. Традиция А. Маршалла была с успехом перенята большинством последующих поколений экономистов. Поэтому многие из представителей основного течения неоклассики соглашаются с тем, что эволюционные методы могут применяться в экономике, но на практике такие методы мало кем используются.
Важный вывод об эволюционной природе капитализма делал Й. Шумпетер. Он утверждал, что говоря о капитализме, мы имеем дело с эволюционным процессом. Кажется странным, отмечал Шумпетер, что кто-то может не замечать столь очевидного факта, важность которого давно уже подчеркивал Карл Маркс[4]. Капитализм по самой своей сути — это форма или метод экономических изменений, он никогда не бывает и не может быть стационарным состоянием. Эволюционный характер капиталистического процесса объясняется тем, что экономическая жизнь протекает в социальной и природной среде, которая изменяется и меняет тем самым параметры, при которых совершаются экономические действия.
Современная эволюционная экономическая теория в ее конвергентной с неоклассикой форме придает центральное значение вопросу, который не только не находит ответа, но и вообще не ставится в традиционной экономической теории: в результате каких социальных процессов осуществляется сохранение производительного знания? Очевидно, что концепции набора производственных возможностей и производственной функции всерьез не затрагивают этот вопрос. Даже в теоретической литературе, посвященной технологическим изменениям, при изучении причин и последствий появления новых знаний этот вопрос по большей части не рассматривается. С эволюционной точки зрения такое абстрагирование от процесса сохранения знаний неизбежно подрывает усилия, направленные на то, чтобы понять, как возникают новые методы хозяйствования и факторы отбора, действию которых подвержены инновации и инноваторы. В частности, может быть упущен из внимания тот факт, что роль фирм как источников инноваций в конечном счете обусловлена их ролью «накопителей» производительного знания[5].
Если в рамках неоклассики идеи эволюционного характера экономических процессов не получили должного отражения, то в рамках старого или оригинального институционализма эта идея стала центральной. Родоначальник этого научного направления Т. Веблен отмечал, что процесс кумулятивных изменений, который должна принимать во внимание экономическая наука, — это последовательность изменений в методах выполнения дел, т. е. в методах обращения с материальными средствами существования[6].
Эволюционный подход, сфокусированный скорее на том, что образуется в экономике, чем на уже существующем, действительно старается предложить теоретическую и исследовательскую альтернативу. Количество новых теорий, основанных на эволюционных идеях, неустанно растет. Существует шумпетерианская традиция, которая концентрируется в основном на технологическом развитии, инновациях, промышленном развитии, рыночных структурах, деловой цикличности и росте в длительной перспективе. Свой вклад внесли представители австрийского и субъективистского лагеря, которые подчеркивают роль субъективного знания (незнания). На протяжении последнего времени формальные понятия, выведенные из теории нелинейной динамики, синергетики и концепции самоорганизации, привели к появлению нового класса работ.
Различие сферы применения методов и источников происхождения идей, которые используются в эволюционной экономической теории, является очевидным. Но всех их объединяет интерес к историческим изменениям в экономике и их специфическая интерпретация. Изменения в большей степени считаются эндогенно вырабатывающимся явлением, т. е. чем-то, происходящим внутри самой экономики. Обязательным в методологии эволюционной теории в первую очередь является динамика. Иными словами, объяснение того, почему что-то существует, основывается на выявлении того, как это явление стало таким.
- [1] Rammel С., Bergh van den J. Evolutionary policies for sustainable development: adaptive flexibility and risk minimising // Ecological Economics. 2003. Vol. 47. № 2−3.
- [2] Уинтер С. Естественный отбор и эволюция // Экономическая теория / под ред. Дж. Итуэлла, М. Милгрейта, П. Ньюмена. (New Palgrave).М., 2004. С. 611.
- [3] Маршалл А. Принципы экономической науки: в 3 т. Т. 1. М., 1993.С. 53.
- [4] Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995.С. 126.
- [5] Уинтер С. Указ. соч. С. 612.
- [6] Veblen Т. Why is Economics not an Evolutionary Science? // QuarterlyJournal of Economics. 1898. Vol. 12. № 4. P. 373−397.