ГРЕЦИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ IV в
Пелопоннесская война, как указывает Фукидид, подорвала основы существующего порядка, разрушила государственные скрепы и разнуздала человеческие страсти. В экономической сфере разнузданность страстей нашла свое выражение в повышенной жажде наживы и спекуляций. Имущественное неравенство, до сих пор сглаживаемое государственной властью, законами и обычаями, после того как авторитет полиса был… Читать ещё >
ГРЕЦИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ IV в (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
РОСТ ИМУЩЕСТВЕННОГО НЕРАВЕНСТВА. КЛАССОВАЯ БОРЬБА
Пелопоннесская война, как указывает Фукидид, подорвала основы существующего порядка, разрушила государственные скрепы и разнуздала человеческие страсти. В экономической сфере разнузданность страстей нашла свое выражение в повышенной жажде наживы и спекуляций. Имущественное неравенство, до сих пор сглаживаемое государственной властью, законами и обычаями, после того как авторитет полиса был подорван, неудержимо росло. Одни,—немногие, обогащались, а Другие,—большинство, разорялись. В конце пелопоннесской войны существовали настоящие (по греческим, конечно, масштабам) миллионеры, имевшие по 50, 100, а некоторые по 500 и 600 талантов золотом. Каллий, владелец образцового конного завода, имел состояние, равное двумстам талантам, что составляло около 300 тысяч рублей; владелец крупного эргастерия Дифил обладал состоянием в 160 талантов, Эпикрат имел 600 талантов (900 тысяч рублей) и т. д. Средним состоянием в Афинах считалось состояние в один талант (1 500 рублей). Имущество афинских граждан, как показывает приводимая опись имущества Демосфена-отца, состояло из самых разнообразных статей: наличных денег, земель, домов, рабов, судов, долговых расписок и т. д.
Объектом спекуляций в первую очередь служила земельная и х.гебная торговля. Средства вкладывались в землю по двум причинам: с одной стороны, вследствие сокращения торговли и ремесла, подорванных войной, и, во-вторых, вследствие массы свободных земель и низких цен на землю.
Почти тридцать лет войны вконец разорили деревню и обезземелили ее жителей. Больше всего пострадали землевладельцы и земледельцы Аттики, территорию которой жестоко опустошили спартанцы. Выброшенные на рынок земли скупались за бесценок спекулянтами, как это видно из рассказа Ксенофонта об некоем Мсхомахе, одном из главных действующих лиц сочинения Ксенофонта «Экономика».
С другой стороны, частые перебои в торговле породили торговую спекуляцию, в особенности спекуляцию хлебом. Хлебная спекуляция издавна привлекала афинских купцов, но в период войны она приняла невиданные дотоле размеры. О размерах хлебной спекуляции можно заключить на основании частых судебных процессов, известных нам из речей афинских адвокатов IV в. Характер хлебных спекуляций и психология спекулянтов иревосходно переданы в «Речи против хлебных торговцев» афинского адвоката Лисия (IV в.).
«Эти люди,—говорит Лисий,—извлекают больше всего прибыли в то время, когда приходят вести о несчастьях, постигающих наше государство, и тогда они продают хлеб по дорогой цене. Они радостно глядят на ваши страдания и стараются раньше других получить известие о постигающих наше государство бедствиях, а иногда и сами распускают ложные слухи, будто наши корабли погибли на Понте, или спартанцы захватили транспорт, отправленный вАфины, или заперли гавани, как будто перемирию угрожает разрыв. Они дошли до такой дерзости, что злоумышляют против нас, как враги, и когда мы особенно нуждаемся в хлебе, они захватывают его в свои руки и не хотят продавать, чтобы не спорили из-за цены, а соглашались платить, сколько бы они не затребовали. Вот почему иногда во время мира мы переживаем по их вине осадное положение»[1].
Спекулировали не только хлебом, но и многими другими объектами торговли, как, например, железом. В «Политике» Аристотеля упоминается один сицилийский гражданин, скупивший все железо из рудников и потом в качестве монополиста продававший его купцам по дорогим ценам и таким образом наживший колоссальное состояние в 50 талантов. Спекуляция и нажива превратились в настоящую страсть, в повальную болезнь, захватившую греческое общество.
«Там, где дело идет о наживе,—говорит один из героев трагедии Эврипида,—сладкая надежда превращается в ненасытную страсть, которая овладевает всеми смертными. Ради приобретения богатства люди носятся по морям и, потворствуя своей глупой страсти, посещают чужие города» (Эврипид).
Приобретенные спекуляцией деньги отчасти пускались в дальнейший оборот на приобретение земель, рабов, перевозочных средств и т. д. или же растрачивались на приобретение предметов роскоши. С концаV, в особенности же в IV и следующих веках, в Афинах и других греческих полисах развивается роскошь. Богатые люди выстраивали великолепные дома-дворцы, украшенные фресками, мозаикой и колоннадами. Внутренняя отделка поражала изяществом и богатством. Стены украшались картинами и статуями первоклассных художников. Много денег тратилось на кулинарию, на дорогих поваров, штат прислуги, рабов и клиентов.
О все возраставшем влиянии богатства и росте имущественного неравенства в нашем распоряжении имеется масса самых разнообразных свидетельств писателей.
Что касается генеалогии новых богачей, то это были по большей части новые люди, не связанные с какой-либо определенной страной или родом.
«Эти люди,—так характеризует миллионеров своего времени вышеназванный Лисий, сам происходивший из метэков,—считают своим отечеством всякую страну, в которой они находят свои экономические выгоды, так как они видят свое отечество не в государстве, а в имуществе».
«Как я слышал во время пелопоннесской войны,—замечает по одному поводу другой афинский оратор, знаменитый' Демосфен,—вследствие несчастья, постигшего тогда наше государство, многие гражданки стали кормилицами, поденщицами и помощницами при сборе винограда, между тем как многие бедняки сделались богачами».
Новые богачи (плутократы) образовали верхний слой греческого общества и совершенно затмили старую аристократию. То было время, когда достоинство и общественное положение человека зависели исключительно от его богатства.
«Боги,—говорится в одной комедии Менапдра (вторая половина IV в.),—суть воздух и вода, земля и огонь, солнце и светила. Так говорят философы, а я нахожу, что единственно полезным, для нас богом оказывается серебро и золото. Если ты вводишь их в свой дом, то ты можешь пожелать чего тебе только на заблагорассудится, и все тотчас же будет у тебя: имения, дома, серебряная посуда, друзья, угодливые слуги, свидетели и доносчики. Стоит тебе только дать побольше, и твоими служителями будут сами боги».
В то время как богачи жили в роскошных домах со множеством комнат, украшенных картинами и статуями, садами и фонтанами, масса населения ютилась в каморках, жила в банях, ночевала на улицах, не имела ни платья, ни еды. Особенно тяжелым положение бедного населения становилось во время войн и кризисов, когда поднимались цены на продукты и снижалась и без того низкая поденная плата. Резче всего социальные противоречия бросались в глаза в быту, в жилище, обстановке, в средствах передвижения и костюмах.
Философ Платон изображает современное ему Афинское государство расколовшимся на две неравные части: государство бедных и государство богатых. Эти два социальные слоя (бедные и богатые) хотя и живут в одном и том же месте, но постоянно злоумышляют друг против друга и готовы пожрать один другого.
Вследствие обезземеления населения и прилива в города бедноты увеличивалась численность городского населения. Массу городского населения составляли опустившиеся мелкие и средние свободные производители, недавние рабовладельцы. Из них выходили, с одной стороны, люмпен-пролетарии, с другой—наемные рабочие и арендаторы, бравшие в аренду земли крупных землевладельцев.
Часть притекавшего в города населения превращалась в «городскую чернь» (охлос), античный люмпен-пролетариат. В таких городах, как Афины, Коринф или Сиракузы, охлос в IV в. составлял если не большую, то во всяком случае значительную часть городского населения.
В моменты острых кризисов классовая борьба выливалась в дикие расправы на улицах города, как это имело место в Керкире (427 г.), Коринфе и Аргосе, когда в течение нескольких дней было убито 1 500 богатых или считавшихся таковыми граждан. Более мягкими мерами являлись литургии, принудительные займы, обложения и повинности, с конца V в. вошедшие в постоянную практику.
С настроениями и идеалами афинских люмпен-пролетариев знакомит комедия Аристофана «Женщины в народном собрании», поставленная на сцене в 392 г. В этой комедии комическим шаржем представлена страстная борьба за передел земли и освобождение от долгов, которую в то время вела афинская беднота. Афинские женщины, потерявшие веру в политические способности своих мужей, решили взять управление страной в свои собственные руки и с этой целью, тайком от мужей, назначили в утренний час, когда их мужья еще спали, народное собрание.
Женская экклесия должна была выработать проект коренных реформ и произвести государственный переворот. Героиня пьесы Праксагора (Праксагора—деловая женщина) развертывает перед собранием программу, которую, по ее мнению, как и по мнению всего собрания, необходимо провести в пользу народа.
«Я полагаю,—говорит Праксагора,—отныне все должно стать общим. Прочь порядок, при котором один владеет обширными поместьями и деньгами, а у другого нет даже места для могилы. У одних целая армия рабов, а у других нет и одной прислуги. Общим достоянием должны сделаться поля, деньги и все остальные вида имущества. Тогда не будет ни бедных, ни богатых, все будут иметь достаточно пищи и питья. Не будет также и семьи, которая ведь и теперь недоступна пролетарий). Все люди старшего поколения будут считаться отцами младшего поколения»[2].
Из рассуждений Праксагоры видно, что стремления античного пролетариата не шли далее передачи и перемещения имущества из одних рук в другие. Такова была точка зрения, как самой Праксагоры, так и всего женского собрания, с неослабным вниманием слушавшего оратора.
Одновременно с проповедью уравнительного передела всех имуществ в Греции IV в. наблюдается стремление к идеализации старины, отцовских или дедовских порядков. Дедовские порядки представлялись «золотым веком», когда не существовало ни имущественного, ни социального неравенства, ни классовой вражды, жизнь текла тихо и спокойно.
Одним из характерных, бросающихся в глаза фактов соцпальлого быта Греции IV в. было наемничество. Наемничество—сложное общественное явление, порожденное многими факторами социально-экономического порядка, как-то: 1) разорением общественных прослоек, служивших в ополчении; 2) введением оплаты за цесеные военной службы; 3) необходимостью высокой военной выучки и т. д.
Наемничество было одновременно следствием и причиной всех вышеописанных перемен в социально-экономическом строе. Четвертое столетие греческой истории после распада Афинской архэ наполнено бесконечными войнами между греческими полисами. Войны вызывались борьбой за территорию, за рабов, за рынки, за получение добычи и личную славу полководцев. При низкой производственной технике, многочисленности полисов и близости их границ всякий, даже самый мелкий конфликт выливался в войну. Войн в IV в. велось очень много, и спр. ос на военную силу был очень велик. Между тем многие граждане уже не могли снаряжаться на собственный счет, да и не питали особой страсти к войне за чужие интересы. Выход из этого представляло наемничество, организованное на чисто рациональных коммерческих началах. Какой-либо стратег, располагавший деньгами, набирал нужное ему количество опытных в военном деле людей и в качестве ]^х вождя заключал договор с государством и на свой страх и риск предпринимал поход.
Наемничество образует переломный момент в истории античного мира. Наемная армия в греческом мире была первой армией в собственном смысле, создавшей условия для поднятия военной техники, введения строгой дисциплины и организации далеких походов. Переход к наемной армии совпадал с переходом к новому военному строю—от тяжеловооруженной фаланги гоплитов к легковооруженным пелтастам. Вместо тяжелого металлического панцыря пелтасты имели холщевый и вместо тяжелого щита, обитого медью, у них был кожаный щит (пелта), но зато щит и копье у них были длиннее. Это во много раз удешевляло экипировку войска и делало его более подвшкным, способным к маневрированию и далеким походам.
Введение
легкой пехоты приписывали афинскому стратегу Ификрату.
Наемничество создавало совершенно иные взаимоотношения между войском и командиром. Связь между солдатами и вождем становилась более тесной и непосредственной. Войско знало только своего начальника, от которого оно получало плату и по приказу которого оно совершало походы, не вдаваясь ни в смысл, ни в целесообразность данного предприятия. Наемничество можно рассматривать как один из видов спекуляции,—спекуляцию телом и кровью. Сплошь и рядом командиры наемнических дружин свергали законные правительства и провозглашали себя верховными правителями. Из наемничества выросла диктатура наемнических вождей—позднегреческая тирания. Тиранов поддерживали наемники и люмпен-пролетарии, приветствовавшие всякую власть, которая выступала против богатых и знатных. Ввиду непрочности социальной опоры тирания, как правило, держалась недолго. Один тиран сменял другого или же собравшаяся с силами олигархия свергала ненавистного ей тирана.
Все вышеописанные явления греческой жизни, развернувшиеся с конца пелопоннесской войны, свидетельствовали о глубоком разложении классического полиса. Полис как определенная социальная организация, автономное и автаркичное (самодовлеющее) государство-город, покоившееся на относительно простых отношениях между гражданами, вследствие растущего имущественного неравенства изживал себя. Наемничество и тирания углубили разложение полиса! и ускорили наступление македонско-эллинистической монархии.