Национальные школы геополитики

Одной из наиболее влиятельных геополитических традиций стала англо-американская школа. Начало ей было положено творчеством адмирала Альфреда Тайера Мэхэна (Alfred Thayer Mahan, 1840−1914). Являясь основоположником геополитики «морской» державы, он первым проводил систематические исследования соотношения между мировым господством и балансом сил в мире. Разрабатывая стратегии морских сражений, А. Мэхэн придавал колоссальное значение фактору пространства и рассматривал моря как специфическую территорию, отличную от суши: «Море обладает особенностями большой дороги, вернее, огромного ничейного поля, где пересекаются множество дорог, идущих в разных направлениях. Некоторые из этих дорог проложены лучше, чем другие, и ими пользуются гораздо чаще. Эти дороги называются торговыми путями…».

По мнению А. Мэхэна, важнейшей целью, стоящей перед любой морской державой, является контроль над опорными позициями — портами и базами. Необходимо стремиться к комплексному видению пространства и контролю над островами, мимо которых проходят важнейшие торговые пути, а также контролировать проливы, соединяющие одно море с другим. Постоянными усилиями должно проводиться и в мирное время укрепление таких позиций.

А. Мэхэн строит свои теории на изучении морских и колониальных противоречий, возникших в результате Великих географических открытий и последовавшей за ними британской политической гегемонии. Для американца А. Мэхэна господство Англии на море представляло собой пример для подражания, который следовало превзойти. Начиная со второй половины XIX века, Соединенные Штаты, сухопутные границы которых были надежно защищены Тихим и Атлантическим океанами, оказались в ситуации островного государства. Подобно Англии, расположенной между Европой и «открытым морем», США располагались между Европой и Азией. Кроме того, после окончания Гражданской войны и Реконструкции Юга Соединенные Штаты переживали период мощного экономического подъема. Это позволило им уже в конце XIX века заявить о себе как о первой промышленной державе мира.

Геополитику морской державы развивал также и англичанин Хэлфорд Маккиндер (Halford J. Mackinder, 1861−1947). Географ по образованию, ученый и политик по профилю деятельности, он жил в «викторианскую» эпоху, когда могущество Великобритании достигло своего апогея.

Основные положения геополитики XX века Хэлфорд Маккиндер изложил в 1904 году, в докладе Королевскому географическому обществу «Географический стержень истории». Он утверждал, что существует реальная зависимость «…между политическими событиями и географическими факторами в мировом масштабе», и, следовательно, можно вывести «формулу, устанавливающую в какой-то степени причинно-следственную связь между географией и Всемирной историей».

В своей книге «Демократические идеалы и реальность» (1919 г.) X. Маккиндер изложил свое политическое кредо: после победы западной демократии над континентальными империями Центральной Европы мир должен строиться не на одних лишь благородных идеалах, необходимо учитывать также объективную реальность пространства, причем в том виде, в каком его сформировала история человечества.

X. Маккиндер придерживался планетарного масштаба оценок человеческой деятельности, неразрывно связав историю с географией и поновому прочитав карту мира. Геополитика по X. Маккиндеру может быть выражена короткой формулой: «Кто контролирует сердце мира, тот владеет островом мира, кто командует на острове мира, тот командует миром». Поясним эту мысль.

Как известно, основную часть поверхности земного шара (девять двенадцатых) занимают моря и океаны. Атлантический, Индийский, Тихий и Северный Ледовитый океаны являются на самом деле составными частями единого мирового океана. Остальные три двенадцатых поверхности Земли заняты сушей. Из них две двенадцатых приходится на мировой остров (World Island), включающий в себя Европу, Азию и Африку. Последнюю, двенадцатую, долю поверхности земного шара составляют периферийные острова (Outlying Islands). Это Северная и Южная Америка, а также Австралия, т. е. континенты, которые были неизвестными и поэтому оставались вне мировой истории: Америка — до конца XV века (открыта Колумбом) и Австралия — до XVIII века.

По X. Маккиндеру, существует такое понятие, как «сердце мира» (heartland), которое располагается на «Севере и в центре Евразии, сюда включены пространства от Арктики до пустынь Средней Азии, а западная граница проходит по перешейку между Балтийским и Северным морями». Будучи в известной мере условным и не имеющим четкого обозначения на карте, для X. Маккиндера «сердце мира» — хартленд, состоит из 3-х стратегически важных компонентов:

• ? самой обширной равнины земного шара;
• ? самых длинных судоходных рек, устья которых теряются во льдах Северного океана или во внутренних морях;
• ? огромной степной зоны, обеспечивающей абсолютную мобильность кочевым народам.

X. Маккиндер упоминал и о другом хартленде — Южном «сердце мира», расположенном на Юге в Африке на север от Сахары,¹ там, где мир белых соприкасается с миром черных. Южное «сердце мира» является важным перекрестком международных путей сообщения и позволяет контролировать Аравийский полуостров, Индийский океан и Южную Атлантйку.

Вокруг хартленда в виде концентрических полукругов располагаются различные типы пространств. В первую очередь, выделяется внутренний полумесяц (inner crescent), своего рода защитный пояс хартленда, который включает в себя безлюдные просторы Сибири, Гималайский хребет, пустыни Гоби, Тибета и Ирана, где имеется лишь одна серьезная брешь — евроазиатская равнина, простирающаяся от Атлантики до центра Азии.

На периферии этого внутреннего полумесяца находятся coastlands — прибрежные районы, полуострова, где сосредоточена большая часть населения Земли: Европа, слабо заселенная Аравия, Индийский субконтинент, прибрежные районы Китая.

По границам coastlands располагаются острова внешнего полумесяца (outer crescent): Великобритания, Япония.

Наконец, последний полукруг состоит из островов открытого моря (outlying islands): Северной и Южной Америки и Австралии.

Такое изображение мира превращает земной шар в хорошо организованную сцену для соперничества великих держав, причем победителем станет тот, кто владеет хартлендом.

Чем же объясняет автор столь исключительное значение хартленда? По мнению X. Маккиндера, во второй половине XIX века и в начале XX века вновь резко возросло значение суши на фоне уменьшения значения морских коммуникаций. Это произошло по причине сочетания факторов технического и политического характера. С одной стороны, «пока морские державы, опираясь на свои мощные флоты, колонизировали периферийные континенты…, Россия подчинила себе Степь, т. е. heartland…». Создание новых мобильных средств транспорта, изменивших представление о расстояниях, позволило хартленду занять свое центральное место. Благодаря господству в центральной части Евразии Россия имеет возможность нанести удар как по Западной Европе, так и по Среднему Востоку или Китаю. «Изменение равновесия сил в мире в пользу центрального государства вследствие его экспансии к границам Евразии позволило использовать огромные континентальные ресурсы для строительства военно-морского флота, что открывает перспективы создания мировой империи. Эта гипотеза могла бы осуществиться в случае союза Германии с Россией». В этих фразах, написанных в начале XX века, Маккиндер выразил глубокое беспокойство «владычицы морей» Великобритании, которая очень не хотела бы столкнуться с прочным союзом государств «мирового острова», способных контролировать весь хартленд.

Николас Джон Спайкмен (Nicholas John Spykman, 1893−1943) — работал журналистом, затем преподавал общественные науки в Калифорнийском и Йельском университетах. Свои геополитические воззрения он изложил в статьях «География и внешняя политика» и «Географические цели внешней политики» (в соавторстве с Абби Роллинсом).

Политическим пристрастием Н. Спайкмена было устройство мира и ведущая роль США после Второй мировой войны. Первая работа Н. Спайкмена в области геополитики «Стратегия Америки в мировой политике» была написана в 1942 году накануне вступления США в войну против Германии и опубликована после присоединения американцев к антигитлеровской коалиции. Следующее произведение Н. Спайкмена — «География мира» вышло в 1944 году, уже после смерти автора.

Н. Спайкмен рассматривал географические характеристики государств как факторы, обеспечивающие стабильность политике и обуславливающие, главным образом, неудовлетворенность различных народов своим международным положением. Именно «…география несет ответственность за значительное количество войн, которыми отмечена мировая история, несмотря на смену правительств и династий в странах — участницах военных действий».

Так, Великобритания — небольшой остров с ограниченными сельскохозяйственными возможностями, расположенный на границе континента и защищенный от угрозы, исходящей от него. Она вынуждена обеспечивать свою безопасность, свое пропитание, свое богатство и свое могущество на морях посредством своего морского флота. В то же время Германия, находящаяся в центре европейского континента, «взята в клещи» Францией и славянским миром и располагает лишь узким выходом к морю. Неудивительно, что после объединения в 1871 году Германия стала требовать для себя дополнительное жизненное пространство, пытаясь разрушить клетку Центральной Европы, в которой она оказалась запертой.

Тезисы Н. Спайкмена о безусловном диктате географических условий не безупречны. Он недоучитывает в своих построениях фактор исторических трансформаций. Ведь пространственная конфигурация государств непрерывно меняется. Страны дробятся на составные части (разделы Польши, распад Югославии и СССР), или, напротив, объединяются (формирование Германии и Италии в 1860—1870 гг., объединение Германии в конце XX в.).

Баланс сил в истории сменялся периодами роста могущества отдельных государств: «геополитические лидеры» Европы неоднократно сменяли друг другаИспания Габсбургов, Франция Людовика XIV и Наполеона, Германия Вильгельма I и Бисмарка. Постепенно международное соперничество приобрело даже планетарный масштаб. Наконец, зоны конфликтов могут превращаться в зоны активного сотрудничества, как это произошло с Западной Европой после Второй мировой войны.

Если в своих рассуждениях X. Маккиндер опирался на понятие хартленда, то Н. Спайкмен ключевое место отводил понятию rimland, аналогичному понятию coastlands (прибрежная полоса) Маккиндера. Rimland Евразии включает в себя широкую прибрежную полосу: берега Европы, пустыни Аравии и Среднего Востока, зону муссонов Азии.

Будучи «буферной» зоной между хартлендом и морями, rimland представляет собой зону интенсивных конфликтов между морскими и континентальными державами. Поскольку rimland располагается по обе стороны от береговой линии, то его двойственная природа диктует необходимость борьбы как против континентального хартленда, так и против морских держав периферийных островов — Великобритании и Японии.

Rimland «Северный балкон», включивший в себя Персию и Афганистан, оказался зоной русско-британских конфликтов в XIX и до начала XX века. С другой стороны, в конце XIX — первой половине XX века Великобритания, выступавшая за сохранение европейского равновесия, противостояла гегемонистским устремлениям Германии. Наконец, «холодная война» — антагонизм 1940;1980;х годов между морской державой Соединенными Штатами, и континентальным Советским Союзом — привела к множеству столкновений в зоне rimland, т. е. вдоль границы между НАТО и Организацией Варшавского договора, а также к ряду войн в Азии. Спайкмен считал, что тот, кто контролирует rimland, тот контролирует стратегическую зону, чрезвычайно уязвимую, но в то же время очень важную, поскольку она является ареной постоянных столкновений между морскими и континентальными державами. Именно Спайкмен спрогнозировал геополитическое будущее современного ему мира, верно предсказав появление новых региональных и всемирных организаций, а также характер предстоящих внешнеполитических угроз для США.

Именно под влиянием книг Н. Спайкмена во многом формировалась современная геополитика и внешняя политика США в эпоху «холодной войны». Международные отношения в этот период стали оцениваться реалистически, как поле противостояния сил и амбиций, где для политики изоляционизма нет места.

Критика трудов Н. Спайкмена, так и не создавшего систематического изложения своей геополитики, строилась вокруг нескольких положений.

Во-первых, Н. Спайкмен оценивал мощь государства с точки зрения количественных характеристик: объем территории, сырьевых ресурсов, количества жителей и т. д. Однако те же факторы могут обуславливать не только силу страны, но и сыграть негативную роль в политике. Н. Спайкмен не принимал в расчет процессы деколонизации мира, которые в послевоенный период стали необратимыми и радикально изменили границы государств, карту мира и характер международных отношений.

Во-вторых, глобальные единицы обобщения в геополитике — хартленд, rimland- не являются четкими, раз и навсегда установившимися реалиями. Иногда они действительно составляют единое целое (в 1940; 1980;х гг. советский блок удерживал хартленд), но чаше всего разделены между отдельными государствами и ведут себя, следуя логике человеческих, а не географических отношений — идеологии, симпатии, экономическим интересам и т. д.

В-третьих, геополитика придает большое значение технике, и прежде всего средствам освоения и контроля пространства (кораблям, поездам, самолетам). Н. Спайкмен не мог отдать должное новым компонентам военного потенциала, которые радикальным образом изменили отношения между человеком, пространством и военными действиями, ядерному и ракетному оружию, которое в скором времени смогут нести заряды колоссальной мощности за тысячи километров от места запуска.

После Второй мировой войны реалистичный подход Н. Спайкмена к проблемам геополитики постепенно утвердился и в правящих кругах Соединенных Штатов. Этому способствовало в значительной степени принятие положений течения макиавеллизма. Для макиавеллизма география является одним из факторов могущества государства, международная арена подобна шахматной доске, а задача аналитика заключается в максимально точном определении соотношения сил.

На позициях макиавеллизма стоял и американец Ганс Моргентау (Hans Morgenthau). Его основной теоретический труд «Политика среди наций» считается своего рода библией реализма, в соответствии с которой «отношения между нациями ничем особенно не отличаются от отношений между отдельными людьми, различие состоит только в масштабах».

Появление межконтинентальных баллистических ракет и перспективы преодоления территориальных барьеров с их помощью меняет содержание американской внешнеполитической концепции.

Теория и стратегия Колина Грея (Colin S. Gray) являются ярким примером геополитики «холодной войны». По мнению Грея, выражавшего точку зрения американских реалистов, Советский Союз постепенно расширял сферу своего влияния, «продвигал свои пешки», захватывая важные опорные пункты, такие как Восточная Европа после Второй мировой войны, Китай в 1949 году, Египет, Вьетнам и Куба в 50-х годах…

Развивая и углубляя положения, сформулированные X. Маккиндером и Н. Спайкменом, К. Грей делает следующие выводы:

• а) американо-советский антагонизм отражает во второй половине XX века вечное противостояние моря и суши, т. е. противоборство rimland (США, Западная Европа, приморская полоса Азии) и heartland (советский блок); появление ракетно-ядерного оружия вызвало революцию только в том, что касается времени и разрушительной силы, но само по себе изменение масштаба, вызвавшее сжатие пространства и времени, не устранило геополитических проблем;
• б) геополитический анализ К. Грея имел целью продвижение определенной политической линии; так же, как и его предшественники, К. Грей рекомендовал решительно бороться с любыми попытками объединить heartland и rimland под одним руководством; следовательно, Соединенные Штаты Америки должны были противостоять экспансии Советского Союза, каким бы ни было направление этой экспансии.

По мере активизации таких факторов, как: завоевание Советским Союзом позиций на Кубе и в Африке, рост влияния стран «третьего мира» и других, усложняющих политическую карту мира, — американская геополитика отказывается от дуализма, т. е. от жесткого противостояния морских и континентальных держав, и переходит к основам региональной геополитики.

В основе региональной геополитики лежит иерархия 4-х уровней геополитики Саула Коэна (Saul В. Cohen), который подразделяет мир на:

• ? геостратегические сферы — Морскую и Евразийскую, которые были основными объектами классической геополитики;
• ? геополитические регионы — устоявшиеся части геополитических сфер, такие как Восточная Европа, Восточная Азия и т. д.;
• ? великие державы — США, Россия, Япония, Китай и интегрированная Европа, имеющие свои ключевые территории;
• ? новые державы — страны третьего мира, вошедшие в силу сравнительно недавно и еще не имеющие влияния и права голоса;
• ? субнациональные территории (самый «локальный» иерархический уровень) — это международные центры, обслуживающие коммуникации между государствами.

После распада СССР происходит регионализация мировой политической системы. Для определения новых геополитических реалий С. Коэн предлагает использовать понятие энтропии — уровня утраты динамической энергии. К регионам с низким, уровнем энтропии относятся страны Запада и, в меньшей степени, хартленд Средний Восток; очень высокий уровень энтропии отличает «черную» Африку и Латинскую Америку. Именно высокоэнергетичные и низкоэнтропийные страны и формируют, по С. Коэну, мировой геополитический баланс, в то время как высокоэнтропийные выступают в качестве постоянного источника проблем и нестабильности.

Концепция С. Коэна содержит идею доминирования низкоэнтропийных высокоразвитых стран, которые должны сформировать новый однополярный порядок, центром которого выступают США, Евро’па и Япония.

Развивая идею «однополярного мира», американский политик Айра Страус (Ira Straus) ратует за создание глобального у ни поля, основанного на сотрудничестве и общих демократических ценностях. По мнению А. Страуса, прочность этого униполя зависит от вхождения в него России, без которой база для глобального униполярного лидерства становится ограниченной. Для геополитиков этого направления характерна идея долговременности сложившегося в 1990;х годах геополитического порядка, или «конца истории», по терминологии Френсиса Фукуямы (Francis Fucuyama).

Идея роста «оборонного сознания» в США воплощает обратную тенденцию, согласно которой утрата глобального геополитического доминирования страной чревата обострением региональных политических разломов.

Концепция «столкновения цивилизаций» политолога Сэмюэла Хантингтона (Samuel Р. Huntington) отстаивает идею десекуляризации — обострения религиозной идентичности локальных цивилизаций, противостоящих отныне глобализирующей цивилизации.

История самого яркого течения континентальной геополитикинемецкой школы - тесно сплелась с противоречиями и трагедиями Германии середины XIX — XX веков и, при всем стремлении к объективности, не могла остаться политически нейтральной. Вместе с тем немецкая политическая география, а затем геополитика, представленная, в первую очередь, именами Фридриха Ратцеля и Карла Хаусхофера, а также их стремление осмыслить место и предназначение Германии в мире, не могут быть сведены к простой концептуализации политики с позиции силы.

Географ Фридрих Ратцель (Friedrich Ratzel, 1844−1904) справедливо считается основоположником геополитики. Именно Ф. Ратцель заложил основы современного понимания пространства. По Ф. Ратцелю, пространство — не просто нейтральное вместилище государства, а рельеф местности и климат, оказывающие решающее воздействие на культурное и политическое развитие народов. Планируя стратегии развития государства, необходимо учитывать различные факторы пространства. Так, по Ф. Ратцелю, высокая плотность населения стимулирует «рост культуры».

С точки зрения Ф. Ратцеля, вся история человечества есть история приспособления к окружающей среде. Государство — своего рода пространственный организм, проявляющий себя как в социальной, так и в природной среде. Как всякий живой организм, государство способно расти, развиваться или слабеть. Пространственное расширение, захват новых земель — это естественный для государства процесс роста. Недаром критики Ф. Ратцеля называли его создателем «катехизиса империалистов», так как «органическая» трактовка государства прямо отвергает принцип нерушимости границ и может служить обоснованием территориальных захватов.

Оперируя понятиями «жизненное пространство», «геобиосфера», «чувство пространства», «жизненная энергия» и т. д., Ф. Ратцель тем самым подчеркивает способность территории воздействовать на людей, которые ее заселяют. Наиболее важными характеристиками государств он считал их размеры, местоположение и границы, далее — типы почв, растительность, ирригацию и отношения к прилегающим морям и незаселенным пространствам.

В начале XX века Ф. Ратцель четко сформулировал свое понимание принципов пространственного развития государств (семь «законов пространственного роста»):

• 1) пространство государства растет вместе с ростом его культуры;
• 2) пространственный рост государств сопровождается иными показателями развития и повышенной активностью во всех сферах;
• 3) рост государства происходит за счет поглощения им малых государств;
• 4) граница — это периферийный орган государства и потому может служить показателем его роста или ослабления;
• 5) государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физического окружения: береговые линии, бассейны рек, ресурсные районы;
• 6) исходный импульс к пространственному росту приходит к государствам от более развитых цивилизаций, т. е. извне;
• 7) имеет место тенденция к слиянию государств.

Большое значение в пространственном развитии государств Ф. Ратцель придавал морской стихии. Одна из его книг так и называется — «Море — источник могущества народов». Он призывал Германию развивать военноморской флот, как неотъемлемое качество «мировой державы».

Вся теория Ф. Ратцеля сориентирована на решение проблем Германии конца XIX — начала XX века. Так, например, он считал, что для Германии естественно требовать себе колонии, так как она является молодой быстрорастущей страной и «сдавленность» жизненного пространства немцев в Центральной Европе может быть чревата новой войной.

Дальнейшее развитие идей немецкой континентальной геополитики связано с именем шведского юриста и политолога, убежденного германофила Рудольфа Челлена (Rudolf Kjellen, 1864−1922).

Центральной проблемой, которая интересовала Р. Челлена, была проблема силы государства. Он пришел к выводу, что эта сила зависит от географического положения стран. «Малые страны», такие как Швеция, должны подчиниться «великим державам», с которыми они близки по языку, культуре, образу жизни и географической судьбе". Могущество Англии, России, США он объяснял тем, что эти страны сумели рано создать вокруг себя «хозяйственно-географические комплексы», т. е. империи. В континентальной Европе такой «комплекс» следует создать вокруг Германии и объединиться в «германо-нордический союз».

Главная книга Р. Челлена- «Государство как форма жизни» (1916 г.). В ней автор подробно развил «органическую» государственную трактовку Ф. Ратцеля. Но, в отличие от Ф. Ратцеля, Р. Челлен сравнивал государства с высокоорганизованными организмами, называя их «чувствующими и мыслящими существами». Все организмы живут по законам борьбы за существование, и потому политика государств лежит вне морали. Государства борются за жизнь и пространство, словно животные, и среди них выживает сильнейший. Этим Р. Челлен оправдывал захватнические войны своей эпохи.

Борьба государств за существование предъявляет особые требования к экономике. Система производства не должна быть ни чисто аграрной, ни чисто индустриальной. В противном случае государство нуждается в поддержании мирных торговых связей с другими странами и не может вести войну за новые источники сырья и рынки сбыта. Р. Челлен назвал этот принцип «законом автаркии». Именно благодаря Р. Челлену появился термин «геополитика», под которой ученый понимал «науку о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве».

После Первой мировой войны Р. Челлен попытался заново обосновать геополитические преимущества Германии. Он выделил три географических фактора, играющих главную роль в глобальной геополитике:

• 1) «расширение» (протяженность территории);
• 2) территориальная монолитность (компактность);
• 3) свобода передвижения (контроль над коммуникациями).

С точки зрения присутствия всех трех факторов, в случае с Англией есть 1-й и 3-йрасширение и свобода передвижения, но отсутствует 2-й фактор — территориальная монолитность (существует разброс колоний). Россия обладает расширением и монолитностью, но свобода передвижения скована недостаточным доступом к морю. Германия же имеет монолитность и свободу передвижения, но слишком ограничена в пространстве. Поэтому, считал Р. Челлен, для Германии завоевательная политика абсолютно естественна.

Самым драматичным эпизодом в развитии немецкой геополитики стала судьба географа Карла Хаусхофера (Karl Haushofer, 1869−1946). Ветеран Первой мировой, К. Хаусхофер был убежден, что в 1914;1918 годах против Германии велась война на уничтожение, и после Первой мировой войны он активно выступал за превращение своей страны в великую мировую державу.

Познакомившись с творчеством Р. Челлена, К. Хаусхофер посвящает себя геополитике: преподает географию в университете, создает и выпускает геополитический журнал «Zeitschrift fur Geopolitik», выступает с лекциями от пангерманского общества Volkstum, которое ставило своей целью объединение всех немцев, в том числе тех, кто жил за пределами Германии. В течение 20−30-х годов К. Хаусхофер пишет множество статей, отчетов, докладов и т. п. В период с 1919 по 1939 год он пользовался огромным авторитетом, в первую очередь среди своих студентов.

Тридцатого января 1933 года Адольф Гитлер становится канцлером Рейха. Еще с 1919 года К. Хаусхофер находился в тесной дружеской связи с Рудольфом Гессом, активным пропагандистом нацистской партии. Именно Р. Гесс организовал несколько встреч А. Гитлера с К. Хаусхфером в 1922;1938 годах, однако не сохранилось никаких следов от бесед между ними.

Противоречивую точку зрения К. Хаусхофера в нацистской Германии поддерживали многие интеллектуалы. С одной стороны, для К. Хаусхофера, крайне болезненно реагировавшего на поражение 1918 года и национальное унижение немцев, А. Гитлер воплощал, по крайней мере до 1939 года, упорядоченную, уважаемую Германию, сплотившую немецкую нацию в рамках единого государства (аннексия Австрии, захват Судетской области в Чехословакии). Для него с именем А. Гитлера были связаны отмена несправедливых положений Версальского договора и уступки, вырванные у бывших врагов Германии — Великобритании и Франции.

С другой стороны, аристократические взгляды К. Хаусхофера, его иерархия ценностей плохо сочетались с гитлеровской системой, с ее склонностью к насилию, революционным радикализмом, антисемитским и расистским фанатизмом. Биограф К. Хаусхофера — Ганс-Адольф Якобсен утверждал, что К. Хаусхофер представлял собой наивный тип ученого, полностью оторванного от реальной жизни. К. Хаусхофер никогда не был членом нацистской партии и, как и все интеллектуальные лидеры страны, находился под неусыпным контролем тоталитарной цензуры. После начала Второй мировой войны растерянный 70-летний профессор закрылся в тиши своего кабинета. Он пытался продолжать издание своего журнала, совершив невозможное — совмещение объективного анализа событий с оправданием гитлеровской политики захвата.

В 1944 году К. Хаусхофер был заключен гестапо под стражу по подозрению в пособничестве заговорщикам, а его сын Альбрехт — казнен за участие в покушении на А. Гитлера.

После безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, подписанной 8 мая 1945 года, К. Хаусхофер был арестован американскими войсками и разделил участь всех тех, кого отнесли к категории видных нацистов. Победители рассматривали геополитику как «фашистскую науку», целью которой было «научное» обоснование идеологии жизненного пространства и захватнической политики А. Гитлера.

Осенью 1945 года К. Хаусхофер выступил в качестве свидетеля на Нюренбергском процессе на очной ставке с Р. Гессом, отрицавшим всякое знакомство с ним.

В отличие от Ф. Ратцеля, придерживавшегося принципов «политической географии», К. Хаусхофер стремился выработать теорию, которая помогла бы их стране занять достойное место в Европе и мире. Если Ф. Ратцель был отмечен печатью «неполной», «неокончательной» победы 1871 года, то К. Хаусхофер мог строить свои рассуждения только на основе поражения Германии в 1918 году.

Исследования К. Хаусхофера основаны на приверженности к трем основным понятиям:

• ? жизненному пространству
• (оно остается важнейшим для ученого, который в течение многих лет занимался проблемами немецкого меньшинства в иностранных государствах; по его глубокому убеждению, необходимо восстановить единство немецкого культурного пространства; он также считал, что Центральная Европа является сферой естественной экспансии Германии);
• ? динамике возникновения и становления крупных блоков
• (идеи «пангерманизма», «панславизма», «паназиатизма» вызывали особый интерес у К. Хаусхофера, который был убежден, что будущее принадлежит крупным государственным образованиям, объединенным общей идеей, и предсказывал планетарные столкновения между силами, стремящимися к объединению; вообще для немецких географов была характерна «ратцелевская солидарность с третьим миром», т. е. чувство общности судеб между немцами и народами колониальных стран, одинаково раздавленными англоамериканским империализмом и в равной степени стремящимися к переустройству мира на более справедливых началах);
• ? принципу дуализма — противостоянию континентальных и морских держав
• (К. Хаусхофер был знаком с трудами Маккиндера, рассматривавшего хартленд как «географический стержень истории», и выступал за создание прочного континентального блока по оси ТокиоМоскваБерлин; при создании такого союза «кошмар Маккиндера» стал бы реальностью, однако Пакт Молотова — Риббентропа оказался лишь иллюзией союза, а после нападения фашистской армии на СССР и возможность ее взаимодействия с японской армией в континентальной Азии была полностью исключена).

Геополитика К. Хаусхофера, как и рассуждения многих других ученых той эпохи, игнорировала или недооценивала роль Соединенных Штатов Америки, которые по-прежнему воспринимались в Европе как удаленный континент, переживающий период капиталистического упадка. Возможно благодаря своей военной подготовке К. Хаусхофер верно оценивал в США факторы, имеющие большое значение для успеха военной кампании: промышленный, финансовый и научный потенциал, способность провести мобилизацию и организовать войска, а также обеспечить восполнение потерь.

Политическая география Ф. Ратцеля и геополитика К. Хаусхофера являлись важными компонентами интеллектуального и морального климата Германии в период с 1890 по 1945 год, влияя на молодежь публикациями дискуссий между консерваторами-националистами и откровенными нацистами.

К. Хаусхофер относился к горячим поклонникам А. Гитлера в 1933; 1938 годах, а геополитика, в отличие от запрещенной истории, была включена в учебные программы университетов. Тем не менее немецкая геополитика не является идеологическим обоснованием политики А. Гитлера. Фюрер был убежден в том, что ему была предназначена миссия создать из Германии самую мощную державу на Земле, обеспечить триумф арийской расы, уничтожить большевиков и евреев, построить принципиально новое общество. Считая себя пророком, руководителем новой революции, А. Гитлер взял из геополитики только то, что соответствовало его идеям, считая, что только у него можно чему-либо учиться.

Никогда в истории не было научной дисциплины, так тесно связанной с судьбами своего народа, как немецкая геополитика. Ни Ф. Ратцель, ни К. Хаусхофер не могли находиться в изоляции от внешнего мира и отвечали на вызовы своего времени.

У Франции внешнеполитические приоритеты и государственные интересы были иными, чем у Германии. Это отразилось на судьбах французской географии и геополитики.

Франция воспринимала себя как «старая нация», территориальные владения которой уже имели четкие очертания. Влиятельная Франция Людовика XIV, мятежная революционная нация рубежа XVIII — XIX веков уступили место стране, ведущей политику «умиротворения» Европы, а затем и вынужденной бороться за свое собственное выживание.

В период с 1871 по 1945 год цели французской внешней политики сводились к одному — как оказать сопротивление Германии, имевшей значительный перевес в численности населения, промышленном потенциале и военной силе. Геополитическая стратегия Франции в Европе сводилась к трем моментам: привлечь и удержать Великобританию в качестве союзника, хотя она больше озабочена положением на морях и океанах; располагать союзниками в тылу Германии, которые в случае вооруженного конфликта могли бы навязать ей войну на два фронта; постараться максимально ослабить Германию, как только возникнут для этого благоприятные обстоятельства (как это было в 1918 и 1945 гг.).

Элизе Реклю (Hlis6e Reclus, 1830−1905) принадлежал к плеяде первых европейских географов. Можно говорить о тройном вкладе Э. Реклю в науку:

• ? взгляд на Землю как на единый, непрерывно меняющийся комплекс, где между человеком и природой существует постоянное и активное взаимодействие;
• ? повышенное внимание к деятельности человека, являющейся одновременно причиной и прогресса, и упадка; предсказывая трагедии XX века, Э. Реклю видел Землю в водовороте мощного исторического движения;
• ? анализ конфликтов с точки зрения трех важнейших тем, по мнению Э. Реклю, — «классовая борьба, поиски равновесия и главенствующая роль личности«
• (Э. Реклю описывает «золотой век» империализма (конец XIXначало XX в.), когда завершался колониальный раздел мира, высвечивает ключевые проблемы своей эпохидинамику капитализма, постоянно стремящегося к захвату новых рынков, упадок английской промышленности, подъем Соединенных Штатов и России).

Основателем французской географии считается Поль Видаль де Ла Блаш (Paul Vidal de La Blache, 1845−1918). Являясь ярким представителем официальной науки, историком по образованию, он во многом противоположность энциклопедиста и литератора Э. Реклю.

Большой почитатель немецких географов, в частности, Ф. Ратцеля, Видаль де Ла Блаш выступал за строгую научность географии. Будучи противником догматизма, он категорически отвергал детерминизм Ф. Ратцеля, который в своей книге «Земля и эволюция человека» (1922 г.) квалифицировал подход французского ученого как «поссибилистский», рассматривающий природу в качестве ландшафта, искусственно изменяемого человеком. С тех пор понятие «поссибилизм» закрепилось как характерное обозначение методологического подхода, принятого во французской «гуманитарной (или антропологической) географии».

В отличие от Ф. Ратцеля, Видаль де Ла Блаш не пытался создавать сложные теоретические конструкции. Он пишет, анализирует и исследует модели. Используя термин «образ жизни», французская география уделяет особое внимание микросюжетам. Небольшое пространство (деревня, город, регион) рассматривалось в отрыве от внешнего мира и от многочисленных мировых потоков, а значительные пространства (государства, континенты и субконтиненты) считались искусственными образованиями, которые можно разложить на множество более мелких единиц.

Один из последователей Видаля де Ла Блаша — Жак Ансель (Jacques Ancel) сохранил этот подход, в частности, в своих работах «Геополитика» и «Народы и нации Балканского полуострова». Акцентируя внимание на все том же «образе жизни», Ж. Ансель отодвигает на второй план такие категории, как национальность, границы, государство, во имя «демократической сельской единицы цивилизации, где властвует балканский крестьянин. Будучи полноправным хозяином своей земли, он хочет быть также полноправным хозяином государства».

В период с 1871 по 1945 год во Франции не было геополитики, сравнимой с англо-американской и немецкой геополитикой. Более того, по мнению большинства французских географов того периода, главенствующих в академической сфере, наука вообще несовместима с сиюминутными интересами. Если в Германии ученые считали себя способными поучать политиков, то французская профессура старалась сохранить чистоту и строгость «незаинтересованной» науки.

В некотором смысле политик Шарль де Голль (Charle de Gaulle, 1890—1970) был единственным геополитиком франции. Оригинальность Ш. деГолля, его отличие от традиционных французских политиков состоит именно в спонтанном геополитическом мышлении.

По мнению Ш. де Голля, нации, хотя они и вписываются в определенный исторический и географический контекст, стремятся быть вечными, вневременными субъектами, а мир является ареной их противостояния.

Решая основную проблему французской внешней политики — обеспечить статус великой державы при ограниченности средств, Ш. де Голль давал следующие рекомендации:

• ? вновь обрести утраченную независимость путем создания ядерных сил сдерживания, которые должны позволить самостоятельно гарантировать оборону национальной территории;
• ? рационально управлять своим наследством, сохраняя связи с бывшими французскими колониями;
• ? обеспечить себе усилитель мощи, благодаря созданию общеевропейской организации по инициативе Франции;
• ? продолжать проведение независимой внешней политики.

В последующий период географ Ив Лакост (Yves Lacoste, род. в 1929 г.) и созданный им в 1976 году географический и геополитический журнал «Геродот» представляют собой единственное геополитическое течение во Франции.

Сам И. Лакост, родившийся в Марокко, на собственном опыте пережил процессы и колонизации, и деколонизации планеты. Первые его работы были посвящены странам третьего мира. Однако, размышляя о военных аспектах географии, И. Лакост стал геополитиком. Пространство и его компоненты: земля, вода, а также рельеф — рассматривались им одновременно и как благоприятные факторы, и как препятствие при проведении военных операций, подчеркивая в то же время, что именно пространство является целью этих операций.

Благодаря журналу «Геродот» геополитика обрела во Франции интеллектуальную легитимность. Имея собственную концепцию, «Геродот» строил каждый свой номер вокруг трех элементов:

• ? карты
• («Карта, первичная форма осмысления пространства» или, точнее, совокупность карт различного масштаба, иллюстрирующих различные характеристики (от рельефа до распределения населения), при правильном прочтении должна дать достаточно полную информацию для того, чтобы самостоятельно сделать правильный вывод);
• ? истории
• (любое пространство формируется и преобразуется людьми; при этом история имеет огромное значение, так как является источником геополитических представлений, которые в процессе кристаллизации связывают территорию с ее прошлым);
• ? границ
• (как юридические, так и политические, представляют собой важнейшие ориентиры; линии, разделяющие государственные суверенитеты, были прочерчены на картах в результате вооруженной борьбы; они установлены ценой крови народов и несут на себе печать амбиций властей; всякая граница является «искусственной», отражая соотношение конкретных сил в конкретный момент времени).

Журнал «Геродот» имеет и свое мировоззрение. Его «логику» можно назвать территориальной, поскольку все изучаемые объекты, люди и социальные группы, к которым они принадлежали, — регионы, государстванации и т. д. — представляют интерес для «Геродота», в первую очередь, укоренением на той или иной территории. Точно так же при систематизации данных экономического характера журнал отдает предпочтение локализации, присвоению и контролю над ресурсами, ради чего и происходит политическое соперничество.