Семиотический анализ человеческой деятельности
Знаки-индексы — еще не совсем знаки; это признаки, или предзнаки, они стоят между сигнальной и знаковой коммуникацией. Между означающим и означаемым здесь связь естественная, как, например, между дымом и огнем или мокрой мостовой и прошедшим дождем. Знаки-индексы в медицине называются симптомами, их знание необходимо для диагностики; в археологии по раскопанному культурному комплексу древнего… Читать ещё >
Семиотический анализ человеческой деятельности (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Деятельность проявляется в актах живого организма по поддержанию жизни во взаимодействии со средой. Человек как биологический и социальный организм взаимодействует с природной и социальной средой, которая является носителем культуры. Мотивацией любого действия выступает ощущение нехватки чего-либо необходимого человеку для его организма, а также для души (психики), эмоций, воображения, знания. Антропологи, психологи, социальные психологи выстраивают так называемые пирамиды потребностей как мотиваторов действий. Наиболее известна пирамида американского психолога Абрахама Маслоу; будучи создана еще в середине XX в., она впоследствии подвергалась модификациям.
Для анализа человеческой деятельности возьмем за основу пирамиду Маслоу, конечно, в несколько модифицированном виде. На первый взгляд, американский психолог строит свою пирамиду вполне реалистически. Базовыми он считает материальные потребности организма в питании и размножении, затем идут потребности в безопасности (самосохранении); выше находятся потребности в самореализации (самоактуализации), над ними — психологические потребности в любви и уважении. Высший уровень составляют потребности в познании и эстетических ценностях. Однако при некотором размышлении предложенная Маслоу схема расстановки потребностей и соответствующих им ценностей по ступеням (от материальных как базовых — к духовным как зависимым от них) начинает вызывать сомнения относительно возможности ее приложения ко всем эпохам и временам.
Известный русско-американский социальный философ Питирим Сорокин назвал социально-культурную эпоху (в его терминологии — суперсистему), в которой безусловно преобладают материальные ценности, сенситивной, противопоставив се двум другим социокультурным суперсистемам, встречавшимся в истории, — идеалистической и идеационной. В последней ценность духовных факторов перевешивает материальные, и этими факторами сплошь и рядом жертвуют ради спасения души. Во имя духовных целей велись опустошительные религиозные войны Средних веков (идеационной эпохи, по П. Сорокину). Да и в Новейшее время мы не раз встречались с событиями, когда значимость духовных ценностей настолько перевешивала материальные, что ими пренебрегали во имя утверждения возвышенных идеалов. Примером могут служить революции, когда ради некой туманной утопии безжалостно разрушается сложившийся материальный уклад жизни. Другой пример нам дает современный религиозный фундаментализм, из которого выходят террористы-смертники. Это показывает, что здравый смысл не всегда работает в жизни, ибо существуют и другие, не менее сильные механизмы управления человеческой психикой, в том числе и бессознательные.
Следовательно, расположение «слоев» на пирамиде ценностей не нужно считать непогрешимым, и лучше превратить пирамиду в линейный спектр, где различные ценности жизни займут более или менее равноправное положение. Используя введенное М. Хайдеггером понятие «бытия человека в мире» (Dasein) как заботы (Sorge) и помня о том, что человек существует в межмировом пространстве, где одним полюсом является природа (шире — космос), а другим — трансцендентный мир, находящийся за пределами жизненного опыта, отметим, что забота человека направлена преимущественно на эти два мира. Иными словами, человеку необходимо заботиться о физическом существовании, и возможности для этого ему дает природа, которой он овладевает с помощью науки и практики; и человеку необходимо заботиться о своем духовном существовании — о духе и душе, и условия для этого ему дает религия с ее разработанной символикой, направленной в трансцендентный (духовный сверхопытный) мир.
Рассмотрим вначале деловую жизнь, связанную с поддержанием физического и социального тела человека. Ее можно определить как деятельность по производству и обмену товаров и услуг (экономическая жизнь общества), по обеспечению безопасности (силовые структуры — армия и правоохранительные органы); как систему политического и гражданского управления; систему общественных организаций; как способы ведения домашнего хозяйства (приватный бытовой труд). Все эти сферы объединяются общим понятием «практики», или практической жизни, потому что они связаны с производством материально-вещественных и социальных ценностей.
Наряду с практической жизнью общество является хранителем информации: исторической и социальной памяти, культурных норм, научных теорий и открытий. Вся эта разветвленная система общественной информации и непрерывно рождающихся информационных потоков существует в сигнально-знаковых системах. Такие системы обслуживают коммуникативные процессы, протекающие как в практической жизни, так и в сферах культуры и науки. Предельно обобщая, можно сказать, что вся деловая жизнь людей сводится к двум видам действий: действиям с вещами (предметами) и действиям с системами знаков. По мысли Ю. М. Лотмана, знаковые системы образуют в обществе самостоятельную сферу[1], которую по аналогии с гипотезой В. И. Вернадского и П. Тейяра де Шардена о существовании ноосферы (сферы разума) тартуский профессор предложил называть семиосферой (от др.-греч. стгщгГоу ‘знак' и офаГра ‘сфера, область').
Структуру знака швейцарский лингвист Ф. де Соссюр определил как неразрывную связь двух противоположностей: означающего и означаемого. Они соотносятся между собой как две стороны одного листа бумаги или как аверс и реверс монеты. Означающее есть чувственно воспринимаемая сторона знака; она замещает некоторый здесь и сейчас недоступный чувственному восприятию предмет (класс предметов или явлений), присутствующий лишь как образ в сознании. Этот образ и есть означаемое, т. е. можно сказать, что означающее отсылает к означаемому.
Существует несколько типов классификаций знаков. Наиболее общепризнанной является классификация Ч. Пирса, который различает три вида знаков: индексы, иконы (подобия) и символы. Упрощенно эту классификацию можно представить следующим образом.
Знаки-индексы — еще не совсем знаки; это признаки, или предзнаки, они стоят между сигнальной и знаковой коммуникацией. Между означающим и означаемым здесь связь естественная, как, например, между дымом и огнем или мокрой мостовой и прошедшим дождем. Знаки-индексы в медицине называются симптомами, их знание необходимо для диагностики; в археологии по раскопанному культурному комплексу древнего города, состоящему из немых вещей, реставрируют картину протекавшей тут жизни; точно так же в криминалистике найденные вещественные улики помогают восстановить обстоятельства правонарушения. Будучи признаком какого-нибудь предмета (или явления), означающее знака-индекса включается в сам этот предмет и в таком случае действует по принципу «часть замещает целое». Действие этого принципа мы можем наблюдать в сцене из «Каменного гостя» А. С. Пушкина. На вопрос Лепорелло, увидел ли Дон Гуан Донну Анну, тот вздыхает:
…Ее совсем не видно Под этим вдовьим черным покрывалом.
Чуть узенькую пятку я заметил.
На что Лепорелло замечает:
Довольно с вас. У вас воображенье В минуту дорисует остальное…
В данной ситуации увиденная «узенькая пятка» является знаком-индексом.
Вслед за индексами стоят знаки-иконы (или айконы), про которые можно сказать, что в них означающее и означаемое не связаны естественной связью, как в индексах, но все же близки между собой, изоморфны, что означает их подобие по пространственным параметрам. Иначе говоря, знаки-иконы — это изображения, но айконы можно определить и как аналоги, поскольку в их число входят графики, чертежи, карты, схемы и другие структурные обозначения, где нет прямой изобразительности (т.е. узнаваемости означаемого по означающему).
Третий тип знаков Ч. Пирс назвал символами. Они представляют собой условные, конвенциональные знаки, где означающее и означаемое связаны между собой условным кодом. Наиболее распространенным видом конвенциональных знаков являются слова, вербальные знаки и условные знаки научных языков. Однако между конвенциональными знаками и символами все же существует определенная разница. Знаками пользуются в деловых коммуникативных ситуациях, где необходимы точность значения (конечно, в определенных пределах) и по возможности однозначное понимание коммуникантами друг друга. Особенностью символа является то, что это многозначный знак: у него означающее имеет бесконечное количество означаемых.
Символ может стать эмблемой, энигмой, загадкой, так как иногда трудно бывает найти единственное означаемое (значение символа). Таковы, например, государственные и фамильные гербы. К символам можно отнести логотипы, товарные знаки, включающие в себя изображения. Каждая фирма дорожит своим символом, особенно брендом, который может обладать высокой коммерческой стоимостью. Символы меньше применяются в деловой коммуникации, а больше — в коммуникации, направленной в трансцендентность. Священные тексты многозначны; религиозная жизнь вся построена на символах, начиная с самого храма, его внутреннего убранства и изображений, сосудов и их содержимого, одежд и жестов священников, заканчивая языком богослужения и Священного Писания.
Обратимся к особенностям деловой коммуникации. В процессе социальной деятельности образуется общество, для которого центральной задачей выступает организация совместного существования его агентов, сохранение, поддержание и умножение их индивидуальной и родовой жизни. Условием нормального протекания социальных процессов является взаимная ориентация людей на соответствующие ожиданиям (экспектациям) смыслы действий партнеров по совместной деятельности, которая направлена на достижение социальных благ. Что можно сказать о ценностях-благах, т. е. вещах, благодаря которым создается материальная обустроенность быта? Созидание вещей определяется их пользой, но ограниченность каждой вещи состоит в том, что она может употребляться только по функциональному назначению, т. е. для инструментальной цели. Достигнутая цель сразу же превращается в средство постановки дальнейших целей. В связи с этим есть смысл назвать полезные для жизни блага инструментальными, или транзисторными (переходными), ценностями.
Позиции субъектов коммуникации (адресанта и адресата) по поводу создания и потребления инструментальных ценностей складываются соответствующим образом. Внимание коммуницирующих субъектов (коммуникантов) направлено не друг на друга, а вовне — к тому объекту или проблеме, ради которой происходит взаимодействие. При этом и адресант, и адресат выступает не как человек, открыто обращающийся к другому человеку, а как актор в социальной маске, взаимодействующий с таким же социальным субъектом в диапазоне, ограниченном социальными ролями, например, как юридическое либо физическое лицо, решающее вопросы с другим физическим лицом, или профессионал с профессионалом, специалист со специалистом и т. д.
Другим видом деловой активности является оперирование знаками. В наиболее чистом виде знаковая деятельность проявляется в сфере науки. Что бы ни говорили об истинности или неистинное™ научного знания, в конечном счете научные идеи проверяются на правильность теми последствиями, которые из них вытекают. Если предлагаемая научная идея стимулирует дальнейший прогресс исследования в данной области или способствует улучшению опыта человеческой жизни, значит, она практически работает. Вспомним обращенные к сыну слова героя великой трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов»:
Учись, мой сын: наука сокращает Нам опыты быстротекущей жизни…
Однако полученное новое знание не универсально, поскольку оно устареет так же, как устаревает любая теория, ведь научное знание все время находится в процессе обсуждения, критики, совершенствования, рождения неожиданных идей. Следовательно, говоря о науке, мы говорим о накоплении знаний, польза которых уже реализована в практике или еще ждет своей реализации. Поэтому о каждой теории можно сказать, что она инструментально, (как инструментальна система материально-социальных ценностей) в том смысле, что дает инструменты для теоретического и практического использования научного знания в сфере техники или организации человеческих отношений. В области знаковой инструментальной коммуникации складываются такие же «частичные» отношения между людьми, как и в практической сфере.
Цитата Подобную ситуацию М. М. Бахтин охарактеризовал следующим образом: «Есть коммуникация, где человек, так сказать, специализируется, выражая лишь оторванную от целого часть своей личности, где он выступает не как я сам, а как „инженер“, как „физик“ и т. п. В области отвлеченного научного познания и отвлеченной мысли такая замена человека человеком, то есть отвлечение от я и ты, возможна»[2].
Наука, как и практика, управляется, но выражению немецкого философа Макса Хоркхаймера, «инструментальным разумом». В сфере дела (материально-вещных и информационных практик) возможны споры, обсуждения, дискуссии, ибо здесь все имеет не абсолютный, а относительный характер; здесь допустимы сомнения, желание сделать лучше. Все это говорит о том, что человеческий прогресс свершается именно в сфере дела, где совершенствуются техника, бытовые вещи, лекарства, научные теории. Однако рассуждая о научном знании, надо помнить, что оно может развиваться только потому, что существует незнание — тот океан непознанного, который омывает островок суши познанного и является условием развития научного знания, постигающего объективный мир.
За пределами мира объективного, естественнонаучного, существующего в границах познания и понимания его через естествознание, открывается мир трансцендентный, т. е. переходящий такие границы. Это мир, в котором человеческому субъекту предстает не объект, как в мире научного познания, а Абсолютный субъект, носитель высшего смысла, добра и справедливости, Бог монотеистических религий (иудаизм, христианство, ислам). Отношения с таким Субъектом строятся по принципу диалога «я — Ты». Диалогическая коммуникация, разработанная философами, получившими название диалогистов (М. М. Бахтин, М. Бубер, О. Розеншток-Хюсси, Э. Левинас и др.), конечно, отличается от коммуникации и в сфере практики, и в сфере наук.
Вернемся к той шкале, на которой обозначены полюсы заботы человека. Забота о физическом существовании и забота о душе, духовном присутствии — это те пределы серьезности существования, которые человек все время стремится превзойти, т. е. проникнуть в тайны природы и тайны духовного мира. Но что находится между этими полюсами? Уже в Древнем Риме жизнь человека разделялась на две части: серьезные занятия (дела), они именовались негоциум (negotium), и свободное время, или оциум (otium), которым римлянин мог пользоваться по своему усмотрению, например, мог посвятить оциум удовольствиям. Оциум — это время праздника, смеха, игры. Конечно, удовольствия бывают разные: постыдные, бессмысленные или, напротив, воспитывающие культуру души. Об этом говорили еще греческие философы, чья мудрость передалась римским стоикам: Цицерону, Сенеке, императору Марку Аврелию. Стоики презирали удовольствия толпы, роящейся вокруг харчевен и лупанариев, жаждущей кровавых зрелищ в амфитеатрах и захватывающих гонок колесниц в цирках. Для философов оциум был посвящен интеллектуальным занятиям, поэзии и музыке.
В сфере необходимости деятельность подчинена результату — таков труд, при этом чем меньше трудового времени затрачивается на производство одной и той же вещи, тем более высокой считается производительность труда. Но бывают такие занятия, когда сокращать время на их осуществление совсем не хочется. Это и есть игра, без которой жизнь была бы невозможна, как и без труда. Игра начинается там, где человек действует не ради результата, а ради получения удовольствия от самого процесса деятельности; данный признак отличает игру от дела. Этому, казалось бы, противоречат азартные игры: человек играет ради выигрыша, ему важен результат. Но идет-то он на игру (выиграет — не выиграет) добровольно, ради азарта. Значит, им движет мотив не только корысти, но и испытания судьбы, как и во многих других случаях рискованного игрового действия. Выходит, что и его затягивает процесс игры как состязания, борьбы с противником, с природой, с фатумом, с кем угодно, даже с самим собой.
Игра может иметь строгие правила, таков, например, спорт. Однако и в спорте правила создаются не для того, чтобы игра скорее закончилась, а ради того, чтобы она проходила интереснее, увлекательнее. Иногда игра превращается в жизнь, а жизнь — в игру. В настоящее время в политической лексике употребляются слова из сферы игры, в том числе шахматные термины: «игрок», «игровое поле», «сильный ход», «рокировка», «цугцванг», «патовое состояние» и пр. Это показывает, что политика превратилась в театр, в зрелище, за которым следят, затаив дыхание, миллионы людей, ибо их жизни зависят от того, чем кончится игра того или иного политика и кто в ней выиграет.