Политические отношения и политические институты в Испании и Португалии XVI-XVII вв

Испания и Португалия раньше других европейских стран ринулись на поиск новых путей в Индию и Китай, завладели новыми торговыми путями и даже заключили так называемый Тордесильясский договор (1494) о разделе мира. Договор предусматривал раздел известного тогда мира примерно по 46' з.д. (если измерять в современной, Гринвичской системе), то есть по меридианальной линии, проходящей через южную оконечность Гренландии через Атлантический океан, делящей Южную Америку на португальскую колонию Бразилию и все остальные испанские колонии. Вместе с новыми территориями Испания и Португалия поделили и новые акватории, при этом юго-западный морской проход вокруг Южной Америки в Тихий океан остался за Испанией, а Португалии достался юго-восточный проход вокруг Африки в Индийский океан.

Новые товарищеские, почти братские отношения между двумя ведущими морскими державами мира, не допустившими войны между собой, христианские взаимоотношения, скрепленные авторитетом Папы, утвердившим Договор, казалось, знаменовали собой новую эру в международных отношениях, под которыми тогда понимались, в первую очередь, взаимоотношения ведущих европейских держав. Но демократизации сферы международной политики не произошло, более того, Португалия вскоре была завоевана Испанией, которая активно принялась реализовывать генеральную идею средневековья — построение всемирной христианской империи, «над которой никогда не заходит солнце».

Реализация этой поистине сверхидеи, требовавшей создания сверхгосударства, в котором под единой крышей были бы собраны все христианские народы со своими колониями, требовала сверхусилий испанского государства, сверхотдачи испанской армии и флота, испанской промышленности и торговли, наконец, сверхналогов с населения. Кроме того, строительство всемирной империи требовало централизации страны, а это наносило удар по позициям вольных демократических городских коммун.

Требование верхов сверхотдачи и сверхналогов не сближало позиции испанской элиты и простонародья, а разделяли их, не сближали позиции короля и городских коммун, а противопоставляло их.

Столкновение политических идеалов децентрализации и централизации, экономических интересов в не завышенных и строго определенных податей и явно высоких сверхналогов вело к политическому противостоянию городских коммун и королевской власти. Это противостояние вылилось в так называемое «восстание комунерос» — восстание вольных городов Кастилии в 1520—1522 гг. Подобные восстания, в которых главными акторами были именно демократически организованные города-коммуны, имели место в XVI в. и в других областях Испании. Все они были жестоко подавлены королевской армией.^[1] Это не служило демократизации ни на уровне городских общин, ни, тем более, — на высшем, королевском уровне власти.

Идея строительства сверхимперии и сопутствовавшая ей централизация страны не способствовала и развитию такого института демократии как испанский парламент — кортесы. В кортесы, считавшиеся представительным институтом всех сословий: грандов, идальго и горожан, вследствие королевской политики централизации попадали теперь, после поражений восстаний, послушные королевской власти делегаты. Кортесы в эту эпоху не занимали самостоятельной позиции, а были совещательным органом при короле. В Испании сформировалась политическая система абсолютной монархии.

На примере Испании и Португалии XVI в. мы видим не только развитие, но и угасание или, по крайней мере, торможение средневековой коммунальной демократии. Итак, в рассматриваемую эпоху доминирования на мировой арене Испании и Португалии, а затем только одной Испании не произошло демократизации ни международных, ни внутриполитических отношений.

• [1], 07 — Испания в XVI — первой половине XVII в. / Всемирная история. В 10 тг. М., 1958. Т. IV. 247−258.