Диагностика рискофобии и рискофилии

В реальной жизни подавляющее большинство людей рассматривают риск как негативный факт, который следует избегать. По существу, на рискофобии основывается неолиберальная биополитика, связывающая идеал жизнедеятельности человека, «рационализацию» его тела с желанием минимизировать всевозможные риски. В контексте доминирующего дискурса рациональности и прагматизма принятие объективных рисков также трактуется как девиация.

Рискофобия — патологическая боязнь рисков, выражающаяся в их избегании.

Однако с конца прошлого столетия особенно в молодежной среде все более входит в жизнь осознанное и добровольное принятие риска, что, в частности, проявилось в различных видах рискофилии.

Рискофилия — стремление к новому риск-опыту, приобретающее форму патологической зависимости от рисков.

Проявление рискофилии способствовало развитию экстремальных видов спорта, таких как рафтинг, совместное плавание с акулами, восхождение на труднодоступные горные вершины и т. д., что предлагается людям, практически нс имеющим соответствующей подготовки и опыта. Получает также развитие рискогенный отдых и приключенческая индустрия, полная рисков: посещение Северного и Южного полюсов, охота на диких животных, секстуризм, путешествия в горячие точки планеты, где ведутся боевые действия. В парках культуры и отдыха появляются аттракционы, предполагающие повышенное риск-восприятие. И все эти практики принятия риска нацелены на испытание возможностей организма преодолеть страхи, которые также пришли в нашу жизнь, стали, по выражению Баумана, «текучими»^[1].

Социологические исследования свидетельствуют о росте числа молодых людей, испытывающих удовольствие и эмоциональное возбуждение от принятия риска. Они считают, что жизнь будет скучной и рутинной без добровольного принятия риска, получения удовольствия от него^[2]. В этом случае принятие риска выполняет функцию разрыва с рутиной жизни, лежащей в основе онтологической безопасности, преодоления давления со стороны институциональных структур общества, стремящихся к рационализации поведения людей, побуждая их к избеганию риска. В эти моменты жизни участники принятия риска как бы отказываются от своей идентификации, хотя бы на определенное время, обретая характер «другого» с иным, как правило, маргинализированным статусом.

Удовольствие от принятия риска во многом обусловлено общим «коллективным возбуждением», которое, по Дюркгейму, вызывается интенсивной эмоциональностью, производимой активностью группы^[3]. Социолог связывал эту активность прежде всего с религиозными деяниями, но, сегодня, полагаем, количество эмоционально интенсивных активностей увеличилось: группы футбольных фанатов, считающих нормой драки с оппонентами, участие в тех или иных массовых беспорядках. Полагаем, недооценивается значимость этого фактора для вовлечения определенной части молодых людей в политические беспорядки, несанкционированные мероприятия, влекущие риски стычек с правоохранительными органами, а то и в деятельность националистических и других экстремистских организаций. Во всех этих случаях люди включаются в массу, которая, как показал 3. Фрейд, позволяет дать выход своей агрессивной энергии в жестоких и враждебных импульсах по отношению к людям, которые не относятся к данной массе: «в результате возникает та же нетерпимость к внестоящим, как и во времена религиозных войн»^[4].

Добровольное принятие риска может быть также обусловлено стремление к самосовершенствованию, преодолению страхов, депрессии, комплексов, мешающих социальному и карьерному росту. В этом случае обращение к рискогенным видам деятельности позволяет сформировать чувство самоактуализации и гордости за свои вновь открывающиеся возможности. Это могут быть как институализированные риски (занятие экстремальным видом спорта, участие в художественной самодеятельности, сценических постановках, военизированных тренировках с целью формирования силы, выносливости, воли), так и риски девиантного характера — проявление нетрадиционной сексуальности, «зацеперство» (езда на крышах электричек), преодоление гендерных стереотипов или вступление в организацию, представляющую контркультуру, — по американскому социологу Т. Роззаку, который ввел в научный оборот данный термин, — рискогеннная культура движения 1960;х гг. американской и европейской студенческой молодежи, к которым примкнули маргинальные слои, отрицавшая традиционные социальные движения, ценности и политические традиции среднего класса, ратовавшая за немедленное социальное реформирование технократического общества^[5].

Контркультура — разновидность субкультуры, агрессивно отвергающая господствующие ценности и нормы, производящая повышенные риски.

Разные типы контркультуры с повышенными рисками получили распространение среди отдельных групп молодежи^[6].

Сегодня практически трудно отделить тенденции рискофобии и рискофилии, они сосуществуют, дополняют друг друга и тем самым способствуют принятию риска как нормы.

• [1] Bauman Z Liquid Fear. Cambridge: Polity Press, 2006.
• [2] Lupton D., TullochJ. Life Would be Pretty Dull Without Risk' Voluntary Risk-taking andits Pleasures // Health, Risk & Society. 2002. № 4 (2). P. 113−124.
• [3] См. Дюркгейм Э. Ценностные и «реальные» суждения // Дюркгейм Э. Социология. Еепредмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995.
• [4] Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого Я // Фрейд 3. Психоаналитическиеэтюды. Минск: ООО «Попурри», 1997. С. 445.
• [5] См.: Roszak Т. The Making of a Counter Culture: Reflections on the Technocratic Societyand Its Youthful Opposition. Berkeley, CA: University of California Press, 1968.
• [6] См.: Гуревич П. С. Контркультура // Гуревич П. С. Культуролог ия. М.: Гардарики, 2001;Зубок Ю. А. Феномен риска в социологии: опыт исследования молодежи.