Исследование идиолекта Г. Г. Маркеса в романе «Сто лет одиночества» в объективации концепта «страдание/sufrimiento»

Введение

Настоящая работа выполнена в русле современных исследований концептологиии, лингвистике и стилистике художественного дискурса и посвящена исследованию объективации концепта «страдание/sufrimiento» в выдающемся произведении ХХ века «Сто лет одиночества» Г. Г Маркеса.

Базовой теоретической категорией настоящего исследования является концепт. Существует множество определений данной категории в современных когнитивных теориях. Ю. С. Степанов определяет концепт «как сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт — это то, посредством чего человек — рядовой, обычный человек, не „творец культурных ценностей“ — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» .

Актуальность и новизна настоящей работы определяется выбором в качестве объекта исследования идиолекта Г. Г. Маркеса в романе «Сто лет одиночества» в объективации концепта «страдание/sufrimiento», тем, что аналогичного анализа не проводилось ни в зарубежной, ни в отечественной испанистике.

Целью исследования является анализ наиболее релевантных средств объективации концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» .

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

· Анализ корпуса номинант концепта «страдание/sufrimiento» на базе лексикографических источников; выявление в исследовательском корпусе ядерных, близких и периферийных номинант, составляющих макроконцепт «страдание/sufrimiento» ;

· Выявление ядерных, близких и периферийных номинант концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса; их сопоставление с номинантами, выявленными в результате анализа лексикографических источников;

· Выявление наиболее релевантных лексических средств (преимущественно образных лексических тропов) авторской объективации анализируемого концепта, описание их прагматических и текстообразующих характеристик;

· Выявление наиболее частотных метафорических моделей и их роли в формировании авторской объективации концепта «страдание/sufrimiento» .

Объектом исследования является концепт «страдание/sufrimiento», актуализированный в испанском языке.

Предметом исследования являются: средства объективации концепта «страдание/sufrimiento» в произведении Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» .

Материалом исследования является роман Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» и лексикографические источники испанского языка. Корпус фактического материала, отобранного в результате сплошной выборки из исследованного произведения и словарей, составил свыше 500 примеров различных номинант изученного концепта.

Для достижениия цели и решения поставленных задач в работе используются следующие методы:

· Метод лингвистического наблюдения и описания;

· Компонентный анализ; дефиниционный анализ; интерпретационный анализ.

· Количественные подсчеты.

Во введении формулируются цели и задачи данного исследования.

В первой главе рассматриваются базовые теоретические категории, необходимые для исследования, такие как дискурс, художественный дискурс, концепт.

Вторая глава посвящена изучению авторской объективации концепта «страдание/sufrimiento» в романе «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов и результатов в практических и теоретических курсах по интерпретации художественного текста, аналитическому чтению, стилистике, лексикологии, в специальных курсах по проблемам концептологии.

Структура работы. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, насчитывающего источника, в том числе на русском, — на испанском, — на английском и — интернет источника.

Глава 1. Основные направления исследований художественного дискурса в современной лингвистике

1.1 Теория дискурса в современной лингвистике Четкого и общепризнанного определения «дискурс» не существует, однако следует отметить широкую популярность, приобретенную этим термином в последнее время. Сегодня исследовательская область под названием «теория дискурса» является одним из наиболее активно развивающихся направлений современных общественных наук. Об этом свидетельствует растущее с каждым годом количество публикаций, научных конференций, университетских курсов и диссертаций, посвященных различным сферам применения теорий дискурса. Проблеме определения дискурса посвящено большое количество работ (T.A. van Dijk, G. Kress, G. NLeech, D. Schiffrin, Н. Д. Арутюнова, В. И. Карасик, М. Л. Макаров, Г. А. Орлов и др.)

В работах последних лет неоднократно предпринимались разнообразные попытки систематизации и классификации существующих теорий дискурса и дискурс-анализа. Среди них наиболее интересными в плане предложенных методологических подходов являются классификации Тойна А. ван Дейка (Teun A. Van Dijk) Якоба Торфинга (Jacob Torfing), Марианне В. Йоргенсен и Луизы Филлипс (Marianne Jorgensen and Louise Phillips).

Дискурс является объектом междисциплинарного изучения. Помимо теоретической лингвистики с исследованием дискурса связаны такие науки и исследовательские направления, как компьютерная лингвистика и искусственный интеллект, психология, философия и логика, социология, антропология и этнология, литературоведение, семиотика, историография, теология, юриспруденция, педагогика, теория и практика перевода, политология и др. Каждая из этих дисциплин подходит к изучению дискурса по-своему. Существует множество его трактовок и вариантов применения. Многие теории дискурса опираются на коммуникативный подход. Иначе говоря, дискурс рассматривается как важный и неотъемлемый агент коммуникации, который выступает носителем и ретранслятором смыслов, ценностей, идей, образов, мнений, интерпретаций и прочих ментальных и виртуальных образований.

Дискурс — это вербально-когнитивная деятельность, использующая знаки первичной системы — общенационального языка — для отражения разных аспектов объективной реальности, субъективных представлений о ней коммуникантов и их сиюминутных интересов и в зависимости от того, какой их этих аспектов актуализорован, тяготеющая к «предметности» или «художественности», что определяет и характер порождаемых в ее процессе текстов, которые могут рассматриваться одновременно и как ее продукт, и как цель.

В современной лингвистике существует несколько подходов к разграничению типов дискурса. В основе одного из критериев лежит идея Ч. Морриса о разграничения видов дискурса на основании их функционально-прагматических характеристик. Ч. Моррис выделил 16 типов дискурса с учётом сферы использования языка и употребляемых в этой сфере языковых знаков: scientific, mythical, technological, logico-mathematical, fictive, poetic, political, rhetorical, legal, moral, religious, grammatical, cosmological, critical, propagandistic, metaphysical.

Понятие дискурс и текст стали объектами особого внимания лингвистов в 1960 -1970;е годы, но к единому мнению относительно них ученые не пришли до сих пор. Одни специалисты не видят разницы между этими понятиями, другие их принципиально разделяют, третьи вообще не считают нужным обсуждать эту проблему вне общелингвистических проблем языка и речи. Суммируя разные трактовки, можно все-таки утверждать, что понятия эти разные и что изучение с позиций междисциплинарной теории, учитывающей разные подходы, проливает свет на многие интересные аспекты как естественного языка, так и литературы, которые раньше не попадали в поле зрения филологов.

В современной лингвистике термин «дискурс» близок по смыслу к понятию «текст». Сущность данного понятия также неоднозначна как и в зарубежной лингвистике, и это доказывает непрекрощающийся поиск эквивалентов для понятия дискурс: дискурс, речь, текст.

Хотя термин «дискурс» (фр. discours, англ. discourse) используется лингвистами добрую половину столетия, многие до сих пор вкладывают в него разный смысл. Одни понимают под «дискурсом» сам процесс использования языковой системы, другие — результат этого использования, совокупность текстов.

А.И.Варшавская вводит понятие дискурса-текста, трактуя дискурс как процесс языкового мышления, а текст — как результат или продукт этого процесса.

Исследуя разницу между дискурсом и текстом, Т.А. ван Дейк отмечает, что «дискурс» — это актуально произнесенный текст, а «текст» — абстрактная грамматическая структура произнесенного. «Дискурс» — это понятие, касающееся актуального речевого действия, тогда как «текст» — это понятие, касающееся системы языка. Текст — это абстрактный теоретический конструкт, реализующийся в дискурсе.

Лингвистическое понимание дискурса в зарубежных исследованиях неоднозначно. П. Серио приводит заведомо не исчерпывающий список из восьми различных пониманий, и это только в рамках французской традиции:

· эквивалент понятия «речь», т. е. любое конкретное высказывание;

· единицу, по размерам превосходящую фразу;

· воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания (в рамках прагматики);

· беседу как основной тип высказывания;

· употребление единиц языка, их речевую актуализацию;

· социально или идеологически ограниченный тип высказываний, например, феминистский дискурс, административный дискурс;

· теоретический конструкт, предназначенный для исследования условий производства текста.

Согласно Тойн А. ван Дейку, дискурс — это коммуникативное событие, происходящее между говорящим и слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и проч. контексте. Это коммуникативное действие может быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие.

В европейской лингвистике в 70-х годах была предпринята попытка дифференцировать взаимозаменяемые понятия текст и дискурс, включая категорию ситуация. Дискурс трактовался как «текст плюс ситуация», а текст, соответственно, определялся как «дискурс минус ситуация» .

Особый интерес представляют некоторые положения отечественных лингвистов. Отечественный учёный М. Л. Макаров определяет дискурс с точки зрения формальной, функциональной и ситуативной интерпретации. Более узкое понимание дискурса — это установление корреляции «текст и предложение» — «дискурс и высказывание». Контекст как признак дискурса акцентирует внимание исследователей на противопоставлении того, что сказано, и того, что имелось в виду, и, следовательно, на ситуацию общения.

Своеобразной параллелью многозначности этого термина является и поныне не устоявшееся ударение в нем: чаще встречается ударение на втором слоге, но и ударение на первом слоге также не является редкостью.

При изучении дискурса встает вопрос о его классификации: какие типы и разновидности дискурса существуют.

В.И.Карасик выделяет два особых типа дискурса: персональный (личностно-ориентированный) и институциональный (статусно-ориентированный) дискурс. В первом случае говорящий выступает как личность со своим богатым внутренним миром, во втором случае — как представитель той или иной социальной группы. Персональный дискурс подразделяется на две разновидности: бытовое и бытийное общение. Специфика бытового общения детально отражена в исследованиях разговорной речи. В бытийном дискурсе общение преимущественно монологично и представлено произведениями художественной литературы. Институциональный дискурс представляет собой общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений и выделяется на основании двух признаков: цели и участники общения.

Каждый тип дискурса определяется набором правил, выполнения которых он требует, и протекает в определенной социальной сфере. При исследовании типов дискурса основной задачей является описание структур наиболее предпочтительных или типичных для дискурса данного вида. Так, в официальных ситуациях используется язык официального общения, характеризующийся более сложными, более полными, грамматически более правильными предложениями.

Основные разграничения в области типологии дискурса — это степень формальности общения, а также противопоставление устного и письменного видов дискурса.

Помимо двух фундаментальных разновидностей дискурса — устной и письменной — следует упомянуть еще одну: мысленную. Человек может пользоваться языком, не производя при этом ни акустических, ни графических следов языковой деятельности. В этом случае язык также используется коммуникативно, но одно и то же лицо является и говорящим, и адресатом. В силу отсутствия легко наблюдаемых проявлений мысленный дискурс исследован гораздо меньше, чем устный и письменный. Одно из наиболее известных исследований мысленного дискурса, или, в традиционной терминологии, внутренней речи принадлежит Л. С. Выготскому. Более частные различия между разновидностями дискурса описываются с помощью понятия жанра. Это понятие первоначально использовалось в литературоведении для различения таких видов литературных произведений, как, например, новелла, эссе, повесть, роман и т. д. М. М. Бахтин и ряд других исследователей предложили более широкое понимание термина «жанр», распространяющееся не только на литературные, но и на другие речевые произведения. В настоящее время понятие жанра используется в дискурсивном анализе достаточно широко. Исчерпывающей классификации жанров не существует, но в качестве примеров можно назвать бытовой диалог (беседу), рассказ (нарратив), инструкцию по использованию прибора, интервью, репортаж, доклад, политическое выступление, проповедь, стихотворение, роман. Проблемы языковой специфики жанров разработаны пока недостаточно. В исследовании американского лингвиста Дж. Байбера было показано, что для многих жанров выделить устойчивые формальные характеристики весьма затруднительно. Байбер предложил рассматривать жанры как культурные концепты, лишенные устойчивых языковых характеристик, и дополнительно выделять типы дискурса на основе эмпирически наблюдаемых и количественно измеримых параметров — таких, как использование форм прошедшего времени, использование причастий, использование личных местоимений и т. п.

На основе типа носителя информации выделяют такие разновидности современного дискурса как радиопередача, печатный дискурс, телефонный разговор, общение при помощи автоответчика, переписка по электронной почте. Все разновидности дискурса имеют свои особенности, исследованием которых активно занимаются развивающиеся области современного дискурсивного анализа.

В заключении отметим, что категория дискурс является одним из основных понятий в коммуникативной лингвистике. Данный термин допускает не только варианты произношения (с ударением на первом или втором слоге), но и множество научных интерпретаций. Широкое употребление дискурса как родовой категории по отношению к понятиям текст, речь, диалог всё чаще встречается в лингвистической литературе. Определение такой категории, как дискурс, предполагает некоторую идеологическую ориентацию, собственную точку зрения на изучение языка и языкового общения.

1.2 Определение художественного дискурса Дать определение художественному дискурсу — достаточно сложная задача, хотя филологи никогда не обделяли художественные тексты своим вниманием.

Часто цитируемые слова Р. Якобсона, определившего художественный язык как «организованное насилие над обычной речью», еще лучше описывает сленг. А те, кто хочет определить литературу как использование «художественных приемов», не смогут объяснить тот факт, что за десять минут пребывания в провинциальном английском пабе услышишь больше метафор, чем за всю постановку пьесы Шекспира. Кроме того, в этом виде дискурса наблюдаются те же тенденции, что и в научном: наряду с текстами с очень высокой концентрацией субъективной «художественности» несравненно большее число их написано на языке, с трудом отличимом от «естественного». Поэтому и здесь можно говорить о двух полюсах: «художественность» и «естественность», в оппозиции с «художественностью» проявляющая тенденции к объективной «предметности». Между этими полюсами формируются конкретные литературные тексты, тяготеющие к тому или иному «полюсу» .

В ряде работ отечественных авторов дискурс понимается как процесс текстопостроения и процесс чтения (Н.А. Кулибина, В. А. Миловидов, В.И. Тюпа). Например, Н. А. Кулибина предлагает различать книгу, стоящую в шкафу, и ее же в руках читателя. В первом случае — это действительно текст во всей его графической завершенности от первого слова до последнего знака препинания. Во втором — это творимый (создаваемый, порождаемый) в процессе восприятия дискурс, а именно — художественный дискурс. Под ним Н. А. Кулибина предлагает понимать дискурс как последовательный предсказуемо-непредсказуемый процесс взаимодействия текста и реального (а не мыслимого автором) читателя, учитывающего либо нарушающего «указания» автора, привносящего в текст информацию, которая была известна и / или не известна писателю, и т. д.

Кандидат филологических наук Тверского Государственного Университета А. С. Гафарова под «художественным дискурсом» понимает «социокультурное взаимодействие между писателем и читателем, вовлекающее в свою сферу культурные, эстетические, социальные ценности, энциклопедические знания, знания о мире и отношение к действительности, систему убеждений, представлений, верований, чувств и представляющее собой попытку изменить духовное пространство человека и вызвать у него определенную эмоциональную реакцию» .

Ц. Тодоров считает что не существует единого понятия литературы, а есть лишь множество литературных дискурсов, выполняющих эстетические функции в различных историко-культурных контекстах.

Т.А. ван Дейк замечает, что художественные произведения нельзя рассматривать как набор определенных дискурсов, своеобразие которых определяется только лингвистическими признаками. Художественные произведения, особенно современные, по своим грамматическим и семантическим признакам мало отличаются, а иногда и вообще не отличаются, от других типов нехудожественных дискурсов. Поэтому при определении рамок художественного дискурса Т.А. ван Дейк обращается к его прагматическим функциям. Художественный дискурс понимается лингвистом как коммуникативный акт, который не обязательно и не в первую очередь преследует такие типичные целевые установки, как вопрос, утверждение, угроза, обещание, характерные, например, для повседневной речи; он может, вообще, иметь только одну цель. Она заключается в следующем: писатель с помощью своих произведений пытается воздействовать на духовное пространство читателя (его систему ценностей, знаний, его верования и желания) с целью изменить его.

Н.Л. Галеева замечает: «Текст, содержащий параметр художественности, пробуждает рефлексию, приводящую к образованию некоторого пространства понимания, где рефлексия фиксируется в виде духовных сущностей — смыслов и идей, которые, в свою очередь, способны обогащать духовное пространство человека. Под духовным пространством понимается при этом совокупность смысловых, идейных парадигм, ценностей, чувств, представлений, знаний, понятий, веры, общекультурных феноменов.

Фрактальный анализ художественного дискурса может включать несколько уровней: структурный уровень, смысловой уровень и уровень восприятия текста. Если принять во внимание, что за сменой смыслов стоит также и бесконечная смена их толкований, то со временем происходит как бы эволюция смысла. Все эта бесконечная цепь самоподобных прочтений одного и того же произведения, когда каждое обращение к знакомому тексту рождает новые смыслы и ассоциации. Каждый конкретный фрагмент авторского произведения представляет собой не конечный вариант, а бесконечный ряд вложенных друг в друга смыслов-прочтений.

Если рассматривать художественный дискурс как некий преконструкт — «след в самом дискурсе предшествующих дискурсов, поставляющих своего рода „заготовку“, „сырье“ для дискурсной формации», то он (дискурс) превращается в интердискурс — результат интеграции многих дискурсов, соотнесенных содержательно и функционально в единое целое; это некий непрерывный во времени и пространстве коммуникативный процесс интеллектуально-духовной и культурно-исторической деятельности человека, объединяющей знание о том или ином предмете действительности в единую систему ценностей. Как отмечает В. Е. Чернявская, «концепцию безграничного интертекста, вбирающего в себя всевозможные текстовые системы и культурные коды, в этом случае следует конкретизировать как концепцию интердискурса, интегрирующего в единую систему человеческое знание, „распределенное“ во многих специальных дискурсах» .

Если вспомним определение Ц. Тодорова дискурс «располагается по ту сторону языка, но по эту сторону высказывания», то в художественном произведении специфика дискурса выполняет универсальную функцию. Структура, стратегия, жанр, композиция, стиль художественного произведения зарождается и образуется соответственно дискурсивным основам. Дискурс — ядро художественного произведения, диалектическая система, включающая все этапы развития, начиная с вымысла, зарождения идеи, его социальное функционирование и заканчивая отдельным материалом, аналиризуемым реципиентом.

Если будем считать художественный текст литературоведческим сырьем, то идентифицирование данного сырья, определение его состава и способы порождения, качества, сущности, цели, содержания, а также анализирования, оценивание, понимание, толкование этого сырья осуществляется в компентенции дискурсивной поэтики.

Принимая во внимание различные подходы к определению дискурса, в настоящей работе под «художественным дискурсом» мы предлагаем понимать взаимодействие между писателем и читателем, представляющее собой попытку изменить духовное пространство человека и вызвать у него определенную эмоциональную реакцию и вовлекающее в свою сферу культурные, эстетические, социальные ценности, знания о мире и отношение к действительности, энциклопедические знания, систему убеждений, верований, представлений, чувств.

1.3 Концепт в современных когнитивно-дискурсивных исследованиях Базовой теоретической категорией настоящего исследования является концепт. Существует множество определений данной категории в современных когнитивных теориях. Единого, общепринятого понимания концепта пока нет. Во многих лингвистических работах авторы стремятся определить термин концепт, сопоставляя его с другими (уже достаточно устойчивыми) терминами. Прежде все, разграничивают такие термины, как понятие, значение, смысл и концепт (Ю.С. Степанов, Д. С. Лихаечв, А. А. Залевская, А. Соломоник, В. З. Демьянков, В. В. Коесов, С. Г. Воркачев, З. Д. Попова, И. А. Стернин, С. Х. Ляпин и др.)

Ю.С.Степанов определяет концепт «как сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт — это то, посредством чего человек — рядовой, обычный человек, не „творец культурных ценностей“ — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» .

В когнитивной лингвистике признается структурная организация концепта. И. А. Стернин его сравнивает с плодом, косточка которого — ядро, а мякоть — периферия. Ядро концепта, на наш взгляд, определяется на основе изучения ключевого слова, именующего концепт в совокупности всех своих значений. Периферия концепта изучается по его характериcтикам, синонимам, «рассыпанным» по разным текстовым источникам: как прецедентным (пословицы, поговорки и т. п.), так и индивидуально-авторским текстам, а также представленным в ассоциациях. Все они вместе взятые составляют интерпретационный слой концепта, изучение которого позволяет выявить «…такие семантические признаки, которых может не быть в полном наборе значений ключевого слова, именующего концепт»

Представление о концепте как о сложном ментальном образовании, включающим два пласта (понятийный и концептный), свойственно польской исследовательнице О. Макаровской. В первом пласте отражаются знания, полученные в результате категоризации познаваемых объектов, а во втором- «…сведения и мнения, аккумулирующие результаты ментально-когнитивных и эмотивных процессов, направленных на познание», а также особенности национального мироощущения.

Впервые в отечественной науке термин концепт был употреблен С. А. Аскольдовым-Алексеевым в 1928 г. Ученый определил концепт как мысленное образование, которое замещает в процессе мысли неопределенное множество предметов, действий, мыслительных функций одного и того же рода (концепты растение, справедливость, математические концепты) Д. С. Лихачев примерно в это же время использовал понятие концепт для обозначения обобщенной мыслительной единицы, которая отражает и интерпретирует явления действительности в зависимости от образования, личного опыта, профессионального и социального опыта носителя языка и, являясь своего рода обобщением различных значений слова в индивидуальных сознаниях носителей языка, позволяет общающимся преодолевать существующие между ними индивидуальные различия в понимании слов. Концепт, по Д. С. Лихачеву, «не возникает из значений слов, а является результатом столкновения усвоенного значения с личным жизненным опытом говорящего». Концепт в этом плане, по Д. С. Лихачеву, выполняет заместительную функцию в языковом общении.

Типы концептов. Термин концепт применяется к таким различным формам по своему характеру единицам, как, например, «счастье», «ночь», «форма». Наиболее изученными являются так называемые «культурные» концепты, включающие такие мировоззренческие понятия, как «душа», «свобода/воля», «правда/истина», «добро/благо», каждое из которых национально специфично. Многие лингвисты обращались к изучению подобных концептов, как единиц, отражающих ментальность человека, видение мира, котрое обусловлено культурой, и формировалось в соответствии с историческими условиями жизни народа (Савенкова 2000, Борзенкова 2000, Булыгина, Шмелев 1997). К иному типу концептов относится, по-видимому, такие концепты как «ночь», «страдание» «память» и т. п. Подобные единицы, очевидно, не имеют такой же культурной значимости, как, например, концепт «правда/истина», хотя в известной мере любой концепт, будучи элементом национально-культурного пространства того или иного языка, культурно обусловлен.

Выделение различных типов концептов обусловлено существованием различных типов реалий — абстрактных (типа душа, ум, чувство, судьба) и предметных (типа вода, человек, дом, путь), а также различными формами осмысления мира — наивное и научное познание, интуитивные и рациональные формы и т. д.

Разграничение концептов можно проводить по различным основаниям:

1) Культурная значимость (культурное — «некультурные» концепты);

2) Языковое выражение (устойчивые — неустойчивые, лексические — синтаксические — текстовые);

3) Характер концептуализируемой информации (схема, фрейм, гельштат и др.);

4) Носитель (индивидуальные, групповые, национальные и т. д. концепты);

5) Степень абстрактности содержания (абстрактные — конкретные).

Концепты могут не иметь общеязыкового выражения в силу тех или иных причин:

1. Концепты могут быть личными и принадлежать малой группе людей (тогда они будут иметь только личные или групповые вербализации, но не общеязыковые).

2. Концепты могут не быть коммуникативно релевантными (не нуждаться в силу тех или иных причин в обсуждении, хотя при этом оставаться структурными единицами мышления).

Концепт репрезентируется в языке:

— прямыми номинациями (лексемами в прямом значении),

— косвенными, образными номинациями (лексемами в переносных значениях),

— синонимическими средствами языка, в том числе эвфемизмами,

— единицами разных частей речи, словообразовательно связанными с основными лексическими средствами вербализации концепта (однокоренные слова),

— устойчивыми расчлененными номинациями (устойчивыми словосочетаниями),

— фразеологическими единицами,

— синтаксическими структурами,

— паремиями (пословицами, поговорками),

— афористской (бытующими афоризмами, раскрывающие разные стороны концепта),

— публицистическими и художественными средствами.

О существовании концепта в сознании народа можно судить по наличию соответствующих языковых единиц, при помощи которых концепт передается в процессе общения. В то же время нередко возникает проблема вербализации концептов: наличие концепта в национально-культурном пространстве носителей какого-либо языка и отсутствие языкового выражения концепта. Итак, концепт это — ментальное образование, являющееся базовой единицей мыслительного кода человека, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, представляющее собой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную, энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету.

В настоящей работе разделяется точка зрения о том, что адекватное изучение концепта требует обращения к системному и речевому контекстам, в соответствии с чем структурируется вторая глава исследования.

Глава 2. Объективация концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества»

2.1 Ядерные, близкие и периферийные номинанты концепта «страдание/sufrimiento» в различных лексикографических источниках Перед тем как провести анализ объективации концепта «страдание/sufrimiento» выдающегося произведения 20 века «Сто лет одиночества» рассмотрим отражение данного концепта в испанских лексикографических источниках Таблица 2.1 «Diccionario Oceano de sinonimos y antonimos»

Таблица 2.2 «Diccionario de la Real Academia Espanola» (DRAE)

Таблица 2.3″ Diccionario de Maria Moliner" :

В словаре «El pequeno Larousse ilustrado» концепт «страдание/sufrimiento» объективируется следующими номинантами:

Sufrimiento s.m. Capacidad para sufrir o estado del que se sufre.

Sufrirv.tr. e intr. (lat. sufferre). Tener o padecer un dano o dolor fisico o moral. 2. Padecer habitualmente una enfermedad o un trastorno fisico: sufrir del estomago. -v.tr. Experimentar algo desagradable, soportar condiciones no favorables, etc.: sufrir hambre, sufrir verguenza. 2. Sostener, resistir: no puede resistir comer sin sal. 3. Aguantar, tolerar: sufrir las cosquillas. 4. Permitir, consentir: sufrir humillaciones. — No poder sufrir Detestar, no poder soportar.

" Diccionario espanol de sinonimos y antonimos" представляет следующий ряд синонимов, объективирующих концепт «страдание/sufrimiento» :

Таблица 2.4

Глагол «sufrir» в данном словаре представлен следующим рядом ядерных и периферийных номинант. К ядерным относятся:

Таблица 2.5

К периферийным относятся такие как:

Таблица 2.6

Итак, анализ словарных источников, позволяет сделать вывод о том, что к ядерным номинантам объективации концепта «страдание/sufrimiento» относятся: padecimiento, dolor, tortura, martirio, tormento, pena, mal, ataque, molestia, angustia, conformidad, tolerancia, estoicismo, entereza.

К близким: enfermedad, abatimiento, afliccion, agonia, ahogo, amargura, ansia, ansiedad, anoranza, atribulacion, carga, clavo, congoja, consternacion, cruz, cuita, desabrimiento, desazon, desconsuelo, desdicha, desengano, desolacion, desventura, disgusto, fragelo, herida, llaga, melancolia, morrina, muria, nostalgia, disimulo, tragaderas, mansedumbre, calma, filosofia.

К периферийным: punzada, punalada, quebranto, sentimiento, tribulacion, tristeza, via crucis, zangarriana, aguante, perseverancia, suportacion, malestar, tortura.

2.2 Ядерные, близкие и периферийные номинанты концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса: «Сто лет одиночества»

Проанализировав средства объективации концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества», основываясь на знании концептуального содержания романа, а также исходя из анализа словарных статей, мы выявили наиболее частотные номинанты, непосредственным или косвенным образом связанные с тем или иным проявлением страдания, его причинами и следствиями. Данные проведенного анализа приведены в следующей таблице:

Таблица 2.7

дискурс лингвистика страдание маркес Разброс в количественных показателях в Таблице 7 дает возможность выделить в данных лексемах ядерные, близкие и периферийные номинанты концепта «страдание/sufrimiento». К ядерным относятся: 1. Soledad, solitario, solo, a solas, 2. Llanto, llorar, lloron, lloriqueos, lagrima, 3. Muerte, morir, mortal.

К близким мы отнесли — 1. Nostalgia, nostalgizacion, 2. Tristeza, triste, 3. Amargura, amargar, 4. Dolor, doler, dolencia, 5. Anoranza, anorar, 6. Miseria, miserable, 7. Peste, pestilencia, 8. Melancolia, melancolico.

К периферийным номинантам концепта «страдание/sufrimiento» мы отнесли следующие, имеющие низкую частотность: — 1. Languidez, languido, 2. Sufrimiento, sufrir, 3. Ansiedad, 4. Rabia, rabioso, 5. Cansancio, cansarse, 6. Lamento, lamentar, 7. Mortificacion, 8. Desesperacion, desesperadamente, 9. Pena, 10. Delirio, 11. Verguenza, 12. Desconsuelo, 13. Locura, loco, 14. Tortura, 15. Desastre, 16. Indignacion, 17. Desventura, 18. Desolacion, 19. Abandono, abandonar, 20. Zozobra, 21. Taciturno, 22. Martirio, 23. Consternacion, 24. Joderse, 25. Estoicismo, 26. Desmoralizacion, 27. Desgracia, 28. Trastorno, trastornado, 29. Agobio, agobiado, 30. Tribulacion, 31. Terror, 32. Tedio, 33. Desamparo, desamparado, 34. Atormentado, 35. Ansia, ansiedad, 36. Desencanto, 37. Escarmiento, 38. Humillacion, 39. Despecho, 40. Desaliento, 41. Suicidio, 42. Pavor, 43. Fastidio, 44. Frustracion, 45. Inquietud, 46. Calamidad, 47. Postracion, 48. Drama.

Безусловно, самой часто встречающейся является номинанта «одиночество/soledad». Здесь необходимо упомянуть, что в нашей работе необходимо использовать данные культурного контекста при лингвопрагматической интерпретации языкового материала романа, то есть сочетать литературоведческий и лингвопрагматический аназизы текста. При этом, как отмечает С. В. Свионтковская «При лингвопрагматическом подходе осмысление факторов культурного контекста осуществляется через языковые сигналы, в нашем случае — через номинанты концепта «страдание/sufrimiento», другими словами, реальной данностью исследования является исключительно словесная ткань художественного текста. При литературоведческом подходе основным источником информации служат внетекстовые данные: сведения о биографии и творческом пути писателя, об исторической эпохе, общественном строе страны, в которой он живет, о его социальном статусе, о принадлежности к литературному направлению и т. д., которые извлекаются из критической литературы, энциклопедических справочников и других источников.

Трагическое одиночество, присущее членам семейства Буэндиа, — это исторически сложившаяся национальная черта, особенность народа, живущего в стране с частой и резкой сменой климатических условий, где полуфеодальные формы эксплуатации человека совмещаются с формами развитого капитализма.

Описывая на примере семьи Буэндиа все возможные грехи человечества, Г. Г. Маркес рассказывает нам историю об абсолютно одиноких людях, объединенных семейными отношениями, но закрытых даже от самых близких родственников. Каждый из персонажей — великолепный, представляющий собой отдельный «клинический интерес» для читателя случай.

Одиночество — наследственная черта, родовой признак семьи Буэндиа, но мы видим, что, хотя члены этой семьи с пеленок наделены «одиноким видом», тем не менее замыкаются в своем одиночестве не сразу, а в результате различных жизненных обстоятельств. Герои романа, за редкими исключениями, сильные личности, наделенные жизненной волей, бурными страстями и недюжинной энергией.

Выдающийся роман «Сто лет одиночества» является энциклопедией всех видов одиночества. Для каждого из героев Маркес находит свое одиночество: одиночество смерти Мелькадиеса, одиночество власти полковника Аурелиано Буэндиа, одиночество старости, в которое на долгие годы погрузилась прародительница Урсула, одиночество неприступности Амаранты и одиночество красоты Ремедиос Прекрасной, одиночество любви Хосе Аркадио и Ребекки, одиночество как спасение для Хосе Аркадио Второго и одиночество как приговор для Хосе Аркадио Буэндиа, основателя Макондо.

На протяжении романа всем его героям назначено судьбой страдать от одиночества, которое является врожденным «пороком» семьи Буэндиа. Селение, где происходит действие романа, Макондо, также одинокое и отделённое от современного ему мира — «un lugar apartado y solitario» .

Как показало проведенное исследование, идея о всесущности одиночества, о его всеохватности проявляется как в частотности самой единицы «одиночество/soledad», так и в комбинациях данной лексемы с различными определителями, в частотности сочетаний существительных с предлогом de, en, con и лексемой soledad, а также, в разнообразии объектов, соотносимых с понятием одиночества в романе — в данном случае речь идет о сочетании различных существительных с необразными эпитетами solitario, solo и других. Как отмечает, С. В. Свионковская эпитет является «одним из наиболее эффективных средств с точки зрения формирования прагматики художественного текста…» Выделенные эпитеты также играют важную роль в формировании прагматики изученного романа.

В перечне данных объектов можно выделить как традиционные, так и неожиданные, то есть окказиональные объекты, что усиливает ощущение, как уже было сказано выше, сущности, всеохватности одиночества.

К традиционным можно отнести объекты, связанные непосредственным или косвенным путем с образом человека, его эмоционально-психическим состоянием, которые представлены в следующей таблице:

Таблица 2.8

К окказиональным (нетрадиционным) мы отнесли все неожиданные сочетания, которые часто использует автор:

Таблица 2.9

При сопоставительном анализе частотности лексических единиц-номинант концепта «страдание/sufrimiento» в романе «Сто лет одиночества» с данными в «Diccionario Oceano de Sinonimos y Antonimos», «Diccionario espanol de sinonimos y antonimos», «El pequeno Larousse ilustrado», «Diccionario de la Real Academia Espanola» (DRAE), «Diccionario de Maria Moliner» мы выявили ряд совпадений. Ряд единиц занимает первые позиции в словарях и одновременно является наиболее частотнымм в изученном романе, что позволяет отнести их к разряду ядерных. К ним относятся: 1. Dolor, 2. Pena, 3. Amargura, 4. Ansiedad, 5. Anoranza, 6. Melancolia.

К числу близких и периферийных номинант мы отнесли единицы, которые занимают средние и последние позиции в лексикографических источниках, и являются менее частотными в романе. К ним относятся: 1. Consternacion, 2. Desconsuelo, 3. Desolacion, 4. Desventura, 5. Nostalgia, 6. Tribulacion, 7. Estoicismo.

Кроме того, нами были выявлены и такие единицы, которые являются ядерными в романе, но периферийными в словарях и наоборот. Например, ядерными номинантами концепта «страдание/sufrimiento» в романе «Сто лет одиночества» являются nostalgia, tristeza, melancolia, в то время как данные номинанты являются периферийными в словарях. А такие единицы как martirio, angustia, tortura являются ядерными в лексикографических источниках, но занимают последние позиции среди номинант в романе Г. Г. Маркеса, которые были представлены в таблице 7.

В результате исследования был выявлен ряд интересных несовпадений, заслуживающих особого внимания. Например, в словарях: «Diccionario Oceano de sinonimos y antonimos», «Diccionario espanol de sinonimos y antonimos», «El pequeno Larousse ilustrado», «Diccionario de la Real Academia Espanola» (DRAE), «Diccionario de Maria Moliner» представлены номинанты, такие как via crucis, clavo, cruz, mal, herida, zangarriana, cuita, muria, morrina, punalada, punzada, flema, congoja, fragelo, llaga, entereza, perseverancia, quebranto, suportacion, filosofia, desazon, mal, desabrimiento, longanimidad, mansedumbre, tragaderas, afliccion, disimulo — которые не обнаружены в качестве номинант концепта «страдание/sufrimiento» в романе.

С другой стороны, в произведении Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» были представлены номинаты, которые не охвачены словарными источниками. К данным номинантам относятся следующие — soledad, miseria, peste, rabia, mortificacion, verguenza, locura, pavor, joderse, escarmiento, humillacion, suicidio, drama. Частотность использования авторских номинант концепта «страдание/sufrimiento» в романе приведена в следующей таблице:

Таблица 10

Что касается вульгаризма joderse, следует отметить, что автор его использует для создания определенной стилистиской окраски. По данным интернет источника глагол joderse кроме своего вульгарного значения, обозначает «sufrir alguien una molestia o fastidio» .

Именно в этом смысле его использует Аурелиано Второй для того, чтобы выразить страдания, перенесенные во время войны.

В примере «Tanto joderse, para morir como un puerco» и «tanto tratar de inculcarte las buenas costumbres, para que terminaras viviendo como un puerco «автор не случайно использует сравнение персонажа со свиньей.

По мнению С. В. Свионтковской, «прагматика уподоблений представителей рода Буэндия животным в авторских описаниях способствует наиболее эффективной реализации прагматической установки писателя — передаче комического в параллели с трагическим в истории данного рода… Через многократно повторяющееся уподобление представителей Буэндия свинье, выраженное с помощью зооморфных сравнений, наше внимание акцентируется на сущной характеристике представителей Буэндия — их животно-эгоистическом начале. Именно это животно-эгоистическое начала и обрекло род Буэндия на одиночество, страдание и полное исчезновение.

Подводя итоги сопоставительного анализа объективации концепта «страдание/sufrimiento» в лекгикографических источниках и в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества», можно сделать вывод о том, что объективация концепта «страдание/sufrimiento» в романе в значительной степени отличается от объективации изученного концепта в лексикографических источниках. Авторское восприятие и отражение данного концепта является прямым отражением ключевой идеи произведения, авторской концепции в целом. Одиночество является главной причиной всех страданий, перенесенных семьей Буэндия. Можно говорить о том, что одиночество проявилось во всех поколениях. Самоубийство, любовь, ненависть, предательство, свобода, страдания, тяга к запретному — второстепенные темы, которые на протяжении романа меняют наши взгляды на многое и дают понять, что в этом мире мы живем и умираем в одиночестве.

По результатам проведенного исследования, центральной номинантой объективации концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» является лексема «soledad». Все герои на протяжении романа страдают от одиночества и оно передается по наследству.

Следует отметить, что в романе номинанта «sufrimiento» не является ядерной, а занимает лишь 13 позицию в Таблице 7, что указывает на индивидуальную, авторскую объективацию данного концепта.

При сопоставительном анализе лексикографических источников с данными, полученными из романа, были выявлены ядерные, близкие и периферийные номинанты объективации концепта страдание.

К ядерным мы отнесли: 1. Dolor, 2. Pena, 3. Amargura, 4. Ansiedad, 5. Anoranza, 6. Melancolia — данные единицы занимают первые позиции в словарях и являются наиболее частотными в изученном романе.

К числу близких и периферийных номинант мы отнесли единицы, которые занимают средние и последние позиции в лексикографических источниках и являются менее частотными в романе. К ним относятся: 1. Consternacion, 2. Desconsuelo, 3. Desolacion, 4. Desventura, 5. Nostalgia, 6. Tribulacion, 7. Estoicismo. Кроме того, нами были выявлены и такие единицы, которые являются ядерными в романе, но периферийными в словарях (nostalgia, tristeza, melancolia) и наоборот (martirio, angustia, tortura). В результате исследования был выявлен ряд интересных несовпадений. Многие единицы, представленные в лексигорафичесих источниках, не нашли своего отражения в романе (via crucis, clavo, cruz, mal, herida, zangarriana, cuita, muria, morrina, punalada, punzada, flema, congoja, fragelo, llaga, entereza, perseverancia, quebranto, suportacion, filosofia, desazon, mal, desabrimiento, longanimidad, mansedumbre, tragaderas, afliccion, disimulo). При этом номинанты авторской объективации концепта «страдание/sufrimiento» в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» не были представлены в словарях (soledad, miseria, peste, rabia, mortificacion, verguenza, locura, pavor, joderse, escarmiento, humillacion, suicidio, drama). Значительное количество несовпадений номинант, выявленных в лексикографических источниках и в романе, свидетельствует о чрезвычайно индивидуальном видении мира Г. Г. Маркеса, что на протяжении многих лет привлекает читателей всего мира вновь и вновь перечитывать страницы книги, которая была признана шедевром современной литературы, о его своеобразном восприятии изученного концепта.

2.3 Наиболее частотные метафорические модели в авторской объективации концепта «страдание/sufrimiento»

Одним из самых перспективных направлений современной теории метафоры является описание метафорических моделей и изучение метафоры в разных видах дискурса. Авторы стремятся структурировать полученные данные по определенным моделям, т. е для выявления внутреннего строения области источника и области цели зачастую обращаются к метаязыку фреймов и сценариев. Фрейм-это представление обычной ситуации в виде набора слотов. Каждый слот представляет некоторый тип информации, релевантный для описываемого фрагмента действительности. Если использовать метафорический образ, то «сценарий модели можно сопоставить с последовательностью кадров на кинопленке, фрейм — с отдельным кадром, а слот — с его частью. Если быть более точным, то сценарий модели следовало бы сравнивать не с каким-то конкретным фильмом, а с типовым содержанием фильмов определенного жанра (детектив, „мыльная опера“ и т. п.). Соответственно фрейм — это как бы типичный кадр из соответствующих фильмов (например, полиция преследует преступников), а слот — типовой компонент такого кадра» .