Становление развитых контактных языков

В определенной ситуации пиджин может стать единственным языком социума, члены которого достаточно тесно связаны между собой, и начать обслуживать все коммуникативные потребности этого социума, в частности использоваться как язык семейного общения. При этом пиджин становится родным, а часто и единственным языком нового поколения. Этот процесс называется нативизацией (от англ, native ‘родной'), или креолизацией, пиджина, а новая ступень развития контактного языка — креолом, или креольским языком. Термин креол восходит к возникшему в Бразилии португальскому crioulo, первоначально обозначавшему африканского раба, родившегося в Америке.

Пиджины могли креолизоваться в разных социальных условиях: в метисных (смешанных) семьях, возникавших в береговых европейских укреплениях, на плантациях, а также среди беглых рабов (марунов), возрождавших традиционную африканскую культуру в условиях Нового Света. Многие креол исты полагают, что нативизация могла происходить еще до того, как пиджин стабилизировался, т. е. на стадии препиджина.

С расширением функций контактного языка увеличивается его словарный состав, усложняются фонетическая и грамматическая структуры. В разных типах креолов этот процесс имел свою специфику. Креолы, возникавшие в фортах, подвергались большему влиянию языка-лексификатора. В языках марунов при расширении словарного состава и усложнении грамматических средств, наоборот, сильнее всего проявлялся африканский субстрат. В условиях плантационного рабовладения контактный язык быстро становился языком семьи. Параллельно с существованием балансировавшего на грани стандартизации пиджина и все новых препиджинных идиолектов, в каждом районе плантационного хозяйства возникали собственные креольские разновидности контактного языка. Это привело к тому, что современные англокреольские языки Карибии, восходя в конечном счете к общему пиджину, часто имеют различный африканский субстрат (на Ямайке, например, это в первую очередь йоруба и тви, в Суринаме — киконго). Рассмотрим чуть более детально историю формирования креольских языков Суринама.

С конца XVI в. побережье современного Суринама, как и всей Гвианы, было ареной соперничества голландцев, англичан и французов. В 1651 г. здесь закрепляются англичане (плантаторы вместе со своими рабами перебираются в основном с Барбадоса), но в 1667 г. Суринам переходит к Нидерландам, колонией которых он и оставался до 1975 г.

Для языкового будущего страны важнейшим периодом оказалась вторая половина XVII в. С переходом Суринама к Нидерландам британские колонисты вместе со своими рабами постепенно выезжали на острова ВестИндии, в первую очередь на Ямайку; одновременно увеличивался приток голландских поселенцев и новых рабов, но к 1671 г. «старые» рабы, ввезенные еще в британский Суринам, численно преобладали (1300 против 1200 новых). О контактных языках этого периода ничего не известно, но вполне логично считать, что в начале 1660-х гг. здесь уже сложился достаточно устойчивый пиджин на английской основе, к которому в конечном счете восходит основной креольский язык Суринама — срананК Окончательно этот и другие контактные языки Суринама складываются лишь в XVIII в. Ранее их стабилизации и креолизации препятствовал приток новых африканцев, пиджины которых, как привезенные с невольничьих рынков, так и недостаточно усвоенные местные разновидности, размывали складывающийся стандарт. Важным дестабилизирующим фактором был также контактный язык на португальской основе, привезенный рабами 200 плантаторов-евреев, изгнанных из Бразилии^[1][2]. По некоторым данным, португальский креол джу-тонго (‘еврейский язык') просуществовал в Суринаме до середины XIX в.

Под влиянием работорговли и английский, и португальский креолы Суринама формировались во взаимодействии. Наиболее интересным результатом этого процесса стал сарамакка, язык так называемых «лесных негров» (голл. bosnegers), живущих сейчас в среднем течении реки Суринам (около 20 тыс. говорящих).

Происхождение племени сарамакка известно достаточно хорошо. Первые массовые побеги с побережья в джунгли происходили в 1690-х гг.; именно тогда образовались кланы «лесных негров», названия которых (мачау, кадосу, бииту) восходят к фамилиям плантаторов еврейско-бразильского происхождения (Machado, Cardoso, Britto). К 1710 г. формирование нового этноса в принципе завершилось: начался 50-летний период вооруженных столкновений «лесных негров» с войсками голландской колониальной администрации, когда освободившиеся невольники с большой настороженностью относились к вновь прибывавшим, подозревая их в шпионаже в пользу властей. После заключения мира с голландцами (1762) сарамакканы обязались выдавать им всех будущих беглецов.

Наиболее правдоподобным представляется следующий сценарий становления языка сарамакка. Рабы, доставлявшиеся в Суринам в конце.

XVII в., пользовались английским пиджином с сильным влиянием африканского субстрата (голландцы вывозом рабов из Африки не занимались). Те из них, кто попадал на плантации с рабочим языком джу-тонго, вынуждены были осваивать и его. В новой коммуникативной ситуации складывался новый пиджин, лексификаторами которого стали португальский креол и английский пиджин. Поскольку тенденция к побегу была особенно характерна для недавних невольников, именно этот язык и стал основным средством общения первых «лесных негров».

В результате основной словарный фонд языка сарамакка отличается сильной гетерогенностью: к португальскому восходит 37% его базового словаря, к английскому — 54%, вклад голландского и африканских языков — по 4%. Сарамакка содержит самый большой африканский языковой компонент из всех креолов Нового Света. В обиходной лексике насчитывается около 140 единиц, восходящих к киконго и чуть меньше — к эве (заметим, языки эти не родственны, и говорят на них в разных частях Африки, разделенных тысячами километров). Именно из районов распространения этих языков происходят 2/3 невольников, попавших в Суринам к началу.

XVIII в. Еще больше слов африканского происхождения в ритуальных языках, использующихся в местной культовой практике. Любопытно, что в сранане есть небольшой пласт слов древнееврейского происхождения, например, trefu — ‘пищевое табу', kaseri — ‘ритуально чистый' (ср. русск. трефиый, кошерный); в сарамакканском — соответствующие понятия выражаются единицами африканского происхождения. Это дополнительное свидетельство в пользу того, что во время побега общим языком рабов был пиджин, его лексическое обогащение и креолизация происходили уже в джунглях.

Сценарий возникновения языка сарамакка показывает, что становление креольских языков было сложным процессом, в котором от демографических и языковых характеристик тех, кто оказывался вовлечен в сферу их использования, зависело будущее самих языков: креолизовавшийся язык с уже стабильной грамматической структурой и богатым словарем часто подвергался декреолизации под воздействием пытавшегося усваивать его нового контингента говорящих, численно превосходившего сложившееся ранее креольское языковое сообщество. «Новые» начинающие билингвы могли и до этого владеть пиджином (или разными пиджинами), независимо возникшим на той же лексической основе, что и креольский язык, который они пытались освоить. В результате складывался новый пиджин, который в дальнейшем креолизовался; такой процесс мог повторяться несколько раз.

Собственно лингвистической информацией по истории современных креолов мы практически никогда не располагаем, известны лишь некоторые этапы формирования креольского этноса и конечный продукт языковой эволюции — современный креол. Одну из самых сложных историй пережил крио (язык межэтнического общения в Сьерра-Леоне, родной для 500 тыс. чел.). Район современного Фритауна с конца XVI в. часто посещали португальцы, в 1663 г. здесь был основан английский форт; есть сведения, что в это время здесь использовались и португальский, и английский пиджины. К концу XVIII в. численность афро-евронейских мулатов достигала 12 тыс. чел. В 1787—1792 гг. тремя партиями сюда было переселено около 2 тыс. бывших рабов, получивших свободу за участие на британской стороне в североамериканской войне за независимость. В 1800 г. к поселенцам добавилось 550 марунов с Ямайки. После отмены работорговли в Великобритании (1807) сюда доставлялись все освобожденные английским флотом негры, незаконно переправлявшиеся через Атлантику. По переписи 1848 г. в Сьерра-Леоне среди 11 тыс. таких освобожденных африканцев было более 7 тыс. йоруба. Естественно, такая сложная этнодемографическая ситуация не могла не отражаться на языке Фритауна. С распространением к концу XIX в. крио вглубь материка (естественно, в форме пиджина) он подвергся влиянию местных языков менде, темпе и ваи.

В сравнительно редких случаях в процесс выработки стандарта креольского языка включались и носители языка-лексификатора. Это происходило, когда определенная группа европейцев, «бедные белые», оказывалась в территориальной изоляции от основной массы своих сородичей в метрополии и в социальной изоляции от колониальной рабовладельческой верхушки в колонии, находясь в то же время в постоянном бытовом контакте с носителями креола. Если такая европейская группа оказывалась численно сопоставима с креольской группой, результатом их коммуникативного взаимодействия является промежуточное койне, которое со временем становится родным для обоих языковых коллективов, даже если между ними не происходит значительной метизации. Такой «полукреол» может быть относительно единообразным (как на Каймановых островах в Вест-Индии), в других случаях диалекты белых и креолов могут сохранять некоторое своеобразие (франкокреольский язык острова Реюньон в Индийском океане).

Промежуточная ситуация складывалась там, где большая часть европейцев была двуязычна и хорошо владела креолом, но социальный и культурный барьеры, отделявшие их от рабов и их потомков, были достаточно сильны. Общаясь лишь с домашними рабами, эти европейцы не могли влиять на общекреольский стандарт, при этом их собственный родной язык испытывал воздействие со стороны креола. Проводником такого влияния становилось подрастающее поколение белых — подчас дети больше общались с няньками, слугами, сверстниками-рабами, чем с собственными родителями. Такое общение вело к диффузии между языковыми системами разных социальных слоев. Этот процесс оказал влияние на формирование некоторых региональных вариантов европейских языков (диалект белых в южных штатах США, луизианский французский, некоторые разновидности португальского языка Бразилии). Считается, что специфика языка африкаанс вырабатывалась в сходных условиях.

Анализ синхронного состояния подобных языковых образований часто нс позволяет объективно оценить, с результатом какого из процессов мы имеем дело: со сближением креола с языком-лексификатором или же с размыванием нормы стандартного языка под воздействием креола. Недаром в истории креолистики большинство англокреольских языков Карибии квалифицировалось как диалекты английского. К подобным языковым системам, о которых нельзя с уверенностью утверждать, что они прошли стандартный для креола путь развития, часто применяется термин креолоид.

Все контактные языки на базе английского, возникшие в бассейне Атлантического океана, взаимосвязаны, причем история их возникновения и непростой эволюции насчитывает всего несколько веков. Между тем различия между ними достаточно велики, что затрудняет или вовсе исключает взаимопонимание. Наглядное представление об этом дает перевод английской фразы The dog of the man who lives in that house, is named King ‘Собаку человека, который живет в этом доме, зовут Кинг' на ряд атлантических контактных языков (Hancock, 1987, с. 315) к.

Совершенно иная возможность для креолизации пиджинов возникла в связи системой резерваций, получившей развитие в Северной Америке и Австралии. Когда в 1856 г. в Орегоне была образована резервация ГрандРонд, чинукский жаргон стал ведущим языком общения представителей 15 племен.

Сходным путем шла креолизация пиджина в Северной Территории Австралии. Он получил распространение в конце XIX в., оказавшись наиболее подходящим средством для решения новых коммуникативных задач: коренным австралийцам необходимо было поддерживать отношения не только с иммигрантами, но и с ранее мало или вообще незнакомыми аборигенными группами, поскольку под европейским натиском многие племена были вынуждены перемещаться на новые территории. В 1909 г. в англиканской миссии Ропер-Ривер нашли убежище около 200 аборигенов — остатки 8 племен, сильно пострадавших от междоусобиц и преследований в предыдущие годы. Функциональное развитие этого пиджина наибо-^[3]

лее интенсивно шло среди учащихся открывшейся здесь школы-интерната. После Второй мировой войны он начал креолизоваться. Сейчас этот новый язык, получивший название криол (Kriol), является основным средством общения примерно для 10 тыс. чел. и функционирует в более чем ста поселениях. Он стал использоваться в школьном обучении и в радиовещании.

Судьба пиджинов в Меланезии складывалась иначе. На плантациях они расширяли свои функциональные возможности, однако смешанные браки были здесь скорее исключением; по возвращении на родину меланезийцы оказывались в традиционной этнической среде, и пиджин оставался для них вспомогательным языком. Но в этом качестве он получил неожиданно быстрое распространение. В решающий для ток-писина период Новая Гвинея находилась под германским управлением (1885—1914). Немецкая администрация и миссионеры активно пользовались этим языком.

В административных центрах пиджин постепенно становится основным языком общества, почти ни для кого не становясь родным. В результате такой эволюции эта разновидность контактного языка — расширенный пиджин — в функциональном отношении ничем принципиально не уступает языкам, прошедшим иной путь формирования. Такой процесс возможен только в многоязычном обществе при отсутствии традиционного языка-посредника. В форме ограниченного пиджина этот язык быстро распространялся и в не контролируемые колонизаторами районы: неоднократно отмечалось, что европейцы, проникая впервые во внутренние районы Новой Гвинеи, часто сталкивались с тем, что пиджин был там уже известен.

В последние годы освоение ток-писина происходит и в сельской местности, причем это возможно даже в этнически однородной среде: например, у представителей народности мурик, издавна занимавшихся торговлей в низовьях реки Сепик, он вытеснил этнический язык, так как оказался очень удобным средством коммуникации с любыми торговыми партнерами^[4].

Эволюция контактного языка, характеризующаяся его постоянной стабилизацией, с одной стороны, лексическим и грамматическим расширением — с другой, идет непрерывно. Креолизация — дискретное явление: язык либо стал для кого-то родным, либо нет. Тем не менее основное разграничение между видами контактных языков приходится проводить в непрерывной, а не в дискретной области: препиджин и ранний пиджин и в социолингвистическом, и в структурном отношениях качественно отличаются от расширенных пиджинов и креолов; первые — это вспомогательные языки ограниченного употребления, вторые не имеют принципиальных отличий от любых других естественных языков.

• [1] Сранан — родной языка для 1/3 населения Суринама и основной язык межэтническойкоммуникации в стране.
• [2] Еврейские плантаторы происходили из так называемой Новой Голландии, территориина северо-востоке Бразилии с центром в Морицстадте (совр. Ресифи), которую Нидерландыудерживали за собой в 1630—1654 гг. Евреи-марраиы (внешне принявшие христианство) селились в Бразилии с 1580 г.; здесь они искали убежища, опасаясь религиозных преследований на Пиренейском полуострове. При голландской власти они открыто вернулись к иудаизму; тогда же сюда перебрались многие евреи-сефарды, изгнанные из Испании и Португалии и нашедшие временный приют в итальянском г. Ливорно и в Нидерландах. С возвратомэтих земель Португалии новые колонисты были вынуждены в трехмесячный срок покинутьстрану. Они эмигрировали сначала в Кайену, а затем в Суринам (еще при британской власти, в 1664 г.).
• [3] Сарамакка и сранан, как говорилось, распространены в Суринаме, гайянский — непосредственно к западу от них, в Гайяне (бывш. Британская Гвиана), ямайский и барбадосский — на соответствующих островах Вест-Индии; галла (англ. Gullah) — наиболее архаичный вариант блэк-инглиш, распространенный в первую очередь на прибрежных островахСеверной и Южной Каролины; нигерийский пиджин и крио — на африканском берегуАтлантики.
• [4] 2 Отсутствие символической ценности у родного языка вполне естественно для папуасского торгового народа. В папуасском понимании предметом торговли могут быть такие элементы культуры, как орнамент, мелодия, танец, определенный тип прически, одежды и украшения. При этом во многих случаях продаются и покупаются не сами предметы, а правоих изготовления. После того как «авторское право» на некоторый нематериальный объектприобретено, он расценивается как элемент собственной культуры. При таком подходек культурным феноменам утрата этнического языка и смена его на другой, более удобныйв коммуникативном отношении, не только не влечет ностальгии, по может рассматриватьсякак выгодная коммерческая сделка.