Развитие науки. 
Новейшая история стран европы и америки

Несомненный прогресс в ликвидации неграмотности, расширение численности читающей публики совпали с совершенно новым этапом в развитии науки, а также коренной ломкой прежних представлений в сфере искусства.

В XIX в. наука — одна из главных опор оптимистического и рационального взгляда па мир, в XX в. это положение претерпело некоторые изменения. Дело в том, что новые открытия, например в физике, создавали огромные психологические трудности. Произошло размежевание между теоретическими научными открытиями и реальностью, основанной на чувственном опыте, прерывается связь между наукой и особым видом логики — здравым смыслом. Теперь прогрессом естественных наук заправляли скорее теоретики, пишущие уравнения (т.е. математические предложения) на бумаге, а не экспериментаторы в лабораториях. Классическая физика была объективной, т. е. ее явления поддавались наблюдению, а перед лабораторными экспериментами встала задача подтверждения этих наблюдений. Физика же микромира далека от очевидных экспериментов и непосредственного наблюдения.

В 1905 г. немецкий ученый Альберт Эйнштейн опубликовал статью «Об электродинамике движущихся тел», которая стала известна как специальная теория относительности.

До этой работы физика выглядела абсолютно завершенной системой знаний, теоретически законченной. Наблюдение Эйнштейна, что при определенных условиях длина становится укороченной, а часы отстают, абсолютно не укладываются в обычные представления и ощущения человека. После создания Эйнштейном общей теории относительности время окончательно стало нормальной физической величиной, такой как любая другая физическая величина, скажем, электромагнитное иоле. В частности, темп времени может меняться — он сильно замедляется в гравитационном поле. Еще сложнее представить, что расстояние тоже, как и время, — динамическая величина в общей теории относительности. Оказалось, что некоторые наши вопросы к природе могут выглядеть осмысленными, но в действительности таковыми не быть. Известный советский физик Игорь Евгеньевич Тамм приводил такой пример: мы можем спросить, какая длина Пулковского меридиана, но не можем спросить, какого он цвета. К разряду подобных вопросов относится и вопрос, почему в квантовой физике невозможно одновременно измерить и координаты, и скорость электрона. С точки зрения здравого смысла понять это нельзя.

Эффект, произведенный открытием Эйнштейна, был таков, будто вертящийся глобус сняли со своей оси и забросили во Вселенную, которая уже не подчинялась обычным стандартам и измерениям. Благодаря этой теории в Европе и за ее пределами стало распространяться убеждение, что нет ничего абсолютного: ни времени, ни пространства, ни добра, ни зла, ни познания, ни ценностей. Относительность перепутали с релятивизмом. Эйнштейна чрезвычайно злило замешательство, вызванное его теорией, он страстно верил в абсолютные стандарты праведного и грешного. Об этом и свидетельствует его знаменитый афоризм «Бог изощрен, но не злонамерен». Но одних высоких моральных чувств великого ученого было уже мало.

В процессе развития физики квантовая механика ввела в науку принцип случайности, непредсказуемости отдельных событий. Нетривиальные вероятностные заключения могут быть выведены и таким образом объяснены лишь с помощью вероятностных предпосылок. Вероятностная интерпретация квантовой механики, введенная в науку Максом Борном, Нильсом Бором и Вернером Гейзенбергом, является важнейшим вкладом в мировоззрение человечества и его культуру. Все остальные отцы-основатели квантовой механики: Луи де Бройль, Альберт Эйнштейн, Эрвин Шредингер — не приняли ее как окончательную и всю жизнь искали следующий, якобы более глубокий уровень познания, который вернул бы науку в русло детерминизма времен классической механики. Эйнштейн говорил, что никак не может примириться с мыслью, что Бог играет в кости. Также и Шредингер после напряженных дискуссий с Бором, доводивших первого до отчаяния, признал необходимость отказа от классического истолкования квантовой механики в пользу вероятностного. Для Шредингера это был тяжелый удар. Перед отъездом из Копенгагена от Бора Шредингер сказал ему: «Если мы собираемся сохранить эти проклятые квантовые скачки, то мне приходится пожалеть, что я вообще занялся квантовой теорией».

Принцип случайности квантовой физики ознаменовал новый поворот в классической концепции причинности, который разорвал связь между причинностью и предсказуемостью; суть этого принципа заключалась не в том, что события происходят случайно, а в том, что следствия из точно указанных причин не являются предсказуемыми. Все эго вызвало огромный интерес у палеонтологов и историков, ведь получалось, что цепь исторических или эволюционных событий абсолютно последовательна и объяснима, но вот только после того как все произойдет. То есть ничего нельзя точно предсказать с самого начала, потому что если бы все повторялось вновь, то любое изменение в ранней стадии, каким бы незначительным и неважным оно ни казалось в момент своего появления, привело бы к повороту эволюции в совершенно иное русло. Иными словами, следовало предпочесть идею «открытой» Вселенной, в которой будущее никак не содержится в прошлом или настоящем, хотя они и накладывают на него жесткие ограничения.

Кроме физики свою ленту в утерю ясной и простой перспективы внесла также теоретическая полемика в математике, в процессе которой так и не был прояснен вопрос о возможности поиска истины вообще. В 1931 г. австриец Курт Гёдель сконструировал истинное арифметическое высказывание, которое нельзя ни доказать, ни опровергнуть, а польский математик Альфред Тарский доказал, что само понятие истинности логически невыразимо.

Таким образом, на рубеже XIX—XX вв. человек снова, как в каменном веке, оказался, с одной стороны, среди непостижимых разумом загадок, только на сей раз автором загадок была не природа, а сам человек.

С другой стороны, появление Эйнштейна не только поменяло наше восприятие физического мира, но и увеличило нашу власть над ним, а также изменило идеи. Научный гений оставляет на человечестве гораздо более глубокий след, чем какой-нибудь государственный деятель. Общественный отклик теории относительности явился одним из факторов, формировавших ход истории в XX в., она позволила обществу оторваться от традиционных упований на веру и мораль христианской культуры. Тем более мощным было влияние теории относительности, что оно совпало по времени с признанием фрейдизма (с 1900 г.).

Суть фрейдизма заключается в стремлении свести все формы культурной и социальной жизни к проявлениям полового влечения. Фрейдизм, как и психология в целом, постепенно выделился из философии и развился в самостоятельную науку, которая исследовала подсознательные и бессознательные импульсы человеческих поступков. После 80 лет опытов учение Фрейда потерпело сокрушительный крах, его метод оказался к нашим дням годен скорее для того, чтобы баловать несчастных, чем лечить страждущих. Как выразился один немецкий острослов, «фрейдизм — это болезнь, которую ошибочно приняли за лекарство от болезни».

Сегодня мы знаем, что многие фундаментальные идеи психоанализа не имеют никакого биологического основания. Действительно, они были сформулированы Фрейдом до открытия (повторного) законов Менделя, хромосомной теории наследственности, врожденных метаболических дефектов, существования гормонов и механизма нервных импульсов, которые все вместе опровергают идеи Фрейда. Разумеется, фрейдизм содержит отдельные самородные куски истины, но в целом теория ошибочна. Бесспорно, его труды обладали литературно-художественными достоинствами высокой пробы. Фрейд свято верил в существование скрытой системы знаний, которая может быть распознана иод оболочкой вещей при применении придуманных им методов. Тайное знание всегда привлекало интеллектуалов, а Фрейд предлагал особо сочную его разновидность. Бесспорно, Фрейд обогатил язык новыми понятиями: «подсознательное», «сублимация», «детская сексуальность», «комплекс неполноценности», «эдипов комплекс».