Средневековый эпос и поэзия

Своеобразие культуры Средневековья не менее, если не более, чем в архитектуре, выразилось в литературе этого периода: в ее разнообразных формах, в декоре текстов и книг, в так называемой книжной миниатюре.

В раннем Средневековье литература, как и у всех «варваров», была слабо выделена из полусинкретичности народного искусства, в котором выделяют трудовые, обрядовые и календарные песни. Песни сочетались с элементами танца и театрализованного действа, когда в основе — ритм и напев, а в содержании совмещаются лирика, эпос, драма и языческая мифология.

В литературе среднего Средневековья важнейшее место начал занимать эпос. Складывались эпические сказания, содержание которых было историко-героико-мифическим, отражающим события жизни более ранних этапов. Таковы, например, кельтский эпос (ирландцев, шотландцев, уэльсцев), исландский эпос. По-видимому, исполнители (и соавторы) эпических произведений, которые называются сагами (прозаические рассказы с поэтическими вставками), пользовались огромной популярностью на севере Европы. В зимнее, непроизводственное и невоенное, время их рассказы и песни были едва ли не единственным развлечением. Саги не сразу после их создания, но были записаны христианскими монахами. Саги уже представляли собой целые циклы сказаний о героях и сказочных происшествиях, содержали в себе зерна народной мудрости. В них действовали боги и герои, среди которых особенно популярным был Сигурд. Зигфрид у германцев в их знаменитой «Песни о Нибелунгах» явно родственен этому герою.

На юге Европы несколько позже, но тоже сложились эпические поэмы, такие как «Песнь о Роланде» (у франков), «Песнь о моем Сиде» (у испанцев). В центре повествования были герои, боровшиеся с маврами за христианскую веру. Прославлялись их битвы и победы. В этих поэмах явственен и чисто средневековый мотив служения государю, беззаветной преданности, вассальной верности. В них перемешаны мифическое, сказочное и историческое; есть мотивы «драконоборчества», некоторые черты от сюжета «спящей красавицы». В этих произведениях изображаются сильные страсти, коварство, жестокость; всем им свойственна идеализация героев и романтизация чувств.

В связи с развитием городской жизни появилась и литература горожан (будущих буржуа), которые в своих прозаических рассказах (фаблио, шванки и др.) посмеивались над крестьянами, духовенством и феодалами-рыцарями.

В слое феодалов, с его окружением, создавалась совершенно другая литература. В этой среде не только воевали, но и развлекались: и на турнирах, и на пирах, где зачастую слушали стихи поэтов, танцевали. Постепенно такое общение в присутствии дам становилось все более изысканным. Поэты и исполнители стали изощряться в тонкостях словесного и музыкально-словесного искусства.

Настоящий расцвет рыцарская поэзия пережила в Провансе (на юге Франции). Известны тысячи имен провансальских поэтов, которые творили на протяжении всего лишь 50 лет. Их называли трубадурами (видимо, от слова «трабор» — творить). Трубадур обязательно обладал рыцарским званием. Он непременно был влюблен и в стихах о любви прославлял даму своего сердца (впрочем, дама могла быть и выдумана). И поскольку тема была примерно одна и та же, то трубадуры изощрялись в ее разработках. Они создали рифму, создавали музыку к стихам, разрабатывали изысканные формы и жанры в поэзии. Ими были созданы жанры «альба» (утренней песни влюбленных при расставании); серенады (вечерней песни под окном дамы); пасторали (песни пастуха и пастушки); канцоны (любовной песни); баллады (вначале плясовой песни); романса (выражавшего грусть об ушедшей возлюбленной) и т. д.

Прованс был мал, но очень богат и имел влиятельнейших врагов. В результате противостояния Прованса и его окружения, папа Римский нашел в нем еретиков и объявил крестовый поход на Прованс. Через 20 лет войн поэзии трубадуров не стало. Но след в культуре Европы она оставила весьма заметный.

Впрочем, известна не только поэзия трубадуров, но и творчество так называемых труверов — авторов рыцарских романов, таких как «Окассен и Николетта», «Тристан и Изольда» и даже целых циклов романов, например, о короле Артуре и его рыцарях. В этих очень поэтичных произведениях развивались темы подвигов во имя возлюбленной, страстной, нежной и верной любви.

В литературе аристократов-рыцарей и горожан, особенно в позднем Средневековье, начало отражаться некоторое ослабление веры, ее расшатывание и обмирщение. Святость, патетика стали соседствовать с буффонадой. Религиозные предметы и сюжеты становились основой для юмора и сатиры. Особенно характерной в этом плане была поэзия так называемых вагантов (бродяг).

В эпоху Средневековья каждый человек должен был быть при своем месте. Но по дорогам Европы бродило множество людей, выпавших из социальной колеи: бродяг, паломников и др. Вагант — это название, применявшееся к монахам, покинувшим монастыри, священникам без приходов, а, в позднем Средневековье, и к студентам, переходившим с места на место. Вагантом считался именно человеком без определенного места. Дисциплина и нравственность этих людей оставляли желать много лучшего. Их недаром осуждали церковные соборы. Но если ваганты среднего Средневековья были просто сбродом полуграмотных людей из низов духовного сословия, то в позднем Средневековье этот слой существенно изменился. К этому времени начало цениться знание. Рыцарство и бюргерство стали активно использовать образованных людей для ведения своих дел. В ответ на потребность в образовании развились соборные школы, а в XII—XIII вв. — первые университеты Европы. Но уже в XI в. любознательные ученики переходили из школы в школу, собирали знания, искали лучших учителей, следовали за ними. Целью обучения было занять в обществе приличное место. Появилось довольно много энергичных, деятельных школяров, из которых, однако, далеко не все хорошо устраивались. Часть из них скиталась в поисках мест. Причем часто это были неплохо образованные молодые люди, знавшие латынь, имевшие духовное звание, и, значит, — неподсудные светским судам.

Ваганты, по-видимому, частенько буйствовали в городах, на церковных и иных праздниках, в трактирах, изощряясь в самых разных вольностях. Они были кабацкими завсегдатаями, но умевшими сочинять песни и стихи на латыни. Стихи вагантов отличались вольным языком, разнообразием размеров, свободой выражения мыслей и чувств. Они распевали свои издевательские кабацкие, попрошайные, любовные песни, многие из которых до сих пор поражают читателей поэтическим совершенством.

Позднее Средневековье породило в литературе вершины, которые или не вполне или совсем не укладываются в рамки средневековой культуры. Ярким явлением стала поэзия Франсуа Вийона, лиценциата и магистра искусств (окончившего Сорбонну), связавшегося с преступниками, скитавшегося по тюрьмам и дорогам Франции. Поэзия Вийона — земная, «телесная», со смешением патетики и буффонады, трагизма и юмора, — удивительна. Она свидетельствует о том, что средневековая культура вышла на высокий уровень саморефлексии:

«Я знаю, как на мед садятся мухи.

Я знаю смерть, что рыщет все губя.

Я знаю книги, истины и слухи.

Я знаю все, но только не себя".

(Ф. Вийон)

В целом эпоху Средневековья можно рассматривать как подготовительный этап развития европейской буржуазной цивилизации и культуры, непосредственно возникающих уже в позднем Средневековье с его «пламенеющей готикой» и в эпоху Возрождения.