Основные виды (стороны) социальных коммуникаций, психологические особенности межличностного общения в профессиональной деятельности юриста

В социальной психологии, особенно в последние годы, все большее внимание стало уделяться исследованиям особенностей различных видов межличностных коммуникаций в разнообразных сферах общественной практики (деловой, профессиональной, воспитательной и т. д., в том числе и с использованием средств массовой информации, телеобмена, Интернета)^[1].

Все эти виды, стороны коммуникаций имеют место в той или иной мере и в сфере межличностных отношений тех, кто активно участвует в правоохранительной деятельности. Очевидно, включенность в эту специфическую сферу деятельности для них априори предполагает активное применение норм права при решении многих вопросов не только чисто правового, процессуального, но и психологического коммуникативного характера во взаимоотношениях с различного рода субъектами, оказывающимися, как сейчас любят говорить, в так называемом «правовом поле».

Остановимся на некоторых взаимосвязанных друг с другом сторонах или видах коммуникаций, имеющих место в правоприменительной деятельности юриста, с их наполненностью психологическим содержанием. Выделим в структуре его межличностных коммуникативных отношений эти наиболее важные их стороны или виды:

• а) коммуникативная сторона межличностного общения, то есть, собственно сам процесс обмена информацией с помощью вербальных и невербальных средств;
• б) перцептивная сторона процесса общения, взаимного восприятия, познания субъектов общения и на этой основе установления между ними психологического взаимопонимания, психологического контакта;
• в) интерактивный вид (сторона) коммуникаций, состоящий в налаживании, организации взаимодействия юриста с различными субъектами, с которыми ему приходится решать те или иные проблемы правового характера.

Итак, перейдем к их рассмотрению.

А. Коммуникативная сторона общения — это собственно сам процесс обмена информацией между людьми, который осуществляется с помощью вербальных и невербальных средств коммуникации.

1. Вербальная коммуникация предполагает использование речи с ее богатой фонетикой, лексикой, синтаксисом. Речь является одной из наиболее ярких отличительных индивидуальных особенностей человека; важнейшим инструментом профессионального общения; формой существования языка.

Язык, речь, мышление тесно связаны с деятельностью людей в процессе общения между собой. Если язык — это объективное явление в жизни общества, отражающее исторические ценности, накопленные многими поколениями людей, средство эволюционного развития человеческого общества, то речь представляет собой процесс использования языка в общении между людьми. В ней выражаются социальнопсихологические особенности человека, особенности его мышления, направленность, отношение к объективной реальности, в том числе и к использованию самого языка^[2]. При этом также следует иметь в виду, что наша речь во многом мотивирована. За любыми высказываниями, как правило, стоят определенные мотивы. Л. С. Выготский обращал внимание на то, что «в психологическом анализе любого высказывания мы доходим до конца только тогда, когда раскрываем последний и самый утаенный план речевого мышления: его мотивацию»^[3].

Выявление мотивов, мотивационной сферы личности субъекта, часто помогает во многом понять его мысли, поступки и поведение. Ответ на вопрос: «Зачем (почему) он мне (ему) это сказал?» — нередко раскрывает истинные цели и побуждения партнера по общению. Таким образом, речь часто выдает подлинные мотивы поведения человека, причины совершения им тех или иных поступков, даже если эти причины он пытается скрыть.

В качестве орудия общения речь выступает в двух процессах. Во-первых, речь воплощает мысль говорящего, формулирует ее в форме высказывания (психология экспрессивной речи). Во-вторых, речь воспринимается слушающим, при этом происходит декодирование им высказывания, т. е. протекает процесс превращения развернутого высказывания в свернутую мысль, осуществляется процесс понимания (психология импрессивной речи).

В психологии различают также внутреннюю и внешнюю речь. Внутреннюю речь не следует рассматривать упрощенно, в виде проговаривания каких-то отдельных слов или фраз «про себя». Она представляет собой более сложный процесс, подготавливающий развернутое речевое высказывание. Внутренняя речь занимает промежуточное положение между замыслом и развернутой устной речью и носит свернутый характер. Это «речь для себя» в отличие от внешней речи «для других», которая, согласно Л. С. Выготскому, есть «процесс превращения мысли в слова, ее материализация и объективизация»^[4]. Внешняя речь имеет устную или письменную форму.

Как отмечал А. Р. Лурия, наиболее простой формой устной речи является аффективная речь, состоящая из отдельных восклицаний, привычных речевых штампов. Побудительным моментом такой речи выступает эмоциональное напряжение говорящего. В ней зачастую отсутствует четкий замысел, осознанный мотив. Поэтому, анализируя подобные эмоциональные высказывания, можно в какой-то мере судить о психическом состоянии лица, о возрастании у него состояния тревоги, враждебного отношения к тому, с кем он говорит, о его отношении к предмету разговора в целом. В отдельных случаях подобные фразы могут иметь симулятивный характер, когда свидетель, например, пытается ввести следствие, суд в заблуждение относительно своего истинного эмоционального состояния, действительного отношения к происходящему.

Наиболее распространена устная диалогическая речь — основной вид речи, используемый в процессе общения следователя, судьи, прокурора, адвоката с участниками судопроизводства, различными должностными, иными лицами. Диалогическое взаимодействие направлено в первую очередь на взаимное ознакомление сторон с занятой позицией, выяснение отношения к различным явлениям, событиям, людям и т. д.

Особым видом устной речи является монологическая речь, представляющая собой развернутое изложение системы взглядов, мыслей, знаний человека. Монологическая речь, как правило, имеет четкий замысел. Обычно она готовится заранее. Как и диалогическая, монологическая речь сопровождается невербальными, жестово-мимическими, интонационными сигналами. Однако их употребление носит более сдержанный характер, особенно если монологическая речь протекает в форме доклада, лекции, выступления в суде. Такую форму монологической речи иногда называют эпической речью. К ней прибегают в ходе судебных прений, при произнесении речей обвинителем, защитником, подсудимым^[5].

Помимо эпической существует так называемая драматизирующая монологическая речь, которая носит более живой, экспрессивный характер. Ей в большей мере сопутствуют жестикуляция, мимика. В грамматическом и стилистическом отношении такая речь часто бывает менее подготовлена. Нередко подобная монологическая речь возникает во время допроса после предложения свидетелю рассказать об известных ему обстоятельствах по делу. В последующем с постановкой вопросов свидетелю монологическая речь может снова вернуться в русло диалога.

Еще одной разновидностью внешней речи является письменная речь — наиболее сложный вид монологического высказывания, требующий точного знания предмета изложения, правильного использования лексико-грамматических кодов, стилистических форм языка.

Исключительно велика роль письменной речи в уголовном, гражданском, административном процессе, исполнительном производстве, при выполнении различных нотариальных действий, связанных с оформлением и заключением договорных отношений, составлении процессуальных документов, в которых выражается позиция их составителя, анализируются доказательства, излагается мотивировка принятых решений, их правовое обоснование.

В связи с существующей четкой регламентацией составления процессуальных документов в правовой литературе можно встретить термин «протокольный язык» (протокольный стиль изложения). Под этим термином подразумеваются не только совокупность специальных юридических терминов и понятий, но и определенные речевые обороты, стилистические правила составления процессуальных документов, их обязательные реквизиты. К протокольному стилю изложения предъявляются определенные требования: использование однозначных терминов, исключающих их произвольное толкование; употребление точных и сжатых формулировок, определенных фразеологических оборотов, дефиниций; краткое, понятное изложение материала.

Юристам постоянно приходится прибегать к различным речевым формам, оценивать особенности речевого поведения других лиц. Прежде всего к чужой речи следует относиться как к источнику информации, в частности как к источнику доказательств по делу. Однако сообщаемая информация может приобрести силу доказательства только в том случае, если речь свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого протекает в определенном процессуальном режиме, если она обрела форму показаний. В иных случаях речь упомянутых лиц может рассматриваться лишь в качестве обычных высказываний. Процессуальное оформление высказываний в виде показаний направлено на то, чтобы повысить их достоверность, побудить свидетелей и других лиц более ответственно относиться к своим высказываниям.

Речь (устная или письменная) может также интересовать следователя, судью и как объект идентификации субъекта по ее особенностям (звук, почерк, другие признаки). Как справедливо отмечается, речь участников общения с юристом часто бывает стилистически не организована, как правило, содержит избыточную информацию. По форме она близка к обычной разговорной речи, нередко далекой от литературной нормы, содержит большое количество информации, нередко идущей по неязыковым (невербальным) каналам (мимика, выражение лица, жесты и т. д.).

Существенное влияние на качество, полноту речи оказывает состояние эмоциональной напряженности, в котором пребывает человек, вызванный в правоохранительные органы, находящийся в зале судебного заседания. Речь таких людей бывает весьма экспрессивной. Многие фразы, слова остаются незавершенными, сопровождаются различными оговорками, поправками, поисковыми словами типа «это…», «ну…» и т. п. Нередко в речи таких лиц встречается перестановка слов (инверсия), появляются формально-структурные нарушения фраз, увеличивается количество «пауз нерешительности». Речь прерывается глубокими вздохами, прерывистым дыханием.

Подмечено, что «за счет увеличения количества поисковых пауз в высказываниях в состоянии эмоциональной напряженности сокращается средняя длина отрезка речи, произносимой без пауз нерешительности, а также возрастает индекс нерешительности — отношение времени пауз в высказывании ко времени „чистой“ речи»^[6]. Уменьшается словарное разнообразие. Речь становится более стереотипной. Возрастает употребление слов со значением семантической безысключительности типа «всегда», «ничего», «никогда», «все» и т. п., передающих категорически позитивный или негативный оценочный смысл. Чаще употребляются усилительные частицы, по-иному расставляются ударения, что ведет к феномену так называемой сверхподчеркнутой актуализации.

Кроме того, в речевом поведении допрашиваемых лиц нередко наблюдается подсознательное стремление в своих ответах повторять слова, фразеологические конструкции, употребляемые следователем (судьей). Данное явление опасно тем, что оно в значительной степени искажает смысл и содержание показаний. Например, слова «хулиганил», «совершил хулиганские действия», сказанные следователем, наполнены совершенно четким уголовно-правовым содержанием, но этого обычно не наблюдается в речи свидетелей, далеких от правильного понимания юридического смысла подобной терминологии. Прибегая к тем же словам, свидетель может назвать любые действия обвиняемого, носившие насильственный характер, хулиганскими, поэтому, задавая вопрос допрашиваемому, следует подбирать нейтральные в правовом отношении выражения, которые не оказывали бы искажающего воздействия на его речь.

Аналогичное искажающее воздействие на речь допрашиваемого оказывает его неосознаваемое стремление мыслить так же, как думает и рассуждает вслух следователь, — явление, получившее название вербальной ригидности. В данном случае совершенно обоснованы рекомендации следователю ставить уточняющие вопросы, прибегая к передаче смысла сказанного с использованием других речевых оборотов, слов в виде так называемых перифраз^[7].

Описанные выше явления следует рассматривать в качестве объективно существующих коммуникативных барьеров, поскольку партнеры по общению имеют разные взгляды, образование, отношение к предмету разговора и т. п.

Нельзя забывать и того, что во время допроса свидетель (обвиняемый и т. д.) с помощью своей речи не только передает мысли, определенные знания о предмете разговора, но и выражает чувства, эмоциональное состояние, отношение к нему. Это проявляется в интонациях, усилении ударений на важных в содержательном отношении словах, отдельных фразах, в прерывании речи вздохами, невротическим по происхождению смехом, неадекватным в данной обстановке; появлении слезливости и т. п. При этом наблюдаются различные акустические изменения речи: более выраженные колебания частоты основного тона и интенсивности речевого сигнала; возрастание темпа и ошибок при артикуляции; смазанность произношения и др.

Будучи в состоянии эмоциональной напряженности, допрашиваемый реагирует на реплики следователя, часто не дослушав их до конца, не вникнув порой глубоко в содержание сказанной фразы; при этом у него нарушается процесс смыслового восприятия, обработки речи следователя. Например, люди возбудимого типа лучше воспринимают начало обращенной к ним фразы; лица, относимые к тормозимому типу, точнее воспринимают ее конец.

Внимательно относясь к речи своего партнера по общению, юрист имеет возможность более всесторонне изучить его, поскольку в речи проявляются направленность личности человека, его потребности, интересы, убеждения, мировоззрение, мотивационная сфера, интеллект, волевые качества. По темпу речи, относительной силе произношения можно судить о подвижности нервных процессов, свойствах нервной системы и темперамента. Как отмечает А. А. Бодалев, «голос „может выдать“ переживания человека, сказать об отношении его владельца к тому или иному факту, помочь лучше понять самочувствие и темперамент человека и даже раскрыть некоторые черты его характера…»^[8]. Некоторые специалисты в области психолингвистики полагают, что тон, тембр голоса, интонации говорят об отношении ведущего беседу к обсуждаемым проблемам иногда гораздо больше, чем другие приемы риторики. Считается, например, что с помощью только одной интонации передается до 40% информации.

Рассматривая вербальные особенности речевого поведения участников судопроизводства, нельзя не заметить еще одной особенности. Общение юриста с различными участниками протекает в виде эмоционально живых речевых высказываний, которые наполнены различными лексическими оттенками, интонациями, сопровождаются в том числе и многочисленными средствами невербального общения, делающими речь более яркой, образной, многозначительной по содержанию и по форме. В то же время устная речь свидетеля, других лиц в виде показаний фиксируется в материалах дела по правилам письменной речи. Однако известно, что выражение и восприятие устной и письменной речи существенно отличаются, и как бы ни стремился следователь (судебный секретарь) «по возможности дословно» (ч. 2 ст. 190 УПК), от первого лица записывать в протокол чьи-либо показания, сделать это практически не удается. «В результате протокол допроса чаще всего не отражает самого допроса, а лишь фиксирует его итог»^[9]. Устранить этот разрыв можно только с помощью видео-, звукозаписи, которая применяется далеко не на каждом допросе.

По манере речевого поведения, в котором отражаются основные характеристики речи, — ее скорость, количественное и качественное своеобразие (штампованность, неологизмы, нарушения речевого потока и т. д.), можно судить об индивидуально-психологических особенностях человека, его воспитании, развитии, особенностях мышления, психическом состоянии, характере, психических отклонениях и расстройствах психики.

Весьма внимательно следует относиться к нарушениям речи, которыми являются:

• а) логорея — повышенная речевая активность, многословие, перескакивание с одной темы на другую, когда говорящий не дожидается ответа на свои вопросы;
• б) персеверация — многократная повторяемость высказываний полностью или частично;
• в) разорванность, бессвязность речи, отсутствие в ней смыслового содержания при внешне правильной грамматической форме;
• г) излишняя обстоятельность, подробность, вязкость изложения;
• д) резонерство, мудрствование, беспочвенность и бесплодность рассуждений вплоть до их полной бессмысленности^[10].
• 2. Невербальные средства коммуникации. Существенно дополняют вербальное поведение жесты, мимика, выражение лица, позы, пространственное расположение сторон, различные средства вокализации речи (качество голоса, его диапазон, тональность), темп речи, паузы, плач, смех, покашливание и т. п. Все эти жестово-мимические, а также интонационные и прочие сигналы не только сопровождают речь, но и могут замещать отдельные единицы высказываний, не нарушая при этом общей структуры, смыслового содержания диалога, а напротив, помогая более точно доносить смысл передаваемой информации до партнера и поддерживать с ним психологический контакт.

Некоторые авторы, например известный австралийский специалист по «технологиям общения» Алан Пиз, полагают, что с помощью невербальных средств коммуникации может передаваться до 55—65% (и более) информации^[11]. Значение их настолько велико, что если вербальные и невербальные сигналы не совпадают, оказываются рассогласованными (неконгруэнтными), то люди в большей мере полагаются на информацию, переданную по невербальным каналам^[12].

Среди невербальных средств общения особое значение имеет контакт глаз (визуальный контакт) между партнерами, существенно дополняющий процесс вербальной коммуникации, помогающий раскрытию ими своего «Я». Установлено, что с помощью взгляда производится своеобразный информационный поиск, привлечение внимания собеседника, демонстрация своего отношения к нему, заинтересованности в общении. Взглядом выражается внимание, одобрение или несогласие; эмоциональное состояние; начало или окончание фраз в диалогическом единстве реплик участников диалога. Считается, что при развитии заинтересованного общения, хороших коммуникативных отношениях между партнерами их взгляды встречаются около 60—70% всего времени разговора. Напротив, свертывание визуальных контактов, нежелание кого-либо из участников диалога «общаться глазами» косвенно может свидетельствовать о неприятии своего партнера, стремлении побыстрее завершить встречу.

Весьма важно во время диалога правильно смотреть на своего собеседника. Как пишет А. Пиз, «ведя деловые переговоры, представьте, что на лбу вашего собеседника находится треугольник. Направив свой взгляд на этот треугольник, вы создаете серьезную атмосферу, и другой человек чувствует, что вы настроены по-деловому. При условии, что ваш взгляд не опускается ниже глаз другого человека, вы сможете контролировать ход переговоров при помощи взгляда»^[13].

Подмечено, что о положительной атмосфере общения, взаимопонимании сторон свидетельствуют большая частота визуальных контактов, нередко сопровождаемых доброжелательным выражением лица. Обычно во время диалога его участники попеременно смотрят в глаза друг другу. При этом взгляд задерживается на собеседнике в пределах примерно до 10 секунд. Направленность взглядов на партнера, их относительная продолжительность во многом обусловлены социальным статусом партнеров, возрастными, поло-ролевыми различиями, их должностным, служебным положением и т. д.

Важную роль среди различных средств невербальной коммуникации играют жесты, жестикуляция, усиливающие, а иногда и подменяющие собой отдельные слова или даже целые фразы. Эмоциональную нагрузку несут жесты и не играющие какой-либо коммуникативной роли, так называемые жесты-самоадапторы, по которым можно судить о состоянии психической напряженности человека: непроизвольное сжимание пальцев, всевозможные манипуляции с различного рода мелкими предметами, например с головным убором, сигаретой, переминание с ноги на ногу и т. д. В определенных случаях подобная жестикуляция и некоторые другие невербальные средства общения могут приобретать значение улик поведения, показывая следователю на заинтересованность допрашиваемого в исходе допроса, в результатах расследования, а возможно, и на его причастность к исследуемому событию. Кроме того, все эти неречевые средства общения могут играть роль своеобразного индикатора в тех случаях, когда допрашиваемый прибегает к ложным высказываниям в условиях недостатка времени на обдумывание, находясь в состоянии эмоциональной напряженности, о чем пойдем речь в следующей главе.

Существенную роль в системе средств невербального общения играют позы участников диалога (как они стоят, сидят, передвигаются во время разговора), их пространственное положение (проксемика) относительно друг друга. Например, небольшой наклон корпуса во время диалога в сторону собеседника, легкие кивки головой свидетельствуют о внимании, заинтересованности в поддержании разговора, располагают к беседе. В таких случаях участник диалога всем своим видом как бы говорит: «я весь внимание». Напротив, весьма неловко чувствует себя человек в разговоре с тем, кто, сидя за столом, небрежно (вальяжно) откинулся назад, невольно демонстрируя этим несколько отстраненно-высокомерное и даже в какой-то мере неуважительное отношение к партнеру, низкую культуру поведения. Полезно помнить: если вы хотите, чтобы с вами было легко общаться, ведите себя естественно, непринужденно, не допуская манерности, позерства, самолюбования. Относитесь к участнику диалога так же, как хотели бы, чтобы он относился к вам.

Говоря о пространственном положении партнеров во время делового общения в официальной обстановке, следует подчеркнуть, как чрезмерно близкое, так и слишком отдаленное их расположение друг от друга могут создавать определенный дискомфорт, отрицательно сказаться в развитии диалога. Считается, что дистанция между участниками диалога подсознательно влияет на процесс формирования взаимного доверия, установления психологического контакта. Между ними образуются некие социально-психологические «пространства» со своими незримыми границами, которые следует соблюдать в зависимости от той или иной коммуникативной ситуации, отношений сторон, их социального статуса и т. п. (рис. 14.1).

Считается, что интимную зону общения составляет пространство вокруг субъекта радиусом примерно до 45 см. В это пространство допускаются близкие люди, те, кому оказывается особое доверие (рис. 14.1, а).

Личную, или персональную, зону образует пространство вокруг человека радиусом от 45 до 120 см. Обычно оно используется во время общения в официальной или неофициальной обстановке со знакомыми людьми (рис. 14.1, б).

Более широкой пространственной сферой вокруг человека является социальная зона общения радиусом от 120 до 400 см. Чаще всего она соблюдается при общении с людьми, которых мы мало знаем, во время деловой встречи, в подчеркнуто официальной обстановке, при приеме посетителей (рис. 14.1, в).

Наконец, публичная зона общения — от 4 м и более — соблюдается во время выступлений перед большими группами людей, перед аудиторией слушателей и т. п. (рис. 14.1, г)^[14].

Рис. 14.1. Различные варианты пространственного положения партнеров во время диалога {рисунок X. Бидструпа).

Итак, каковы бы ни были цели, ситуации общения, существуют определенные «правила взаимности», являющиеся универсальными, базовыми для всех людей относительно того как вести себя во время диалога, как слушать своего собеседника, пригодные в том числе и для юристов, какое бы служебное положение они ни занимали. Эти рекомендации предельно просты^[15]:

• — будьте физически внимательными, т. е. «слушайте» собеседника как бы всем телом;
• — повернитесь лицом к говорящему; поддерживайте с ним визуальный контакт;
• — убедитесь в том, что ваша поза и жесты говорят о том, что вы слушаете;
• — сидите или стойте на таком расстоянии от собеседника, которое обеспечивает удобное общение вам обоим;
• — помните, что говорящий хочет общаться с внимательным, живым собеседником, а не с «каменной стеной».

Б. Перцептивная сторона процесса общения. Понятно, что в большинстве случаев в ходе заинтересованного общения между его участниками происходит активное взаимное восприятие. Как пишет Г. М. Андреева, восприятие другого человека «означает восприятие его внешних признаков, соотнесение их с личностными характеристиками воспринимаемого индивида и интерпретацию на этой основе его поступков»^[16].

В процессе межличностного восприятия всегда присутствуют представления не только о другом человеке, но и о самом себе, которые, взаимно обогащаясь, помогают взглянуть на собеседника, на самого себя как бы сквозь призму тех образов, которые возникают в постоянном взаимодействии с различными людьми. Соотнося себя со своим партнером по общению, начинаешь лучше понимать его мотивы, поступки, более адекватно в эмоциональном отношении реагировать на них. Уподобление себя другому в процессе общения является одним из самых простых способов понимания другого человека. С этой точки зрения важную роль в установлении психологического контакта играют такие явления, как эмпатия и рефлексия.

Эмпатия предполагает эмоциональный отклик, своеобразное прочувствование того, что может переживать партнер по общению, сочувственное отношение к нему. Г. М. Андреева называет эмпатию аффективным «пониманием», поскольку партнер по общению не столько «продумывается», сколько «прочувствуется». Низкий уровень эмпатичности субъекта может быть признаком бесчувственности, определенной черствости его характера. Такой человек, находясь под влиянием только своих собственных состояний, побуждений, желаний, зачастую не считается с интересами других, что неизбежно приводит к ошибкам в отношениях с людьми^[15].

Рефлексия, напротив, представляет собой процесс рационального осмысления, осознания индивидом того, как он воспринимается партнером по общению; своего рода размышление, связанное с анализом собственных рассуждений по поводу своих действий, принимаемых решений и их последствий, примерно по такому типу: «Я думаю, что он думает, будто я думаю… и т. д.»^[18]. Таким образом, содержательной стороной рефлексии в данной ситуации является процесс мышления, охватывающий не только ход собственных мыслей, но и ход мыслей, представлений своего партнера по общению.

При этом нельзя не обратить внимания на одну интересную особенность такого процесса общения. При всей очевидности того, что в диалоге участвуют два лица, в него незримо вовлекаются как минимум шесть «участников» (рис. 14.2). Во-первых, это субъект А, каков он есть на самом деле. Во-вторых, субъект А', каким А сам себя представляет. И наконец, в-третьих, субъект А", каким его воспринимает партнер по общению. Аналогичное положение справедливо и по отношению ко второму участнику диалога — субъекту Б.

Рис. 14.2. Отношения участников диалога в различных коммуникативных ситуациях:

а — при отсутствии рефлексивного взаимопонимания; б — при наличии рефлексивного взаимопонимания Идеальным представляется случай, когда все три «участника» с каждой стороны предстают в одном лице: А или Б. Но так бывает крайне редко, особенно если партнеры малознакомы или поддерживают только формальные отношения. Обычно образы партнеров расходятся, и тогда возникает диспропорция между «Я-образом» в сознании субъекта и его образом в сознании партнера, не говоря уже о значительных расхождениях этих образов с реальными «Я» каждого из участников диалога^[19].

В подобных ситуациях, если один из партнеров по общению обращается к другому как А' к Б', а этот второй участник диалога, в свою очередь, относится к тому как Б' к А', то маловероятно, что между ними возникнет какое-либо взаимопонимание (см. рис. 14.2, а). Очевидно, что наиболее успешным будет диалог, когда А обращается к Б или А! к Б' (см. рис. 14.2, б).

Недооценка юристом описанного выше механизма рефлексивного взаимодействия с партнером по общению, роли этих шести «участников» в диалоге может рассматриваться в качестве одного из коммуникативных барьеров и послужить причиной неосознанно возникающей неприязни друг к другу, особенно если «Я-образ» одного из собеседников (А") в значительной мере расходится с его образом (А") в сознании партнера.

На появление искаженного образа партнера по общению большое влияние может оказывать психическая установка. Ее роль особенно велика в формировании таких явлений, как эффекты ореола (галоэффект), стереотипизация и др.

Эффект ореола состоит в том, что под влиянием заранее распространяемой и односторонне поданной информации (дезинформации) происходит приписывание субъекту определенных черт, которых у него нет и которые заслоняют его подлинные качества. На этой основе формируется новый, искаженный образ, играющий роль своеобразного «ореола» в процессе общения, мешающего видеть за ним действительные черты человека. Особенно отрицательно воздействует эффект ореола при знакомстве с лицом, в отношении которого уже сформировано общее неблагоприятное мнение, мешающее установлению с ним психологического контакта, к тому же еще из-за искаженного первого впечатления о нем.

Первое впечатление о человеке в социальной психологии рассматривается в качестве сложного психологического феномена, включающего в себя, по определению А. А. Бодалева, чувственный, логический и эмоциональный компоненты^[20]. На формирование первого впечатления о человеке влияют такие факторы, как особенности его внешнего облика и поведения; ситуация, тот социальный фон, на котором воспринимается данный субъект; субъективный фактор, т. е. его личностные качества, психический склад, отношение к различным сторонам действительности.

Тесную связь с первым впечатлением имеет эффект новизны, который наблюдается в ситуациях, когда последняя информация о человеке оказывается наиболее значимой и поэтому лучше запоминается (по аналогии с «эффектом края» при запоминании).

На появление искаженных образов партнеров, особенно при первоначальном, поверхностном знакомстве, влияют и бытующие в обществе однозначно усредненные характеристики, укрепившиеся за представителями той или иной профессии, социальной или этнической группы по какому-либо признаку, некие социально-статусные оценочные стереотипы, которые носят больше условный, чем конкретный характер. Эти расхожие стереотипы попадают в художественную литературу, средства массовой информации, оттуда снова возвращаются в разговорную речь и т. д. Они нередко активно проявляют себя и в качестве коммуникативных барьеров, препятствующих установлению психологического контакта и взаимопониманию сторон. Юристы — представители различных ведомств и служб — также не являются в этом отношении исключением.

В. Интерактивная сторона общения. Как уже отмечалось, в процессе общения происходит не только обмен информацией, взаимное восприятие, визуализация сторон, но и взаимодействие людей, своеобразный «обмен действиями» на вербальном либо невербальном уровне. Особенно наглядно процесс подобного взаимодействия можно видеть, используя так называемый трансакционный анализ, позволяющий на простейшем уровне рассматривать действия участников общения во время диалога с позиций, которые занимает каждый из них в различных коммуникативных ситуациях, прибегая к различным стилям ролевого обращения друг к другу.

Трансакция — единица общения. Согласно теории трансакционного анализа, предложенной американским исследователем Э. Берном, каждый человек в процессе общения в различных жизненных ситуациях независимо от возраста занимает одну из трех условных коммуникативных ролей или позиций: «Родителя» (Рд), «Взрослого» (В) и «Ребенка» (Рб) (рис. 14.3). Эти попеременно занимаемые в разное время субъектом позиции (роли, состояния) предписывают ему соответствующую стратегию, правила, стиль ролевого поведения, взаимодействия, выполнения действий, соответствующую самоподачу. Как пишет Э. Берн, каждый человек носит в себе в поведенческом плане «Родителя», в каждом есть «Взрослый», каждый таит в себе маленького «Ребенка». В процессе общения в зависимости от той или иной коммуникативной ситуации люди периодически переходят из одного коммуникативного состояния, ролевого стиля поведения в другое.

Позиция (состояние, роль) «Родителя» всегда содержит в себе некую доминанту по отношению к другим позициям партнера, особенно «Ребенка», и выражается в обязательном требовании «Надо!». Позиция «Ребенка», напротив, предполагает подчиненное ролевое поведение с сохранением права выражать только желание: «Хочу!». Позиция «Взрослого» может быть выражена словом «Могу!», совмещающимся с «Хочу!» и «Надо!».

Рис. 14.3. Позиции сторон в ситуациях общения (коммуникативного взаимодействия):

а — в бесконфликтной ситуации; б — в конфликтной ситуации Обычно в ходе общения каждый коммуникативный стимул вербального или невербального характера влечет за собой ответную коммуникативную реакцию. Если векторы трансакций, обозначающие форму обращения участников диалога друг к другу, по своей направленности совпадают и не пересекаются, конфликт легко предотвращается (см. рис. 14.3, а). Такая коммуникативная ситуация возможна, когда стороны, например, обращаются друг к другу, занимая и принимая позицию «Взрослого». Если же один из участников диалога, заняв позицию «Родителя», обращается к своему партнеру как к «Ребенку», а тот, не принимая этого, сам с позиции «Взрослого» или тем более «Родителя» отвечает на такое обращение к нему, то векторы трансакции обязательно пересекутся, что будет свидетельствовать о начале диалога по конфликтному сценарию (см. рис. 14.3, б).

В качестве иллюстрации можно привести отрывки из диалога следователя с допрашиваемым. В первом случае в бесконфликтной ситуации общения (см. рис. 14.3, а) следователь (В) обращается к свидетелю (В):

— Иван Михайлович, уточните, в котором часу вы вышли из дома?

Свидетель (В):

— Мне кажется, еще не было восьми… и т. д.

Во втором случае, предполагающем развитие конфликтных отношений (см. рис. 14.3, б), следователь (Рд) пытается уличить свидетеля (Рб) во лжи:

— Как вам не стыдно лгать?!

Свидетель (В):

— А вы меня не стыдите! Мне стыдиться нечего. Не хотите верить — не верьте… В таком случае я вообще с вами не буду разговаривать!

В последнем случае, если у следователя нет весомых доказательств, изобличающих лжесвидетеля, дальнейший диалог будет малопродуктивен и ни к какому взаимопониманию и тем более к взаимодействию не приведет, поскольку он уже заранее содержит в себе источник конфликта.

Психолого-правовые аспекты вербального поведения (речи, высказываний) субъектов уголовно-, гражданско-правовых отношений. Помимо того что речь (вербальное, речевое поведение) является средством обмена информацией, организации взаимодействия, в то же время речь, различного рода высказывания могут носить ярко выраженный негативный и, более того, противоправный характер, выступая в виде своеобразного инструмента, способа совершения целого ряда правонарушений, относимых к группе так называемых вербальных правонарушений, подпадающих под действие УК.

Специалисты в области психолингвистики совершенно справедливо обращают внимание на то, что высказывание представляет собой весьма сложный феномен, подлежащий комплексной социокультурной, психолингвистической и правовой оценке с точки зрения его формы, содержания и прагматики^[21].

• [1] Подробнее см.: Болотова А. К., Жуков Ю. М., Петровская Л. А. Социальные коммуникации. Психология общения: учебник и практикум для академического бакалавриата. 2-е изд. М., 2016.
• [2] См.: Маслов Ю. С.

  Введение

  в языкознание. М., 1975. С. 7—9.

• [3] Выготский Л. С. Мышление и речь // Выготский Л. С. Собр. соч. М., 1982. Т. 2. С. 358.
• [4] Выготский Л. С. Указ. соч. С. 316.
• [5] Много интересных наблюдений и советов в связи с этим содержится в работах видных русских юристов. См., например: Кони А. Ф. Советы лекторам. Обвиняемые и свидетели // Кони А. Ф. Избранные произведения: в 2 т. 2-е изд. М., 1959. Т. I; Сергеич П. СПороховщиков П. С.) Искусство речи на суде. М., 1960.
• [6] Носенко Э. Л. Особенности речи в состоянии эмоциональной напряженности. Пособие к спецкурсу по психолингвистике. Днепропетровск, 1975. С. 47.
• [7] Перифраз, или перифраза (от греч. periphrasis — иносказание) — это косвенноеупоминание объекта путем не называния, а описания его (например, «ночное светило"вместо «луна», «царь зверей» вместо «лев»).
• [8] Бодалев А. А. Восприятие человека человеком. Л., 1965. С. 26.
• [9] Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. С. 191.
• [10] Леонтьев А. А., Шахнарович А. М., Батов В. И. Речь в криминалистике и судебнойпсихологии. М., 1977. С. 18.
• [11] Пиз А. Язык телодвижений. Как читать мысли других людей по их жестам. М., 1992. С. 13, 23.
• [12] Там же.
• [13] Пиз А. Язык телодвижений. Как читать мысли других людей по их жестам. М., 1992. С. 158—159.
• [14] Пиз А. Указ. соч. С. 35—36. Также см.: Лабунская В. Л. Невербальное поведение (социально-перцептивный подход). Ростов н/Д, 1986. С. 32.
• [15] Адватер И. Я вас слушаю… (советы руководителю, как правильно слушать собеседника). М., 1984. С. 23.
• [16] Андреева Г. М. Социальная психология: учебник. М., 2008. С. 119.
• [17] Адватер И. Я вас слушаю… (советы руководителю, как правильно слушать собеседника). М., 1984. С. 23.
• [18] См.: Ратинов А. Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике. Правовая кибернетика. М., 1970. С. 189.
• [19] Здесь и далее материал излагается по книге: Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психологиячеловеческой судьбы: пер. с англ. М., 1988.
• [20] См.: Бодалев А. Л. Личность и общение // Бодалев А. Л. Избранные труды. М., 1983.С. 242.
• [21] См.: Осадчий М. А. Правовой самоконтроль оратора. М., 2007. С. 10. Также см.:Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы (для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов) /под ред. М. В. Горбаневского. М., 2004; Ратинов А. Р., Кроз М. В., Ратинова Н. А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика.М., 2005; Галяшина Е. И. Лингвистика VS экстремизма. В помощь судьям, следователям, экспертам. М., 2006; Кроз М. В., Ратинова Н. А., Онищенко О. Р. Криминальное и психологическое воздействие. М., 2008.