Теории юридического позитивизма

Апогеем юридического позитивизма XX в., восходящего своими корнями к формально-догматической юриспруденции XIX в., был нормативизм. Его можно считать юридическим неопозитивизмом, где закону приписывается высшее бытие, находящееся по ту сторону явлений и событий, происходящих в обществе. При этом закон и правовая норма очищаются от следов их социального происхождения, присутствия морали, идеологии, религии.

Нормативизм Ганса Кельзена

Работу, но очищению правовой нормы до логического конца довел австрийский юрист Г. Кельзен (1881 — 1973), профессор Венского, Кельнского, Женевского университетов, автор проекта Конституции Австрийской республики 1920 г., которая с некоторыми изменениями действует и в настоящее время. В 1940 г. он эмигрировал в США, а с 1942 г. стал профессором Калифорнийского университета. Кельзен — автор более 600 работ, среди которых наиболее известно «Чистое учение о праве» (1934 г.), где сформулирована доктрина нормативного идеализма, или нормативизма.

Доктринальные основания. Кельзен стремился разработать подлинно научную юриспруденцию (в его терминологии — «чистое учение о праве»), предметом изучения которой было бы позитивное право в строгом смысле слова, очищенное от других социальных наук: социологии, этики, психологии, политологии. Правоведение он рассматривал как нормативную социальную науку, задачей которой является описание и познание правовых норм (правил должного поведения) и созданных ими отношений между людьми. «Чистая» юридическая наука, по Кельзену, исключает все элементы, чуждые ей, прежде всего идеологические и ценностные компоненты. Его правовой позитивизм сводился к невозможности познания сущности, исключению ценности и справедливости в праве, поскольку юридическая наука призвана заниматься не нравственными основаниями правовых установлений, а специфически нормативным содержанием права. В противном случае она теряет свою объективность и превращается в идеологию. Главное отличие юридического неопозитивизма Кельзена от естественно-правовых теорий состояло в том, что «действительность позитивного права не зависит от его соотношения с нормой справедливости».

Нормативный идеализм Кельзена основан на очищении закона и правовой нормы от их социальных предпосылок. Правовая норма по формальным основаниям и априорно наделяется действительностью (обязательностью), которая, в сущности, не соприкасается с реальностью жизненных факторов и событий и может быть независима от этой реальности. Тем самым Кельзен противопоставляет «чистую теорию права» социологии права.

Для обоснования «чистоты» правоведения от других социальных наук Кельзен опирался на философию неокантианства (марбургская школа), сторонники которой разграничили две области теоретических знаний — науки о сущем (Sein) и науки о должном (Sollen). К первой группе — науки о сущем, согласно взглядам Кельзена, относятся естественные науки, история, социология и другие дисциплины, изучающие явления природы и общественной жизни с точки зрения причинно-следственных связей, основываясь на принципе объективной причинности. Вторую группу — науки о должном — образуют этика и юриспруденция, которые исследуют нормативно обусловленные отношения в обществе, механизмы и способы социальной регламентации поведения людей. Главным постулатом, на котором основана связь явлений в нормативном порядке, являются принцип вменения или долженствования.

Следовательно, «чистое учение о праве» Кельзена остается теорией этатистского позитивизма, поскольку рассматривает себя как науку, не обязанную делать что-либо иное, кроме как изучать собственную сущность позитивного права, путем анализа постигать его структуры. В особенности отказывается оно служить каким-либо политическим интересам, поставляя им «идеологии, посредством которых можно было бы оправдать или дисквалифицировать существующий общественный порядок».

Однако доктрина нормативизма Кельзена отличается от юридического позитивизма XIX в. тем, что право рассматривается в динамике, в развитии, как единая система норм и одновременно как процесс их реализации па практике. В этом прослеживается попытка соединить неокантианские представления о дуализме бытия (сущего) и долженствования (должного) с социологической юриспруденцией, где право интерпретируется в качестве эффективно действующего динамичного правопорядка.

Учение о праве. Кельзен определяет право как нормативный принудительный порядок_у т. е. систему норм, регулирующих человеческое поведение. В отличие от других нормативных порядков (морального, религиозного) право есть принудительный порядок человеческого поведения, в котором использование принуждения предполагает, что «акт, предусмотренный в качестве социально вредного действия, должен осуществляться также и против воли его адресата, а в случае сопротивления с его стороны — и с применением физической силы». Однако в юриспруденции Кельзена понятие права охватывает не только общеобязательные нормы, установленные государственной властью, но и процесс их реализации на практике. Весьма показательно, что применение общих норм судебными и административными органами было истолковано Кальзеном как продолжение правотворческой деятельности государства, как создание индивидуальных нормативных предписаний. «Применение нрава есть также и создание права», — указывал он. В этой части его доктрины методы юридического позитивизма сочетаются с принципами функционального подхода к исследованию нормативных систем.

Позитивное право определялось Кельзеном как иерархия норм права, где основанием действительности (обязательности) нижестоящей нормы служит действительность вышестоящей нормы. Все они образуют «иерархический правопорядок», своеобразную лестницу норм, где наивысшей и последней нормой, конституирующей единство всех норм права, является гипотетическая основная норма (Grundnorm). Основная норма, по Кельзену, это «трансцендентно-логическое понятие», «основное высказывание», «мысленное допущение», данное нашим сознанием и обосновывающее объективную действительность «иерархического правопорядка». Эта норма мыслится как предпосылка правопорядка, в то время как действенный правопорядок принуждения истолковывается как система действительных правовых норм. Она непосредственно связана с конституцией, принятой в государстве, и может быть представлена в виде максимы: «Должно вести себя так, как предписывает конституция». Данная максима не содержит нормативных предписаний в собственном смысле слова, ее назначение в том, чтобы придать нашим представлениям о легитимности существующего правопорядка логически завершенную форму. По утверждению Кельзена, «согласно основной норме государственного правопорядка эффективное правительство, которое на основании действенной конституции создает действенные общие и индивидуальные нормы, есть легитимное правительство этого государства»^[1]. Принцип легитимности ограничен принципом эффективности власти.

Концепция «иерархического правопорядка» Кельзена представляет право в виде строгой иерархии норм, образующих пирамиду правовых норм, в которой низшие нормы вытекают из высших. Высшая ступень права — это конституция, которая черпает свою обязательность непосредственно в основной норме. Далее в нисходящей степени следуют законы и «общие» нормы (указы и распоряжения, имеющие силу закона). Низшую ступень образуют так называемые индивидуальные нормы, создаваемые судом и органами управления применительно к отдельным правовым ситуациям. Следовательно, правопорядок, по Кельзену, это система общих и индивидуальных норм, связанных друг с другом в силу того, что создание каждой принадлежащей к данной системе нормы происходит через другую норму этой же системы и в итоге определяется посредством основной нормы.

Учение о государстве. Нормативизм отразился и на понимании государства. Кельзен отождествлял государство и право, рассматривая их в качестве нормативного принудительного порядка. Право возникает раньше государства, образуя правовое сообщество, где нормативный порядок обеспечивается каждым человеком индивидуально. Однако по мере развития правовое сообщество перерастает в государство. Государство, по Кельзену, это централизованный правопорядок, где функция принуждения осуществляется специально созданными публичными органами власти. Государство представляет собой систему отношений господства и подчинения, сущность которых в том, что они составляют упорядоченную, урегулированную нормативную систему принуждения. Понимая государство как централизованный правопорядок, Кельзен пришел к выводу, что любое государство является правовым, даже авторитарное, деспотическое. «Государство, не подчиненное праву, — замечал он, — немыслимо»^[2]. Это было существенным отличием от либеральной трактовки государства.

Основными элементами государства, по Кельзену, являются население, территория и государственная власть. Для того чтобы выразить единство государства как централизованного правопорядка, ему приписываются свойства юридической личности, субъекта права, олицетворяющего принудительный порядок отношений господства и подчинения между людьми.

Отличительным признаком государства является суверенитет, понимаемый как юридические, а не политические отношения, как сфера должного, а не сущего, т. е. фактической действительности. Суверенитет рассматривался Кельзеном в качестве логической предпосылки нормативного порядка: государство, существующее в своих актах, посредством их определяло меру дозволенного, обязательного и запрещенного поведения. Кельзен использовал суверенитет не для обозначения верховенства политической власти, поскольку невозможно сравнивать власть малых и больших государств^[3].

Кельзен подчеркивал примат международного права над национальным. Основная норма международного права, по его мнению, гласит: «Государства, т. е. правительства, в своих взаимоотношениях должны вести себя в соответствии с существующим в международных отношениях обычаем»^[4]. В своей работе, но международному праву «Проблема суверенитета и теории международного права» (1920 г.) Кельзен выдвинул проект установления мирового правопорядка на основе добровольного подчинения суверенных государств органам международной юрисдикции. Он различал предписания международного права и его основную норму, разрабатывал мысль о том, что основные нормы и конституции государств необходимо привести в соответствие с демократическими принципами (основной нормой) международного правопорядка.

Кельзен подразделял государства по политическому режиму на демократические и недемократические.

Он отходит от понимания демократии как «правления большинства» или власти, установленной посредством процедуры всеобщих выборов. Демократия интерпретируется им в социальном смысле как форма достижения компромисса, при котором уважаются права меньшинства. Он акцентирует внимание при классификации политических режимов на их способности гарантировать духовную свободу индивидам. «Движущим принципом всякой демократии в действительности служит не экономическая свобода либерализма, как иногда утверждали (ибо демократия может быть как либеральной, так и социалистической), а, скорее, духовная свобода — свобода высказывать свое мнение, свобода совести и убеждений, принцип терпимости и, особенно, свобода науки», — утверждал Кельзен^[5].

Учение Кельзена оказало существенное влияние на развитие юридической теории и практики. В западных государствах стала отчетливее осознаваться потребность в стройной, внутренне непротиворечивой национальной системе законодательства, понимании важности приоритета международного права над национальным, рассмотрения первого в качестве составной части государственного права.

• [1] Кельзен Г. Чистое учение о праве. М., 1987. Вып. 2. С. 67.
• [2] Кельзен Г. Чистое учение о праве. С. 93.
• [3] См.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена: сб. пер.: вып. 2 / отв. ред.:В. Н. Кудрявцев, Н. Н. Разумович. М" 1988. С. ПО.
• [4] Чистое учение о праве Ганса Кельзена. К XIII конгрессу Международнойассоциации правовой и социальной философии (Токио, 1987): сб. пер.: вып. 1 /отв. рея.: В. Н. Кудрявцев, Н. Н. Разумович. М., 1987. С. 93.
• [5] Чистое учение о праве Ганса Кельзена: вып. 1. С. 93.