Ссылки на первоисточник

Оперативность информации — общепризнанное достоинство, которое становится обесцененным, если не обеспечено достоверностью каждого отдельного сообщения.

Доверие к факту или мнению обусловлено доверием к источнику информации: зритель хочет знать, откуда получено сообщение и кому принадлежит излагаемое суждение. Когда журналист не ссылается на автора приводимого мнения, у аудитории складывается впечатление, что высказывание принадлежит самому журналисту.

В новостных программах ссылки на источники сообщений обязательны.

По авторитету источника аудитория судит о ценности информации, а это, в свою очередь, формирует авторитет информационной программы.

Достоверность приводимого сообщения (особенно когда дело касается цифр и данных — количества участников антизаконных акций, размеров ущерба и пр.) возрастает в зависимости от уровня компетенции высказывающихся или цитируемых лиц.

Наибольшую объективность обеспечивает множественность источников.

Хотя изобилие ссылок затрудняет восприятие материала, в ряде случаев пренебречь ими невозможно, например, когда приводимое утверждение спорно или источник информации является частью самого сообщения («Президент заявил, что…»).

В диалоге на острую тему журналисту, берущему интервью, во избежание неясностей лучше повторить последний ответ собеседника перед тем, как задать свой следующий вопрос («Таким образом, вы утверждаете…»). Это позволит лишний раз проконтролировать точность оглашаемой информации.

Профессиональные журналисты всегда должны быть готовы к реакции скептически настроенных зрителей и избегать высказываний типа «ожидается, что…», «известно, что…», «говорят, что…» (ожидается кем? известно кому? говорит кто?).

Если к моменту съемки сюжета о каком-то событии со времени самого события прошло не менее суток или не меньшее время отделяет съемку до момента ее показа, об этом следует сообщить в эфире.

В случае если какая-либо инстанция или учреждение налагают нс предусмотренный законом запрет на информацию о своей деятельности или материал подвергается иным формам цензуры, журналист вправе огласить это обстоятельство в рамках своей программы.

Проверка. Девиз документалистики: проверяйте все, проверяйте дважды, даже если информацию сообщила вам ваша мать.

Проверка и перепроверка фактов, в том числе и тех, что кажутся очевидными, обязательно предшествует их обнародованию. Журналист новостей оперирует только теми данными, которые в случае необходимости могут быть им доказаны, и добивается такого изложения материала, чтобы, даже будучи обвиненным в дезинформации, суметь подтвердить свою правоту в судебном порядке.

Сюжеты, идущие повторно или записанные задолго до показа в эфире, подвергаются дополнительной проверке, чтобы удостовериться в том, что они сохранили свою информационную актуальность в контексте изменившихся обстоятельств.

Социальное последействие. Профессиональное сообщение содержит все факты, необходимые для понимания изображаемой ситуации. Но оно же исключает побочную информацию, способную вызвать негативные общественные последствия (например, уведомления о готовящихся общественных беспорядках с указанием места и времени, где и когда они могут произойти).

В противном случае журналист рискует оказаться не столько информатором, сколько подстрекателем, выполняя роль рупора для зачинщиков противоправных действий, а обнародованный прогноз обернется реальностью именно в силу массового оповещения.

Невинное сообщение о повышении цен на сахар в каком-нибудь регионе может заставить сотни тысяч встревоженных граждан начать запасаться сахаром, после чего цена на него поднимется повсеместно.

Слухи. Разновидность нежелательной информации — слухи, и не только в тех случаях, когда они выдаются за нечто реальное. Сообщая о слухах (тем более в рубрике новостей), СМИ предоставляют им огромную аудиторию, а умалчивая, рискуют утратить доверие части зрителей, убежденных, что сокрытие информации говорит о ее особой ценности (раз скрывают, значит, правда).

Тактика журналистского поведения зависит от характера слуха, его распространенности, предполагаемого — невольного или злонамеренного — источника, а также от возможных социальных последствий подобного сообщения.

Лучший способ рассеять слух — предоставить слово экспертам или иным компетентным лицам. Необходимо помнить, однако, что опровержение, проведенное без учета психологии восприятия, может привести к противоположному результату — зрители не всегда достаточно внимательно выслушивают обнародованные доводы и зачастую готовы истолковать их по-своему («дыма без огня не бывает»).

Нейтрализация слуха в подобном случае оборачивается его популяризацией, а средство массовой информации превращается в средство массовой дезинформации. Это обязывает особо тщательно продумывать формулировки и тональность опровержения.

Факты и мнения. Общепризнанная особенность телеинформации — персонализация новостей. Это, однако, не означает, как думают многие, свободу субъективных высказываний ведущего. Четкое отделение фактов от мнений в новостной программе — неукоснительный журналистский принцип: «Факты священны, комментарий волен».

Признание самоценности факта обязывает излагать сообщения безотносительно к интересам любых социальных, партийных и прочих групп во избежание упреков в тенденциозности, т. е. указаний, как именно эти сообщения надо воспринимать. Профессиональное сообщение не должно содержать оценок, тем более если это оценки ведущего, репортера, интервьюера.

Элементы оценок содержатся в словах ведущих и репортеров, объявляющих те или иные общественные акции антиконституционными, а конфликты межнациональными, не дожидаясь, пока эти акции официально будут признаны таковыми. Привычное навешивание ярлыков и уничижительных выражений типа «воинствующие экстремисты» или «бесчинствующие массы» — рецидивы из пропагандистского арсенала манипуляторов.

Журналисту следует избегать ситуаций, в которых он мог бы воспользоваться возможностью высказать свое личное отношение к изображаемому событию. Позиция журналиста — в подборе, полноте и последовательности освещаемых фактов. (Если выразить свое отношение все же необходимо, эту часть передачи лучше обособить от других сообщений как «комментарий ведущего».).

Оценки событий или явлений уместны в устах экспертов, комментаторов или лиц, в чьей компетенции нет сомнений.

Язык. Самоценность факта требует языка, свободного от литературных красот, чрезмерной экспрессии и излишней метафористики. Эстетика информации — «язык» самого события, а не журналистской интерпретации, тем более что это относится к событиям, драматичным самим по себе. Сообщения о них не должны своей формой и лексикой вызвать у зрителей дополнительную тревогу и беспокойство. Температура изложения в этих случаях обратно пропорциональна температуре материала.

Адекватность жанру. Жанр информационного сообщения не допускает драматизации или беллетризации материала не только словом, но и средствами экранной выразительности. «Картинка» события тем достовернее, чем максимальнее соответствует оригиналу, не оставляя возможности упрекнуть телевидение в авторской субъективности. (Мировая практика не случайно избегает давать информационные выпуски в музыкальном сопровождении.).

У зрителя не должно возникать сомнения или ложного представления о характере экранного сообщения, не должно быть неясностей в том, что он видит — запись или трансляцию, первичное сообщение или его повтор.

Ни одна из экранных форм — ни прямо, ни косвенно — не может быть выдана за другую (комментарий — за установленный факт, инсценировка — за реально происходящее действие) или способствовать подобному впечатлению. Информация о типе вещания, если он не представляется очевидным, дается в форме устного сообщения или текстом в кадре.

Инсценировка. Не меньшей осторожности требует метод инсценировки, даже если ее участники — реальные герои происходившего. «Восстановление событий» допускается лишь в тех случаях, когда отсутствуют все остальные средства экранной документации.

Сам факт реконструкции события должен быть обозначен в эфире, чтобы не вводить телезрителя в заблуждение относительно характера изображаемых действий. В информационных программах об этом необходимо напомнить несколько раз, при этом обязательно в начале и конце эпизода.

Профессиональная этика исключает репетиции с документальными героями, «натаскивание» перед камерой участников репортажа или приглашенных в телестудию лиц.

«Нет на телевидении ничего ужаснее, чем тщательно отрепетированная импровизация, чем заученная „живая“ речь, чем вымученная неестественная естественность», — писал замечательный телекритик Вл. Саппак^[1].

Мировая практика не допускает использования инсценировок в новостных рубриках.

Постановочные элементы противопоказаны и при записи интервью. К таким элементам относятся, например, реакции окружающих на слова собеседника, доснятые позже и смонтированные с его ответом, или повторная съемка вопросов, уже однажды произнесенных.

Недопустимо после интервью доснимать вопросы, до которых своевременно не додумался журналист, или снимать по отдельности журналиста и собеседника, чтобы затем совместить в эфирном варианте оба изображения. Если интервьюер отсутствовал на месте записи или съемки, не создавайте впечатления, будто он там был.

Исправление ошибок. Если ошибки в материале все же допущены (неважно, касаются ли они фактов или суждений и какими причинами обусловлены — излишним доверием к сомнительному источнику информации, пренебрежением всесторонней проверкой или искажением цитируемого мнения), необходимо предпринять все возможное для устранения последствий этих ошибок, и сделать это как можно быстрее.

Телевидение обязано в таких случаях дать немедленное опровержение, а также принести извинение лицам, потерпевшим ущерб. Желательно, чтобы опровержение было передано в эфире в той же рубрике, где ошибка имела место.

Безотлагательное и открытое признание собственной погрешности не роняет достоинства журналиста и репутации телекомпании — разумеется, если такие погрешности не становятся правилом.

Полнота информации. Достоверность отдельно взятого факта или суждения еще не гарантирует объективности информации, хотя без такой достоверности говорить об объективности не приходится. В сообщении о событии могут быть опущены факты, существенные для понимания ситуации, или изложена точка зрения, односторонне освещающая картину и создающая неверное представление о причинах происходящего. Подобные искажения — не обязательно результат злонамеренного умысла журналиста, чаще всего это свидетельство его непрофессионализма.

Важнейшее условие объективности — полнота представленных фактов и обнародованных суждений (тем более если речь идет об аналитических передачах).

Телезрители не нуждаются в информации «независимой». Они ждут информации объективной. Независимыми могут быть мнения, оценить которые невозможно, не сопоставив их с мнениями альтернативными.

Вот почему, если в аналитической передаче изложена определенная точка зрения на проблему, журналист обязан предоставить такие же возможности и для аргументов оппонирующих сторон. (В западной теледокументалистике это условие сформулировано в доктрине равных возможностей, а также в праве на ответ.) Речь идет о балансе взглядов не арифметическом или статистическом. Эфирное время отводится участникам обсуждения в соответствии с их ролью и весом в политической, общественной, научной или культурной жизни.

Разумеется, в одноразовой передаче не могут быть представлены все суждения (даже основные из них излагаются лишь поверхностно — скорее обозначаются, чем излагаются). Серьезный анализ возможен лишь в серии передач — при условии, что о продолжении разговора в эфире заранее знают не только участники обсуждения, но и зрители.

Подбирая участников для дискуссионных рубрик, следует избегать агрессивных натур и конфликтных личностей, не способных выслушивать собеседников. Такая осторожность особо необходима по отношению к носителям национал-шовинистских или неофашистских взглядов, чья идеология агрессивна уже по своей природе и не склонна считаться ни с правами человека, ни с достоинством личности.

Политическая неангажированность. Достоверность и полнота информации как критерии журналистики могут быть достигнуты только при условии непредвзятости. Непредвзятость равнозначна самокритичности, т. е. трезвому осознанию того, что интересы журналиста и людей его круга еще не исчерпывают собой интересов общества.

Разумеется, журналистам, по долгу своей профессии апеллирующим к массовому сознанию, нелегко удержаться от искушения представить свое личное мнение как истину в последней инстанции. Учитывая этот соблазн, крупные медиаорганизации мира запрещают своим сотрудникам высказывать личные мнения по вопросам текущей политики или проявлять на экране симпатии по отношению к политическим партиям и их лидерам. Этим же объясняется и запрет на участие журналистов в избирательных кампаниях в качестве кандидатов, а также активное проявление своих политических предпочтений.

Дело не только в том, что у журналиста больше возможностей для публичного самовыражения. Идеологическая пристрастность ведущего или репортера позволяет аудитории отождествить вещательную концепцию телекомпании с определенной политической «линией».

Публицисты, чей опыт и компетенция позволяют им выступать в качестве общепризнанных комментаторов, анализирующих те или иные проблемы и ситуации, ведут, как правило, программы под собственным именем и тем самым как бы дистанцируются от вещательной политики телекомпании.

Опасность идеологизации. В отличие от художественной культуры, призванной примирять людей и народы, информация способна не только сообщать, но и разобщать. Это особенно очевидно в условиях политической конфронтации, где она подвергается идеологическому воздействию. В такой атмосфере лишь при соблюдении условия непредвзятости СМИ могут взять на себя ответственность за достоверность сообщаемых новостей и совокупность выражаемых мнений, по которым мы судим о состоянии общественного сознания.

Для отечественной журналистики подобная беспристрастность в изображении событий и мнений — задача едва ли не самая трудная. Десятилетиями в теории публицистики советские СМИ фигурировали как средства массовой информации и пропаганды, где пропаганда всегда считалась первичной, а информация — только «средством».

Чтобы освободить документалистику от идеологических притязаний, недостаточно расстаться с государственной монополией на истину и пониманием зрителя как объекта партийного восприятия. Поколение журналистов, пришедших на смену официозной фигуре «кремлевского» диктора, убеждено, что наиболее безошибочный взгляд на события и процессы общественной жизни принадлежит самим журналистам, выступающим кем-то вроде наставников неразумной публики.

Убежденность журналиста в том, что он является своего рода идеологическим просветителем, порождает привычку по каждому поводу ставить оценки и выносить приговоры, ибо, по его представлению, мнения о фактах важнее фактов.

Нетрудно понять, что такая информационная эволюция — от государственного наставника к институту политических разъяснителей — оборотная сторона все той же тенденциозности.

В обстановке современной поляризации массового сознания (особенно когда речь идет о событиях во взрывоопасных точках, где каждая из сторон стремится представить положение таким образом, чтобы подчеркнуть свою правоту и неправоту противника) любое субъективное замечание журналиста способно еще более накалить и без того возбужденную атмосферу, а тенденциозное сообщение о межнациональных конфликтах — привести к еще большим конфликтам.

«Репортаж с двумя лицами» — когда одно и то же событие представляют корреспонденты обеих противоборствующих сторон — в этих случаях предпочтительней однозначного освещения, хотя и не решает проблемы в принципе.

Наиболее объективная картина происходящего возможна лишь в изложении документалистов, политически неангажированных и к изображаемому конфликту непосредственно не причастных. Такие документалисты не могут себе позволить занимать позицию «за» или «против», вовлекаясь в освещаемый ими конфликт и тем самым еще более упрощая или драматизируя ситуацию.

Влиянием бессознательно усвоенной идеологичности объясняется и поведение на экране ведущих, для которых телевизионное интервью или пресс-конференция становятся чем-то вроде экранной корриды, где они себя ощущают тореадорами, оставляя за приглашенными роль быков.

Позиция журналиста. Принцип политической непредвзятости нередко осуждается оппонентами как отсутствие у сотрудника информационной службы гражданской позиции. Но если понимать под такой позицией любое публичное оглашение своей точки зрения, то легче всего обнаружить ее в атмосфере митинга. Позиция журналиста не сводится к публичному самовыражению, тем более в новостных рубриках, которые оно способно только дискредитировать. Эта позиция — не в словесных оценках (сфере аналитиков и экспертов), а в стремлении к достоверности и полноте представленных фактов и мнений, позволяющих зрителю самостоятельно делать выводы.

Вместе с тем журналист не может одинаково относиться к тому, кто нарушает закон, и к тому, кто его защищает, особенно если речь идет о законе нравственном. Когда сталкиваются сострадание и жестокость, справедливость и злонамеренность, терпимость и нетерпимость, позиция журналиста не имеет ничего общего с безучастностью.

Для журналиста нет важнее задачи, чем отстаивать в нас те духовные качества, которые позволяют людям при любых обстоятельствах оставаться людьми.

• [1] Саппак Вл. Телевидение и мы. Четыре беседы. М.: Искусство, 1988. URL: http://www.evartist.narod.ru/textl2/83.htm (дата обращения: 18.10.2016).