Владение как содержание права и правомочия

Возможно ли сконструировать такое вещное субъективное право, как право владения вещью?^[1] Такая попытка выглядит весьма заманчиво, поскольку напоминает традиционное противопоставление собственности (как вида экономических отношений) праву собственности (т.е. одной из юридических форм реализации этих отношений). Почему бы не поступить точно так же и с понятием владения, которым следует обозначить волевые действия лица, в которых проявляется его власть или господство над вещью и которому следует противопоставить понятие о праве владения — юридической возможности совершения действий, слагающих процесс (состояние) владения? Произведя такое конструирование, мы раз навсегда решим проблему защиты владения, ибо такая защита всегда будет представлять собой защиту нарушенного субъективного права владения. Само же это субъективное право владения следует признавать существующим не только в случаях его формального приобретения, но также тогда и постольку, когда и поскольку существует само владение, наподобие того, например, как личные права признаются и существуют все то время, пока налицо «прикрепляемые» ими к субъекту нематериальные блага^[2]. В то же время нельзя не заметить, что при всей своей внешней красоте такой подход не только не является сколько-нибудь признанным в науке, но и не находит воплощения ни в одном законодательстве. Почему?

Представляется, что причина такого положения вещей состоит в следующем. Дело в том, что владение вещью никогда не является самоцелью. Само, но себе владение не имеет ценности^[3], ибо оно всегда служит средством для извлечения из вещи ее потребительной и (или) *см. § 2 гл. 1 меновой стоимости. Выше* мы уже приводили иеринговскос уподобление владения ключу от сокровищницы и лестнице для срывания плодов с фруктовых деревьев: ни ключ, ни лестницу сами по себе использовать по назначению невозможно, однако без этих вещей доступ к сокровищам и плодам будет как минимум затруднен, а то и вовсе невозможен.

Вспомним и наш пример с арендаторами двух роялей, один из которых перевезен от арендодателя в квартиру арендатора, а другой **см. § 2 остался в квартире собственника**. Очевидно, что пользование перво;

гл. 1, сноска го арендатора гораздо более удобно, чем пользование второго. Если первый может упражняться на рояле сколько ему захочется и тогда, когда ему захочется (не нарушая, разумеется, интересов соседей), второй арендатор связан и в продолжительности, и во времени своих занятий режимом, установленным по договоренности с арендодателем и, значит, не подлежащим изменению в одностороннем порядке. Первому для того, чтобы пользоваться роялем, достаточно находиться в собственной квартире, куда он всегда имеет неограниченный доступ; второму — необходимо идти или даже ехать к месту нахождения рояля (в квартиру арендодателя), доступ в которое всецело находится в ведении арендодателя. Очевидно, однако, что первая аренда будет стоить дороже, вторая — дешевле; и это при том, что на первого арендатора будут возложены расходы по содержанию рояля и его текущему ремонту, а также риск случайного его повреждения во время нахождения в квартире арендатора^[4]. Какова же причина описанной разницы? Она одна — владение. Тот, кто приобрел (или сохранил за собой) владение, тот обеспечил себе максимальные удобства в пользовании вещью ценою принятия на себя известных тягостей, определяемых природой вещи^[5].

Но если юридически защищенная возможность владеть вещью всегда предоставляется не сама, но себе, а для чего-то, то, следовательно, она может составлять содержание лишь одного из правомочий, входящего в состав субъективного права, но не может исчерпать всего его содержания. Правомочие владения может входить в субъективное право наряду с еще хотя бы одним правомочием на собственные действия, содержание которого объясняло бы, для чего за управомоченным признается возможность владения. Понятия субъективного права владения, а также (что особо важно!) владения как субъективного права оказываются, следовательно, пустыми, не содержащими в себе ни одного элемента. Понятие владения способно занять единственное возможное место — место фактического состояния, являющегося элементом правопорядка и либо не охраняемого правом вовсе (незаконное владение), либо охраняемого правом непосредственно (фактическое беститульнос (голое), но нс являющееся незаконным владение), либо как предмет одного из правомочий какого-нибудь субъективного вещного права (титульное и законное владение)^[6]. Оно либо приобретает юридическую форму одного из правомочий более широкого по содержанию субъективного права, либо продолжает оставаться голым фактом (фактическое владение). Предметом юридической защиты, таким образом, может быть либо возможность (правомочие) владения, либо охраняемый законом интерес бывшего фактического владельца, возникший у него вследствие нарушения владения. Нарушенное правомочие владения защищается в рамках иска, направленного на защиту субъективного права, в состав которого это правомочие входит. Нарушенное же фактическое владение защищается посредством притязания, направленного на реализацию охраняемого законом интереса в восстановлении положения, существовавшего до нарушения владения (владельческого иска).

• [1] Наименования таких вещных прав, как право пожизненного наследуемого владенияи право ограниченного владения земельным участком (см. подп. 2 и 23 перечня, содержащегося в § 3 гл. 1, наводят на мысль, что такие права — права владения — дажесуществуют.
• [2] Сторонники этой позиции — К. Н. Анненков, Н. В. Варадинов, Ю. С. Гамбаров, Д. В. Дож-дев, К. Д. Кавелин, А. В. Коновалов, С. А. Муромцев, В. М. Хвостов, Г. Ф. Шершене-вич; из иностранцев — Э.-И. Беккер, Э. Ганс, Г. Гирш, Р. фон Иеринг, Г. Ленц, Г.-Ф. Пухта и др. (см. об этом: Бевзенко Р. С. Защита добросовестно приобретенного владения в гражданском праве: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2002. С. 13;Казаков В. Б. Владение — факт или право? Из истории русской дореволюционнойцивилистики // Правоведение. 1988. № 2. С. 73—76; см. также статью Ю. С. Гамба-рова о владении как юридическом институте в 4-м выпуске «Словаря юридическихи государственных наук» под ред. А. Ф. Волкова и Ю. Д. Филиппова (СПб., 1902.Стб. 1940;1944). Выше мы уже видели попытку представить в качестве права салю владение предпринятую Д. В. Дождевым; но сути, на той же позиции стоит и Д. В. Новак — автор многочисленных публикаций о так называемой кондищии владения, т. е. о возможностивидеть неосновательное обогащение в приобретении одного только владения (приобретения права с правомочием владения ему не нужно, поскольку у него само владение — это уже право); см., например, его статью «В чем ценность владения и причем здесь кондикция?» в «Вестнике гражданского права» (2009. № 3. С. 289—316), а также интереснейший ответ на нее, данный В. С. Гербутовым (Там же. 2009. № 4.С. 277−302).
• [3] Мысль о том, что владение как таковое не только не имеет ценности, но и, более того, представляет собой «только лишнее бремя» (как честь для русского человека), высказана, между прочим, в чрезвычайно выпуклой (художественной) форме в песнеА. Аронова и М. Таривердиева из кинофильма «Ирония судьбы или С лёгким паром!»: «Если у вас нет собаки — ее не отравит сосед»; «Думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь». Действительно, фактическое господство над вешыо, да ещеи направленное на установление и обеспечение режима доступа к ней постороннихлиц, требует приложения известных, зачастую немалых усилий и систематическойтраты некоторых (нередко значительных) средств.
• [4] Это мы говорим к вопросу об обременительности владения.
• [5] Продолжая эту мысль, следует сказать, что владение доставляет также значительныеудобства в деле распоряжения вещью; больше того, оно предоставляет такую фактическую возможность даже в той ситуации, когда юридической возможности распоряжения у владеющего вещью субъекта нет. Вернемся к тем же роялям: то, что распорядиться тем из роялей, что остался в квартире арендодателя, у арендатора скорее всегоне получится, так же очевидно, как и то, что к распоряжению чужим (!) роялем, находящимся в квартире арендатора, последний не встретит никаких препятствий (разветолько на рояле будет какая-то особая маркировка, предназначенная как раз для того, чтобы воспрепятствовать такому распоряжению, скажем клеймо ателье проката).
• [6] К такой трактовке владения склоняются у нас Е. В. Васьковский, Д. И. Мейер, Ф. Л. Морошкин, К. А. Неволин, К. П. Победоносцев, В. И. Синайский, К. И. Склов-ский; за границей — Ю. Барон, Б. Виндшейд, Г. Дернбург, А. Ранда, Ф.-К. фонСавиньи, Э.-Ф.-К. Рудорф, П. Эртман и др. (См.: Бевзенко Р. С. Указ, соч.; Казаков В. Б. Указ, соч.; см. также статью П. Эртмана о владении по римскому правув 4-м выпуске «Словаря юридических и государственных наук» под ред. Л. Ф. Волкова и Ю. Д. Филиппова (СПб., 1902. Стб. 1962—1965).