Образ врага, комплекс заговора и террор

В этом русле обращает на себя внимание такая характерная как для правого, так и левого вариантов тоталитаризма деталь. И здесь и там тщательно разработан образ врага, чужака, каких-то недочеловеков, ущербных по своей сущности, неких ненастоящих, которых просто не жалко оскорблять, унижать и даже физически уничтожать. По-видимому, определенное пленение сознания людей подобными образами как бы снимало с них моральную ответственность за свои позиции и действия.

Связывая воедино все без исключения политические и иные проблемы, такой подход рано или поздно перерождается в концепцию крестового похода и манихейский мессианизм. Такой мессианизм основывается на резком и бескомпромиссном разделении мира на сферы, разделенные непреодолимой гранью между добром и злом, своими и чужими, друзьями и врагами.

А это, в свою очередь, порождает неизбежный конфликт между целями и возможностями их осуществления. Носители тоталитарного сознания склонны быть моральными абсолютистами, разделяющими мир только на белое и черное (у большевиков красное и белое, а у нацистов — коричневое и красное или белое) и требующими на все вопросы немедленного и окончательного ответа.

Соответственно все участники «драмы истории» делятся на силы добра, ассоциируемые с тоталитарным режимом, и дьявольские силы зла, ассоциируемые со всеми теми, кто безоговорочно и на все сто процентов не стоит «на страже этого режима». Здесь неукоснительно действует принцип «кто не с нами, тот против нас». В глазах такого фанатика любой несогласный или, что еще хуже, противник оказывается агентом сатанинских сил, которые будто замышляют грандиозный заговор для уничтожения сил добра.

Теория заговора исключает возможность реалистической оценки социальных, исторических или политических факторов. Тот, кто посвящен в заговор, заранее знает весь ход событий, он занимается лишь конкретизацией деталей и этапов прохождения предустановленного течения истории. Исключая возможность какого бы то ни было компромисса, теория заговора не оставляет места для сил, занимающих нейтральную позицию.

Идти на согласие с теми, кто выступает против вождя, его политического курса, — значит порвать с верой и присоединиться к участникам заговора. За неимением подходящего выражения американский историк Р. Хофстедтер назвал такой подход «параноидным стилем», означающим «предельное преувеличение, подозрительность и фантазии о заговоре».

Параноидный тип склонен считать, что враг контролирует прессу, направляет общественное мнение с помощью «управляемых новостей», он обладает неограниченными ресурсами, секретами «промывания мозгов» или же держит в своих руках власть над системой образования и т. д. Будучи совершенно нормальным человеком в отдельных сферах жизни, например в семье, на работе, такой тип способен впадать в крайности и действовать крайними, экстремистскими методами в других сферах, например, в политике, религии и т. д.

Если в политической культуре либерально-демократического типа человек придерживается нейтральных позиций в оценке существующей общественно-политической системы, то предполагается, что он так или иначе принимает ее как реальность, с которой можно согласиться. В тоталитарном же сознании, в котором преобладает принцип «или-или», отсутствует сам принцип нейтралитета.

Если человек публично не декларирует свое согласие с существующей системой, то он причисляется к числу врагов. Отсюда провозглашенный большевиками принцип «кто не с нами — тот против нас». Ив него вытекает другой принцип: «если враг не сдается, то его уничтожают». В подобном же духе в одном ив своих выступлений в 1925 г. Гитлер говорил: «В нашей борьбе вовможен только один исход: либо враг пройдет по нашим трупам, либо мы пройдем по его»^[1].

Такая установка красной нитью проходит в марксистско-ленинской идее классовой борьбы и нацистской расовой теории превосходства, которая в законченной форме воплотилась в идее и практике окончательного решения еврейского вопроса.

Отличительная особенность тоталитарного режима состоит в том, что при нем террор и страх используются не только как инструмент уничтожения и запугивания действительных или воображаемых противников, но и как нормальный повседневный инструмент управления массами. С этой целью постоянно культивируется и воспроизводится атмосфера гражданской войны. Террор развязывается без какой-либо видимой причины и предварительной провокации.

Так, в нацистской Германии террор был развязан против евреев, т. е. людей, объединенных определенными общими расово-этническими характеристиками, независимо от их поведения. В Советском Союзе, в отличие от нацистской Германии, руководство никогда не признавало, что оно может использовать террор против безвинных людей. Тем не менее, и здесь террор служил инструментом уничтожения так называемых классовых врагов или врагов народа.

Важно учесть, что при тоталитаризме террор и насилие, о котором говорилось в соответствующей главе, имеют не только сугубо физическое, но также интеллектуальное и духовное измерение.

Когда официальная оценка и тоталитарная культура занимают господствующее положение, физический террор в качестве инструмента политического контроля может отойти на второй план или вовсе потерять свою значимость. Здесь немаловажное значение имеет феномен так называемого «горизонтального тоталитаризма», когда насилие как бы пронизывает все общественные структуры, придавая определенный настрой самому образу жизни.

В заключение представляется необходимым отметить, что выделенные характеристики тоталитаризма надо понимать в идеально-типологическом смысле, а не как точное отражение реального положения вещей в обществе. В общем и целом, как в гитлеровской Германии, так и в сталинском Советском Союзе, даже в самом апогее тоталитаризма, вряд ли правомерно говорить о всеобщей тотализации сознания. В реальной жизни положение вещей обстояло значительно сложнее.

При этом важно осознать, что феномен тоталитаризма отнюдь не канул в Лету с демонтажем тоталитарных политических режимов. Просто в современных условиях тоталитаризм и лежащее в его основе бегство от свободы приобретают новые формы и новое содержание. Как только не называли А. Гитлера после 1945 г.: тупое и ограниченное животное, безумец, больной, импотент, садист, воплощение зла, гангстер высокого полета, марионетка и т. д. То же самое говорят о И. Сталине.

Но возникает законный вопрос: как же получилось, что немецкий и российский народы пошли за подобными людьми? Как они могли привести к власти таких исчадий ада? Более того, как объяснить тот факт, что даже после освобождения от диктатуры многие испытывают по отношению к ним откровенную или невысказанную ностальгию? Ответ, возможно, состоит в том, что оба тирана отвечали духу времени и отражали какие-то грани глубинных пластов души двух народов, пластов, которые Гитлер и Сталин сумели воспламенить.

Если классические типы тоталитаризма в лице сталинизма и гитлеризма основывались в значительной степени на навязывании определенного комплекса ценностей, установок, принципов, стереотипов поведения и т. д. по вертикали сверху вниз насильственно, средствами физического и морального террора, информационно-идеологического манипулирования и т. д., то в наши дни формируются спонтанно по горизонтали. Здесь значительная доля инициативы перешла к средним и нижним уровням общества.

Вопросы и задания для самоконтроля

• 1. Назовите основные признаки тоталитарного типа политической культуры.
• 2. Чем либерально-демократический и авторитарно-тоталитарный типы отличаются друг от друга?
• 3. Какое место в тоталитаризме занимают теория заговора и образ врага?
• 4. Назовите основные инструменты, используемые тоталитаристами для контроля над сознанием населения.
• 5. Объясните феномен единства массы и вождя.
• 6. Что вы понимаете под параноидным мышлением?
• 7. Как вы понимает заговорщический комплекс?

• [1] Ширер У. Взлет и падение Третьего Рейха. М., 1991. Т. 1. С. 150.