Торжество боярщины над общиной

Крупное землевладение растет вследствие естественного процесса накопления капитала и приложения его к земле разными путями. Крупные землевладельцы захватывают пустующие невозделанные земли, обрабатывают их частью силами своих холопов, частью силами крестьян, которых привлекают на свои земли денежными ссудами и льготами в уплате налогов. Вместе с тем они скупают участки возделанных земель от членов свободных волостных общин, а иногда и захватывают такие участки силою. С другой стороны, росту крупного землевладения оказывает могущественное содействие княжеская власть. Князья с течением времени упрочивают свою высшую власть над территориями общин, которая первоначально была вполне номинальной, и распоряжаются общинными землями, отдавая их во владение своим слугам, боярам и монастырям. Они раздают общинные земли целыми волостями и отдельными селами «в жалованье» (поместье, бенефиций) боярам и на вклад монастырям «своего ради спасения и на поминок душ своих родителей». На волостные земли, приобретенные боярами или монастырями от волощан, князья выдают жалованные грамоты, выделяя эти участки из общинной организации, обе-^[1]

ляя их от волостного тягла. Некоторые общины и отдельные крестьяне добровольно отдавались во владение боярам с целью снискать их защиту и покровительство во время частых смут, междоусобий и разбойных «наездов» удельной эпохи. На Западе такая отдача себя под защиту называлась коммендацией, у нас — закладничеством, от слова закладываться, в смысле укрываться, задаваться.

В результате этого процесса освоения крупными землевладельцами общинных земель во Франции самостоятельные общины, коммуны, исчезли почти совершенно; остатки древнего общинного строя сохранились только на владельческих землях; и в большей части Франции утвердилось даже правило, требовавшее, чтобы у каждой земли был господин, — «нет земли без господина» (nulle terre sans seigneur). В Германии крупное землевладение также получило преобладание во вторую половину средних веков, но самостоятельные марки все же уцелели во многих местах, а в Швейцарии они сохранили даже самостоятельность государственную.

У нас во вторую половину удельного периода в средней России боярщина столь же решительно торжествует над общиной, как и на Западе. Но в древнейшее время в центральной Руси боярщина не торжествовала над общиной. Свободных общин везде было много, как в Белоозерье. Боярские вотчины были невелики в сравнении с общинами. Боярщина восторжествовала только тогда, когда развилось, как и на Западе, монастырское землевладение; восторжествовала и вследствие раздачи земель в жалованье, позднее в поместье, и вследствие развития дворцового землевладения великих и удельных князей, позднейших княжат.

Значительные части волостных территорий переходили во владение бояр и монастырей в качестве заимок или роздслей невозделанных земель.

В руки монастырей, кроме того, волостные земли переходили по многочисленным, большею частью мелким вкладам крестьян. В пример того, как сильно страдали волости от такого обояренья их земель, мы возьмем Волочек Словенский, о котором раньше не раз уже говорили.

К южной оконечности этой волости, Милобудью, примыкал принадлежавший ей до начала XV в. обширный лес за рекою Ягрышем. В начале XV в. при князе Андрее Дмитриевиче (умершем в 1432 г.) тиун Есип Иванов Пикин нашел здесь возвышенные, удобные для поселений места и поставил несколько деревень. Сначала ему принадлежала здесь деревенька Колкач, в которой жили его крестьяне-половники. Эту деревеньку он «разставил на двое». Затем он «разделал на лесе своими людьми» еще несколько деревень, посадив в них своих половников. Одна из деревень, Талица, была поставлена в лесу за 6 верст к югу от Колкача. Свободно расширяя здесь свою заимку, он косил южнее за 20 верст от деревни Колкача на реке Шексне. Между 1448 и.

1469 гг. Есип Пикин дал часть своей земли в этой местности, деревни Колкач и Талицу и две пустоши южнее на Шексне, Кирилло-Белозерскому монастырю, а часть оставил за собою с женою «до живота». Не удовольствовавшись этим вкладом, монастырь с разрешения князя купил за 5 рублей у сына Пикина Юрия еще пол деревни Телибашово в этой же местности на Колкаче.

Во владение монастырю перешла обширная площадь леса между реками Ягрыш и Сизьма, и он поспешил закрепить его за собою рядом дальнейших заимок; к 1480 г. здесь появилось 10 новых деревень-починков, что «чернецы на лесех ставили». Волость Словенского Волочка в 1482 г. заявила свои притязания на все монастырские деревни на Колкаче (числом —15) в этой местности, основываясь на том, что она некогда принадлежала к Милобудью; но монастырь выиграл дело, представив вкладные грамоты Пикина и жалованные льготные грамоты князя, закреплявшие этот вклад. Эти земли на Колкаче, оторванные от Словенского Волочка сначала боярской и затем монастырской заимкой, составляют территорию волости Талицкой, до 275 кв. верст, с населением в 3 тыс. с лишком душ мужского пола.

Деревенька Талица, которую Есип Пикин в начале XV в. разделал на лесе, посадив в ней своего половника, представляет собою теперь главное селение волости; в 1882 г. в ней было 37 дворов и 200 человек жителей. Кроме Талицы, еще 8 деревень этой волости до сих пор носят те самые названия, которые даны были им около 500 лет назад, когда они были еще починкамирозделями (два Колкача, Пепел, Сущово, Щелково, Рогово, Лопошилово, Дор, Елники) ⁱ³⁸*.

Значительная часть земель Словенского Волочка на восток от Словенского озера до реки Порозобицы также перешла во владение Кирилловского монастыря посредством вкладов, заимки и захвата. В начале XV в. князь Андрей Дмитриевич дал монастырю село Великое на Волоцком озере близ истока Порозобицы; затем в 1432—1435 гг. его сын князь Михаил Андреевич дал монастырю слободку Рукину недалеко от впадения той же реки в Кубенское озеро. В этой же местности на восточной окраине Волоцкой волости монастырь получил около 1430 г. две деревеньки (Осник и Панкову) по завещаниям двух волощан. Близ этих деревень скоро появились монастырские починки: так, «на лесе» близ Великого села старцы «поставили» деревню Кожино; в результате к 1482 г. монастырю принадлежало на Волочке уже 40 деревень и 5 пустошей. Волость начала тяжбу против монастыря о семи из.

i38* Елники — «починок на Ельнике». Дор — «починок на Дору». Недалеко от Сущова теперь две деревни: Пепел и Малый Пепел; во вкладной грамоте Юрия Пикина — Пспел-Сущовская пустошь (Дсбольский Н. И. Из актов и грамот Кирилло-Бслозерского монастыря//Вести. археол. и нет., издаваемый Петербург. Археол. ин-том. 1899. Вып. 13, № XVI).

этих деревень, но судьи признали права волости только на две деревни, очевидно насильственно захваченные монастырем, да и эти деревни великий князь Иван Васильевич оставил за монастырем по давности владения, потому что «искали христиане за 40 лет».

Игумен Кирилло-Белозерского монастыря, на которого «староста Волоцкой с крестьяны Волочаны» много раз бил челом князьям ¹³⁹*, в XV в., как и позднее, вел постоянные тяжбы и с другими волостными общинами, которые большею частью тщетно отстаивали свои права на разные деревни, пустоши и пожни. На основании вкладных и жалованных княжеских грамот судьи большею частью решали спор в пользу старцев.

Такие же нескончаемые тяжбы о землях вели и другие монастыри, например Троице-Сергиев. В 1651 г. троицкий келарь Симон Азарьин писал: «Мнози отчины Сергиев монастырь имеет, мнози и ссоры прилучаются от соседствующих». По его словам, в «Расправных палатах» можно было найти тогда не менее ста статей о спорных землях монастыря «в разных градах и уездах» ¹⁴°*.

Эти «ссоры» начались задолго до XVII в., едва ли не с самого основания монастыря. Об этом свидетельствуют правые грамоты удельного времени.

Залесская волость Костромского уезда много раз судилась с Троицким монастырем, протестуя против захвата волостных земель игуменами этого монастыря. «Тягался староста Залесский Ондрей, — читаем в судном списке конца XV в., — и все крестьяне Залесские © старцем с Троицким Сергиева монастыря, с Касьяном. Тако рек Ондрейко и все крестьяне:, Жалоба нам, господине, на того старца на Касьяна: отнял у нас, господине, ту пустоши Тевликовскую: а та пустошь наша тяглая, черная, волостная». В другом судном списке, до 1490 г., тот же староста Ондрейка и все крестьяне тягаются с тем же старцем Касьяном о двух отнятых им у волости паволоках, объясняя, что «те паволоки тянут к нашей земле к Овсяниковской, к тяглой, к черной изстарины». Несколько позже, в начале XVI в., та же волость вела еще три тяжбы с тем же монастырем о пустоши Кашине, о пустоши Подболотной и о земле Оглоблино ¹⁴ⁱ*.

Быстрый рост монастырских земель создавал дурную славу монастырям, и во многих местах крестьяне настойчиво противи-

>³⁹* Там же. № XIV.

• 14°* Арсений, иеромонах. Доклады, грамоты и другие акты о служках ТроицеСергиева монастыря//ЧОИДР. 1867. № III. С. 19; Блюменфелъд Г. Ф. О формах землевладения в древней России // Зап. Новорос. ун-та. Одесса,
• 1884. Т. 34. С. 203.

^ш* Федотов’Чеховский А. А. Акты… № 34. С. 35. Судный список конца XV в. приведен в позднейшем списке 1505—1533 гг., относящемся к тяжбе между крестьянами той же волости и с тем же Троице-Сергиевым монастырем (АЮ. № 4; Федотов-Чеховский А. А. Акты… № 15, 34— 1505—1535 гг.).

лись образованию новых обителей. В житиях русских святых встречается несколько рассказов о том, как крестьяне изгоняли под угрозою смерти святых угодников, устраивавших обители, изгоняли из опасения, чтобы они не завладели их землями. Преподобному Димитрию Прилуцкому, или Вологодскому, не сразу удалось устроить монастырь около Вологды. Он выбрал сначала пустынное место на реке Леже (приток реки Сухоны в окрестностях Вологды) и поставил здесь маленькую церковь; но скоро должен был удалиться отсюда. «Завистник диавол» начал «подстрекать люди невегласи от прилежащие ту веси, зовомые Авнега». Среди жителей этой веси начался «ропот велий». Они боялись, что старец «по мале времени одолеет нами и селы нашими». Их «ропот» и их «ненависть» заставили Димитрия «уклониться от зла», покинув выбранное для обители место. Он ушел в Вологду, и здесь ему удалось получить от одного из горожан небольшой участок для поставления обители на Прилуце в трех поприщах от города.

Так же как Дмитрий Прилуцкий, прогнан был крестьянами с реки Луки Макарий Желтоводский. Макарию Калязинскому соседний землевладелец Каляга грозил смертью из опасения, чтобы он не присоединил его земли к своей пустоши ^{, 42[2]}.

Крупная земельная собственность растет сама по себе, путем накопления капитала и приложения его к земле.

Если в древнейший киевский период боярские земли увеличивались, как можно думать, главным образом за счет труда несвободных, то в удельное время они растут главным образом за счет капитала. Бояре привлекают на свои заимки, на занятые или пустующие земли поселенцев и посредством денежных ссуд разного рода, в том числе и льгот в уплате налогов. «На пустые выти» они «позывают» крестьян, обещая им льготные годы и давая ссуды и подмоги. В грамотах удельного времени встречается много упоминаний о крестьянах «окупленных»^143[2] и крестьянах «серебряниках»; в крестьянских порядных постоянно встречается условие о ссуде и подмоге ^144[2].

С другой стороны, крупные землевладельцы увеличивают свои имения, осваивая разным путем волостные земли. Они в большом количестве покупают возделанные земли от волостных крестьян, скупают волостные деревни и пустоши. Монастырские вотчины растут путем покупок и в особенности благодаря добровольным земельным вкладам разных лиц для спасения души. Бояре и монастыри вместе с тем, не довольствуясь такими легальными средствами, насильственно, по праву сильного, завладевают участками волостных земель для округления своих имений.

В одном судном деле, около 1500 г., рассказан любопытный случай захвата боярами большого количества земель, принадлежавших Ликуржской волости в Костромском уезде.

Крестьяне этой волости предъявили к митрополичьим детям боярским (Некрасу и Дрозду Юрьевым) иск о 22 деревнях и починках. На суде выяснилось, что эти деревни давно уже состоят во владении слуг митрополита. Крестьяне истцы объяснили, что эти волостные деревни были расхищены боярами и слугами митрополита 40 лет назад (около 1450 г.), когда Ликуржская волость запустела от мора. До того же времени в волости митрополиту принадлежало только три сельца. «Волость Ликуржская, — говорили крестьяне судье, — запустела от великого поветрия, а те, господине, деревни и пустоши волостные разоймали бояре и митрополиты, не ведаем которые, за себя тому лет с сорок». Волость не могла в то время отстаивать свои владения от захвата, потому что после поветрия в живых осталась шестая часть населения: «А волостных, господине, деревень Ликуржских тогда осталось одна шесть деревень с людьми; и нам, господине, тогда было не до земель, людей было мало, искати некому» ^{, 45}*. Этот факт захвата волостных земель не был опровергнут на суде, и крестьяне проиграли дело только потому, что «искали тех земель за 40 лет».

Мелкий вологодский вотчинник Левонтий-Злоба Васильев Львов, владевший двумя деревнями около Вологды в окологородье и одною деревнею в Масленской волости (на реке Маслене), около 1478 г. покупает от двух крестьян Лоскомской волости в той же местности две их пустоши (Михалеву и Минейцову) — одну за 50 алтын с придачей овцы, другую за рубль. В силу жалованной грамоты вологодского князя Андрея Васильевича около 1478 г., которая была подтверждена грамотой Ивана III.

(1481—1500 гг.), эти деревни были выделены из Лоскомской волости, к которой они раньше тянули. В 1503 г. староста Лоском;

ленным…" (ААЭ. Т. 1. № 36—1438 г.). См. также: Там же. № 53 (1453 г.), № 374 (1455 г.), JSfo 379 (1484 г.). Ср. «гостей» (hotes) средневековой Европы. [Предполагавшаяся Н. П. Павловым-Сильванскнм подробная разработка этих известий—русских и западных — осталась неосуществленной .)

«⁵* АЮ. № 8 (1458—1505 гг.).

ской волости Оброско Кузмин от лица всех крестьян волости предъявил иск сыну названного Злобы Львова, Ивану, собственно к его приказчику Овсянику. «Жалоба ми, господине, — говорил он судье, — на того Овсяника. Живет, господине, у нас в великого князя деревнях в черных, а называет те деревни государя своего отчиною Ивановою Злобина, а не ведаем почему» ^14в*. Но староста напрасно отстаивает права волости на эти деревни, оторванные от нее вотчинником Злобою. Иван Злобин представил судьям купчие крепости своего отца и данные ему князьями жалованные грамоты, и судьи оправили его, присудив ему деревни на основании этих документов.

Споры волостей с соседними вотчинниками возникали большею частью вследствие перехода волостных земель в руки вотчинников по частным сделкам их с членами волости. Волощане владели землею на частном праве собственности; они имели право отчуждать их не только своим соседям, но и сторонним вотчинникам. Когда староста и мир жаловались на игумена или боярина, что он отнял у них землю «сильно» или что он владеет землею «не ведаем почему», то ответчики большею частью объясняли •судьям, что спорная земля была ими куплена от волощанина, и представляли суду купчие и иные грамоты. Судьи в таких случаях всегда решали тяжбу в пользу ответчика.

В еще более широких размерах содействовали разрушению волостей и их обояренью князья — путем раздачи черных земель монастырям и боярам, в вотчины и в поместья.

Во второй половине XIII столетия рязанский великий князь Ингвар с другими князьями и с боярами дал обширные земли рязанскому Ольгову монастырю. Монастырю дано было сразу 5 погостов — волостных общин, в которых было в общей сложности 1010 семей, кроме того, «9 земель бортных»; тогда же бояре дали несколько сел, а «мужи» — «Ольговскую околицу» — уезд, который они купили у муромских князей за 300 гривен. В XIV в. великий князь Олег Иванович пожаловал еще монастырю Арестовское село ¹⁴⁷*.

В грамотах сохранилось много сведений о селах и деревнях, данных князьями монастырям ¹⁴⁸*.

Княжеская власть в отношении общин проявлялась также в обелении волостных земель, освоенных тем или иным путем привилегированными крупными землевладельцами.

Когда такие землевладельцы приобретали участки волостной земли, то, по общему правилу, они в качестве владельцев такой земли становились членами волостной общины и должны были.

• 146* _{Там же} JS& 9 (судный список 1503 г.).
• 147* АИ. Т. 1. № 2 (1356—1387 гг.); Экземплярский А. В. Указ. соч. М.,
• 1890. Т. 2. С. 571, 575.

^|48* Н. П. Павлов-Сильванский предполагал дополнить изложение рядом

примеров .

платить подати, падавшие на них по общей податной разверстке ^14Э*. По общему правилу, права общины на ее территорию торжествовали над правом боярина, над независимостью его боярщины. Но в жизни, наоборот, бояре или насилием, или властью князя совершенно обояривали освоенные ими участки волостной земли, освобождая их от какого-либо подчинения общине.

Великие князья вообще старались о сохранении общинной организации и даже, предупреждая обояренье общинных земель, воспрещали покупку их крупными землевладельцами. Но с другой стороны, они рядом частных распоряжений постоянно разрушали целость волостей, обеляя особыми жалованными грамотами деревни, приобретенные крупными землевладельцами. В каких широких размерах практиковалось такое обеление участков волостной земли, разрушавшее общинную организацию, об этом свидетельствует тот факт, что число сохранившихся жалованных грамот XV в. весьма значительно.

Жалованной грамотой 1421 г. великий князь Василий Дмитриевич, разрешив-«ослободив» митрополиту Фотию «купити в Тальше деревне Яковльскую волостную», вместе с тем изъял ее из общины, освободил ее от общинного тягла: «А что доселе та деревня тянула судом и всеми пошлинами к волости к Тальше, а нынче та деревня потянет судом и всеми пошлинами к отцу моему Фотию митрополиту Киевскому и всея Руси; опрочь дани и о _ 150 -X;

моей и яму к волости ей не тянути ничем" .

Освобождая боярские и монастырские деревни от власти своих чиновников, наместников, волостелей и тиунов, князья вместе с тем освобождали их и от подчинения представителей общин, сотников, старост и дворских: «Ненадобе им (людям монастыря) никоторая дань… ни пошлины к городу, ни к волости… ни дворь;

_ц 151.

скии, ни старосты ат не заимают их ни про что" .

В результате крупное землевладение быстро увеличивается; территории волостей дробятся, переходя по частям в руки бояр и монастырей, и боярщина торжествует над общиной¹⁵²*.

^,<9* См. выше.

• 15°* ^{ААЭ. Т. 1. № 20.}
• ¹⁵¹* ^{Там же. № 5 (1361—1365 гг.).}
• ^{152* Из примеров, какими Н. П. Павлов-Сильванский предполагал иллюстрировать процесс «обояренья волостей», в рукописном его наследии сохранился лишь следующий: «Тверская волость Сузсмье уже в первой половине XVI в. представляет собою не волостную общину, а только правительственный округ, объединяющий множество мелких поместий, монастырских вотчин, дворцовых сел и ничтожное число черных деревень. След древней волостной общины сохранился только в наименовании принадлежавшей ей некогда территории «волостью». По писцовым книгам 1540— 1548 гг. ясно виден процесс обояренья земель этой волости путем раздачи их в поместья. В писцовой книге 1540 г. после ряда дворцовых сел и деревень, «розданных помещикам», отмечены «в той же волости великого князя деревни черные», всего 40 деревень и 6 пустошей с населением в 80 человек дворохозяев. Через несколько лет (между 1540 и 1548 гг.)}

^{Волостная община была основным учреждением древнейшего государственного строя. Весь этот строй покоился на сложившемся органически территориальном мирском самоуправлении. Власть князя отличалась чрезвычайной слабостью и представляла собою, так сказать, надстройку над древними самоуправляющимися общинными союзами.}

^{В течение средних веков княжеская власть постепенно усиливается. С течением времени в волостях появляются княжеские чиновники, более близкие к населению, а именно волостели, заведовавшие каждый отдельной волостью. Основания управления остаются старые; мирское самоуправление сохраняется. Но ограниченный округ давал возможность волостелю более действительного контроля за управлением общины. Все новости в управлении совершались в древнем обществе, где обычное право было всевластным, в ряде частичных малозаметных изменений. Назначая волостеля, великий князь сохраняет общину; он сохраняет и даже подтверждает ее права; он только переносит на волостеля функции наместника в его отношении к общине. Назначение волостеля имеет даже сначала вид милости населению, освобождения волости от наместника, ставшего ненавистным вследствие своих корыстных вымогательств, «налог и продаж». Но крестьяне скоро должны были заметить, что они попали из огня в полымя. Волостель, господин волости, легче мог вторгаться в жизнь общины и, оставаясь государственным чиновником, присвоить права частновладельческого приказчика-посельского. Посельский также управлял селом вместе с мирским старостой, но имел только право низшего суда. Волостелю принадлежал высший суд и управление. Но высшему судье и управителю нетрудно было присвоить себе часть функций низших чиновников.}

^{Появление волостеля в общине рисует грамота 1506 г.— уставная грамота рыболовам, жившим в городе Переяславле. Великий князь «жалует» «старосту рыболовля Гридку и всех рыболовей Переяславских», назначая им волостеля и установляя, что они впредь будут неподсудны наместнику и тиунам, «опричь одного душегубства и вобчих дел». Тягло с городскими людьми заменяется оброком. Права общины охраняются; волостель должен судить не иначе, как со старостой и с лучшими людьми, по общему правилу, как судил наместник и как судили частновладельческие приказчики. Порядок управления остается старый, и новость последний клочок древней черной волости переходит во власть помещика; в писцовой книге 1548 г. отмечено об указанных деревнях: «Нынеча те деревни в поместье за князем И. М. за Шуйским» «(Писцовые книги под ред. Калачова. Отд. II. С. 64—65, 177). Ср.: «Великого князя деревня Суково, а бывала черная, 2 двора… а служит с нее Жюк Суков» — волость Воловичи, 1540 г. (Там же. С. 59) .}

^{только в том, что вместо более далекого наместника, ведавшего более обширный округ, из многих волостей, составлявших несколько станов, является чиновник, который должен кормиться только с одной волости или в данном случае с одной общины рыболовов. У наместника были тиуны, но и волостель, как видно из грамоты, является к рыболовам не один, а со своим тиуном *53*.}

Другие грамоты показывают нам, как эти волостели с их тиунами, близкие к населению, вторгались в управление общин, специально вверенных их попечению. К ним прежде всего переходит право распоряжения общинными угодьями, или альмендой, по немецкой терминологии.

Право распоряжения альмендой, как мы видели, составляло одно из. основных начал общинной «конституции». Чтобы дать возможность монастырю сечь дрова и бревна на хоромы в волостном лесу, князь обращался с соответствующим распоряжением к волостной общине, к «старосте и всем христианам». Так делалось, где волости были самостоятельны, как это видно из цитированной раньше грамоты, обращенной к белозерской волости Угла. Там же, где в волости был волостель с тиунами, он в таких делах заслонял собою выборное общинное начальство. Так, углицкий князь в 1487 г., предоставляя монастырским крестьянам право «ездить по дрова и по бревна» в лес, принадлежавший Передольской волости, обращается в своей грамоте не к старосте и крестьянам, а к «волостелем и тиуном». Монастырские крестьяне должны «являть» эту разрешительную грамоту волостелям и тиунам. «И вы бы, — обращается князь к своим чиновникам, — с тех крестьян явки и мыта, никоторых пошлин не имали»^[5][6]*.

Вместе с правом распоряжения общинными угодьями к волостелю переходит и право распоряжения или контроль над распоряжениями общины в отношении запустевших участков и других общинных владений. В том же XV в., к которому относятся два указанных факта, волостель Гороховской волости Константин Симанский распоряжается запустевшим селищем Дубровки, давая его крестьянам братьям Кухмыревым во владение со льготою на 10 лет. Этот волостель действует с согласия выборных общинных властей, он «жалует» крестьян Кухмыревых селищем, «поговори с со Фролом с сотским да с суседы волостными» (1498 г.). Но раньше волостная община, как видно из той же грамоты, распоряжалась общинными владениями совершенно самостоятельно, без вмешательства волостеля: селище Объезд дано было так же, как в данном случае, на десятилетнюю льготу, сотским Ворошиловым, «поговоря со своею братьею и со всею волостью Гороховскою» ¹⁵⁵*.

Эти факты распоряжения волостеля общинными угодьями указывают на тот же процесс постепенного подчинения общины частновладельческой власти, который подробно, на основании источников, сохранившихся в большом изобилии, описывается немецкими историками. Средневековые крупные землевладельцы, подчиняя своей власти общины, прежде всего накладывали свою тяжелую руку на общинные угодья, леса, поля и другие земли. В их власть, как указывает Лампрехт, прежде всего переходила альменда, причем власть эту они приобретали различными путями, постепенно, где раньше, где позже^15в*. У нас, как видно из цитированных грамот, захват альменды князьями совершался чрез посредство волостелей.

55* Лихачев Н. П. Указ. соч. С. 168, 167. Соколовский не знал, кто был этот К. Симанский. В судном списке, напечатанном Н. Лихачевым, Симанский назван волостелем (Там же. С. 168). Волостелем же был, по-видимому, и князь Давид Иванович, который в 1491 г., «поговоря © старостою с Михайлом Гойтуровичем и с волостными добрыми людьми со всеми… пожаловал Фому Федорова сына… поженкою» в Кеврольском уезде (нынешнем Пинежском уезде Архангельской губернии). См. грамоту, напечатанную П. Ивановым (Иванов П. И. Поземельные союзы и переделы на Севере России в XVII в. у свободных и владельческих крестьян//Древности: Труды Археографической комиссии Московского археологического общества. М., 1900. Т. 2. С. 155—156).

^1Ьв* Lamprecht К. Op. cit. Bd. I. S. 996.

• [1] * Lamprecht К. Op. cit. Bd. I. S. 668—669.
• [2] 421 Житие игумена Дмитрия Прилуцкого //МГАМИД. Ха 751/1280. Л. 410.411; Всрюжский И. Исторические сказания о жизни святых, подвизав шихся в Вологодской епархии. Вологда, 1880; Блюменфелъд Г. Ф. Указ, соч. С. 203; Псрстякооич И. Г. Поволжье в XV и XVI веках: (Очеркииз" истории края и его колонизации). М., 1877. С. 103, 111; Соколовский П. А. Очерк истории сельской общины на севере России. СПб., 1877.С. 68; Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России//Зап. Новорос. ун-та. Одесса, 1871. Т. 26. С. 20—-21; Ефименко А. Я. Исследования наоодной жизни. М., 1884. С. 263. 1431 Ср. известия о «приходцах», «людях пришлых», «прихожих людях»: Писцовые книги под ред. Калачова. Отд. II. С. 370, 377, 384; Сторожев В. И. Писцовые книги Рязанского края XVI в. Рязань, 1898. Т. I, вып. 2.С. 473, 485 и многие другие., 441 «Кого к себе призовет или кого искупит… да посадит» (АЮ. Ха 5 —1435 г.; ААЭ. Т. 1. № 31 — 1437 г.); «И тем людем пришлым и окуп-
• [3] 421 Житие игумена Дмитрия Прилуцкого //МГАМИД. Ха 751/1280. Л. 410.411; Всрюжский И. Исторические сказания о жизни святых, подвизав шихся в Вологодской епархии. Вологда, 1880; Блюменфелъд Г. Ф. Указ, соч. С. 203; Псрстякооич И. Г. Поволжье в XV и XVI веках: (Очеркииз» истории края и его колонизации). М., 1877. С. 103, 111; Соколовский П. А. Очерк истории сельской общины на севере России. СПб., 1877.С. 68; Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России//Зап. Новорос. ун-та. Одесса, 1871. Т. 26. С. 20—-21; Ефименко А. Я. Исследования наоодной жизни. М., 1884. С. 263. 1431 Ср. известия о «приходцах», «людях пришлых», «прихожих людях»: Писцовые книги под ред. Калачова. Отд. II. С. 370, 377, 384; Сторожев В. И. Писцовые книги Рязанского края XVI в. Рязань, 1898. Т. I, вып. 2.С. 473, 485 и многие другие., 441 «Кого к себе призовет или кого искупит… да посадит» (АЮ. Ха 5 —1435 г.; ААЭ. Т. 1. № 31 — 1437 г.); «И тем людем пришлым и окуп-
• [4] 421 Житие игумена Дмитрия Прилуцкого //МГАМИД. Ха 751/1280. Л. 410.411; Всрюжский И. Исторические сказания о жизни святых, подвизав шихся в Вологодской епархии. Вологда, 1880; Блюменфелъд Г. Ф. Указ, соч. С. 203; Псрстякооич И. Г. Поволжье в XV и XVI веках: (Очеркииз» истории края и его колонизации). М., 1877. С. 103, 111; Соколовский П. А. Очерк истории сельской общины на севере России. СПб., 1877.С. 68; Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России//Зап. Новорос. ун-та. Одесса, 1871. Т. 26. С. 20—-21; Ефименко А. Я. Исследования наоодной жизни. М., 1884. С. 263. 1431 Ср. известия о «приходцах», «людях пришлых», «прихожих людях»: Писцовые книги под ред. Калачова. Отд. II. С. 370, 377, 384; Сторожев В. И. Писцовые книги Рязанского края XVI в. Рязань, 1898. Т. I, вып. 2.С. 473, 485 и многие другие., 441 «Кого к себе призовет или кого искупит… да посадит» (АЮ. Ха 5 —1435 г.; ААЭ. Т. 1. № 31 — 1437 г.); «И тем людем пришлым и окуп-
• [5] * Волостелиным людям (так же как наместничьим) запрещается ездить напиры незванными (ААЭ. Т. 1. № 143).
• [6] 154* там же № 121 (1487 г.). Ср. цитированную выше грамоту, относящуюся также к XV в. (1448—'1469. гг.), где князь обращается к старосте икрестьянам: «И вы бы ему за то не стояли».