Крупный бизнес в социально-экономическом развитии общества в условиях глобализации

Дать единственно возможное определение крупному бизнесу еще сложней, чем малому. Это не означает, что исследователи в данном случае не имеют представления о предмете исследования, просто каждый раз при необходимости оговаривается, о чем идет речь, применительно к какому уровню и масштабу деятельности, в привязке к какой территории и другие существенные факторы. В обыденном сознании крупный бизнес ассоциируется с крупным производителем товаров и услуг без конкретизации. Как некогда наши предки считали от одного до десяти, а все остальное было определено понятием «много», поскольку было не существенно, сколько придет кочевников, если их будет больше десяти. Результат будет один и тот же, поскольку отбиться от такого количества невозможно.

Другое дело, когда появляются дополнительные обстоятельства. Есть ли возможность объединить усилия для отпора врагу, призвать на помощь княжескую дружину, находится ваш дом в открытом поле или за крепостной стеной и прочие обстоятельства, которые требуют уже более точных характеристик, чем «много». Так и с понятием крупного бизнеса. Поправку приходится делать на многие обстоятельства. Когда Остап Бендер услышал от Шуры Балаганова, что предполагаемый миллионер проживает в городе Черноморске, он сразу подверг информацию сомнению, сказав, что в этом городе молва определяла как миллионера и человека, имеющего 1000 рублей.

В поисках критерия можно пойти от обратного. Если Федеральный закон «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» гласит, что предельная численность предприятий, относимых к категории средних, — 250 человек, а годовой оборот имеет предел в размере 2 млрд руб., то крупный бизнес начинается от численности 251 человек и оборота свыше 2 млрд руб. Понятно, что такой критерий нас не удовлетворит ни в коей мере. В данном случае количественный критерий использовать сложно.

Что же касается качественных критериев, то и здесь не все так просто.

Возьмем транснациональные компании (ТНК). Здесь за критерий можно взять капитализацию. Судить о ней можно по международным рейтингам, которые делаются по заслуживающим доверия источникам солидными международными рейтинговыми агентствами. Но можно ли расставить названные в рейтинге капитализации корпорации в том же порядке по их роли в мировой экономике и политике? Конечно, нет, поскольку даже такой важный в мире капитала показатель не отразит реальное место, которое занимает в мире та или иная компания по влиянию на общественные процессы.

Не существует официальных критериев отнесения предпринимательских структур к разряду крупных и в других странах. Таким образом, на основании приведенных данных мы можем констатировать, что ни в одной из стран нет четко определенных и законодательно утвержденных критериев «крупного бизнеса», «крупного предприятия». Его можно определять лишь «от обратного», т. е. как-то, что не соответствует условиям, предлагаемым для малого и среднего бизнеса. Фактически, наиболее схожей с системой, которая функционирует в России, является система, существующая в Германии, хотя там она и не утверждена законодательно.

В то же время приходится констатировать, что определение термина «крупное предприятие» в настоящий момент в российском законодательстве отсутствует. Его отчасти заменяет термин «крупнейший налогоплательщик». Соответствующие количественные показатели утверждены приложением к приказу ФНС от 16 мая 2007 г. № ММ-3−06/308 :

• 1) суммарный объем начислений федеральных налогов по данным налоговой отчетности превышает 1 млрд руб. (для организаций, действующих в сфере услуг связи и транспортных услуг, — 300 млн руб.);
• 2) суммарный объем полученных доходов превышает 20 млрд руб.;
• 3) активы превышают 20 млрд руб.

Для признания организации «крупнейшим налогоплательщиком» на региональном уровне действуют иные показатели: доход от 1 млрд до 20 млрд руб., активы от 100 млн до 20 млрд руб., суммарный объем начисленных федеральных налогов и сборов от 75 млн до 1 млрд руб. Такие организации подлежат налоговому администрированию на федеральном уровне. Следует отметить, что подобные критерии разработаны в отношении стратегических предприятий, кредитных и страховых организаций, а также некоммерческих организаций.

Итак, российской нормативно-правовой базой устанавливаются две различных методики. Предприятие может быть «просто» крупным, имея годовую выручку больше 1000 млн руб., либо оно может относиться к числу «крупнейших налогоплательщиков», если его выручка превышает 20 000 млн руб. Таким образом, образуется некая «лакуна», вмещающая предприятия с годовой выручкой в диапазоне 1000 млн — 20 000 млн руб.

В своих работах Я. Ш. Паппэ выдвигает несколько иной подход. Основываясь на идее разделения крупного бизнеса на три группы: крупные предприятия, крупные компании и так называемые интегрированные бизнесгруппы (ИБГ), он предлагает другие количественные критерии отнесения российских предприятий к крупному бизнесу, называемые им «порогами». Для 1990;х гг., по его мнению, эти пороги равнялись 500 млн долл, годовой выручки для предприятий нефтегазовой отрасли и 100 млн долл, для предприятий, не имеющих нефтегазовой составляющей; в 2000;х гг. эти значения установились на уровне 1000 млн и 500 млн долл, соответственно^[1]. Хотя Я. Ш. Паппэ оговаривается, что эти нормы устанавливаются лишь для ИБГ, на наш взгляд, подобный подход не совсем корректен, так как он автоматически исключает из сферы исследования множество крупных предприятий и организаций, даже если те, согласно российскому законодательству, могут быть признаны «крупнейшими налогоплательщиками».

Получается интересная ситуация: в правовом поле явление вроде не существует, но тем не менее почти всеми признается локомотивом экономики, а если брать шире — базисом всего общественного развития. Аналитическим институтом ЦРУ подготовлен интересный аналитический документ «Модели развития мира, экономика к 2025 году». В нем были представлены три модели — традиционная панамериканская, экономическая модель развития стран БРИКС и модель корпоративного доминирования. Главная идея третьей модели состоит в том, что к 2025 г. основным центром принятия стратегических решений станут не государства, а транснациональные корпорации. И для того чтобы сохранить свою роль в выработке стратегических решений на мировом пространстве, нужно будет иметь конкурентоспособные национальные корпорации, способные доминировать в международном масштабе^[2].

Понятно, что стратегические решения будут принимать далеко не все лидеры мировых рейтингов капитализации. Так, Россия представлена в них несколькими копаниями в первой сотне, а «Газпром» даже периодически возникает среди лидеров. Но специалисты утверждают, что ни одна российская компания не может быть сегодня названа транснациональной, и приводят доказательства того, что даже у «Газпрома» нет полного набора характеристик, которые позволяют отнести компанию к ТНК.

Российский крупный бизнес в подавляющем большинстве является таковым только в рамках страны. В полном смысле слова ни одну отечественную компанию нельзя отнести к разряду полноценных ТНК. Для России это становится проблемой номер один, поскольку, несмотря на наличие в стране крупных корпораций, ни одна из них не может претендовать на статус компаний мирового уровня по масштабам деятельности и уровню конкурентоспособности.

По мнению специалистов, крупные международные корпорации вошли сейчас в третью стадию своего эволюционного развития.

На первой стадии становления ТНК главным методом выхода на мировую арену было создание за рубежом торговых представительств, которые занимались исключительно реализацией продукции, произведенной в стране, где полностью базировалось основное производство. Практически вся технологическая цепочка основана была на кооперации собственных национальных предприятий монополии.

На второй стадии крупнейшие корпорации занимались в основном клонированием себе подобных производств на территории других стран. Несмотря на полную зависимость от головной компании, ее филиалы могли существовать вполне изолированно, поскольку имели замкнутый технологический процесс.

На третьем этапе глобализации преобладающими и наиболее успешными в конкурентной борьбе становятся «вертикально интегрированные компании», которые ликвидируют дублирование в системе кооперационных отношений и создают единую международную цепочку поставщиков, невзирая на их национальную принадлежность. Это позволяет обеспечить высокий уровень специализации, основанной на лучших мировых технологиях. Долгое время цементирующей связью между членами единой технологической цепочки в рамках вертикально интегрированных компаний была система финансового контроля, т. е. концерновая форма организации. Но со временем эта форма начинает трансформироваться под воздействием изменений в производительных силах и экономических отношениях в предпринимательские сети.

В лучшем случае наши компании могут претендовать на начало второго этапа становления современной ТНК. Неприглядно выглядят российские корпорации и по показателям эффективности своей деятельности. Они значительно уступают зарубежным конкурентам, прежде всего по производительности труда. Об этом можно судить по данным табл. 2.3.

Таблица 23

Сравнительная эффективность российских и зарубежных компаний в 2007 г.¹

¹ Алексеев А., Кузнецова Н. Структура инвестиций: насколько она передовая? // Экономист. 2010. № 3. С. 15.

Производительность труда в крупнейших российских компаниях «Газпром» и «ЛУКОЙЛ» сопоставима только с китайской Sinopec (да и то у «Газпрома» в 1,5 раза ниже). По сравнению с бразильской Petrobras показатели «ЛУКОЙЛа» хуже уже в 3,6 раза («Газпрома» — в 5,2 раза). А по сравнению с норвежской StatoilHydro производительность труда в «ЛУКОЙЛе» ниже в 8 раз, «Газпроме» — в 11,7 раза.

Низкую производительность труда в нефтеи газодобыче еще можно пытаться объяснять спецификой российского ценообразования: внутренние цены на первичные углеводороды ниже, чем мировые. Однако в металлургии этого эффекта нет, а картина та же. «Северсталь» по производительности труда заметно превосходит индийскую Steelfuthority, но в 3,5 раза уступает китайской Shangrau Boosted Group Cotp и в 20 раз — японской Nippon Steel.

Не лучше положение в российской химической промышленности. Особенно бледно выглядит отечественное автомобилестроение: производительность труда на АвтоВАЗе в 43,7 раза ниже, чем в Suzuki Motor (Япония). Ничем не радует и финансовый сектор.

Проблема невысокой эффективности крупного капитала является одной из центральных для современной России. Мировой опыт показывает, что при ее решении не обойтись без помощи государства. Опыт этот появился в связи с тем, что проблема остается актуальной даже для развитых стран. В последние годы в странах Западной Европы снова растет интерес к проблемам выращивания «национальных чемпионов», прежде всего в сфере наукоемкого бизнеса. Дебаты о «национальных чемпионах» возникли в ЕС после 2003 г. в контексте дискуссий о «деиндустриализации». Это нашло отражение в докладе Еврокомиссии «Стимулируя структурные сдвиги — промышленная политика для расширяющейся Европы».

Среди европейских стран особенно выделяется Германия, которая входит в число самых инновационных стран мира. Научно-исследовательская и инновационная деятельность осуществляется как государственными, так и негосударственными субъектами. Общие затраты в экономике на эти виды деятельности в 2009 г. составили 2,63% ВВП (шестое место в Европе). Правительством Германии была поставлена задача в 2010 г. увеличить ежегодный уровень инвестиций в НИОКР до 3,0% ВВП.

В области медицинской техники, полупроводниковой оптики и техники, а также нанотехнологий, машиностроении, энергоэффективности, использовании солнечной энергии Германия занимает ведущие позиции в мире по инновациям. Всего немецкие концерны потратили в 2009 г. на исследования и разработки 57,4 млрд евро, практически столько же, сколько в докризисном 2007 г. Если раньше конкуренция велась за лучших сотрудников, сырье, капитал, рынки сбыта, то сейчас на первый план вышла борьба за изобретателей, новаторов, инновации.

Тем не менее Западная Европа имеет конкурентоспособные компании преимущественно в старых традиционных отраслях и не обладает критической массой быстрорастущих наукоемких компаний. Регион является лидером в металлургии (компания ArcelorMitta), тяжелом машиностроении (Tissen-Kmpp), строительстве (Boygues), производстве строительных материалов (Saint Gobain, Lqfarg), химии (BASF). США же лидируют в фармацевтике (Pfazer), компьютерах и компьютерных услугах (Microsoft), производстве полупроводников и компонентов (Intel).

В США преобладают крупные фирмы-лидеры, созданные после 1950 г. (new entrants — вновь пришедшие). Примерно 80% новых крупных компаний появились в быстрорастущих секторах — телекоммуникации, деловые услуги, электроника (табл. 2.4)Г.

Таблица 2.4

Число новых компаний, созданных после 1950 г.

¹ Кондратьев В. Корпоративный сектор и государство в стратегии глобальной конкурентоспособности // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 3. С. 30.

Бизнес, ориентированный на доведение инноваций до продажи конечных продуктов, требует многомиллиардных инвестиций в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки — идет ли речь о товарах народного потребления либо о космической технике. Национальные рынки даже развитых стран недостаточно емки для того, чтобы окупить такие вложения. Поэтому потребность в массовых инновациях испытывают прежде всего ТНК, производящие и продающие массовые товары на мировых рынках.

Крупные ТНК являются главной движущей силой инновационных процессов в масштабе мировой экономики. Именно им по плечу проекты, направленные на разработку и глобальное коммерческое освоение новых направлений научного и технологического развития. Неудивительно, что основную часть инновационного бизнеса планеты сейчас контролируют всего 1000 фирм, в основном из так называемой триады — США, стран ЕС и Японии^[3].

В нашей стране предпринимается попытка создания национальных чемпионов в виде государственных корпораций. По этому поводу высказывается много противоречивых мнений. С теоретической и практической точки зрения ничего неординарного нс происходит. Существуют стратегические народнохозяйственные проблемы, которые не решаются с помощью рыночных механизмов — не потому, что они не могут быть решены частным бизнесом в принципе, а потому, что в конкретной ситуации, определенной спецификой современной российской экономики, не срабатывают традиционные методы и инструменты. Поэтому государство берет на себя решение этих проблем, используя при этом не косвенные экономические рычаги, а методы непосредственного прямого вмешательства, что тоже не является чем-то из ряда вон выходящим и не встречавшимся в мировой практике.

Критики российских государственных корпораций одним из главных их недостатков видят ориентацию не на бюджетное наполнение, а на цели реинвестирования прибыли для решения стратегических задач развития.

Зарубежный опыт.

«Китайский опыт демонстрирует эффективность такой политики. В КНР в результате налоговой реформы 1994 г. компании, полностью принадлежащие государству, были освобождены от дивидендных платежей. Китайское правительство рассматривает преимущественное реинвестирование прибылей ключевых хозяйствующих субъектов госсектора (а в 2006 г. совокупная прибыль 445 ведущих китайских госпредприятий достигла почти 115 млрд долл.) как средство их превращения во влиятельных «игроков» мирового рынка. На решение данной стратегической задачи направлена деятельность созданной в 2003 г. Комиссии по наблюдению и управлению государственными активами. Ей были переданы функции собственника важнейших 196 предприятий, призванных составить основу 30—50 будущих «глобальных» ТНК. Применяемая гибкая дивидендная политика обеспечивает перераспределение ресурсов между подконтрольными Комиссии компаниями в пользу наиболее перспективных из них^[4].

Госкорпорации — не отечественное изобретение. Примером может служить японский опыт создания сверхкрупных корпораций («дзайбацу» и «кейрецу»). Особенно интенсивно эти процессы проходили в Корее, где долгие годы создавались национальные многоотраслевые корпорации — знаменитые «чеболи». Имеет смысл вспомнить и опыт Великобритании, в которой после Второй мировой войны были созданы государственные структуры, похожие на сегодняшние российские госкорпорации — Центральный совет по выработке электроэнергии, Британская газовая корпорация и Национальный угольный совет. Английские корпорации успешно функционировали около 30 лет. Они были ликвидированы правительством Маргарет Тэтчер, которое проводило ярко выраженную монетаристскую политику. Но нет никаких сомнений, что названные государственные структуры сыграли положительную роль в подъеме послевоенной экономики^[5].

Создавая «национальных чемпионов», необходимо не пройти мимо новых тенденций, порожденных процессами глобализации, встраиваясь в постоянно углубляющееся разделение труда. Политика равноправного технологического сотрудничества на сегодняшний день выглядит перспективно, и на нее в определенной степени ориентирована экономическая политика российского государства. Особое значение в настоящее время государство придает формированию механизма административной и финансовой поддержки «офсетных» сделок с зарубежными компаниями, предполагающих поэтапную локализацию выпуска современной высокотехнологичной продукции и оборудования, открытие в России центров по прикладным исследованиям и разработкам, инжиниринговых центров, организации полномасштабного производства, в том числе в партнерстве с российскими производителями, с передачей им соответствующих ноу-хау и прав на интеллектуальную собственность.

Помимо «офсетных» сделок получает развитие и другая модель сотрудничества — инновационное партнерство полного цикла. Уже есть примеры интеграции российских фирм-разработчиков в инновационные циклы глобальных корпораций.

В мире появились и получают широкое распространение новые организационные формы, связанные с модернизационными процессами. Такой формой является модель открытых инновационных сетей, которая позволяет желающим войти в глобальную инновационную экономику. Конечно, одного желания недостаточно — нужно доказать свое право на участие, предлагая потенциальным партерам уникальный продукт, необходимый для эффективного функционирования всей сети. Россия имеет возможность войти в нее в качестве производителя интеллектуальных ресурсов, инновационных полуфабрикатов, экспериментальных образцов. Это становится возможным при наличии у страны инновационных наработок, которые международным монополиям не получить ни путем «утечки мозгов», ни путем приобретения патентов и лицензий.

В отличие от малого и среднего бизнеса давать определение крупному бизнесу не принято. Обычно к нему относят те компании, которые переросли ценз для средних предприятий, а также все компании, которые относят мировым гигантам, такие как Wal-Mart Stores или Toyota Motor, кроме того, к ним причисляют естественные монополии.

Так же как и малое и среднее предпринимательство (МСП), крупный бизнес имеет свои особенности. Первая особенность заключается в том, что в основном он сосредоточен в сырьевом секторе. И хотя доля компаний топливно-энергетического комплекса составляет 65% в первой двадцатке рейтинга крупнейших компаний России «Эксперт-400», наметились первые структурные сдвиги. По оценке журнала «Эксперт», страна развернулась к росту, причиной чему послужили внедрение промышленной политики и осуществление крупных проектов: модернизация РЖД, сочинская Олимпиада, чемпионат мира по футболу, Большая Москва. Только их реализация уже дает заметный потенциал роста.

Вторая особенность крупного бизнеса состоит в том, что большинство крупнейших российских предприятий значительно уступает по величине западным гигантам. Так, такие крупные компании автомобильной промышленности, как АвтоВАЗ и ГАЗ, в два-три раза уступают крупнейшим автомобильным компаниям Европы по численности рабочих, а по производственному потенциалу уступает в несколько раз больше.

Третья особенность бизнеса в том, что его конкурентоспособность определяют высокие неявные издержки.

Следующая особенность российского крупного бизнеса — очень высокие риски. Для бизнеса также характерны необычайно высокие трансакционные издержки. Многие крупные компании обрабатывающей промышленности России имеют лишь один завод, и к тому же очень часто не располагают сложившимся сбытовым аппаратом, который заменяют посредники. Типичная же крупная компания европейской или американской обрабатывающей промышленности имеет в своем распоряжении группу заводов и разнообразные вспомогательные организации, включая подразделения, зачастую имеющие статус филиальных компаний, выполняющие функции оптово-сбытовых компаний. В данном случае проблему могла бы решить кооперация с МСП, которая будет выгодна как крупному, так и малому и среднему бизнесу.

Еще одной особенностью является локализация крупного бизнеса, как правило, региональная, хотя есть несколько компаний, которые имеют статус ТНК. Крупные компании как на Западе, так и на Востоке всегда представлены формой ТНК.

Последняя особенность состоит в том, что крупный российский бизнес не спешит внедрять инновации. Доля затрат на НИОКР составляет всего 1%, в то время как в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) — около 5%К Российский крупный бизнес значительно уступает крупным зарубежным корпорациям как по абсолютным, так и по относительным расходам на НИОКР. Так, Россия представлена всего тремя участниками в рейтинге 400 крупнейших по абсолютным затратам на НИОКР компаний мира, который ежегодно составляется Объединенным исследовательским центром ЕС. Это ОАО «Газпром» (83-е место), АвтоВАЗ (620-е) и «ЛУКОЙЛ» (632-е)^[6][7].

Описанные выше особенности ярко характеризуют крупный российский бизнес. В отличие от малого и среднего бизнеса, который мало описан, поэтому необходимые данные получить трудно, информация о крупном бизнесе есть, однако она не всегда полная. Согласно данным журнала «Эксперт» за годы перед кризисом практически полностью модернизирована черная металлургия, вложения в которую составили миллиарды долларов. В пищевой промышленности ситуация аналогична. Заметен результат реализации инвестиционных программ естественных монополий и государственных компаний: это вагонои локомотивостроение, энергомашиностроение (в том числе атомное). Возможно, именно сейчас для России время не пожинать плоды «головокружения от успехов», а искать новые точки роста^[8].

Рейтинговое агентство «Эксперт РА» совместно с журналом «Эксперт» подготовило очередной рейтинг крупнейших компаний России «Эксперт-400». Первая пятерка лидеров рейтинга осталась практически неизменной: места с первго по четвертое занимают «Газпром», нефтяные компании «ЛУКОЙЛ» и «Роснефть», РЖД, а на пятую строчку вернулся Сбербанк.

Если общий объем доходов участников нынешнего рейтинга не может нс радовать — планка 1,5 трлн долл, наконец покорена (рис. 2.2), то динамика их прироста (10,5%) выглядит удручающе. Во-первых, речь идет о номинальном росте доходов. С поправкой на инфляцию можно говорить о стагнации. Во-вторых, и этот номинальный прирост есть следствие поглощения «Роснефтью» ТНК-ВР, обеспечившего первой увеличение доходов сразу в полтора раза. При исключении этого фактора показатель прироста выручки участников рейтинга снизится до 8,4%. Благотворное воздействие импортозамещения пока наблюдается слабо. Тогда как поведение потребителей, в том числе из-за «охлаждающих» мер регулятора на финансовых рынках, становится осторожнее. С завершением олимпийского мегапроекта центр тяжести государственных инвестиций окончательно сместился в оборонку, что сужает набор стимулируемых отраслей.

Как видно из результатов рейтинга, отрасли, которые принято называть базовыми, уже второй год подряд демонстрируют очень скромную или даже отрицательную динамику. Так, компании черной металлургии снизили выручку по итогам 2013 г. на 6,2% — отрицательная тенденция в отрасли нарастает, по итогам прошлого рейтинга падение составляло 2,3%. И тому есть фундаментальные причины: в нослекризисный период мировые мощности по выплавке стали выросли на 13%, достигнув 2 млрд т (четверть этого объема, по данным Ernst & Young, явно избыточна).

Рис. 2.2. Объем реализации продукции 400 крупнейших российских компаний^1.

Спад в отрасли мог быть и больше — металлургов выручил спрос со стороны строителей (на них приходится около 10% общего выпуска проката) и трубников (здесь сказалось начавшееся еще до событий в Украине вытеснение украинских труб с российского рынка). Не оправдались и экспортные надежды металлургов, которые были одними из наиболее активных лоббистов присоединения России к ВТО: за год продажа стальной продукции за рубеж сократилась в денежном выражении на 13,2%. Это стимулирует ориентацию на внутренний рынок, доля которого у ведущих металлургических комбинатов — Магнитогорского, Новолипецкого, «Евраза», «Северстали» — составляет уже от 60 до 70%.

На этом фоне дела в крупнейших компаниях топливно-энергетического комплекса, как показывает рейтинг, шли заметно лучше (табл. 2.5). Нефтяники и газовики за год увеличили реализацию своей продукции па 14,5% (в прошлом рейтинге было 7,8%). Впрочем, не все из них закончили год успешно. С одной стороны, рост в 10,2% у «Газпрома» (на 477 682 млн руб.).

Жердев Ф. От потребления к обороне // Эксперт. 2014. 28 сент.

или 5,1% у «ЛУКОЙЛа» (на 340 675,9 млн руб.), с другой — скромные 2,5% прироста у «Татнефти» (на 10 884 млн руб.), падение на 1,4% у «Сургутнефтегаза» (на 11 841 млн руб.). При этом росту выручки нефтяных компаний не помешало снижение экспорта на 2,5% и такое же уменьшение среднегодовой мировой цены (со 110,52 до 107,88 долл, за баррель Urals). Очевидно, что их выручил внутренний рынок, успехам на котором способствовал рост первичной переработки (на 5,9%): в ее модернизацию, по данным Минэнерго, только за последние три года было инвестировано 543 млрд руб. (и половина этой суммы пришлась на 2013 г.).

Таблица 2.5^х

20 крупнейших компаний по объему реализации продукции.

* Объем реализации — выручка (валовой доход) от реализации продукции, работ, услуг, взятая из соответствующей строки отчета о финансовых результатах, или показатель, признанный эквивалентным согласно методике составления рейтинга.^[9]

Можно предположить, что очень скоро в число крупнейших компаний России попадут и представители интернет-торговли. Этот сектор рынка за прошлый год, но оценкам банка Morgan Stanley, вырос у нас на 30%. А один из лидеров отрасли, компания «Озон», показал и вовсе 63% увеличения выручки, доведя ее до 7,77 млрд руб. — до нижней границы нынешнего «Эксперта-400» (18,4 млрд руб.) при подобных темпах не так уж и далеко. Ведь к 2020 г., считают в PwC, рынок электронной коммерции в России займет четвертое место в мире (после США, Китая и ЕС).

Столь же долго ждать попадания нашей страны в лидеры по расходам на оборону не придется — Россия уже в тройке. Гособоронзаказ в 2013 г. составил 1,45 трлн руб. — это в 1,6 раза больше, чем в 2012 г. Заказы растут практически во всех сегментах военно-промышленного комплекса, что подтверждается данными и нашего рейтинга. Холдинг «Оборонпром» показал за год рост выручки на 22,3%, корпорация «Тактическое ракетное вооружение» — 31,5%, концерн ПВО «Алмаз-Антей» — 61,9%, корпорация «Московский институт теплотехники» — 37%. После многолетних споров производственников и заказчика в лице Минобороны России достигнут прочный компромисс по ценам, в результате чего государственный оборонный заказ стабильно выполняется. Уверенности в завтрашнем дне компаниям ОПК прибавляет и недавнее переподчинение Военно-промышленной комиссии от правительства лично президенту. Так что успех оборонного сектора в нынешнем списке крупнейших предприятий наверняка будет развит в следующем рейтинге, в том числе на внешних рынках: портфель заказов «Рособоронэкспорта», несмотря на санкции, составляет 38,7 млрд долл.^[10]

• [1] Паппэ Я., Голухина Я. Внешнеэкономические факторы трансформации крупного бизнеса в России // Вопросы экономики. 2005. № 10.
• [2] Экономический рост России. Материалы Круглого стола Вольного экономическогообщества России под руководством академика Л. И. Абалкина // Экономическое возрождение России 2007. № 4 (14). С. 29.
• [3] Иванова II., Данилин И. Антикризисные программы в инновационной сфере // Мировая экономика и международные отношения. 2010. JS|b 1. С. 28—29.
• [4] Дементьев В. К дискуссии о роли госкорпораций в экономической стратегии России //Российский экономический журнал. 2008. № 1—2. С. 38—39.
• [5] Направление дышла // Ведомости. 2009. 11 авг.
• [6] Рогов С. М. Невостребованность науки — угроза безопасности страны // URL: http://ng.ru.
• [7] Зайко Л. Большие и вялые // URL: http://raexpert.ru.
• [8] Там же.
• [9] Жердев Ф. Указ. соч.
• [10] 2 Жердев Ф. Указ. соч.