О соотношении церкви и государства в восточном христианстве

К IV в. восточное богословие выработало особые принципы гармонии церкви и государства, когда христианство из религии гонимой стало религией государственной. Одним из первых эти принципы сформулировал епископ Евсевий Кесарийский (260—340) — историограф эпохи Константина Великого и отец церковной истории, оказавший сильное влияние на императора. По концепции Евсевия, империя и имперская церковь должны находиться в самой тесной, синкретической, связи друг с другом. Мысль о создании мировой империи (рахготапо) Византия получила в наследство от Древнего Рима.

В центре христианской империи мыслится христианский император; монарх уподоблен царям Древнего Израиля, его фигура возвышается над духовным главою церкви. В определенном смысле император предваряет Царство Христово и является наместником Бога в управлении пока еще грешным и несовершенным земным миром. Положив идею «цезарепапизма» в основание своей политической теологии, Евсевий заключает: христианский император есть представитель Бога на земле, и сам Еосподь в образе абсолютной власти сияет в венценосном «епископе внешних». Император — «любимый Богом и трижды благословенный» слуга Всевышнего, очищающий «Божественным лучом как оружием» мир от орд безбожников. Христианский император, обладающий подобными свойствами, видится идеалом справедливости и человеколюбия.

О Константине Евсевий говорит: «Бог выбрал его для нас господином и поводырем, и никто нс может хвалить себя, не воздавая в то же время хвалу ему». Власть православного императора зиждется непосредственно на милости Божией и Его любви к людям; это представление своеобразно повторяет древнеримскую концепцию бога-правителя, а также образ непобедимого Солнца в языческих культах. Император должен быть также главою самой церкви, подобно тому как языческий бог-правитель признавался первосвященником государственного культа. Он созывает синод епископов, «как если бы Бог рукоположил его в епископы», председательствует в синоде и придает имперскую юридическую силу решениям епископата. Император — защитник церкви, он оберегает единство и истинность христианской веры, сражается за правое дело не только как воин, но и как проситель: подобно Моисею, он святою молитвою взывает к Богу помочь искоренить врагов веры.

Таким образом, христианский император напоминает римского бога-правителя не только политически, но и в сакральном отношении. Вряд ли рядом с ним мыслимо независимое развитие церковного влияния на общество. Православные богословы трактовали сосуществование функций христианского императора и главы христианской церкви как «симфонию», т. е. как особую гармонию. Церковь признавала, что император своим авторитетом способен защитить ее и сохранить единство веры. Собственные же полномочия она ограничивала сугубо духовной задачей соблюдения православной правды и порядка в церкви. С другой стороны, император, будучи сыном церкви, обязан был слушаться ее духовного лидера.