Основные тезисы. 
Историческая социология россии. 
Часть 1

• 1. Московское государство было обществом этакратическим с элементами сословности.
• 2. Общество второй половины XVII—XVI11 в. было протосословным.
• 3. Сословный строй сложился к концу XVIII в., законодательно закреплен «Жалованными грамотами дворянству и городам» в 1785 г. и вторично в «Своде законов Российской империи» 1832 г. Закон определил четыре главных сословия, которые с точки зрения престижа ранжировались как дворянство — духовенство — городское сословие — крестьянство.
• 4. После Великих реформ сословия стали превращаться в классы и профессиональные группы, но процесс этот к 1917 г. не завершился: пореформенное общество — протоклассовое.
• 5. Сословия и классы формировались в значительной степени стихийно в процессе взаимодействия социальных групп друге другом и с государственными структурами, в конфликтах и взаимных уступках, под руководством государства, которое юридически оформляло компромисс, делая процесс образования сословий и классов по возможности цивилизованным.
• 6. Сословия являлись одновременно и реальными социальными единицами, и воображаемыми сообществами. Люди ощущали себя и воспринимали других в рамках сословной парадигмы — как крестьян, дворян, духовных, мещан и т. п.; люди добровольно играли роли крестьян, дворян, духовных, мещан и пр., как они прописывались в законе или обычае. Однако, имея в виду всероссийский или губернский уровень (кроме дворянства, которое составляли губернские и уездные корпорации), можно сказать, что сословия являлись воображаемыми или статистическими сообществами, поскольку представители отдельных сословий не были объединены ни на всероссийском, ни на губернском уровне.
• 7. Образование сословий было большим социальным достижением российского общества. Четкое определение в законе прав и обязанностей отдельных сословий ставило отношения между сословиями и между сословиями и государством в рамки закона, защищало людей от административного, судебного и другого произвола, развивало уважение к закону и закономерному общественному порядку, создавало предпосылки для возникновения гражданского общества и правового государства.
• 8. Сословия были разделены внутри себя на страты. У дворянства и городского сословия средняя страта была слабой, низшая, состоявшая из бедных и неимущих, — многочисленной; богатство сосредоточивалось в руках малочисленной высшей страты. Имущественное расслоение среди духовенства было незначительным. Крестьяне до самой революции 1917 г. оставались в имущественном и социальном отношениях слабо дифференцированными.
• 9. Социальная структура всего населения в имперский период медленно изменялась вследствие того, что сословия были открытыми на входе и выходе, что предписанный, или наследственный, стату с не блокировал социальную мобильность, хотя и сдерживал ее.
• 10. В крепостное время внутрисословная мобильность была высокой у всех сословий; межсословная мобильность у дворянства, духовенства, бюргеров и разночинцев была достаточно высокой, а у крестьянства — низкой. Все виды межсословных перемещений охватывали до 10 % каждого поколения. На 70% социальная мобильность была принудительной. Преобладала восходящая социальная мобильность. Уровень социальной мобильности в городе был выше, чем в деревне.

И. Во второй половине XIX-начале XX в. внутрисословная мобильность оставалась высокой; основные направления межсословных перемещений были прежними: из крестьянства — в городское сословие, из духовенства— в дворянство и городское сословие. 11о уровень межсословной социальной мобильности возрос примерно в 2 раза, открытость сословий увеличилась. Восходящая социальная мобильность, как правило, превосходила нисходящую, структурная мобильность—добровольную.

• 12. В крепостное время в горизонтальную мобильность вовлекалось 2- 3 % людей, во второй половине XIX-начале XX в. — 5−6%, т. е. в 2 раза больше.
• 12. Низкая социальная мобильность до 1860-х гг. не обеспечивала представителям различных сословий и населению разных регионов равных возможностей для продвижения, но служила одним из факторов высокой социальной стабильности дореформенного российского общества. Двукратный рост социальной мобильности в последней трети XIX-начале XX в. увеличил шансы у лиц из непривилегированных слоев повысить социальный статус, но дестабилизировал общество и послужил фактором развития революционного движения.