Своеобразие эстетических качеств
Предмет эстетики очень обширный, и, насколько я вижу, понят совершенно неверно, — говорит Л. Витгенштейн. — Употребление такого слова, как «красивый», — если вы посмотрите на лингвистическую форму предложений, где оно встречается, — может быть неверно понято гораздо легче, чем употребление других слов. «Красивый» и «хороший» по синтаксической форме являются прилагательными, отсюда может появиться… Читать ещё >
Своеобразие эстетических качеств (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Завершить обсуждение основных категорий искусства естественно анализом ключевых особенностей эстетических качеств, и в частности категорий искусства. Речь пойдет, прежде всего, о почти не затрагивавшейся до последнего времени проблеме двойственной, чувственно-социальной природы эстетических качеств. Их своеобразие заключается в том, что они не являются обычными свойствами вещей, подобными их размерам, цвету или запаху, но вместе с тем зависят от таких свойств и способны проявляться только через них.
Эмотивная теория значения эстетических терминов
«Предмет эстетики очень обширный, и, насколько я вижу, понят совершенно неверно, — говорит Л. Витгенштейн. — Употребление такого слова, как „красивый“, — если вы посмотрите на лингвистическую форму предложений, где оно встречается, — может быть неверно понято гораздо легче, чем употребление других слов. „Красивый“ и „хороший“ по синтаксической форме являются прилагательными, отсюда может появиться желание сказать: „То, что красиво, имеет некое качество красоты“». Чуть дальше Витгенштейн отмечает, что одним из типов употребления языка является употребление слов «прекрасный» (красивый) и «хороший». «Здесь мы попадаем в сети целой группы запутанных значений. Язык проделывает с нами новые трюки»[1].
Сам Витгенштейн склоняется к мысли, что те «трюки», которые проделывает с нами язык, когда мы употребляем понятия.
«красивый» и «хороший», объясняются тем, что эстетические и этические суждения имеют чисто эмоциональное значение и представляют собой нечто подобное восклицаниям и могут быть переданы даже жестами или мимикой. «Если вы спросите себя, как ребенок узнает значение слов „красивый“, „изящный“ и т. д., вы убедитесь, что в общих чертах он понимает их как восклицания… Если вы попадете в незнакомое племя, чей язык вам неизвестен, что вы будете делать, желая узнать, какие слова этого языка соответствуют нашим „хорошо“, „прекрасно“? На что вы будете смотреть? Вы будете смотреть на улыбки, жесты, пищу, игрушки. Но если вы окажетесь на Марсе, где обитатели представляют собой шары с торчащими из них антеннами, вам будет непонятно, на что смотреть»[2]. Для выражения понятий, обозначаемых словами «помпезный» или «величественный», вполне достаточно мимики. Слова зачастую здесь даже излишни. «Различное выражение лица создает более подвижные и разнообразные дескрипции, чем это можно было бы сделать с помощью прилагательных. Если я называю отрывок из Шуберта меланхолическим, это подобно тому, как если бы я придал ему определенное выражение лица. (Я не выражаю одобрения или неодобрения.) Я мог бы даже вместо слов использовать жесты или танцевальные фигуры. Действительно, если мы хотим быть точны, мы обращаемся к жестам и выражениям лица»[3].
В сущности, Витгенштейн излагает эмотивную теорию значения эстетических (и этических) терминов: с помощью таких терминов мы выражаем свои эмоции, и не более того. Далее будет показано, что эта теория не охватывает всех возможных употреблений эстетических терминов. Если она истолковывается, как это делает Витгенштейн, как теория полного описания употребления таких терминов в обычном языке и в языке искусства, она является попросту ошибочной. Термины, обозначающие эстетические качества, могут использоваться не только для выражения чувств зрителя, созерцающего произведение искусства, но и для формулировки чисто описательных утверждений, подводящих произведение под определенные, социальные по своему происхождению образцы.