Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Исторический портрет Генриха IV как человека и как правителя

ДипломнаяПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Особенностью процесса первоначального накопления во Франции явилось раннее появление и быстрое развитие системы государственных долгов. В 1522 г. были выпущены государственные займы (ренты) с оплатой процентов через парижский муниципалитет, а в 1536 г.— через лионский. В дальнейшем выпуск государственных рент происходил весьма часто. Во Франции начал образовываться слой рантье — лиц, ссудивших… Читать ещё >

Исторический портрет Генриха IV как человека и как правителя (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание Введение Глава I. Особенности общественного развития Франции в XVI веке Глава II. Генрих IV как «герой своего времени»

Глава III. Внутренняя политика Генриха IV

Заключение

Список литературы

Введение

По результатам опросов среди французов, Генрих IV является самым популярным королём, заметно опередив всех остальных своих коллег, притом, что и до, и после него были выдающиеся личности на троне Франции. Благодаря своей харизме и государственным реформам, которые, несомненно, пошли на пользу стране, он напрочно закрепился в народной памяти на первом месте. Но интересен он не столько своей популярностью среди французов, сколько своими поступками и политикой, благодаря которым и стал собственно так популярен.

Актуальность выбранной темы объясняется тем, что в истории всегда уделялось много внимания роли личности в истории и историческом процессе. Пытаясь уменьшить либо преувеличить значимость личности в истории, исследователи составляли полный исторический портрет, компонуя как анализ биографии, так и государственных реформ, получая в результате комплексный исторический портрет деятеля. Тем более интерес к личности Генриха IV подогревается тем, что кроме существенных изменений в экономической жизни Франции, он смог добиться улучшения социальной обстановки в стране, фактически прекратив религиозные войны и начав объединение страны под сильным абсолютным монархом.

Целью исследования является исторический портрет Генриха IV как человека и как правителя. Для достижения поставленной цели ставятся следующие задачи:

· Рассмотрение развития Франции в 16 веке

· Анализ биографии Генриха

· Изучение его «правящей» деятельности Объектом исследования является Франция в 16 — начале 17 века. Предметом — социальные и экономические процессы, происходящие в стране в указанный период.

Комплексное изучение социально-экономических процессов, происходивших во Франции до восшествия Генриха на престол; анализ его биографии, выделение факторов, повлиявших на формирование его личности будущего короля, составление психологического портрета Генриха Наваррского; исследование государственных преобразований, произошедших в период его правления, позволят составить подробный исторический портрет Генриха, как правителя, так и человека.

Несмотря на столь сильную популярность среди французов, в отечественной историографии про саму биографию и личность Генриха написано очень мало, историков всё больше интересовали религиозные войны и действия лиги Гизов. Навязываемый во многом идеологией интерес к зарождению народного движения и участия простых народных масс в борьбе за власть в стране, фактически оттеснил изучение биографии Генриха, тем более никто не пытался показать Генриха IV не только как короля, но и как человека своей эпохи.

В результате отечественные историки довольно полно осветили движение городов, лигистское движение и религиозные войны Работы Лозинского А. А., Шишкина В. В. и других, обделив одну из ключевых фигур того времени своим вниманием. Если взять советскую историографию вопроса периода первой половины XX века, то стоит упомянуть труд О. Л. Вайнштейна, в котором он говорит, что «на русском языке, в сущности, нет ни одной общей работы по западноевропейской историографии» О. Л. Вайнштейн, «Историография средних веков в связи с развитием исторической мысли от начала средних веков до наших дней», стр. 12. К сожалению, по отношению к персоне Генриха IV данное утверждение до сих пор в силе.

Методологическую основу работы составляют общие научные принципы исторического исследования, такие как историзм и объективность. Принцип объективности неразрывно связан с принципом системности, требующим обнаружения различных сторон предмета, их единства, раскрытию формы и содержания, элементов и структуры, связи рассматриваемого объекта с окружающими его предметами и процессами. В принципе историзма заключено стремление рассматривать материальные системы в их динамике, развитии и изменении. Принцип историзма дополняется проблемным подходом, позволяющим выделить в рассматриваемом объекте важнейшие предметы и выявить субъективные факторы в их развитии. Используется сравнительный подход, требующий сопоставления процессов, происходящих в схожих элементах системы. Применяется социально-психологический подход, помогающий обнаружить влияние на политические процессы социально-психологических качеств индивидуумов, участвующих во властных отношениях.

Для работы над заданной темой автор использовал как мемуары современников: Маргариты Валуа, герцога Сюлли; также был использован сборник писем «Документы по истории гражданских войн во Франции (1561−1563)» для работы над характеристикой периода, предшествовавшего приходу Генриха IV к власти. Кроме вышеперечисленных источников были использованы материалы спецкурса «Малая история Франции» и текст Нантского эдикта Текст взят из Хрестоматии по истории средних веков, М., 1950 г., Т.3, стр. 173.

Мемуары Маргариты Валуа появились в ответ на творение Пьера Брантома, посвященное Маргарите, — «Маргарита — королева Франции и Наварры, единственная в настоящее время наследница знатного французского дома». Общей концепцией творения Брантома была идея, что Маргарита достойна большего, чем замок в Оверни текст был представлен Маргарите уже после развода с Генрихом и носил очень лестный для неё характер, обильно льстя последней и подводя к мысли, что она вполне заслуживает трона Франции. Всё это заставило написать ответные мемуары, в которых Валуа изложила своё, во многом субъективное видение событий: «Не скупясь на краски, Маргарита рисует портреты своих близких: властной и жестокой королевы—матери Екатерины Медичи, безвольного и доброго Карла IX и циничного Генриха III, пользовавшегося услугами нечестивых советников. Из последних Валуа только герцог Алансонский Франциск удостаивается похвалы. Младшего брата, как и себя, она относила к числу жертв придворных интриг» Плешкова Л. С., «Слово о королеве Марго», http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Margo/pred.phtml?id=896. На тот момент отношения уже бывших супругов складывались хорошо, поэтому Генрих в мемуарах Маргариты предстаёт в крайне положительном свете, в то же время автор всячески пытается выделить свою роль в его судьбе: «Маргарита стремится подчеркнуть свою роль в его счастливой судьбе: было ли это покровительство пленнику Лувра в Варфоломеевскую ночь расправы над гугенотами или помощь в момент обострения отношений короля Наварры с французским монархом» там же.

Записки герцога Сюлли Максимильен де Бетюн позволяют широко изучить как экономическую обстановку Франции того периода, так и экономическую политику Генриха IV, так как Сюлли долгое время был министром при его дворе и как раз занимался вопросами казны «являясь по сути первым министром государства» Токарева Т. Н., «Политические взгляды Сюлли», стр. 3. Изучая текст, хорошо видно, как субъективно относился к королю автор, постоянно подчёркивая его достоинства при любом поводе. С другой стороны Сюлли даёт крайне негативную оценку королевскому двору и ближайшему окружению Генриха, указывая на их недостатки, будь то некомпетентность или банальная жажда наживы за счёт занимаемых должностей или привилегий.

Будучи человеком скрупулезным и въедчивым, Сюлли в своих дневниках крайне подробно описал все финансовые реформы в стране, не забывая рассказать об их подготовке и причинам, вызвавшим необходимость в переменах. Кроме вышеперечисленного, Максимельен де Бетюн даёт очень подробный портрет Генриха Наваррского, рассказывая о его характере и манере общения, уделяя, а, если быть точнее, заостряя внимание на личности своего короля.

Нантский эдикт был опубликован 13 апреля 1598 года и являл собой программу правительства в религиозной сфере. Документ примечателен тем, что под давлением гугенотов к нему были добавлены некоторые статьи. 9 мая Генрих добавил новые статьи, но, опасаясь гнева со стороны католиков, сделал это в тайне.

Глава I. Особенности общественного развития Франции в XVI веке генрих наваррский франция король К началу XVI в. Франция была одной из крупнейших и развитых европейских стран. В ней насчитывалось около 15 млн. населения. Париж был самым крупным европейским городом с населением свыше 300 тыс. человек, с богатой и разнообразной промышленностью. Наряду с другими большими центрами — Лионом, Руаном, Бордо, Марселем, Орлеаном — имелись многие средние по величине города и мелкие городки и бурги (посёлки). Но все же основная масса населения жила в деревнях, и страна в целом еще оставалась аграрной.

Территория страны в XVI в. была немногим меньше площади современной Франции. За ее пределами лежали (отошедшие в 1493 г. к Габсбургам и включенные затем в состав испанских территорий) Артуа и мелкие северо-восточные провинции, а также Франш-Конте. Три епископства — Туль, Мен и Верден, как и Лотарингия с Эльзасом, входили тогда в «Священную Римскую империю». Савойя, Корсика, пиренейские области — Наварра, Беарн и Руссильон — также не входили в то, время в состав Французского государства.

Еще сказывалось деление страны на Север и Юг. Юг, присоединённый в середине XV в. и не сросшийся экономически с северной частью страны, не утратил стремлений к сепаратизму, что ярко проявилось во второй половине XVI в., в период гражданских войн. Ещё чисто формальным оставалось присоединение к Франции Бретани. Процесс подлинного внутреннего сплочения страны, экономического, языкового и культурного, и формирования французской нации на базе развития капитализма только начинался.

Развитие капиталистических отношений во Франции XVI в. было временно задержано длительным экономическим упадком и политическим кризисом, вылившимся в форму гражданских войн 1559—1594 гг. Таким образом, история XVI и первой половины XVII в. распадается на три периода: 1) 1500 — конец 50-х годов — зарождение элементов капитализма, формирование абсолютной монархии, длительные внешние войны (так называемые итальянские войны), 2) начало 60-х годов—1594 г.— гражданские войны, экономический упадок, кризис абсолютизма, 3) 1595—1648 гг.— окончательное торжество абсолютной монархии во Франции, дальнейшее развитие капиталистических отношений, участие Франции в Тридцатилетней войне.

В XVI в. во Франции по-прежнему господствовал феодальный способ производства, но страна вступила уже в период первоначального накопления. В недрах французского феодального общества начали создаваться предпосылки для развития капиталистических отношений, и стало зарождаться капиталистическое производство, которое подтачивало и разрушало устои феодальной экономики. В течение XVI в. Франция сделалась в экономическом отношении одной из передовых стран Западной Европы. В то время как изменение мировых торговых путей в результате географических открытий подорвало начавшееся было капиталистическое развитие Италии, сыграло важную роль в упадке Германии, а в Испании и Португалии экономический подъём начала XVI в. сменился длительным и глубоким упадком, во Франции продолжали развиваться капиталистические отношения. Правда, этот процесс совершался медленнее, чем в Англии и в Нидерландах.

С начала XVI в. во Франции развивалось мануфактурное производство, сделавшее наибольшие успехи в тех отраслях промышленности, которые работали не только на внутренний, но и на внешний рынок. К таким отраслям относилось сукноделие в Нормандии, Пикардии, Пуату, Берри, Лангедоке. Здесь в роли капиталиста-предпринимателя, как правило, выступал купец, который низводил до положения наёмных рабочих мелких мастеров и подмастерьев города или деревенских кустарей — прядильщиков и ткачей. Вместе с тем он сосредоточивал в своих руках дорогостоящие средства производства: сукновальные водяные мельницы и красильные мастерские, где производились операции валяния, окраски и отделки сукон. Тем самым рассеянная мануфактура сочеталась с элементами централизованной. Иногда богатые мастера экономически подчиняли себе разорившихся мастеров, превращали подмастерьев и учеников в наёмных рабочих, закрывая им доступ к званию мастера. Однако развитие суконной мануфактуры внутри цеховой организации было невозможно, так как средневековая регламентация препятствовала развитию капиталистического производства.

В таких же формах комбинирования рассеянной и централизованной мануфактуры развивались капиталистические отношения в кожевенной и особенно в шёлковой промышленности, всё более и более сосредоточивавшейся в «городе шёлка» — Лионе. Полотняная и кружевная промышленность в этот период существовала в Северной Франции, преимущественно в виде рассеянной мануфактуры. Изготовление стекла, литьё пушек, добыча руды и т. п. по самому характеру производства требовали централизованной мануфактуры. Королевские мастерские, изготовлявшие пушки и порох, были уже в XVI в. довольно крупными. Наибольшее распространение централизованная мануфактура нашла во Франции в типографском деле. В Лионе и в Париже уже появились, кроме средних и мелких, также большие по тому времени типографии с дорогим и сложным оборудованием, с 15—20 наёмными рабочими, выпускавшие книги не только для Франции, но и для других европейских стран.

Однако сколь успешно ни развивались капиталистические производственные отношения в этих наиболее передовых отраслях французской промышленности, ни одна из них, и в том числе сукноделие, не завоевала того особого положения в экономике страны, какое заняло в XVI в. производство сукна в Англии.

Своего шёлка-сырца было ещё мало, и его привозили из Италии и из стран Востока. Ограниченная площадь пастбищ, необходимых для разведения высокосортных пород овец, лимитировала развитие сукноделия. Французская металлургия вынуждена была в ту пору довольствоваться сравнительно небольшими рудными запасами Лионской области.

Что касается отраслей промышленности, рассчитанных на местный рынок, — а эти отрасли составляли в XVI в. большую часть промышленности, — то в них мелкое ремесленное производство ещё сохраняло господствующее положение.

Огромное значение для развития мануфактуры имело расширение внешней торговли Франции. В XVI в. для экономики страны приобрела первостепенное значение торговля с Испанией, а через неё и с Америкой, куда Франция сбывала большое количество разнообразных товаров и откуда она извлекала большое количество драгоценных металлов. Кроме того, в качестве рынков сбыта французских товаров и в том числе промышленной продукции (тонких сукон, кружев, льняных тканей, шёлковых материй, книг) существенное значение имели Португалия, Англия, Германия и Скандинавские государства. Наоборот, торговый обмен Франции с Италией приходил в XVI в. в упадок, так как французская промышленность начала сама производить такие товары (шёлковые и парчовые ткани, дорогие стеклянные изделия и т. п.), которыми ещё в этот период Италия снабжала почти всю Европу.

Большую роль в экономическом развитии Франции этого периода играла торговля со странами, расположенными по восточному и южному (африканскому) берегу Средиземного моря. Здесь Франции удалось добиться в первой половине XVI столетия первенствующего положения. Благодаря крупным привилегиям, полученным Франциском I от Турции (так называемые капитуляции), она оттеснила на задний план североитальянские города, в частности Венецию, которая до этого являлась главной посредницей в торговле между Западной Европой и Ближним Востоком. Торговля с Левантом носила по преимуществу посреднический характер, но до известной степени расширяла также и рынок сбыта для французских мануфактур (особенно южных городов). Она обеспечивала французским купцам солидные барыши и тем самым содействовала росту крупных капиталов и процветанию таких торговых и промышленных центров, как Марсель и Лион.

Однако зависимость французской внешней торговли от иностранного купеческого I капитала в этот период не была изжита полностью. Известная часть торговли Франции с Италией и некоторыми другими средиземноморскими странами находилась ещё в руках итальянских купцов.

Во Франции в XVI в. были сделаны лишь первые шаги в сфере колониальной экспансии. Купцы крупных северных портов (Руана, Нанта, Дьеппа) предпринимали в течение XVI в. неоднократные попытки проникнуть в Новый Свет (в Бразилию и Канаду) и заложить там фундамент французских колониальных владений, но эти попытки неизменно терпели крушение.

Франция добилась в XVI в. заметных успехов в расширении внешних рынков, в завоевании торговых путей и накоплении купеческих капиталов, однако эти успехи были весьма скромны по сравнению с успехами Испании, Англии и Голландии.

Особенностью процесса первоначального накопления во Франции явилось раннее появление и быстрое развитие системы государственных долгов. В 1522 г. были выпущены государственные займы (ренты) с оплатой процентов через парижский муниципалитет, а в 1536 г.— через лионский. В дальнейшем выпуск государственных рент происходил весьма часто. Во Франции начал образовываться слой рантье — лиц, ссудивших государству деньги и живших на проценты по займу. В первой же половине XVI в. получила широкое распространение и другая форма государственного долга — практика продажи государством судейских и финансовых должностей. До этого подобная практика существовала в среде самих чиновников, покупавших друг у друга почётные и прибыльные места в государственном аппарате. В XVI в. казна не только узаконила такую практику и стала взимать определённые поборы с купли-продажи должностей, но и начала продавать новые (иногда по очень высокой цене), создав таким путём огромное количество ненужных должностей. Жалованье и всяческие поборы с населения являлись своего рода процентами на вложенный в должность капитал. Некоторые высшие должности давали дворянский титул. Погоня за прибыльными и почётными должностями приняла во Франции размеры, поражавшие иностранцев. Лишние должности были выкупаемыми (часть их, действительно, периодически выкупалась государством, т. е. уничтожалась), но взамен их вскоре создавались новые, так что их общее количество возрастало. Чрезвычайно разбухший бюрократический аппарат с царившим в нём взяточничеством был чудовищным наростом, высасывавшим из народа значительные средства.

Не менее широкое распространение получила во Франции сдача сбора косвенных налогов на откуп. Хозяйничанье в казначействе откупщиков («финансистов») приводило к их скандально быстрому обогащению (уплачивая авансом всю сумму налога, откупщик получал право сбора налога с населения и фактически собирал значительно большую сумму) и тяжело ложилось на плечи налогоплательщиков, т. е. главным образом на трудовой народ.

Уплата процентов по рентам и «жалованья» по проданным должностям, потеря части доходов при сдаче налогов на откуп — всё это отягощало государственный бюджет. Так как основной доходной статьёй бюджета были налоговые поступления с населения (прямой налог — талья, уплачивавшийся крестьянством, и масса косвенных налогов), рост государственного долга неизбежно вызывал и рост налогов.

Значительный рост государственного долга ускорял экспроприацию народных масс и развитие процесса первоначального накопления. Гораздо слабее развивался торговый кредит. Сперва, в качестве самых крупных банкиров во Франции выступали итальянцы, царившие в главном денежном центре страны — на Лионской денежной бирже. Но уже в конце XVI в. позиции иностранного капитала ослабели, на первое место выступили «финансисты» — французы.

Вместе с развитием мануфактурного производства происходило дальнейшее разделение труда, расширялся и укреплялся общенациональный внутренний рынок На этой базе из феодального сословия горожан стал выделяться класс носитель капиталистического способа производства, объединённый общностью экономических интересов в национальном масштабе, Но в XVI в. в этом направлении были сделаны только первые шаги. Многочисленные пережитки экономической и политической раздробленности, неодинаковая степень развития капиталистических отношений в отдельных провинциях, общее бесправие буржуазии, эксплуатация со стороны королевского фиска, сословные привилегии дворянства и духовенства — всё это препятствовало быстрому капиталистическому развитию страны, создавало помехи и задерживало накопление капитала. Усилившееся несоответствие между обогащением нарождавшейся буржуазии и её приниженным общественным положением являлось характерной чертой Франции, бросавшейся в глаза иностранцам. «Теперь купцы стали владыками денег. Поэтому их ласкают и за ними ухаживают, — писал в 1591 г из Франции венецианский посол.— Но они не пользуются никакими преимуществами в общественном положении, потому что любая торговля рассматривается как занятие, несовместимое с благородством. В силу этого они включены в третье сословие и платят налоги наряду со всеми недворянами и в том числе крестьянами, которые представляют сословие, наиболее угнетаемое как королём, так и привилегированными». Результатом было неизбежное всё возрастающее недовольство мануфактуристов и купцов.

Оппозиция существующему порядку в ряде случаев побуждала буржуазию к сближению с народными массами и к известной поддержке революционного протеста масс против феодализма. Однако французская буржуазия XVI в. была еще экономически слишком слаба и политически незрела для того, чтобы противопоставить себя как класс привилегированным сословиям, для того, чтобы возглавить народную борьбу против феодализма и домогаться завоевания политической власти. Буржуазия XVI в. во Франции не могла ещё добиваться сокрушения феодального строя. Она стремилась лишь к созданию благоприятных условий для развития капиталистических отношений при феодальном строе. Она была заинтересована в поддержке королевской власти постольку, поскольку последняя удовлетворяла такие ее требования, как усиление экономического единства, обеспечение безопасности и полицейского порядка внутри страны, ограничение налоговой эксплуатации, проведение протекционистской политики по отношению к торговле и промышленности. Именно к этому сводились петиции, с которыми обращались к королевскому трону представители третьего сословия в провинциальных и Генеральных штатах XVI в.

В тех случаях, когда у буржуазии возникали конфликты с правящими кругами, особенно в связи с чрезмерными притязаниями королевского фиска, известная часть буржуазии даже на Севере искала выход в муниципальном сепаратизме и противопоставляла королевской власти местные вольности. Особенно сильны были традиции сепаратизма на Юге, так как южная торговая буржуазия была сравнительно слабо связана с внутренним рынком Франции.

Причины отставания французской буржуазии в целом от буржуазии таких передовых стран, как Англия и Голландия, нужно искать, прежде всего в более слабом развитии во Франции мануфактурного производства и заморской торговли. Следует также принять во внимание, что во Франции в отличие от Англии городская буржуазия не находила себе экономической и политической опоры в сельской буржуазии. Как будет показано дальше, во Франции не образовался слой фермеров капиталистического типа, хотя отдельные сдвиги в сельском хозяйстве в направлении его капиталистического преобразования имели место. Скупка дворянских земель превращавшимися в дворян богатыми буржуа (больше всего вокруг таких крупных промышленных или торговых городов, как Париж, Руан, Амьен, Лион, Тур, Пуатье, Нант, Дьепп, Бордо, Ла-Рошель и др.) отвлекала капиталы от промышленности и торговли. При этом новые землевладельцы оказывались в той или иной степени заинтересованными в сохранении феодальных порядков. Наконец, большое влияние на экономическое положение и политическую роль формировавшейся французской буржуазии оказывало её стремление к финансированию государства в той или иной форме (займы, покупка должностей).

Рабочие мануфактур и подмастерья находились в тяжёлом положении, которое не переставало ухудшаться в течение всего XVI в. в связи с обесценением денег, ростом дороговизны и падением реальной заработной платы (в результате «революции цен»). Заработная плата устанавливалась на основании регламентов, издававшихся цехами, муниципалитетами или правительством, всегда стоявшими на страже интересов предпринимателей. Самый труд подмастерьев и мануфактурных рабочих носил тогда в известной степени принудительный характер. Ордонанс 1534 г. (для Лангедока) и последующие многочисленные указы причисляли всех безработных к «бродягам» и за отказ от работы на предпринимателей грозили тюрьмой и каторжными работами на галерах. Продолжительный рабочий день значительная интенсификация труда в мануфактурах по сравнению с цехами, штрафы за малейшее нарушение правил, каторжный режим на многих мануфактурах, тяжкий налоговый гнёт — всё это создавало для наёмных рабочих порой прямо-таки невыносимые условия существования. Неудивительно, что эти наиболее обездоленные слои трудящихся были и самыми активными участниками классовой борьбы.

Ещё в предшествовавший период возникли самостоятельные союзы подмастерьев — компаньонажи, или братства. В XVI в. их образовывали и мануфактурные рабочие. Это были организации, проникнутые боевым духом. Они неизменно возглавляли выступления рабочих и подмастерьев, борьбу труда с капиталом. Борьба нередко принимала форму массовых стачек; в 1539—1542 гг. в Париже и Лионе разразились большие стачки организованных в компаньонажи типографских рабочих, сопровождавшиеся столкновениями вооружённых рабочих с городскими властями. Идя навстречу собственникам типографий, король издал в 1539 г. в Виллер-Котре эдикт, в котором рабочим запрещались организация союзов, устройство стачек и ношение оружия.

Феодальная собственность продолжала оставаться господствующей формой земельной собственности, и феодальная рента по-прежнему уплачивалась крестьянством. Развитие товарно-денежных отношений привело уже в XIV—XV вв. к тому, что дворянские земли (фьефы) отчуждались и продавались; таким образом, условный и иерархический характер феодальной собственности почти исчез, а вассальные обязанности и военная служба короне фактически прекратили своё существование. Ценз (или чинш), который являлся основной формой феодальной ренты и взимался в денежной форме, был фиксированным, т. е. номинально неизменным.

Однако реально он неуклонно понижался, особенно в XVI в. в связи с «революцией цен». Последнее обстоятельство явилось главной причиной прогрессировавшего экономического оскудения потомков французского рыцарства, в XV в. получившего название «людей шпаги» (gens d’epee) или «дворянства шпаги».

Уже в XV в. в дворянских поместьях почти совсем не осталось домениальной земли, так как барская запашка постепенно ликвидировалась. Вся земля фьефа обычно находилась в пользовании крестьян, и доходы, извлекаемые из неё феодалами, состояли главным образом из денежной ренты. Подавляющая часть французской земли находилась во владении феодально зависимых крестьян, и даже церковные земли не составляли исключения.

Большинство крестьян к этому времени стали самостоятельными лично свободными товаропроизводителями, находившимися в поземельной зависимости на положении цензитариев (censiers), т. е. чиншевиков, держателей земли (такое держание называлось цензивой (Цензива — наследственное феодальное крестьянское держание, за которое землевладельцу уплачивалась фиксированная обычаем денежная рента — ценз.), ибо основным платежом, который лежал на крестьянине, являлся ценз). Они имели право пользования землёй и передачи её по наследству при условии уплаты ценза и выполнения других повинностей в пользу сеньора. Подобно домениальной земле, и крестьянская цензива успела превратиться в товар. Крестьяне продавали, сдавали в аренду, закладывали землю, тем самым несколько приближаясь к положению земельных собственников. Однако крестьянская цензива была держанием за феодальные повинности, хотя и с весьма широкими правами распоряжения им. В XVI в. подавляющее большинство крестьян было не только свободно от личной крепостной зависимости, пользовалось правом свободного передвижения и наследования, но и выступало в качестве правомочных лиц при заключении всякого рода гражданских актов (торговых сделок, контрактов и т. п.), могло судиться в королевских судах. Крестьяне самостоятельно, без посредства сеньоров, уплачивали государственные налоги. Пережитки «серважа» (крепостного состояния) в виде так называемого права мёртвой руки сохранялись лишь в нескольких отсталых провинциях в центре (Берри, Овернь, Бурбонно, Ниверне), а также на востоке страны (Бургундия). Вместе с тем, несмотря на развитие королевской юстиции и администрации, за сеньорами ещё оставались некоторые судебные и полицейские права и над лично свободными крестьянами.

Результатом развития товарно-денежных отношений было всё усиливавшееся расслоение в деревне. Меньшинство богатело, присоединяя к занятию земледелием ростовщичество, торговлю, откуп сеньориальных повинностей и профессию мельника или кабатчика. Этот немногочисленный слой крестьянства несколько округлял свои земельные владения за счёт односельчан и для того, чтобы обработать излишки земли, либо сдавал их в аренду, либо нанимал батраков. Наоборот, материальный уровень основной массы крестьян понижался, из неё выделялись слои малоземельных бедняков и батраков. Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве обогащало только верхушку крестьянства, масса же попадала под двойное ярмо высокой арендной платы, с одной стороны, долговой кабалы и эксплуатации купцами-скупщиками — с другой. Ко всему этому добавлялись всё возраставшие государственные налоги.

В XVI в. французская деревня уже вошла в полосу первоначального накопления. Как и повсюду, первоначальное накопление во Франции имело своей основой экспроприацию крестьянства, поставлявшего мануфактурам главную массу наёмных рабочих. Но этот процесс принял во Франции своеобразные формы. Он развивался здесь не в форме огораживаний и сгона крестьян с земли, как в Англии. Во Франции крестьянство оставалось основным классом непосредственных производителей. Однако происходивший процесс дифференциации крестьянства постоянно приводил к выделению известного количества обезземеленных крестьян. Нередко обезземеление начиналось с долгового закабаления крестьян, разорившихся вследствие всё возраставшего бремени государственных налогов, и завершалось продажей с молотка земли несостоятельных должников. Скупщиками цензив, как правило, не выступали землевладельцы из среды дворянства, так как большинство дворян не только не было в состоянии принять участие в мобилизации крестьянских держаний, но и само зачастую вынуждено было закладывать или продавать свои земли городским богачам. Именно последние в лице купцов, ростовщиков, разбогатевших ремесленных мастеров и особенно в лице так называемых людей мантии (gеns dе rоbе), т. е. судейских и финансовых чиновников, являлись во Франции главными экспроприаторами крестьян. Они располагали достаточными материальными средствами для того, чтобы прибирать к рукам крестьянские держания. В XVI в. такая мобилизация крестьянской земли сулила значительные выгоды, так как в связи с «революцией цен» ценность земли и сельских продуктов быстро росла. Иногда цензивы приобретались и богатыми крестьянами.

Скупка земли горожанами вела к образованию новых земельных владений. При этом новые землевладельцы буржуазного происхождения довольно быстро (во втором—третьем поколении) приобретали дворянство. Купленные земли они сдавали в аренду, либо из доли урожая (испольщина — metаirе), либо за фиксированную натуральную или денежную арендную плату. Иногда при сдаче земли в аренду они объединяли крестьянские участки в одну или несколько довольно крупных ферм. В таких весьма редких случаях в качестве арендаторов выступал зажиточный крестьянин с достаточным сельскохозяйственным инвентарём, порой нанимавший и батраков. Часто новые землевладельцы сдавали землю крестьянам в краткосрочную аренду небольшими участками. Крестьяне становились простыми арендаторами и уже не имели на арендуемую землю никаких владельческих прав. Как правило, помимо арендной платы, они уплачивали также ценз и несли другие лежавшие на арендуемой земле феодальные повинности.

Крупное хозяйство на домениальной земле с использованием наёмных рабочих было очень редким явлением. Скотоводство, в частности овцеводство, с коммерческими целями играло небольшую роль. Указанные обстоятельства препятствовали образованию капиталистического фермерства и тормозили создание широкого слоя сельскохозяйственных рабочих. Мелкое крестьянское хозяйство цензитариев и краткосрочных арендаторов сохраняло доминирующие позиции. Всё это свидетельствует о существенном своеобразии аграрного развития Франции XVI — XVII вв. — периода первоначального накопления. Феодальные отношения в деревне, равно как и связанное с ними преобладание мелкого крестьянского хозяйства, сохранились вплоть до буржуазной революции конца XVIII в.

Тем не менее, в сельском хозяйстве Франции в XVI—XVII вв. следует отметить некоторый прогресс. Происходила все более определенная сельскохозяйственная специализация районов (виноградарских, зерновых, скотоводческих, шелководческих, льноводческих плодоводческих и т. д). Вокруг больших городов, особенно вокруг Парижа, формировались значительные зоны более интенсивного сельского хозяйства. Всё шире распространялись лучшие сорта злаков (пшеница), улучшились способы помола зерна. Расширялись площади, занятые тутовыми деревьями и красящими растениями (вайда и др.). Выращивались новые сорта овощей и фруктов, перенятые главным образом с Востока (через Италию).

Из всех феодальных прослоек наиболее богатой и политически наиболее влиятельной в центре и на местах была в первой половине XVI в. высшая титулованная знать, состоявшая из отпрысков владетельных домов и из родственников царствовавшей династии. Принцы и герцоги преобладали в королевском совете, занимали губернаторские посты в провинциях и командовали армией и флотом. Они уже не думали о том, чтобы расчленить Францию на части и стать независимыми владыками, подобно германским князьям. Их идеалом было всевластие знати в государстве с умеренной степенью централизации. Поэтому они поддерживали политическое единство Франции в той мере, в какой это единство отвечало их интересам, т. е. позволяло использовать централизованный фискальный аппарат для получения огромных жалований, пенсий и денежных подарков со стороны короля. Однако знать XVI в. не была похожа на своих потомков, придворных вельмож времен Людовика XIV, утративших уже всякую возможность противопоставлять королевской власти свое влияние на местах. Бурбоны, Гизы, Монморанси, Шатильоны и прочие знатные особы, окружавшие трон французских королей в XVI в., еще обладали в значительной мере такой возможностью. Объяснялось это их связями с разорившимся провинциальным мелким и средним дворянством («дворянством шпаги»), которое в поисках денег и покровительства группировалось вокруг того или иного представителя местной знати и в случае войны составляло его вооружённый отряд. Опираясь на зависимое от них среднее и мелкое дворянство, вельможи приобретали значительное влияние и независимость на местах; пользуясь этим, они могли оказывать давление и на королевскую власть. Получение и делёж «королевских милостей» — такова была главная материальная основа тесных связей между грандами и их дворянской клиентелой.

Экономическое положение оскудевавшего «дворянства шпаги» особенно ухудшилось в связи с «революцией цен», которая обесценивала денежный ценз, уплачивавшийся крестьянством. Многим дворянам пришлось частично или полностью продать свои родовые поместья. Доходные и влиятельные должности государственного аппарата были для них недоступны из-за своей высокой стоимости. Только в армии «дворянство шпаги» играло важную роль. Для многих обедневших дворян, служивших офицерами и даже солдатами (в гвардейских полках), жалованье было чуть ли не единственным источником средств к существованию.

Политическая позиция старого дворянства не была последовательной. В отличие от феодальной знати — политического врага абсолютизма — «дворянство шпаги» поддерживало усиление королевской власти. Для упрочения последней была необходима крепкая связь её с дворянством, с армией. Однако «дворянство шпаги» готово было служить королю лишь на определённых условиях. Оно хотело, чтобы король предоставил ему разнообразные должности и другие возможности для широкой жизни за счёт государственного фиска, чтобы он сделал землевладение монополией дворян, а также чаще водил их в походы, щедро награждая из военной добычи. Вместе с тем они домогались права пользоваться исконными дворянскими «вольностями»: во-первых, освобождением от государственных налогов и, во-вторых, правом взимать со своих подданных феодальные повинности, творить суд и расправу над жителями своих сеньорий, при случае заниматься разбоем на большой дороге. По мере того как усиливалось экономическое оскудение дворянства, требование кормления за счёт казны делалось главным его домогательством.

В то время как в XVI в. «дворянство шпаги» приходило в упадок, происходил процесс образования нового служило-землевладельческого дворянского слоя (на этот раз не военного, а бюрократического) — «людей мантии», — представлявшего собой верхушку чиновничества, буржуазного по своему происхождению. Этот влившийся в дворянство новый слой быстро пошёл в гору, используя в своих интересах перемены в хозяйственном я социальном строе Франции, и стал теснить в экономическом и политическом отношении не только старое дворянство, но и феодальную знать, за счёт которых он не переставал расширять свои земельные владения. Господствуя благодаря собственности на продававшиеся государственные должности в парламенте и судах, а также в высшей финансовой администрации, «люди мантии» постепенно оттесняли на задний план или вовсе сводили на нет старые сословные учреждения и должности, служившие орудием политического влияния знати и «дворянства шпаги».

К середине XVI в. заметно возросло влияние «людей мантии» также и в королевском совете (канцлер, хранитель печати, государственные секретари), где до сих пор почти безраздельно господствовали светские и духовные аристократы. Источник политического влияния «людей мантии» крылся не только в том, что они располагали крупными денежными средствами и обширными земельными владениями, и не только в том, что они являлись собственниками должностей и кредиторами королевской казны, но и в том, что в XVI в. они ещё могли при случае опереться на поддержку непривилегированных слоев третьего сословия и прежде всего буржуазии, из среды которой они недавно вышли. Продолжая традиции своих предшественников — легистов XIV—XV вв., они вели борьбу с партикуляристскими тенденциями феодальной знати, с её склонностью к насилию и беззаконию. Они поддерживали, так же как и дворянство в целом, более строгую централизацию и более твёрдый полицейский порядок внутри страны.

Таким образом, всё дворянство в целом, за исключением знати, являлось опорой абсолютной монархии. Практически наиболее надёжной опорой являлся возникавший в господствующем классе новый дворянский слой «людей мантии», всё более многочисленный, богатый и влиятельный. Разорявшееся «дворянство шпаги», служа трону, тем не менее, имело к королевской власти, как уже указывалось, немалые претензии. Оно враждовало со своими соперниками — «людьми мантии». Поэтому рядовые дворяне порой были склонны прислушаться к требованиям знати, опасавшейся дальнейшего усиления абсолютизма. Во французском дворянстве XVI в. не было единства, что ярко проявилось в период гражданских войн.

Не было единства и в среде духовенства. Епископами и аббатами крупнейших монастырей были младшие сыновья знатных лиц. Но в середине XVI в. и на эти доходные места начали проникать «люди мантии». Богатые городские каноники были в ту пору уже выходцами из этого же слоя. На долю младших сыновей старых дворянских домов оставались лишь малодоходные епископства и аббатства. Бедное городское и сельское низшее духовенство по своему материальному положению и социальным чаяниям нередко приближалось к городским низам и к крестьянству.

Среди реформационных течений во Франции наибольшее распространение получил к середине XVI в. кальвинизм, главным образом в городах — в среде наёмных рабочих и ремесленников и отчасти в кругах буржуазии. Примкнула к нему и часть дворянства, стремившаяся к секуляризации церковных имуществ. Значительным был успех реформации на Юге и юго-западе (за исключением Тулузы). Торговая по преимуществу буржуазия Юга, самая богатая часть тогдашней французской буржуазии, восприняла кальвинизм, как наиболее подходящую для себя религиозную идеологию. Ещё живучие сепаратистские тенденции южной буржуазии весьма усилились в это время в связи с ростом налогового обложения Юга после подавления правительством восстания 1548 г. и принудительных займов в последние годы итальянских войн. Неудачи итальянских войн также способствовали развитию оппозиционных настроений буржуазии Юга по отношению к королевской власти. Особенно многочисленное южное мелкое дворянство видело в захвате земель католической церкви единственный выход из своего тяжёлого материального положения. Народные массы городов, а отчасти и деревень вкладывали в реформацию, как и повсюду, свои классовые чаяния. Но объективно они оказались на Юге на первом этапе «религиозных войн» в одном политическом лагере с буржуазией и дворянством и своими антиналоговыми выступлениями поддерживали сепаратизм имущих классов.

На Севере кальвинизм получил значительно меньшее распространение — лишь в некоторых крупных городах и среди части дворянства (особенно распространился он в промышленно развитой Нормандии), но в общем Север остался по преимуществу католическим.

Следует также сказать несколько слов об особенностях французской Реформации:

· Выросла на гуманистической почве: богатые традиции, гуманисты Франции создали новые, учёные переводы книг священного писания и патристики; книгопечатание широко их распространило в предреформационном обществе; большую роль сыграли собственные произведения гуманистов, в которых «на первом месте всегда находился человек и его свобода веры» А. Д. Люблинская, «Особенности культуры Возрождения и Реформации во Франции», стр. 175.

· Менее пригодное для ранней буржуазии лютеранство, хоть и было занесено во Францию, но не привилось; так как «социальное размежевание сил не соответствовало даже ранним формам этого вероисповедания» Там же.

· Длительный этап подготовки кальвинисткой доктрины.

В то же время, не отрицая связи между возрождением и Реформацией, исследователи сходятся в том, что для Франции XVI века Реформация «имела гораздо большее значение, чем Возрождение, хотя гуманизм и породил реформационные идеи, которые в форме кальвинизма получили мощную социальную поддержку» Ю. П. Малинин, «А. Д. Люблинская о некоторых проблемах Возрождения и Реформации во Франции», стр. 258.

Феодальная знать раскололась на две большие группы. Во главе католического дворянства стал могущественный дом герцогов Гизов, располагавший огромными владениями в Лотарингии, Бургундии, Шампани и Лионе. Кальвинистская дворянская партия, именовавшаяся во Франции гугенотской Предполагается, что это название происходит от немецкого слова Еidgеnоssеn, означающего — «объединенные союзом». Так называли швейцарцев, у которых кальвинизм принял наиболее законченную форму., возглавлялась принцами из дома Бурбонов (король наваррский Антуан, затем его сын Генрих — впоследствии французский король Генрих IV, принцы Конде), а также представителями знатного рода Шатильонов (адмирал Колиньи и др.). Кальвинизм был привлекателен для дворян тем, что он давал им большую персональную власть над гугенотской общиной, какой они не имели при католическом вероисповедании, «будучи равнодушными к самому учению Кальвина, они с жадностью хватались за возможность укрепить с его помощью свой социальный престиж» Ю. П. Малинин, «А. Д. Люблинская о некоторых проблемах Возрождения и Реформации во Франции», стр. 260.

Расходясь в церковных вопросах, эти два лагеря аристократической оппозиции, частично поддержанной дворянством, мало чем отличались друг от друга в решении основных политических вопросов. И те и другие выдвигали такие требования, как возрождение Генеральных и провинциальных штатов в качестве органа, ограничивающего королевскую власть, прекращение продажи государственных должностей и предоставление этих должностей лицам «благородного» происхождения, расширение местных дворянских вольностей за счёт центральной власти.

В это время в поредевшем лагере защитников абсолютизма наиболее устойчивой силой являлись «люди мантии» и отчасти «дворянство шпаги» Северной Франции, к которым примыкала — до поры до времени — значительная часть северной буржуазии. Из «людей мантии» и буржуазии сложилась в начале гражданских войн католическая партия так называемых политиков, которой оказывали поддержку также некоторые слои рядового дворянства. Несмотря на довольно существенные расхождения между дворянскими и буржуазными элементами этой партии, все «политики» в целом ставили интересы Французского государства выше интересов религии (отсюда и название этой партии); они отстаивали против обоих аристократических лагерей политические достижения Франции, связанные с развитием абсолютной монархии: политическое единство страны, централизацию власти и вольности галликанской церкви, оформленные Болонским конкордатом 1516 г. и обеспечивавшие Франции значительную независимость от папского престола.

К «политикам» и к той части «дворянства шпаги», которая являлась сторонником королевской власти, присоединялись то те, то другие (по большей части католические) вельможи, находившие выгодным для себя в данный момент поддерживать сильную королевскую власть. Однако эти аристократические элементы проявляли политическую неустойчивость и часто переходили в лагерь оппозиции.

В 1559—1560 гг. пришла в движение вся страна, особенно Юг. Во многих южных городах вспыхнули обычно возглавляемые гугенотами народные восстания против чиновников фиска и представителей центральной власти. Буржуазия вначале оказывала содействие этим движениям. Не выступая ещё в ту пору открыто против правительства, она рассчитывала использовать недовольство народа для давления на короля с целью защиты своих интересов (понижение налогов, укрепление её власти в городах в ущерб влиянию королевских чиновников). Брожение охватило и северные города, но там в большинстве случаев буржуазия, связанная с двором, а также с откупами, займами и налоговой системой государства, ещё поддерживала короля. Дворянство Южной Франции вело себя решительно: на Юге начались захваты церковных земель. В 1560 г. гугенотское дворянство во главе с принцем Конде даже попыталось захватить власть при дворе («Амбуазский заговор»), но потерпело неудачу.

Французский престол в 1559—1589 гг. был последовательно занят тремя слабыми и неспособными к управлению королями, сыновьями Генриха II: Франциском II (1559—1560), Карлом IX (1560—1574) и Генрихом III (1574—1589), на которых имела сильное влияние их мать Екатерина Медичи (1519—1589), полуфранцуженка, полуитальянка (по матери она происходила из французской знати). Она приобщилась к управлению государственными делами ещё в период правления своего мужа Генриха II. В трудной обстановке, сложившейся после его смерти, Екатерина Медичи с помощью советников из «людей мантии» стремилась отстоять главные позиции абсолютизма и не допустить вельмож к управлению государством. Вплоть до 80-х годов это в основном удавалось. Во внешней политике она сумела, не разрывая мирных отношений с Испанией, установившихся после окончания итальянских войн, отстоять интересы Франции от посягательств Филиппа II.

В 1559—1560 гг. положение правительства было очень тяжёлым. Только что закончились долгие и разорительные итальянские войны. Не было материальных средств для борьбы как с народными восстаниями, так и со своеволием дворян и знати. На созванных в Орлеане в конце 1560— начале 1561 г. Генеральных штатах представитель партии «политиков» канцлер Лопиталь не смог добиться примирения между гугенотским и католическим феодальными лагерями. Денег штаты тоже не дали. Единственный успех правительства заключался в том, что в 1561 г. оно заставило духовенство продать часть церковных земель, и эта частичная секуляризация доставила деньги для подавления восстаний на Юге и усмирения недовольных элементов на Севере.

Борьба между католиками и гугенотами началась так называемыми убийствами в Васси. Весной 1562 г. Франсуа Гиз, проезжая со своей свитой через местечко Васси, напал на гугенотов, собравшихся на богослужение. Было убито несколько десятков человек и около 200 ранено. Это событие привело к открытой войне между гугенотами и католиками. В течение последующих 30 лет было десять войн, перерывы между которыми длились от нескольких месяцев до нескольких лет. И католические и гугенотские дворяне пользовались военной обстановкой для того, чтобы грабить горожан и крестьян.

Вплоть до 1572 г. Екатерина Медичи искусно маневрировала между католическим и протестантским дворянскими лагерями, которые ослабляли друг друга взаимной борьбой. За это время трижды вспыхивала война между гугенотами и католиками; и те и другие искали поддержки за границей и шли ради этого на прямое предательство жизненных интересов своей родины. Католическая знать поспешила сблизиться с недавним открытым врагом Франции — Испанией. За помощь, оказанную партии Гизов, Филипп II требовал своё «бургундское наследство», т. е. Бургундию, а также Прованс или какую-нибудь другую южную провинцию, например Дофине.

Гугенотская аристократия относилась враждебно к Испании, но зато она искала покровительства у английской королевы Елизаветы, выдававшей себя за бескорыстную защитницу всех протестантов континентальной Европы. Ей обещаны были Кале и суверенитет над Гиенью, что означало бы предоставление Англии важнейших стратегических и экономических позиций во Франции.

Этот этап завершился наиболее кровавым эпизодом гражданских войн, знаменитой Варфоломеевской ночью — массовой резнёй гугенотов в Париже в ночь на 24 августа (праздник св. Варфоломея) 1572 г. фанатизированной толпой католиков. Резня была политическим актом, задуманным Екатериной Медичи. Королева рассчитывала воспользоваться массовым стечением гугенотского дворянства в столице по случаю свадьбы их главы, Генриха Наваррского, с сестрой короля Маргаритой, чтобы перебить вождей и наиболее видных представителей партии гугенотов, которая к этому времени очень усилилась на Юге. Правой рукой королевы при подготовке Варфоломеевской ночи стал Генрих Гиз, лично руководивший истреблением своих политических противников. Подобные же кровавые события разыгрались в других городах — в Орлеане, Труа, Руане, Тулузе, Бордо. Жертвами резни пали тысячи гугенотов, в том числе такие видные вожди этой партии, как адмирал Колиньи.

Показать весь текст
Заполнить форму текущей работой