Формирование деловой элиты в Вятско-Камском регионе во второй половине XVIII в

Формирование деловой элиты в Вятско-Камском регионе во второй половине XVIII в.

Тенденция, связанная с укреплением экономического и правового положения крупных предпринимателей, набиравшая силу в течение XVIII в., особенно ярко проявилась во второй половине столетия, в период екатерининского правления (1762−1796), когда были изданы Манифест от 17 марта 1775 г. и Жалованная грамота городам, определявшие состав и привилегии новой торгово-промышленной корпорации — гильдейского купечества [1]. Эти реформы завершали растянувшийся во времени процесс правового оформления деловой элиты страны и уже не столько инициировали, сколько отражали изменения, происходившие в социальном развитии России.

Эти изменения выражались в росте купеческого самосознания, желании крупных предпринимателей укрепить свои экономические позиции и социальный статус и явственно прослеживались в наказах депутатам Уложенной комиссии, созванной Екатериной II в 1767 г. с целью создания нового свода законов, о чем, в частности, свидетельствовал один из них — наказ, составленный представителями хлыновского делового мира.

В наказе «Вятской провинции города Хлынова от купечества», состоявшем из шести пунктов, говорилось о самых насущных проблемах предпринимательского сообщества региона [2]. Прежде всего купцы обратили внимание на необходимость несения ими выборной службы. В сибирских, поволжских, уральских и вятских городах они должны были исполнять обязанности выборных голов, ларечных, целовальников, счетчиков, занимаясь казенным приемом и продажей вина, соли, сбором конских и других пошлин. Им приходилось отвечать за убытки и недоимки своим имуществом, что нередко вело их к разорению. Купцы зачастую вынуждены были подолгу отсутствовать в родном городе в ущерб собственным предпринимательским занятиям. Все это вызывало негативное отношение к общественным службам, и они просили избавить их от несения тягостных обязанностей.

Городские предприниматели выступали и за ограничения крестьянской торговли. В наказе отмечалось, что после отмены таможен крестьянская торговля активизировалась, что сельские жители «вешним и осенним временем, наподобие купцов, отпущают в судах водяным и сухим путем в разные города» хлебные и другие товары [3]. Кроме того, крестьяне прямо в уездах продавали их иногородним купцам и, выручив деньги, сами ездили за товаром в разные города.

Купцы были обеспокоены и тем, что немалое число крестьян, «оставя прежние свои жилища, где они по ревизии написаны», поселились в городе и «за земляным валом в слободах домами», вели торговлю, занимались ремеслом «и так размножились, что подмастерьев и работников у себя держат и не хотят быть под магистратским ведомством и обще с купечеством и протчими мастерами, в цехи не записываются и никакой от них купечеству ни в податях, ни в гражданских и отдаленных службах, ни в мостовых по городу Хлынову общих исправлениях помощи нет» [4]. Имея серьезных конкурентов в лице крестьян, местные купцы решение вопроса видели в своей монополизации местного рынка.

Они высказывались также за получение права приобретать у дворян крепостных крестьян, которого у них не было. Мотивирование этого пункта заключалось в желании иметь собственных, а не вольнонаемных людей при осуществлении торговых поставок, так как свободные крестьяне, получив деньги в качестве задатка, часто не выполняли возложенные на них обязанности, а нередко и вовсе сбегали.

Купцы тяготились и разного рода денежными сборами, и строительными работами, и выполнением повинностей, и притеснениями «здешней полиции», о чем тоже не забыли упомянуть в наказе. Им приходилось, например, пускать «без платы» в свои дворы на жительство воеводского товарища и прокурора или содержать в исправности земские колодцы и мосты, в то время как «протчих градских жителей в складство полиция к тому не принуждает, и купечество несет излишние убытки и отягощения» [5] или платить налоги и осуществлять повинности за умерших, беглых и выбывших половников, проживавших в купеческих владениях, и т. д. Вместе с тем те же половники, «ежели в оных деревнях жить не пожелают, в таком случае волю имеют», могли «по даче общих доношениев с позволения тех канцелярий, где они ведомы, выходить во крестьянство и за других владелцов» [6].

Являясь владельцами деревень, сенных покосов, мучных и пильных мельниц, купцы были обеспокоены тем, что в силу «инструкции о размежевании земель, состоявшейся прошлого 1766 году мая 25 числа, вышеобъявленныя недвижимыя имения до будущаго разсмотрения никому как посторонним, так и между собою, продавать и закладывать не дозволено» [7]. Всеми эти владениями они хотели распоряжаться по своему усмотрению.

Надеясь на защиту со стороны правительства и новых законов, купцы в заключение сослались на петровский Регламент Главного магистрата, по которому «купечество, яко разсыпанную храмину, собирать и в наилутчей порядок приводить велено» [8]. Как справедливо заметил В. П. Юрьев, «в хлыновском наказе городское общество в лице купечества ратовало исключительно только о своих собственных, сословных интересах» [9].

Схожие наказы поступили и от купечества других российских городов [10]. Так, рязанское купечество тоже высказывало просьбу о запрещении ведения торговли представителям других сословий, включая дворян, о желании купцов приобретать у помещиков дворовых людей и крестьян [11]. Несколько отличался от других наказ архангельского купечества. В этом объемном документе, состоявшем из 62 параграфов и являвшемся по своей сути программой развития экономики края, речь шла и о плачевном положении начальных школ, отсутствии учебных заведений для купечества, недостатке учителей [12]. Купеческие наказы из разных городов в целом свидетельствовали о складывании в России сословной группы, объединенной не только профессиональными занятиями, но уже и общностью интересов.

В составлении хлыновского наказа участвовали шестеро купцов во главе с городским головой Яковом Машковцевым. Среди подписавших документ находим фамилии практически всей деловой элиты г. Хлынова того периода — Толмачевы, Вяземские, Рязанцевы, Калинины, Репины, Злыгостевы и другие (всего в наказе — более ста подписей). В Уложенной комиссии интересы местного купечества представлял избранный от них депутат Петр Романович Злыгостев [13].

Хотя деятельность Уложенной комиссии в целом и оказалась бесплодной, но ее материалы послужили важным источником для дальнейшего развития законодательства страны. Реформами 1775−1785 гг., как известно, устанавливалось новое гильдейское деление, обособившее зажиточные торгово-промышленные слои города от менее состоятельного посадского населения, и запись в гильдии стала связываться с особой сословной принадлежностью.

Первоначально, до выхода Жалованной грамоты городам, в соответствии с Манифестом от 17 марта 1775 г., местное купечество вошло главным образом в состав второй и третьей гильдий. Так, по данным на 1781 г., в Хлынове наибольшую сумму капитала объявили девять купеческих фамилий (в совокупности сумма их капиталов составляла 19 600 р.; размеры капитала колебались от 1100 р. до 6 тыс. р.) [14]. Самыми состоятельными были: семья Машковцевых, объявившая капитал в сумме 6 тыс. р., семьи Лаврентия Филипповича Калинина (2500 р.) и Филата Михайловича Рязанцева (1700 р.), а также Семен Иванович Толмачев (3500 р.). Все они записались в купцы второй гильдии.

В третью гильдию вошли 36 фамилий, их общий капитал составлял 20 920 р. (сумма капитала по этой гильдии объявлялась от 500 р. до 1 тыс. р.) [15]. Наибольший капитал по третьей гильдии значился у семьи Ермолая Александровича Репина (1 тыс. р.), «бывшего хлыновского купца Дмитрия Репина малолетнего сына Савватея» (1 тыс. р.), семьи Самойла Ильича Попова (800 р.). Всего в гильдейском купеческом сообществе г. Хлынова в 1781 г. насчитывалось 45 семей с общим капиталом 40 550 р. [16].

Процесс оформления купеческого сословия затронул все вятские города. В 1778 г. слободское купечество делилось на гильдии следующим образом: в первой — 3 чел. с капиталом 25 100 р., во второй — 28 чел. (28 200 р.), в третьей — 61 чел. (19 тыс. р.) и вновь записавшихся — 7 чел. с общим капиталом 1700 р. [17] В 1782 г. в г. Слободском объявили капиталы 54 купеческих семьи (общая сумма — 49 300 р.) [18]. Самые солидные капиталы (более 1 тыс. р.) оказались у десяти фамилий — Платуновых, Шмелевых, Косаревых, Макаровых, Поповых и др.

В том же году в г. Яранске проживали 18 купеческих семей (9525 р.), в г. Орлове — 17 семейств (11 950 р.) [19]. В числе наиболее крупных орловских купцов были Вукол Егорович Гвоздев (3 тыс. р.) и Егор Никитич Булычев (900 р.). В г. Царевосанчурске насчитывалось 13 купеческих семей (9250 р.), в г. Уржуме — 11 семей (6080 р.), в г. Котельниче — 8 семей (4460 р.), в г. Кае — две семьи (1200 р.), в г. Малмыже также две семьи (1050 р.) [20].

Помимо потомственного купечества в новое гильдейское сословие вошли зажиточные крестьяне разных категорий, располагавшие капиталами, накопленными преимущественно благодаря занятиям торгово-предпринимательской деятельностью. В формировании купечества г. Хлынова (с 1780 г. — Вятки) заметным было участие бывших архиерейских и монастырских крестьян [21], из которых вышли Григорий и Иуда Коло — шины, объявившие, по сведениям на 1782 г., капитал по 550 р. каждый, Максим Рублев (1 тыс. р.), Федор Кушков (1 тыс. р.), Лука Рублев (600 р.) и другие (всего — 8 семей) [22]. Доля государственных крестьян, вошедших в то время в купечество г. Вятки, составила четыре семьи (Агафоновы, Матанцевы, Федосимовы, Брагины) [23].

В ведомости о числе купцов на 1783 г. сообщается, что в вятское купечество вновь записались 21 экономический и 11 черносошных крестьян (32 чел., или 14 семей) [24]. В ведомости на 1785 г. говорится: «Причисленных на законном основании из крестьян в купечество: экономических — 22, черносошных — 7, итого — 29 [чел.]», или 13 семей [25]. В основном эти крестьяне были выходцами из близлежащих деревень и слободок, располагавшихся в Вятском и Слободском округах.

Весомое место в складывании купеческого сообщества г. Слободского занимали государственные крестьяне. В документах 1782 г. сообщается, что в купечестве этого города «значитца ис крестьян» 51 чел. с общим капиталом 10 555 р. [26] Среди них наибольшие капиталы были объявлены двумя семьями из «Слободской округи Шестаковского тяглого стана» — Алексея Ивановича и Луки Ивановича Анфилатовых (по 700 р.) [27]. Причем сначала, уже занимаясь торговлей, они записались в цеховые, а в июле 1773 г. подали прошение о переходе в купечество. В 1775 г. Анфилатовы были купцами второй гильдии и имели собственный дом в Слободском [28].

В формировании уржумского купечества участвовали ясачные крестьяне, проживавшие в той же округе, — Черновы, Черкасовы, Патрушевы, Матвеевы [29], царевосанчурского — дворцовые крестьяне (Иван Соломин с братом Алексеем — их общий капитал составлял 1020 р., Афанасий Соломин с капиталом — 550 р.) [30]. В купцы г. Малмыжа записались служилые татары (А. Беккулов с сыном и др.) [31].

Вместе с зажиточным крестьянством местное купеческое сообщество в конце XVIII в. интенсивно пополнялось и за счет торгово-промышленного населения городов, или мещанства. В 1775—1782 гг. в Вятке в гильдейское купечество перешли 105 мещан (44 семьи), а с 1782 по 1783 г. в него записались еще 44 мещанина (12 семей) [32].

Эти же категории населения вливались в гильдейское купечество и в других регионах [33]. Специфика формирования в них предпринимательского сословия заключалась в сложившейся социально-экономической ситуации, в преобладании тех или иных слоев населения. В Вятской губернии, как мы видели выше, к ним относились государственные, экономические, дворцовые крестьяне, и данное явление было закономерным, поскольку на Европейском северо-востоке не сложилось крепостное право в его традиционной форме с развитым помещичьим землевладением и частновладельческими крестьянами.

Процесс складывания гильдейского купечества охватил и новые города — Глазов, Сарапул, Нолинск, Елабугу, образованные в 1780 г. [34] Вслед за этим, в декабре того года, генерал-губернатор А. А. Ступишин отправил Вятскому наместническому правлению предписание о необходимости формирования их гильдейского купечества [35], и хотя жители новых городов в той или иной степени уже были вовлечены в предпринимательскую деятельность, но их вхождение в купеческую корпорацию не стало скорым мероприятием.

В январе 1781 г. из г. Елабуги в наместническое правление был отправлен рапорт с сообщением: «В реченном городе в купечество никто и ни в каковую гильдию записаться желания не имеет» [36]. Чуть позже такой же ответ был получен от глазовского городничего. В Нолинское купечество выразили желание записаться 40 крестьян, из них 17 — жители «города Нолей», остальные — крестьяне пригородных и других деревень [37]. Наибольшие суммы капитала (по 1050 р.) объявили Иван Кощеев с сыном Самой — лом, Федор Кощеев с малолетним братом Михаилом, Семен Хлебников с сыном Митрофаном.

В формировании Сарапульского купечества важную роль сыграли дворцовые крестьяне, давшие письменное обязательство, помимо гильдейских сборов, «подушные денги и тот оброк, которой прежде платили с ревизских душ платить впредь до ревизии» [38]. Среди первых купцов этого города был Дмитрий Ваулин, «бывший служитель» сенатора, графа А. С. Строганова, отпущенный им на волю [39]. Поскольку в г. Сарапуле в начальный период еще не имелось магистрата (или ратуши), то по указу Вятского наместнического правления от 3 июля 1782 г. Ваулину было предписано находиться «под ведомством тамошнего городничего по делам толко полицейским и подати платить собою тамошнему уездному казначею» [40].

С 1782 г. набирал силу процесс формирования купеческого сословия и в городах Елабуге и Глазове. Материалы 4-й ревизии зафиксировали в Елабуге 11 купцов из крестьян, в Глазове — 17, из них 15 — крестьянского происхождения [41]. В период с 1783 по 1796 г. в Елабуге число купцов, вышедших из крестьян, увеличилось с 1 до 9 семей [42]. В это время в купеческое сословие вошли братья Вавиловы (из приписных крестьян), братья Ахметевы (из служилых татар), экономические крестьяне братья Мыльниковы, Паташ Палашев («ис черемис»), дворцовые крестьяне Шишкины и др. [43] Источники пополнения елабужского купечества постепенно расширялись. В 1795 г. купцами этого города стали мещане Кирило Стахеев, Иван Сошников, Семен и Тимофей Бусыгины, Шабалины.

В Глазове в 1784 г. насчитывалось 15 крестьян (лиц м. п.), записавшихся в купечество, а в 1795 г. здесь было уже 39 купцов, из которых 13 — бывшие крестьяне [44]. Одним из первых глазовских купцов стал черносошный крестьянин из Кайской округи Никита Ляпунов, объявивший вместе с отцом и семью сыновьями капитал в сумме 1075 р. [45] В складывании гильдейского купечества как новых, так и существовавших ранее городов участвовали уроженцы разных мест, хотя подавляющее большинство записавшихся в гильдии, как правило, относилось к жителям одного города и округи.

В гильдейское купечество городов Вятского наместничества (с 1796 г. — губернии) записывались выходцы и из других регионов. В период с 1782 по 1787 г. в состав купечества г. Вятки вошли предприниматели из Архангельска, Арзамаса, Галича (по одному человеку) [46]. В 1778 г. уржумским купцом стал «из казанских цехов» Василий Свешников, в 1779 г. — симбирский купец Данила Плеханов [47]. По приговору слободского купечества, утвержденному указом Вятского наместнического правления от 15 октября 1781 г., в купечество г. Слободского был записан житель Двинского уезда Архангелогородской губернии Иван Ананьин. В 1782 г. его капитал вместе с сыновьями составлял 600 р. [48].

В том же году, по 4-й ревизии, слободским купцом стал выходец из Унского посада Архангелогородской губернии Иван Базаков с четырьмя сыновьями [49]. В 1795 г. в купцы г. Елабуги записался Григорий Красильников, «из мастеровых ружейной слободы» г. Тулы [50]. Вместе с тем записи иногородних жителей в купеческое сословие вятских городов не стали массовым явлением и коснулись главным образом наиболее развитых в торгово-промышленном отношении городов.

Некоторые местные жители, в свою очередь, участвовали в формировании купечества главным образом тех территорий, с которыми Вятская земля имела традиционные торговые связи. В числе выбывших к 4-й ревизии значился один яранский купец, записавшийся в московское купечество, один царевосанчурский купец, ставший казанским купцом [51].

Результаты реформы 1775−1785 гг. в полном масштабе проявились в конце столетия, когда проводилась 5-я ревизия. По данным на 1796 г., в Вятском наместничестве проживали 322 купеческих семьи, из них в первой гильдии состояли 7 семей, во второй — 32, в третьей — 283. Купцы всех гильдий жили в городах Вятке, Слободском, Орлове и Малмыже, второй и третьей — в Глазове, Нолинске, Елабуге и Царевосанчурске, третьей — в Котельниче, Яранске, Уржуме и Сарапуле [52]. В г. Кае объявивших гильдейский капитал на 1796 г. не оказалось.

Высоким удельный вес купечества был в Вятке, Глазове, Нолинске, Малмыже, Орлове, Яранске (см. таблицу). В общей сложности в губернии насчитывался 23 661 купец (в среднем 9,8% городского населения) [53]. В целом же в конце XVIII в. гильдейское купечество составляло менее одного процента населения региона [54].

Эти цифровые данные в основе своей подтверждают общероссийскую тенденцию, согласно которой жители городов, получившие привилегии гильдейских купцов, составляли меньшинство [55]. В то же время в их руках сосредоточивались значительные капиталы. В Вятской губернии купеческие семьи первой гильдии имели 114 435 р., второй — 258 435 р., третьей — 578 947 р.; средний капитал купеческой семьи достигал по губернии 3 тыс. р. [56] Самые крупные купеческие капиталы были объявлены в губернском городе Вятке (282 350 р.) и в уездном городе Слободском (149 945 р.).

Наши материалы свидетельствуют о преобладании в Вятско-Камском регионе третьегильдейского купечества. Связано это было с несколькими обстоятельствами. Складывание крупных гильдейских капиталов замедлялось ввиду слабого развития здесь промышленного производства, сравнительной отдаленности региона от центров внешней торговли. Кроме того, по справедливому замечанию Ю. Р. Клокмана, большинство новых вятских городов и ранее существовавшие города (за исключением Вятки и отчасти Слободского) являлись в значительной степени административными, а не хозяйственными центрами [57]. Следовательно, дальнейшее увеличение купеческих капиталов зависело от степени экономического развития местных городов.

А.И. Аксенов, изучавший генеалогию московского уездного купечества, обратил внимание и на тот факт, что с конца XVIII в. шел процесс «вымывания» первогильдейского купечества, причем особенно интенсивно он протекал именно в уездных городах, в экономике которых преобладала торговля [58]. В условиях отсутствия развитого промышленного производства в вятских городах эта тенденция также не могла не сказываться на формировании купеческих капиталов.

Согласно Жалованной грамоте городам, купцы составляли вторую часть (из шести) обывательской книги [59]. В книги за 1787 г. были включены: в Орлове — 13 купцов, в Уржуме — 6, в Нолинске — 14, в Сарапуле — 23 [60]. Записи в обывательской книге выделяли купечество в отдельную сословную группу, и тем самым, учитывая полученные от государства привилегии, укреплялось его социальное положение [61].

Фамилии купцов содержались и в пятой части обывательской книги, предусмотренной для именитых граждан — привилегированной группы населения, появившейся по той же Жалованной грамоте. В 1787 г. в Орлове именитым гражданином был один житель этого города — тридцатилетний «купец Яким Семенов сын Гвоздев, старожил», служивший бургомистром в городовом магистрате [62]. По обывательским книгам определяется средний возраст деловой элиты региона. В 1787 г. он составлял: в Уржуме — 38,5 лет, в Орлове — 43 года, в Нолинске — 44 года, в Сарапуле — 47 лет [63]. Как видим, на начальном этапе в купеческое сословие входили зрелые, имевшие жизненный опыт люди.

Оформившееся в Вятском крае в конце XVIII в. купеческое сословие изначально не было устойчивой по численности социальной группой, что объяснялось возможностью ежегодной записи в него всех желающих на условиях Жалованной грамоты городам и необходимостью опять-таки ежегодного подтверждения гильдейских капиталов, иначе, например по причине разорения, предприниматель терял свой купеческий статус.

В целом же численность местного гильдейского купечества в ту эпоху имела тенденцию к увеличению: если по материалам 4-й ревизии, в 1781 г., здесь проживало 578 купцов, то в 1796 г., по 5-й ревизии, — 1059 [64]. Таким образом, за пятнадцатилетний период число купцов губернии удвоилось. Особенно ощутимое возрастание купеческого населения наблюдалось в городах Орлове, Сарапуле, Малмыже, Яранске, Елабуге, Глазове, Нолинске.

Удельный вес купечества Вятской губернии в 1796 г.

реформа купеческий предприниматель элита Характеризуя процесс оформления купеческих гильдий на северо-востоке Европейской России, можно констатировать, что он был сложным явлением, в котором проявились как общие тенденции развития Российского государства в XVIII в., так и территориальные, связанные с историческими и социально-экономическими особенностями изучаемой местности. Более быстрыми темпами шло оформление купеческих гильдий в старинных городах (Вятка, Слободской, Орлов, Яранск и др.), где к моменту начала реформ проживало состоятельное городское население, обладавшее крупными капиталами и устоявшимися предпринимательскими интересами, объединявшими их в одну социальную группу, медленнее — в новых городах, образованных в ходе екатерининских преобразований. Нельзя не сказать, что важную роль в становлении гильдейского купечества сыграло зажиточное крестьянство различных категорий. Это явление свидетельствовало о дальнейшем проникновении в деревню товарно-денежных отношений, сочетавшихся обычно с использованием наемного труда и приводивших к расслоению сельского населения. В создании сословных купеческих обществ губернии одновременно участвовало как русское, так и татарское и финно-угорское население, что отражает черты общности социально-экономической модернизации в полиэтническом регионе и указывает на одну из особенностей происхождения местной буржуазии.