Власть и оппозиция. 
Повседневная жизнь в эпоху «застоя» и гласности

Власть и оппозиция в конце 1960;х — первой половине 1970;х гг.

Застойные явления в руководстве страны, формирующийся культ Брежнева наряду с прекращением процесса десталинизации советского общества не могли не вызвать определенной негативной реакции общественности. Накануне XXIII съезда КПСС (29 марта — 8 апреля 1966 г.) 25 видных деятелей культуры и науки (академики П. Л. Капица, И. Е. Тамм, М. А. Леонтович, писатели В. П. Катаев, К. Г. Паустовский, К. И. Чуковский, деятели искусства М. М. Плисецкая, О. Н. Ефремов, И. М. Смоктуновский и др.) обратились с письмом в ЦК КПСС, в котором говорилось об опасности наблюдающейся частичной реабилитации Сталина. Тревогу интеллигенции вызывал и отход от критических позиций в художественных произведениях, освещавших прошлое, а также настоящее СССР. В своем докладе на XXIII съезде Л. И. Брежнев формально выступил против двух крайностей: «очернительства» и «лакировки действительности». Наряду с этим на съезде открыто прозвучала критика творчества А. И. Солженицына, в том числе его повести «Один день Ивана Денисовича».

10—14 февраля 1966 г. в Московском областном суде состоялся процесс над писателем А. Синявским и поэтом-переводчиком Ю. М. Даниэлем. Им ставилась в вину агитация и пропаганда в целях подрыва и ослабления советской власти в произведениях, которые они под псевдонимами опубликовали за рубежом. Синявский был осужден на семь лет, Даниэль — на пять лет заключения. Усиление цензуры, практика запрета публикаций и демонстрации произведений наблюдались и в дальнейшем. В 1970 г. с должности главного редактора журнала «Новый мир» был снят А. Т. Твардовский. В кино, театре и литературе внедрялся регулируемый тематический репертуар, гарантировавший авторам высокие доходы, но сужавший возможности творческого поиска. В СССР наблюдалось разграничение официальной и подпольной культуры. Определенная часть интеллигенции вынуждена была уехать из СССР (А.А. Тарковский,.

A. А. Галич, Ю. П. Любимов, Э. И. Неизвестный, М. Л. Ростропович,.

B. П. Некрасов и др.). Таким образом, в СССР и за рубежом в конце 1960;х — начале 1970;х гг. сложилась духовная оппозиция.

11аряду с наметившимся противостоянием интеллигенции и власти в советском обществе в конце 1960;х гг. заметно усилилось диссидентское движение. Толчком к активизации оппозиции послужило и подавление при помощи советских войск политических реформ в Чехословакии (1968 г.). Оппозиционное движение, немногочисленное и малоорганизованное, пыталось противостоять политическим реалиям брежневского правления. 25 августа 1968 г. на Красной площади состоялась сидячая демонстрация восьми человек против ввода советских войск в ЧССР. Участники демонстрации (Л. Богораз-Брухман — жена Ю. М. Даниэля, П. М. Литвинов и др.) были приговорены к различным срокам заключения. Выступавших против советского режима направляли на психиатрическую экспертизу в институт им. Сербского, помещали в лечебные заведения и тюрьмы. Общее количество политзаключенных, находившихся одновременно в местах лишения свободы, насчитывало не менее 600 человек.

Среди известных диссидентов были А. Д. Сахаров, В. К. Буковский, А. Т. Марченко, В. А. Красин, Ж. А. Медведев, Л. Г. Убожко и др.

Противоречия эпохи застоя, выражавшиеся в разрыве между провозглашенными и реальными правами, между уровнем жизни элиты и низов, в отказе от реформ, в начале 1970;х гг. закономерно приводили к нарастанию недовольства существующими порядками, правлением Брежнева. 9 ноября 1975 г. капитан 3 ранга В. Саблин вывел большой противолодочный корабль «Сторожевой» в акваторию Балтийского моря и потребовал от руководства страны предоставления эфира для изложения своих взглядов на сложившееся в СССР внутриполитическое положение. Корабль был остановлен в 21 миле от морской государственной границы СССР, Саблин арестован и позднее, после суда, расстрелян за измену родине. Сам же случай выхода из повиновения военного корабля тщательно замалчивался. Достаточно мощным в рассматриваемый период было движение и в национальных республиках, в первую очередь в Прибалтике. В различных акциях протеста участвовали, но оценкам КГБ, до 50 тыс. человек, а согласно подсчетам самих диссидентов — в 10 раз больше. Не замечать это движение, тем более уч итывая поддержку его Западом, было уже нельзя, и советское руководство в начале 1970;х гг. пошло на некоторые уступки, в частности, в правилах выезда за границу (в том числе лиц еврейской национальности), в некотором снижении цензурного контроля и т. д.

Идеи диссидентов, отвергнутые в 1970;е гг" были востребованы в период горбачевской перестройки. Сопротивление реформам Горбачева со стороны значительной части партийных функционеров, заметное уже в 1986 г., привело новое советское руководство к осознанию необходимости расширения социальной базы за счет привлечения к участию в перестроечном процессе интеллигенции. Толчком к политике гласности послужили события 26 апреля 1986 г. на Чернобыльской АЭС, выявившие моральную ущербность прежнего партийного контроля над информацией. В мае состоялись съезды Союза кинематографистов и Союза театральных деятелей, где была произведена смена руководства: их соответственно возглавили Э. Г. Климов и М. Ф. Шатров. Перемены произошли в центральных журналах и газетах: редакцию «Нового мира» возглавил С. П. Залыгин, «Знамени» — Г. Я. Бакланов, «Огонька» — В. А. Коротич, «Московского комсомольца» — Е. В. Яковлев, «Аргументов и фактов» — В. А. Старков. Кадровые изменения в руководстве творческих союзов и редакциях периодических изданий преследовали своей целью нейтрализацию намечавшейся партийной оппозиции реформам Горбачева. Трагические обстоятельства гибели в августе 1986 г. теплохода «Адмирал Нахимов» и в октябре этого же года ядерной подводной лодки «К-219» убедили Горбачева в необходимости гласности и ядерного разоружения. На январском пленуме 1987 г. политика гласности была официально закреплена как основа проводившихся политических реформ.

В 1987—1989 гг. были опубликованы ранее не печатавшиеся и запрещенные произведения: «Реквием» А. А. Ахматовой, «Софья Петровна» Л. К. Чуковской, «Доктор Живаго» Б. Л. Пастернака и др. Издаются «Дети Арбата» А. Н. Рыбакова, «Белые одежды» В. Д. Дудинцева, «Зубр» Д. А. Гранина, «Жизнь и судьба» В. С. Гроссмана, «Ночевала тучка золотая» А. И. Приставкина и т. д. В условиях гласности по стране в 1987—1988 гг. образуются многочисленные политические объединения и общества: народные фронты в Молдавии, Латвии, Эстонии, в крупных городах России, литовский «Саюдис», украинский «Рух», «Свободная Грузия» и др. Пересматриваются устоявшиеся стереотипы в отношении исторического прошлого СССР, возобновляется реабилитационный процесс, прерванный в брежневский период. В феврале 1988 г. Комиссия по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 1930—1940;х и начале 1950;х гг., приходит к выводу о фальсификации дел в отношении Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и других обвиняемых на третьем Московском процессе в 1938 г.

Политика гласности, порой принимавшая резко негативный характер по отношению ко всему историческому прошлому СССР, привела к консолидации внутри Политбюро консервативно настроенных лиц, не приемлющих направленность большинства перестроечных материалов в периодической печати. Складыванию оппозиции реформам в Политбюро способствовали и командноадминистративные методы проведения преобразований в начальный период перестройки, а также затронутые партийно-номенклатурные интересы. Противниками Горбачева критически воспринимались и проводимые экономические реформы, в которых они видели капитуляцию перед капиталистической системой.

Лидером консерваторов в Политбюро стал Е. К. Лигачев. Именно он добился снятия в 1987 г. с поста первого секретаря Московского обкома КПСС Б. Н. Ельцина, а также публикации 13 марта 1988 г. в «Советской России» статьи Н. Андреевой «Не могу поступиться принципами», где критике подверглась политика гласности. Более чем трехнедельное молчание интеллигенции, ошеломленной этой статьей, доказывало шаткость позиций Горбачева в столкновении с партийным руководством. Ставка Горбачева на коммунистовреформаторов и интеллигенцию оказалась недостаточной. Требовалось новое расширение социальной базы перестройки как для продолжения реформ, так и для укрепления положения самого Горбачева.

Наиболее характерной чертой повседневной жизни данного периода следует назвать «потребительскую революцию» и «вещизм», обретшие уродливые формы в условиях плановой экономики и резкого расслоения общества. В директивах девятой пятилетки была сформулирована задача «удовлетворения постоянно растущих потребностей населения». Однако развитие экономики не позволяло решить не только эту нерешаемую проблему, но и обеспечить нормальные потребности населения. В связи с искусственным, но достаточно постоянным повышением заработной платы уже в первой половине 1970;х гг. образовался разрыв между денежной массой, находящейся на руках у населения, и наличием товаров. Такая ситуация наблюдалась в советской экономике и накануне смещения Хрущева. Она была отчасти выровнена первым результатами косыгинской реформы. Однако должного развития реформа не получила, и это во многом стало результатом неуклонного скатывания советской экономики к стагнации. Это отразилось и на повседневной жизни людей. Заметно сократились темпы жилищного строительства. В 1984 г. в СССР было построено столько квартир, сколько строилось в начале 1960;х гг. Правда, возводимые в 1970;х — начале 1980;х гг. жилые здания были лучше «хрущевок». Новоселы были довольны домами так называемой 137-й серии. Но здесь проявилось характерное для застойного времени социальное неравенство. Домов 137-й серии строили немного. Основной массе приходилось довольствоваться домами-кораблями, где окна находились, как в каютах, почти на высоте полутора метров.