Заключение. 
Социология

Правила поведения, которые связывают актора и реципиента, — эго социальные связи. Однако многие действия, которые осуществляются в соответствии с этими правилами, носят нерегулярный характер и требуют много времени для завершения.

Следовательно, возможностей для утверждения морального порядка в обществе немного. Именно здесь церемониальные правила выполняют свою социальную функцию, так как многие из актов, подпадающих под действие этих правил, непродолжительны, не связаны с большими затратами и могут совершаться в процессе каждой социальной интеракции. Какой бы ни была деятельность по своему характеру и сколь бы приземленной она ни была, всегда имеется много возможностей для проведения в ее рамках локальных церемоний, коль скоро в этой деятельности участвуют и другие люди. Посредством этих ритуалов, определяемых церемониальными обязанностями и ожиданиями, общество наполняется снисхождением и терпимостью. Другие люди своим присутствием постоянно напоминают индивиду, что как хорошо воспитанный человек он должен держаться вместе с ними, подтверждая тем самым священность этих других. Жесты, которые мы иногда называем пустыми, возможно, являются на самом деле наиболее содержательными.

Следовательно, важно понимать, что личностное достояние человека (the self) является отчасти объектом поклонения, чем-то сакральным, к чему надо относиться с соответствующей ритуальной заботой, с тем чтобы она предстала перед глазами других в должном свете. Пристойное поведение индивида, когда он вступает в контакт с другими и когда другие с почтением относятся к нему, является средством утверждения этой личности. В равной степени важно понимать, что если индивид должен играть в эту священную игру, то для нее необходимо найти подходящее поле. Окружающая среда должна гарантировать, что индивид не заплатит слишком высокую цену за свое пристойное поведение и что в ответ получит соответствующую почтительную реакцию. Практики почтительности и пристойности должны быть институционализированы так, чтобы индивид был в состоянии развернуть жизнеспособную священную самость и продолжал оставаться в игре на соответствующей ритуальной почве.

Далее. Среда, описанная в терминах церемониальности действия, является местом, где-либо легко, либо трудно играть в ритуальную игру наличия самости. Там, где церемониальные практики тщательно институционализированы, как это было, например, в палате А, оказывалось, что личностью быть легко. Когда эти практики не установились, как до известной степени было в палате Б, то в этих условиях личностью быть трудно. То, что в одной палате легко сохранять свою личность, а в другой это оказывается сложным, зависит отчасти от типа пациентов, собранных в палате, и от типа режима, который пытается поддерживать персонал.

Одно из оснований разделения пациентов психиатрических больниц по всему миру на категории, — это степень легко определяемого «умственного расстройства». По большому счету это означает, что пациенты делятся на категории в соответствии с тем, в какой степени они нарушают церемониальные правила социального общения. Существуют весомые практические причины помещения пациентов в разные палаты на этом основании, и действительно, та больница считается отсталой, где не применяется данная практика. Тем не менее подобного рода деление часто приводит к тому, что те, кто безнадежно утратил навыки цивилизованности в одном аспекте поведения, помещаются в непосредственной близости от тех, кто безнадежно утратил навыки цивилизованности в другом аспекте. Таким образом, индивиды, которые по крайней мере готовы сохранять свою личность (project a sustainable self), помещаются в окружение, где это практически невозможно.

Именно в этом контексте мы можем по-новому взглянуть на некоторые представляющие интерес моменты, связанные с эффективностью принуждения и давления на индивида. Если предполагается, что индивид должен вести себя пристойно и выказывать соответствующее почтение, тогда у него должно быть пространство для самоопределения. У него должен быть достаточный запас тех мелочей, которые в его среде используются в русле идиомы почтительности (idiom of regard), — сигарет и еды, которыми можно угостить, стульев, которые можно предложить гостям и т. д. У него должна быть свобода движений, чтобы он мог принять позу, которая передает соответствующее уважение к другим и свидетельствует о его хороших манерах. Если пациент привязан к кровати, он может не найти практических причин, чтобы не делать под себя, и, естественно, не может встать при появлении женщины. Ему необходим запас чистого белья, если он должен выглядеть, как подобает приличному человеку. Чтобы быть привлекательным, ему может понадобиться галстук, ремень, шнурки для ботинок, зеркало и бритвенные лезвия, словом, он нуждается именно в тех вещах, выдавать которые администрация отказывается, считая это неразумным. У него должен быть доступ к кухонной утвари, которую его общество рассматривает в качестве подобающей для использования, поскольку он может обнаружить, что мясо неудобно есть при помощи картонной ложки. И, наконец, без каких-либо особых последствий для себя он должен иметь право отказаться от некоторых видов работ, проходящих сейчас под рубрикой «трудовой терапии», выполнение которых его социальная группа считает infra dignitatem^[1].

Когда на индивида оказывается предельное давление, он автоматически выпадает из круга пристойности. Для него недоступны носители знаков и физические символы, с помощью которых осуществляются обычные церемонии. Другие могут выказать почтение в отношении его, но он не в состоянии ответить так, чтобы показать, что он этого достоин. Единственные церемониальные фразы, на которые он способен, это непристойности.

История лечения психических болезней — это история изобретения стягивающих, сдавливающих, сжимающих приспособлений, среди которых стесняющие движение перчатки и камзолы, цепи, приковывающие к полу и креслу, наручники, «намордники», открытый для наблюдения туалет, шланг для обливания, смирительная рубашка, картонные приборы для еды и т. д. Использование этих приспособлений предоставляет обширный материал для размышлений о способах, с помощью которых личность лишают почвы для церемониального поведения. С другой стороны, эта история дает нам представление об условиях, которые должны обеспечиваться, чтобы индивиды сохраняли свою личность. К сожалению, и по сей день существуют больницы, где прошлое заведений подобного рода можно изучать опытным путем. Исследователи межличностных церемониалов должны разыскивать эти учреждения столь же упорно, как разыскивали исчезающие культуры исследователи форм родства.

В данной работе я отстаивал мысль, что мы можем узнать о церемониальных ритуалах, изучая современную светскую ситуацию, а именно ситуацию, в которой оказался индивид, отказавшийся использовать церемониальную идиому своей группы, в силу чего его госпитализировали. В контексте пересечения культур целесообразно посмотреть на это как на продукт нашего сложного разделения труда, когда пациентов объединяют, вместо того чтобы предоставить каждого самому себе. Кроме того, это разделение труда соединяет вместе тех, обязанностью которых является забота об этих пациентах.

Мы, таким образом, подошли к особой дилемме, перед которой стоит медицинский работник. Как член большого общества, он должен принимать меры против больных с психическими расстройствами, которые нарушают правила церемониального порядка, но его профессиональная роль обязывает его заботиться и защищать этих самых людей. Когда акцент делается на «групповую терапию», эти обязанности требуют от него даже большего: он должен тсп нотой отвечать на враждебность, вниманием — на отчужденность.

Мы видели, что персонал больницы становится свидетелем неподобающего поведения, при котором нельзя применять обычные негативные санкции, и в то же время медики обязаны использовать по отношению к пациентам принуждение, которое не имеет ничего общего с уважением к личности. Третьей особенностью является то, что персонал должен оказывать услуги пациентам, вроде смены носков, завязывания шнурков или стрижки ногтей, т. е. те услуги, которые за стенами больницы рассматриваются как знак высочайшего почтения. В условиях больницы подобные действия связаны скорее с чем-то неподобающим, поскольку санитар в то же самое время реализует ту или иную власть и демонстрирует моральное превосходство над своими подопечными. Последняя особенность церемониальной жизни в психиатрических больницах заключается в том, что индивиды терпят крах как носители даже минимального церемониального смысла, и другие вдруг понимают, что те, кого они воспринимали в качестве самодостаточных сущностей, удерживаются в действительности вместе лишь под давлением правил, которые могут быть уничтожены без всяких последствий. О таком понимании, какое появляется обычно на войне или на похоронах родственника, много не говорят, но оно, возможно, заставляет пациентов и персонал вопреки желанию сплотиться в группу, которую соединяет неприятное знание.

В заключение, таким образом, следует сказать, что современное общество собирает в одном месте нарушителей церемониального порядка и обычных членов общества, которые вынуждены там жить. Они обитают там, где правят бал низкие поступки и низкие мысли. Вместе с тем некоторые из них сохраняют приверженность церемониальному порядку за пределами больничных стен. Каким-то образом эти приверженцы церемониальной жизни должны вырабатывать способы и механизмы выживания без ряда необходимых церемоний.

В данной работе я высказал мысль, что понятия Дюркгейма, связанные с примитивной религией, можно перевести в понятия почтительности и пристойного поведения и что эти понятия могут помочь нам высветить некоторые стороны современной городской светской жизни. Вывод заключается в том, что в определенном смысле этот секуляризованный мир не столь безрелигиозен, как это может показаться. Многие боги канули в прошлое, но сам индивид упорно стремится остаться воплощением важного божества. Он ходите достоинством и является реципиентом многих маленьких почестей. Он ревниво следит за тем, является ли достаточным выказанное ему уважение, но, если к нему подобрать ключи, он готов простить своих обидчиков. Из-за относительности статусов некоторые люди могут расценить его влияние как оскверняющее их, другие думают, что они оскверняют его. В любом случае существует понимание, что он и должны относиться к нему с ритуальным вниманием. Индивид, возможно, божество столь жизнеспособное потому, что он на самом деле может осознать церемониальное значение того, как к нему относятся, и он способен вполне самостоятельно и адекватно отреагировать на это. В контактах между такими божествами нет нужды в посредниках; каждый из этих богов может служить священником для самого себя.

• [1] Ниже своего достоинства (лат.) — Прим. пер.