Место периодической печати в комплексе источников по истории благотворительности

В 1996 г. на страницах журнала «Новая и новейшая история» развернулась дискуссия о двух подходах в исторических исследованиях (в первую очередь в тех, которые требуют привлечения количественных методов): источнико-ориентированного и проблемно-ориентированного^[1][2]. Оба имеют свои плюсы и минусы.

Применительно к нашей теме важен именно первый, так как при нем раскрытие информационного потенциала источника обусловливается конкретно-историческими задачами. Для отечественной историографии вообще характерен интерес к решению источниковедческих проблем: «Однако все исследования источниковедческого характера отличает внимание к историческому контексту проблемы, который „ведет“ все исследование на всех его этапах — от постановки задачи до итоговых интерпретаций и выводов». Решение источниковедческих задач определяется в первую очередь задачами конкретно-историческими и имеет не онтологическое, а гносеологическое значение для историка¹.

Какое же место занимает периодическая печать в общей системе источников по истории благотворительности? Вышедшая в конце 2005 г. монография Г. Н. Ульяновой содержит подробный анализ Источниковой базы и историографии российской благотворительности. Это в известной степени избавляет автора данной книги, в целом солидарного с выводами Г. Н. Ульяновой, от проведения аналогичной работы. Поэтому представляется возможным рассмотреть основные положения новой монографии в отношении источников российской благотворительности, высказать свои наблюдения и сформулировать задачи изучения прессы с точки зрения нашей конкретно-исторической задачей.

Источниковую базу своего исследования Г. Н. Ульянова разделила на рукописные материалы архивов, главным образом делопроизводственные документы благотворительных учреждений, контролирующих их органов власти, неопубликованные источники личного происхождения (исследовательницей использовались архивы Москвы и Санкт-Петербурга), а также литературу, отложившуюся в крупнейших российских библиотеках (Российской Государственной библиотеке им. В. И. Ленина (РГБ), Российской национальной библиотеке, Государственной Публичной исторической библиотеки (ГПИБ). Подобное разделение достаточно традиционно и вполне оправданно, поскольку именно «эти два компонента Источниковой базы информационно дополняют друг друга, что обеспечивает возможность достаточно достоверной реконструкции процесса социального и экономического развития сферы помощи бедным в Российской империи»^[3][4].

Два выделенных компонента включают в себя следующие комплексы источников:

1. Законодательство Российской империи, регулирующее вопросы благотворительности.

Дуализм между максимумом государственного администрирования и минимумом государственного финансирования благотворительности привел к подробному регулированию правовых отношений между благотворителем и юридическим лицом, принявшим пожертвование и взявшим на себя выполнение обязательств по расходованию средств^[5]. Что касается взаимоотношений государства и благотворительных организаций, то они были определены законодательством гораздо менее четко. Как будет показано в работе, это не могло не сказаться на комплектовании документов, характеризующих деятельность благотворительных организаций, в фондах органов власти.

2. Делопроизводство государственных органов, связанных с благотворительностью. Это фонды специальных ведомств (например, Ведомства учреждений императрицы Марии), департаментов МВД и министерства юстиции, органов городского самоуправления и сословных организаций.

Для изучения московской благотворительности наиболее важен ф. 179 (Московское городское управление) ЦИАМ. Особый интерес представляет опись № 57 этого фонда («Благотворительное отделение»). Сюда попадали обращения благотворительных организаций к думе с просьбами предоставить землю, денежную субсидию, разрешение на проведение того или иного мероприятия и т. п.

Большинство других фондов благотворительных организаций относится к ведомству императрицы Марии и Человеколюбивому обществу, и набор их не репрезентативен. Делопроизводство добровольных организаций не было четко отрегулировано, и в фондах сохранилась, как правило, переписка членов общества друг с другом, правления общества с другими организациями, включая думу. Данные о пожертвованиях они, как правило, не содержат¹.

Со своей стороны заметим, что к делопроизводственным материалам следует прибавить многочисленные малотиражные издания, содержащие годовой отчет о деятельности конкретной благотворительной организации. Практика подобных изданий сложилась к концу XIX в. для банковских учреждений. По мнению В. И. Бовыкина и Г. Р. Наумовой, их тираж сопоставим с числом акционеров банков^[6][7]; видимо, это характерно и для благотворительных организаций XX в.^[8] Однако заметим, что к концу XIX в. для благотворительных учреждений эта практика еще не устоялась.

Близки к делопроизводственным документам и разные ведомственные издания. К ним можно отнести как периодические издания (например, «Известия Московской городской думы»), так и разовые публикации, выпущенные небольшим тиражом, предназначенные для работы специалистов и содержащие сведения по разным направлениям благотворительности.

Делопроизводственный комплекс вместе с ведомственными изданиями следует признать наиболее разработанным, поскольку все исследователи благотворительности опираются в первую очередь на данные делопроизводства.

3. Справочники, содержащие информацию о благотворительных учреждениях, и близкие к ним издания, содержащие агрегированные сведения о масштабах благотворительности по России в целом.

Как показала работа Г. Н. Ульяновой, публикация справочных материалов была обусловлена потребностями МВД. Изначально публикации готовились на основе тех сведений, которые хранились в МВД (главным образом во втором отделении департамента полиции). Затем справочники по благотворительности стали издаваться другими органами, в частности Ведомством императрицы Марии.

К концу XIX в. закрепилась практика составления справочников по опросным листам, рассылаемым благотворительным организациям. Иногда справочники издавались и местными властями. Были выпущены подробные справочные издания, зафиксировавшие важнейшие сведения о функционировании благотворительных обществ в Москве и России.

Первым трудом подобного плана был четырехтомный «Сборник сведений по общественной благотворительности», выходивший в 1880— 1884 гг. В 1889 г. был составлен подробный статистический отчет о состоянии благотворительности в Москве. В нем приведены данные обо всех благотворительных организациях столицы с указанием их капитала, дохода, расхода и т. д.¹

При подготовке к промышленной выставке в Нижнем Новгороде в 1896 г. была составлена Комиссия по организации и устройству на выставке отдела Ведомства императрицы Марии. Тогда был собран обширный материал, который лег в основу упомянутого «Сборника сведений о благотворительности в России с краткими очерками благотворительных учреждений в Санкт-Петербурге и Москве»^[9][10]. В нем заключена в первую очередь информация об учреждениях ведомства императрицы Марии.

Однако работа над сбором сведений о благотворительных организациях была продолжена, и через год появилось фундаментальное трехтомное издание «Благотворительные учреждения Российской империи»^[11]. Для его составления всем благотворительным организациям были разосланы вопросные листы следующего содержания:

• — наименование благотворительного общества, братства, попечительства, комитета с перечислением учреждений оного;
• — год основания;
• — название ведомства или министерства, в ведении которого состоит;
• — число лиц, коим оказано призрение в 1898 г. (дети и взрослые, с указанием пола);
• — основные средства общества: недвижимая собственность (с указанием земли и зданий, и того, что в зданиях размещается), общая сумма неприкосновенных, основных и специальных капиталов;
• — текущие средства общества (с указанием доходов и пособий за год);
• — расход за год.

В результате в первом томе издания были приведены общие статистические данные по количеству учреждений в разных губерниях Российской империи, во втором — все анкетные данные организаций европейской части России, в третьем — такие же сведения об остальной части империи. В справочнике 1900 г. было оговорено, что данные по заведениям, которые присылались обществами, несколько разнились с официальными материалами в силу размытости указанного понятия «заведения» (о терминах, связанных с благотворительными организациями, см. раздел 1.4 книги).

Во всех справочниках указываются даты оснований организаций и их ведомственная принадлежность; однако другие данные часто неполны и ряд показателей оказывается не указанным. Часто отсутствует указание на количество членов в благотворительных организациях, далеко не всегда указывается количество лиц, которым была оказана помощь.

Существенные лакуны имеются также по движимым и недвижимым капиталам. Наиболее полно представлена информация о доходах и расходах обществ.

Данные справочников широко использовались современниками и привлекаются исследователями сегодня. Однако вопрос о достоверности и точности сведений не обсуждается. На наш взгляд, информация этих справочников в значительной степени неточна.

Приведем лишь один пример. В 1891 г. в Москве вышел справочник, содержащий информацию за 1889 г. о благотворительных учреждениях^[12]. Согласно ему, тогда сумма благотворительных капиталов Москвы достигала 24 961 925 руб., стоимость недвижимой собственности благотворительных обществ оценивалась в 23 074 095 руб. Таким образом, совокупный движимый и недвижимый капитал по публикации составил 48 000 000 руб. Общества получали доход в 5 663 116 руб., а расход их оценивался в 5 325 458 руб.

Через десять лет, когда благотворительность первопрестольной еще более развилась, Ведомством учреждений императрицы Марии был опубликован справочник, куда вошла информация обо всех благотворительных учреждениях страны¹. По Москве данные выглядели следующим образом: стоимость недвижимости оценивалась в 12 429 310 руб., сумма капиталов организаций — в 14 551 265 руб. (сложение двух цифр дает сумму в 26 980 575 руб.), приход — в 3 340 445 руб., расход — 2 575 472 руб.

Мы видим резкое различие между данными двух справочников. Причем издание более позднее, относящееся к периоду еще большего размаха благотворительности, дает числа значительно ниже тех, что в справочнике 1891 г. В чем причина этого явления, сказать трудно. Так или иначе, но данная ситуация ставит под сомнение безоговорочное доверие к данным дореволюционных справочников о благотворительности.

В настоящее время в литературе есть подробные источниковедческие работы, в которых проанализирован источниковый потенциал аналогичных изданий, посвященных, правда, промышленным заведениям Российской империи^[13][14]. Как представляется, в будущем должны появиться подобные работы и в отношении справочников о благотворительности.

Близки к справочникам и разного рода адрес-календари и справочные книги, в которых содержится информация о региональных благотворительных организациях. Как правило, там нет чисел, характеризующих масштаб деятельности этих учреждений, приводятся лишь сведения о лицах, занятых в этой работе. Г. Н. Ульянова отнесла такие источники к разряду дополнительных.

В качестве дополнительных источников используются исследователями и специальные периодические издания по благотворительности. Однако, как уже отмечалось, материалы эти имеют по большей части историографическое, а не источниковое значение. К специальной периодике с определенной оговоркой можно отнести и публикации материалов двух съездов деятелей благотворительности и общественного призрения в 1910 и 1914 гг.

В источниковедческом обзоре Г. Н. Ульянова не дала характеристики источников личного происхождения, но активно привлекает их в самом исследовании (особенно в монографии о благотворительности московских предпринимателей^[15]). От себя добавим, что они отражают главным образом крупную благотворительность.

Ежедневную прессу Г. Н. Ульянова не выделяет как самостоятельный источник. Но констатирует, что «со второй половины 1880-х гг. обращение к вопросам благотворительности и общественного призрения на страницах прессы приобретают постоянный характер»¹. Поскольку МВД «осуществляло контроль над учреждением общественных организаций, соответствием их деятельности положениям уставов, осуществляло разрешительные и наблюдательные функции при проведении общественно значимых мероприятий, следило за общественным мнением»^[16][17], информация о них представлена в фондах департаментов МВД: хозяйственного, полиции и общих дел. После утверждения в МВД при желании общества отчет можно было публиковать.

С этой точки зрения информация прессы о деятельности благотворительных обществ заведомо вторична и менее полна, чем архивная. Однако насколько полны материалы МВД, еще предстоит выяснить исследователям. У нас есть основания утверждать, что даже в момент комплектования этого источникового комплекса существовали значительные лакуны. Так, процесс своевременного утверждения уставов и отчетов обществ министерством на самом деле слабо контролировался.

Например, французское благотворительное общество работало без устава несколько лет^[18]. «Русское слово» с иронией заметило, что москвичи узнали о существовании Славянского Благотворительного общества в Москве (аналогичное действовало в Петербурге) лишь тогда, когда оно решило устроить концерт в пользу учащихся в столице славян^[19]. Общество распространения практических знаний между образованными женщинами лишь в марте 1898 г. публиковало отчет о своей деятельности в 1896 г.^[20] Видимо, в это же время отчет был утвержден в МВД.

Возможно, в процессе функционирования комплекса эти лакуны увеличились. Если выяснится, что фонды департаментов МВД не полны в плане наличия в них документов о деятельности благотворительных организаций, то пресса окажется сосредоточением уникальных сведений по этому поводу. Однако основное достоинство информации прессы состоит в другом.

В архивах (как в фондах государственных учреждений, муниципальных и сословных организаций, так и в фондах самих благотворительных обществ) и справочниках хорошо представлена информация о посредниках благотворительности. В документах систематично (хотя и с некоторыми лакунами) отражена хозяйственная и собственно социальная деятельность филантропических обществ. Информация эта исключительно важна для изучения инфраструктуры благотворительности. Однако субъекты благотворительности в них представлены мало.

В монографии 1999 г. Г. Н. Ульянова доказала, что в фондах московской городской думы и сословных организаций данные о проходивших через них пожертвованиях представлены достаточно полно, но пожертвования, совершенные напрямую благотворительным организациям и церквям, естественно, не учтены. В сохранившихся делопроизводственных материалах самих благотворительных обществ эта информация практически не содержится. В этих условиях и могут быть полезны материалы прессы.

Исследование Л. Н. Галимовой¹ на материале Симбирска показало, что данные о пожертвованиях систематически отражались прессой как общественно значимые события. Соотнесение их со сведениями прессы о благотворительных организациях позволяет наглядно увидеть, на каком институциональном фоне осуществлялась деятельность частных благотворителей. Но прежде надо выяснить, какой была практика распространения информации о благотворительности через периодическую печать: кто был ее заказчиком, каковы были каналы ее получения.

В историографии показано, что практика обязательных публикаций о своей деятельности, устоявшаяся к концу XIX в. для акционерных компаний и банков^[21][22], еще не распространялась на благотворительные организации^[23]. Лишь в уставах некоторых обществ, как правило провинциальных, говорилось о том, что они должны публиковать сведения о своей деятельности в прессе.

Ранее приводились примеры нерегулярности поступления отчетной информации в департаменты МВД и периодическую печать. На основании этого можно заключить, что помещение любых сведений об организации (даже отчетных) в прессе было актом свободного волеизъявления этой организации. Это подтверждает и комплекс материалов фонда газеты «Русское слово», хранящийся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ).

Материалы фонда «Русского слова», относящиеся, правда, к более позднему периоду, позволили констатировать следующее. Деловая культура России начала XX в. (вряд ли она сильно отличалась от таковой середины 1890-х гг.) требовала от любой общественной организации известной гласности, а соответственно, и афиширования собственной деятельности. Это обстоятельство и определило тесные взаимоотношения между общественными организациями и прессой.

Такое положение полностью характерно и для благотворительных учреждений. В прессе публиковались объявления и отчеты благотворительных организаций, как правило по их собственной просьбе. Иногда сама редакция газеты посылала по собственной инициативе корреспондентов и освещала то или иное проводимое организацией мероприятие.

Оказание услуги газетой (например, бесплатная публикация) не было нормой, о чем говорит тот факт, что общества и учреждения, которым такие услуги были оказаны, благодарили за них издание. На частоту публикаций материалов организации в периодическом издании влияли такие факторы: находилась ли организация под покровительством лиц императорской фамилии, насколько близкими были отношения между правлением организации и редакцией газеты и т. д.

Негласные правила деловой этики в случае оказания какой-либо услуги изданием обществу или учреждению требовали вынесения ему с их стороны специальной благодарности. Она выражалась как публично (через объявление благодарности в публикуемой в издании заметке общества)^[24], так и непублично (путем присылки письма в редакцию). Эта картина, выявленная на материалах фонда газеты «Русское слово», вполне может быть перенесена на более ранний период — середину 1890-х гг.

С учетом функций, которые пресса (особенно ежедневная) играет в системе социального управления, ее информация позволяла современникам получать сведения о разных уровнях благотворительности:

• — о коллективных и частных пожертвованиях, в которых предстает образ московского благотворителя (это в большинстве своем уникальная информация);
• — о деятельности благотворительных обществ и заведений (в значительной степени эти материалы дублируют информацию справочников и отчетных документов, отложившихся в фондах МВД);
• — о процессах благотворительной жизни, развитии системы общественного призрения (эти сведения дополняют данные обширных конкретно-исторических и социологических исследований современников, расширяют материалы историографии).

Таким образом, дальнейший анализ материалов прессы должен показать, справедливость представлений о данных этого источника как выборке сведений о благотворительности и определить полноту и достоверность этой выборки.

• [1] Лобачева Г. В. Периодика как источник изучения общественной психологии России на рубеже XIX—XX вв. // Проблемы философии, истории, культуры. Саратов, 1996.С. 55.
• [2] См. материалы дискуссии: Методологические проблемы исторической информатики и квантитативной истории // ННИ. 1997. № 3, 5.
• [3] Селунская Н. Б. От квантификации к исторической информатике — от исторической к виртуальной реальности / Методологические проблемы исторической информатики и квантитативной истории" // ННИ. 1997. № 5. С. 83.
• [4] Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи… С. 67.
• [5] Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи… С. 136.
• [6] Об архивных материалах по московской благотворительности см. подробнее: Болдина Е. Г. Фонды благотворительных учреждений, хранящиеся в Центральном историческом архиве г. Москвы // Благотворительность в России. Исторические и социально-экономические исследования. СПб., 2003. С. 38—42; Бобровников В. Г. Отражениеистории благотворительности и призрения в фондах центральных российских архивов. Там же. С. 43—48.
• [7] Бовыкин В. И., Наумова Г. Р. Источники по истории монополий и финансовогокапитала // Массовые источники по социально-экономической истории России периодакапитализма. М., 1979. С. 151.
• [8] В ГПИБ хранится большое количество изданий подобного рода, относящихсяк 1900—1910;м гг.
• [9] Сборник статистических сведений о благотворительности в Москве за 1889 г. М., 1891.
• [10] Сборник сведений о благотворительности в России с краткими очерками благотворительных учреждений в Санкт-Петербурге и Москве. СПб., 1899.
• [11] Благотворительные учреждения Российской империи. В 3 т. СПб., 1900.
• [12] Сборник статистических сведений о благотворительности в Москве за 1889 г. М., 1891.
• [13] Благотворительные учреждения Российской империи. Т. 1. СПб., 1900.
• [14] См., например: Воронкова С. В. Массовые источники по истории промышленностиРоссии конца XIX — начала XX в. М., 1995.
• [15] Ульянова Г. Н. Благотворительность московских предпринимателей. М., 1999.
• [16] Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи… С. 78.
• [17] Фалъко Е. И. Указ. соч. С. 13.
• [18] Французское благотворительное общество // Русский листок. 19.01.1898. № 19.С. 2. Московский дневник; Новое общество // Русское слово. 19.01.1898. № 19. С. 2. Московские вести.
• [19] Благотворительный концерт // Русское слово. 2.2.1898. № 33. С. 2. Театр и музыка.
• [20] Общество распространения практических знаний между образованными женщинами // Русский листок. 10.03.1898. № 69. С. 2. Московский дневник.
• [21] Галимова Л. Н. Благотворительная деятельность…
• [22] Боханов А. Н. Буржуазная пресса и крупный капитал (конец XIX в. — 1914 г.). М., 1984. С. 80—81; Соломатина С. А. Коммерческие банки в России: динамика и структураопераций, 1864—1917 гг. М., 2004. С. 28—32.
• [23] Фалъко Е. И. Указ. соч. С. 12.
• [24] Богданов В. П. Пресса и благотворительность в Москве в начале XX в. // Экономическая история. Обозрение. 2006. № 12. С. 81—99.