Дильтей: переживание и понимание истории

Представления об истории Вильгельма Дильтея (1833—1911) во многом близки Ф. Ницше. Первоначально Дильтей примыкал к неокантианцам, считая, что «возвращение к Канту» оправдано постановкой великим философом вечного вопроса о том, «каким образом нам дан мир, который наличен для нас только в наших представлениях?» Методологические установки Канта Дильтей намеревался приложить к осмыслению разума, но в его историческом измерении. Вслед за неокантианцами Дильтей настаивал и на необходимости разграничения естественных и исторических наук по предмету и методу. Однако если Риккерт противопоставлял науки о природе наукам о культуре, Дильтей предпочитал говорить о «науках о природе» и «науках о духе». Это объясняется дильтеевским пониманием предмета «наук о духе» (истории), в качестве которого выступают человеческие переживания, находящие выражение в жизненных откровениях. Переживания как данные непосредственно «факты воли, побуждения и чувства» составляют жизнь человека, сплетенную из самых разнообразных его отношений к вещам и людям, которые, в свою очередь, являются объективациями жизни.

Таким образом жизнь каждого человека «творит сама из себя свой собственный мир».

Из размышлений над жизнью, считает Дильтей, возникает жизненный опыт, в котором обобщаются «отдельные события, порожденные столкновением наших инстинктов и чувств с окружающим и судьбой вне нас». При всей уникальности жизненного опыта каждого отдельного человека в нем есть нечто общее — «воззрения о силе случая, о непрочности всего, что у нас есть, что мы любим или ненавидим и боимся, о постоянной угрозе смерти, всесильно определяющей для каждого из нас значение и смысл жизни». Иными словами, основными проблемами, волнующими человека, являются смысложизненные проблемы. Повторение индивидуальных опытов на протяжении поколений, считает Дильтей, приводит к обобщению содержания этих опытов, к его более определенному и точному выражению в языке. Закрепляющиеся в жизненном опыте закономерности отношений между «я» и другими людьми образуют основу как субъективного эмпирического сознания, так и существующих в обществе обычаев и традиций.

Итак, на эмпирическом сознании базируется деятельность мышления, которая направлена на постижение общего и целого в постоянно сменяющихся данных эмпирического опыта. Но наш разум, по мнению Дильтея, лишь в отдельных частях может достигнуть ясности относительно полной противоречий, иррациональной по своему существу жизни, где средоточием всего непонятного являются «рождение, развитие и смерть». Перед мыслителями всех времен и народов как самые сокровенные, неразрешимые, полные противоречий предстают вечные загадки жизни: мимолетность всего существующего в мире и наше влечение к вечному, мощь природы и самостоятельность нашей воли, ограниченность всякой вещи во времени и пространстве и наша способность преступать всякие границы. Поэтому сколь бы ни проверяло свои рассуждения научное мышление при помощи логического вывода, сколь бы ни старалось философское мышление отвлечься от отдельных факторов и связей между ними, жизненный опыт индивида является нерушимой и недоступной изменению со стороны рационального мышления основой сознания. Итак, корнем всякого мировоззрения, по убеждению Дильтея, является жизнь, обладающая неким непостижимым для разума «объективным духом», но объективированные проявления которого доступны субъективным переживаниям.

На протяжении длительного исторического периода, отмечает Дильтей, различные философские школы были нацелены на разрешение жизненных противоречий и создание систем, претендующих на общезначимость. При всем своем разнообразии эти системы опирались на один и тот же метод: сравнивая различные исторические формы жизни — нравы, религиозные догматы, политические и моральные нормы, выводить из них общее, основанное на разуме. В результате сложился исторический анархизм этих систем, противоречивых, противоборствующих, взаимоисключающих в своих претензиях на истинность. Однако возникновение в XVIII в. идеи развития природных форм, а затем и признание ценности культур различных народов, включая нецивилизованные, привело к убеждению относительности всякой исторической формы жизни. Поскольку современный человек желает понять «жизнь, проживаемую людьми», — «не в мире, а в человеке философия должна искать внутреннюю связь своих познаний». Для этого она должна выработать особый метод постижения истории — переживание и истолкование исторических событий, в которых важна не столько внешняя сторона, выражающаяся в развитии производства, техники и т. п., сколько внутренние, осознанные или неосознанные, мотивы, побуждения, интересы действующих людей. Это метод герменевтики, в соответствии с которым необходимо вжиться, пережить жизненный опыт исторических деятелей заново, а затем понять, истолковать и воспроизвести его как живое целое. Метод понимания, истолкования в наибольшей степени применим к истории религии, к поэзии (искусству) и к метафизике (философии), которые предстают перед нами как мировоззренческие системы, существующие наряду с множеством других.

Всякое мировоззрение возникает как представление человека о том или ином аспекте мира, основанное на его многообразных жизненных отношениях к миру, настроениях, обладающих бесчисленным множеством оттенков. Обусловленное «всеми взаимодействиями нашей душевной жизни» мировоззрение, представляет собой целостную систему, основой которой является некоторая картина мира. Эта картина мира последовательно составляется из наших восприятий внутренних процессов и внешних предметов, из их отражения и систематизации в представлениях, а также из суждений и понятий, где «связь и сущность действительного постигаются общезначимым образом». Над этой картиной мира, созданной нашим познанием, надстраивается наша оценка и понимание жизни, являющиеся следствием установления ценности окружающих нас вещей и людей по отношению к «целому всей действительности», которое также наделяется смыслом. На основе оценки жизни и понимания мира возникает высший слой мировоззрения — «идеалы, высшее благо и высшие принципы», придающие мировоззрению «практическую энергию», делающие его созидающим и реформирующим. На этом высшем уровне мировоззрения происходит переход от стремления к реализации какого-либо представления через выбор целей и средств к обобщению всех задач и целей в «высший порядок нашего практического поведения, в один обширный план жизни, в одно высшее благо, в высшие нормы поведения, в идеал личной жизни и организации общества». Таким образом, всякое мировоззрение есть творение истории: в процессе своего развития оно становится более устойчивым, долговечным, сильным, в нем постепенно проясняется содержание: то, что в «загадке жизни» представлялось неясным и спутанным, превращается «в сознательную и необходимую связь проблем и решений». «Мировоззрения, — резюмирует Дильтей, — не являются созданием мышления. Они не возникают в результате одной лишь воли познания. Постижение действительности есть важный момент в их образовании, но только один из моментов. Они — результат занятой в жизни позиции, жизненного опыта всей структуры нашего психического целого. Возвышение жизни до сознания в познании действительности, оценка жизни и деятельности — вот та медленная и трудная работа, которую совершило человечество в развитии мировоззрения»^[1].

Многообразие мировоззрений связано с различными условиями их развития, где особую роль играют климат, расы, нации, созданные тем или иным государственным устройством и обусловленные историческими эпохами. Долговечность тех или иных исторически возникших типов мировоззрений Дильтей объясняет стремлением души к внутренней устойчивости, позволяющей противостоять превратностям судьбы. «Мировоззрения, содействующие пониманию жизни, — пишет он, — выдвигающие полезные цели, сохраняются в борьбе, вытесняя более слабые в этом отношении. И в смене поколений жизнеспособные мировоззрения развиваются, становясь все более совершенными»^[2]. Здесь Дильтей в полной мере раскрывает трансцендентный характер объективного духа жизни, от которого индивидуальная душевная жизнь находится в телеологической зависимости. Дело в том, что в каждом, кажущемся случайным, мировоззрении присутствует известная связь целей, вытекающая из взаимной зависимости вопросов, которые содержатся в вечной загадке жизни и целями, которые ставит себе индивидуальная воля.

Несмотря на всевозможные происходящие в истории изменения, которые меняют значимость проблем, силу идей, создают все новые и новые комбинации жизненного опыта и настроений, глубинные структурные закономерности мировоззрений не меняются: они всегда остаются цельными, стройными образованиями. Однако ссылки на историческую обусловленность возникновения мировоззрений, с точки зрения Дильтея, недостаточно. Выделение различных типов мировоззрений, между которыми существуют родственные связи, выяснение их изменений, развития, скрещивания возможно при использовании сравнительно-исторического метода. С точки зрения устойчивости, стремления к общезначимости, силы влияния, стремления к господству Дильтей выделяет три «великих» типа мировоззрений — религию, искусство и философию. Ни один из этих типов не стал господствовать над другими, их отдельные ступени и специальные формы были опровергнуты, но все они на протяжении истории человечества сохранили свою силу, недоказуемость и неразрушимость, ибо корень их жизни сохраняется и влияет на возникновение все новых и новых образований.

В отличие от других мировоззрений, возникающих на основе тех областей культуры, которые подчиняют волю ограниченным задачам, религия, искусство и философия освобождают от ига общества, от «рамок, предуказывающих каждой исторической эпохе предел достижимого». Только религиозный гений, поэт и метафизик, считает Дильтей, могут свободно противостоять жизни, не ограничивают себя соображениями временного, ибо действуют в «царстве свободы». Но все же их мировоззрения различны по своей структуре, своему типу, по закону своего возникновения.

Религиозное мировоззрение возникает из веры людей в существование высших существ, воздействующих на их жизнь. Эта власть неизвестного, непостижимого, неодолимого заставляет человека вырабатывать особые приемы с целью проникнуться силой высших существ, установить с ними добрые отношения, заключить союз. Так возникает традиция жизненного опыта, добытого в общении с высшими существами, и жизненного уклада, которые образуют основу религии и культа. Если на низших ступенях религиозного развития преобладает дух общины, то в дальнейшем на первый план выходит творчество «религиозного гения», проявляющего себя в мистериях, отшельничестве, пророчестве. Таким образом концентрация религиозного опыта созидает из религиозных идей религиозные мировоззрения, суть которых в том, что «отношение к незримому определяет собой понимание действительности, оценку жизни и практические идеалы». Они находят свое выражение в образах и вероучениях, в особом укладе жизни, развиваются в молитвах и медитациях. Но всем религиозным мировоззрениям свойственно противоположение добрых и злых существ, «чувственного существования» и высшего мира.

Основные типы религиозных мировоззрений Дильтей различает по тому, кто является в них главной силой: мировой разум, участвующий в жизни природы и общества; обладающий всеединством дух как истинная ценность всего обособленного, стремящегося вернуться к этому всеединству; творческая воля Бога, созидающая мир, творящая человека и противостоящая царству зла. Фоном религиозных мировоззрений всегда является общение с божеством при помощи магии, таинств, людей, святынь, религиозной символики, знаков. Во всех религиозных мировоззрениях содержится темное, специфическое религиозное зерно, уяснить и обосновать которое недоступно теологам с их «спекулятивными приемами». Вследствие этого религиозные мировоззрения, хотя и подготавливают метафизические (здесь Дильтей ссылается на пантеизм, неоплатонизм, философию Бруно, Спинозы, Шопенгауэра, Декарта, Канта, романтиков), но «никогда целиком в них не укладываются». В процессе своего исторического развития религия с аскетической суровостью дисциплинировала жизнь, но развивающееся сознание в своем стремлении к более свободному отношению к миру не может удовлетвориться присущему религиозному мировоззрению «искусственному уклонению от земного».

Искусство возникает под опекой религии, но постепенно религиозное самоуглубление приводит к свободному выражению художником своего жизнепонимания. Само художественное творчество не стремится к созданию мировоззрения, поскольку значение произведений искусства заключается в вознесении чувственно данного единичного, тленного до «идеального выражения жизни». Но жизнепонимание художника, в основе которого может лежать натуралистическое, героическое, пантеистическое мировоззрение, оказывает влияние на форму искусства. Ярким примером может служить творчество Микеланджело, Бетховена, Вагнера.

Особым отношением к мировоззрению, по мнению Дильтея, обладает поэзия, язык которой делает доступным лирическое выражение, эпическое или драматическое изображение всего, что может быть пережито человеком. Поэзия избавляет события от власти преходящего и претворяет их в «безусловное выражение сущности жизни», избавляет душу от бремени действительности и открывает ее значение, утоляет тайную тоску по жизненным возможностям, которые оказываются недоступными. В образах фантазии поэзия расширяет самосознание человека и горизонт жизненного опыта, открывает взору мир более высокий и более могущественный. В отличие от науки поэзия стремится не к познанию действительности, а к жизнепониманию, решению загадок жизни, поскольку основанием поэзии, ее корнем является сама жизнь. Поэзия столь же исторична, как и религия: каждая великая эпоха стремится заново осмыслить жизнь исходя из нее самой. Этому восхождению соответствует ряд развития поэтических форм: эпос, драма, роман, «развертывающий безграничную полноту жизни». Жизнепонимание поэта развивается вместе с развитием поэзии, цель которой — «понять жизнь из нее самой, дав ей свободно воздействовать на душу своими величавыми очертаниями». Если Корнель и Шиллер, с точки зрения Дильтея, видят в жизни арену героических подвигов, то Гете — творящую силу, объединяющую в гармоничное целое органическую жизнь, развитие человечества и общества. Обнаруживая «безграничную силу видеть, оценивать и творчески претворять жизнь», поэзия прокладывает путь метафизике.

Подготовленная развитием религии и находясь под воздействие искусства, философия возникает тогда, когда мировоззрение возвышается до связного рационального целого, претендующего на научность и общезначимость. Начиная с первых этапов своего развития философия, пишет Дильтей, обнаруживает тесную связь с развитием науки, но в отличие от науки она стремится «подчинить мир и жизнь связному единству научных методов, создавшихся для отдельных областей знания». Оперируя понятиями и стремясь к логической обоснованности своих суждений, метафизика продвинула мысль от ограниченного и обусловленного к понятию «всеобщего бытия, первопричины, высшего блага и конечной цели» и создала системы, выходящие за пределы наличного опыта. Кроме того, осмысливая «целеполагающее единство культурной жизни», метафизика черпает из нее свои силы и, в свою очередь, сообщает ей «одухотворяющую мощь основной своей мысли». Обращаясь к науке, искусству, праву, догматам религии, философия «повсюду старается сделать мысль двигателем общества».

Каждая философская система, подчеркивает Дильтей, исторически обусловлена, зависит от постановки проблем своего времени, всегда выражает определенное состояние научного мышления и потому всегда единична и неповторима. Вместе с тем каждая великая философская система, представляя собой многогранное целое, стремится к созданию «целостного и доказуемого логического единства», в котором методически разрешались бы все проблемы мироздания. Многообразие философских систем, по-разному стремящихся подчинить действительность рациональному мышлению, связано с тем, что все они исходят из противоположных понятий. Так, например, противоположность эмпиризма и рационализма, реализма и идеализма является следствием противоположности их исходных понятий: единого и многого, становления и бытия, причины и цели и т. п. Историческое самосознание позволяет показать, что многообразие враждующих метафизических систем обусловлено самой жизнью, жизненным опытом людей, их отношениями к проблеме жизни. Кроме того, всякая система представляет собой полное соответствие с личностью мыслителя, ее создавшего, с его жизнепониманием, с его поступками. Иными словами, как и всякое мировоззрение, философское оказывается «интуицией, возникающей из недр самой жизни». Исходя из того, что «жизнь является центральной точкой всякой системы», и что «системы, в которых выражается какое-либо типичное понимание жизни, тесно и глубоко связаны», Дильтей предлагает свою классификацию метафизических мировоззрений: натурализм, идеализм свободы и объективный идеализм.

Натуралистическая философия возникает из такого жизнепонимания, в основе которого лежит «подчинение воли животным влечениям», определяющим поведение человека. Для натурализма жизнь духа лишь формально отличается от природы, этой «единственной и настоящей действительности». Несмотря на некоторые преобразования, которые претерпел натурализм, его структура начиная от Демокрита и до современных позитивистов осталась неизменной: сенсуалистическая теория познания, материализм как метафизическое обоснование и двойственное отношение к жизни — «стремление к наслаждению и вместе с тем к примирению с всесильным и чуждым мировым порядком в созерцании». Основными принципами натурализма Дильтей считает субстанциализм и детерминизм, обеспечивающие внутреннее единство мира, признание существования объективных закономерных связей, доступных опытному познанию, механицизм, который обусловливает стремление вывести законы духа из законов механики. Сила натуралистических теорий заключалась в том, что они строились на основе «внешней, пространственной, чувственно постигаемой действительности», доступной естественнонаучному мышлению. В них все оказывалось естественным и рациональным, не оставляя места «темному неразложимому остатку, самостоятельно духовному и трансцендентному». Историческое оправдание натурализма заключается в его стремлении разорвать связи с церковью и светской деспотической властью. Слабость же натуралистической философии — в понимании ценностей и целей как порожденных бессознательно творящей природой.

«Идеализм свободы», возникновение которого Дильтей связывает с именами Анаксагора, Сократа, Платона, Аристотеля, базируется на жизнепонимании, признающем силу «самопроизвольной и свободной жизненной энергии» как основы свободы личности. Противополагая себя натурализму и пантеизму, идеализм свободы как мировоззрение состоит в верховном самоутверждении личности, содержащем идею «независимости духовного от какой бы то ни было данности». Эта сила свободы ограничивается отношениями к окружающим личностям на основе нравственных норм. Так возникает «идея мира личностей, в котором индивидуумы, оставаясь свободными, связаны нормами». Проецируя волевое свободное начало на все мироздание, «идеализм свободы» утверждает в нем целеполагающий разум (Бог), независимый от физической причинности и претворяющий «материю внешней действительности в систему жизни и мировоззрение». К представителям этого направления Дильтей относит Вольтера, Руссо, Канта, Фихте, Бергсона, Шиллера. Основными принципами идеализма свободы Дильтей считает автономность отвлеченного мышления и нравственной воли, признание в качестве предпосылки познания данных сознания.

От натурализма и «идеализма свободы» резко отличается наиболее широко распространенный тип философского мировоззрения — объективный идеализм, который Дильтей связывает с именами Гераклита, Спинозы, Гердера, Гете, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра. Основная черта объективного идеализма — пантеизм: построение Вселенной как единого целого, где каждая часть «определяется идеальной связью смысла всего целого». Основой объективного идеализма выступает жизнеощущение царящей в мире «универсальной симпатии», вселенской гармонии, признание ценностной значимости переживаемого нами мира, в котором растворяется наше «я». Объективный идеализм на протяжении всего своего исторического развития остается верен основным принципам: не подчиняя единичное и случайное единообразию сходного, он «обозревает связь частей в целом, утверждает единство жизни и связь мира». Орудиями постижения этого мира является эстетическое созерцание и интуиция. Расширение чувства жизни до сознания единосущности с всякими явлениями действительности, считает Дильтей, повышает радость жизни, сознание собственной силы, возникает ощущение связи с божественным всеединством вещей. Все «великие мировоззрения» — религия, поэзия, метафизика — могут только символически выразить природу мирового единства, заключенного в формуле объективного идеализма. «Метафизика берет отдельные черты живой сущности субъекта, единства живой личности и их проецирует, как единство связи, в безграничность мироздания. Возникает беспокойная диалектика, восходящая от системы к системе, пока не исчерпаны все возможности, пока не познана неразрешимость проблемы»¹. «Это мировое единство непознаваемо, поэтому нам никогда, — приходит к заключению Дильтей, — не понять, что является основанием мира — разум или воля, как единое обращается в множественное, вечное — в преходящее. Все это логически непостижимо».

В. Дильтей в своих философских установках занимает место между философией жизни и неокантианством. Основой мироздания, трансцендентной по своему характеру, для него является иррациональная, непостижимая, динамичная жизнь, объективирующая себя в вещах и людях. Индивидуальная воля, телеологически связанная с этим беспокойным «мировым целым», обладает способностью к жизнеощущению на неосознанном психологическом уровне, который является фундаментом всей дальнейшей деятельности нашего сознания. Именно на этом уровне формируются наши влечения, предпочтения, переживания жизни, всегда субъективные, ценностно окрашенные, невербализуемые. В процессе своего исторического развития человек приобретает способность к абстрактному логическому мышлению, которое надстраивается над жизнеощущением. Таким образом, во-первых, человеческий разум историчен, не дан изначально, а во-вторых, его деятельность не произвольна, а обусловлена индивидуальным жизнеощущением, которое он облекает в понятийные формы. Дильтей не отрицает возможности и необходимости рационального познания, но оно ограничено задачами обобщения и уступает по ценности интуиции, схватывающей жизнь в ее тотальности. В силу иррациональности жизни рациональная деятельность по своим результатам имеет исключительно символический характер.

Всякое историческое исследование предполагает, по Дильтею, обращение к герменевтике — искусству толкования событий на основе переживания жизненного опыта той или личности: государственного или религиозного деятеля, поэта или философа. Поскольку люди и вещи как объективации жизни рассматриваются Дильтеем прежде всего с точки зрения их значения для человека, мы всегда имеем дело с феноменами сознания, или, иными словами, всякое понимание есть самопонимание. Из сходства некоторых жизненных установок путем обобщения, а также сравнивая и сопоставляя их с учетом пройденного ими исторического пути, можно выстроить мировоззренческие системы, выражающие различное отношение к жизни. Таким образом наряду с переживанием, которое может быть описано только языком психологии, изучение истории нуждается в сравнительно-историческом методе, позволяющем установить сходство и различие принципов, идей, идеалов, присущих тому или иному мировоззрению, выделить их типы, то есть классифицировать. Однако утверждение принципа историчности в гуманитарной сфере, на что небезуспешно направил все свои усилия Дильтей, обернулось невниманием к самой истории как самостоятельной науке, поскольку в силу непредсказуемости она не могла иметь цели^[3].

Обращаясь к истории религии, искусства, философии, Дильтей показывает, что между ними есть взаимовлияния, но нет преемственности. Каждый тип мировоззрений строится на своей собственной основе, имеет принципы, несводимые к другим и невыводимые из других. Возникновение мировоззрений не произвольно, но всегда есть попытка ответить на вечные загадки жизни: она задает нам вопросы, а мы пытаемся разными способами дать на них ответы. При этом никаких окончательных ответов в силу непостижимости жизни не может быть дано: процесс «вопрошания» вечен. Сосуществование множества мировоззрений объясняется различием лежащих в их основе жизнеощущений, воспринимающих мир с той или иной точки зрения, в том или ином аспекте. При этом каждое мировоззрение, сохраняя свои принципы и установки, тем не менее подвергается в процессе исторического развития изменениям, т. е. исторично.

Возможность рационального постижения действительности путем выявления того общего, что присуще индивидуальным жизненным опытам, идеям, мировоззрениям, служит для Дильтея защитой от релятивизма, почвой которого является признание безусловной ценности индивидуального жизнеощущения, уникального и неповторимого. Вместе с тем общее не является результатом простого эмпирического обобщения и следующего за ним логического вывода. Порождаемые нашим сознанием мыслительные конструкции устремлены к решению загадок жизни, которая и задает им направление, точнее предзадает их. Присутствие трансцендентного не может не содержать в себе телеологизм.

• [1] Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах //Культурология. XX век. М.: Юрист, 1995. С. 225.
• [2] Дильтей В. Указ. соч. С. 223.
• [3] Хамитов Р. М. Интерпретация как средство погружения в историческую действительность в контексте гуманитарного проекта В. Дильтея // Вестник Томского государственного университета Философия. Социология. Политология. 2017. № 37. С. 105.