Иоанн I Данилович Калита (1328-1340)

Юрию в Москве наследовал также брат, Иван Данилович, по прозванию Калита (мешок, сумка для денег). Остальные братья Калиты умерли еще при жизни Юрия, следовательно он владел московским княжеством один. Управляя Москвой при жизни Юрия, который беспрестанно был в отлучках, Калита успел сделать для своего княжества важное приобретение: еще в 1299 году митрополит Максим оставил опустошенный Киев, где не мог найти безопасности, и переехал жить во Владимир. Калита умел приобресть расположение преемника Максимова, Петра, который поэтому живал в Москве больше, чем в других местах, умер и погребен в ней. Выбор святого мужа казался внушением Божиим, и новый митрополит Феогност уже не хотел оставить гроба и дома чудотворца. Это утверждение престола митрополичьего в Москве имело важное значение: оно давало ей вид главного города всей русской земли, ибо князей было еще много, и один не успел еще подчинить себе всех других, а митрополит был один; кроме того, престол митрополичий способствовал возрастанию и обогащению Москвы, ибо в нее со всех сторон приезжали лица, имевшие нужду до верховного святителя русской церкви; наконец, митрополит должен был действовать постоянно в пользу того князя, в городе которого жил. Другие князья предвидели следствия утверждения митрополичьего престола в Москве и сердились, но помочь было уже нельзя.

Но в то время, как московский князь утверждением у себя митрополичьего престола приобретал такие важные выгоды, в Твери случилось происшествие, которое было гибельно для князя и для княжества. В 1327 году приехал туда ханский посол Чол-Хан или Щелкан, как его называют наши летописи, двоюродный брат Узбека, и, по обыкновению всех послов татарских, позволил себе и дюдям своим всякого рода насилия. Тверичи вышли из терпения, встали на татар и всех их истребили вместе с Чол-Ханом. Узбек очень рассердился, узнав об участи Чол-Хановой; этим воспользовался Калита, поехал в Орду и возвратился оттуда с 5.000 татарского войска; Александр бежал во Псков, и Тверское княжество было страшно опустошено. Калита и брат Александров, Константин Михайлович, поехали в Орду: Узбек дал великое княжение Калите. Константину Михайловичу дал Тверь и отпустил их с приказом искать князя Александра. Князья и новгородцы послали во Псков уговаривать Александра, чтобы ехал в Орду, иначе вместе им придется пострадать за него от татар. Александр хотел ехать в Орду, но псковичи не пустили его, говоря: «Не езди, господин, в Орду; чтоб ни случилось, умрем с тобой вместе». Видя, что псковичи обещали умереть за Александра и боясь потерпеть неудачу под Псковом, Калита уговорил митрополита Феогноста отлучить от церкви Александра и весь Псков, если они не исполнят требования князей. Средство подействовало, Александр сказал псковичам: «Братья мои и друзья! не будь на вас проклятия ради меня; еду вон из вашего города и снимаю с вас крестное целование». Псковичи со слезами отпустили Александра в Литву, потому что он пришелся им по сердцу своей добротой.

Полтора года пробыл Александр в Литве, и когда гроза приутихла, возвратился к жене во Псков, жители которого приняли его с честью и посадили у себя на княжение. Десять лет спокойно княжил Александр во Пскове, но тосковал по своей родной Твери и беспокоился на счет будущности детей своих. «Если умру здесь, — говорил он, — то что будет с детьми моими? все знают, что я выбежал из княжества моего и умер на чужбине, так дети мои будут лишены своего княжества»; Псков же, по форме своего быта, не мог быть наследственным княжеством для сыновей его. В 1336 году Александр послал в Орду сына Феодора попытаться, нельзя ли как-нибудь умилостивить хана, и, узнавши, что есть надежда на успех, поехал сам к Узбеку, вымолил прощение и возвратился с ярлыком на великое княжество Тверское, которое Константин Михайлович должен был ему уступить. Но возвращение Александра служило знаком к возобновлению борьбы между Москвою и Тверью: в 1339 году Калита отправился в Орду; по его внушению, Александр получил приказ явиться туда же, и по приезде был убит вместе с сыном Феодором. Калита же возвратился из Орды с великим пожалованием и честью; Тверское княжество досталось опять Константину Михайловичу, который называется собирателем и восстановителем тверской волости.

Прежде, когда великий князь задумывал усиливаться, то находил препятствие этому в других князьях, начиная с родных братьев; но теперь московский князь так усилился, что самовластные поступки его в других княжествах не встречали ниоткуда сопротивления; ни один князь не мог соперничать с Калитой ни в России, ни в Орде, ибо ни у одного не было столько денег, как у Калиты. Вельможи московские позволяли себе всякого рода насилия в Ростове, разогнали многих из его жителей в другие страны; Тверь также терпела насилия от Москвы по смерти Александра. Новгородцы, избавленные Москвой от беды, которой грозила им Тверь в борьбе этих двух княжеств, были постоянно за Москву: но как скоро Калита осилил Тверь, то спешил показать новгородцам, что переменилось только имя, и что ни один сильный великий князь не будет их другом. Уже давно новгородцы привыкли откупаться деньгами от великих князей, с которыми не могли сладить, а деньги теперь были очень нужны князьям, ибо с деньгами можно было все сделать в Орде. Калита требовал денег с новгородцев, и за отказ опустошил их владения, строил слободы на их землях, посылал рать свою в Двинскую область, которой очень дорожили новгородцы, получая оттуда серебро и дорогие меха. Но если в Ростове, Твери и Новгороде не были довольны Калитой, то очень довольны были им в Московской и Владимирской великокняжеской области: с началом его княжения наступила здесь великая тишина; о татарах не было слышно; тишина эта и внешняя безопасность дали князю возможность заняться устроением порядка и внутренней безопасности, истреблением вредных для общества людей, живущих на чужой счет. Калита умел воспользоваться обстоятельствами, тем, что приготовлено было для Москвы Даниилом и Юрием, дал современникам почувствовать первые добрые следствия единовластия и потому перешел в потомство с именем первого собирателя русской земли. Собственно Калита завоеванием не приобрел ничего и в этом отношении не может называться собирателем земли Русской; но он копил деньги и скупал небольшие княжества у князей их, например, Белоозеро, Галич.

В то самое время, как на северо-востоке Русская земля начала собираться около Москвы, такое же собирание русских волостей в одно целое происходило на юго-западе, посредством князей литовских. Потомки короля Даниила не могли поддержать могущество Галицкого княжества и собрать около него юго-западную Русь, несмотря на то, что и Волынь перешла к ним же, ибо сын Василька Романовича, Владимир, умер бездетным. Но в то время, как на Руси остановилось движение, Литва усиливалась все более и более, утвердилась в русских княжествах Полоцком, Туровском, отчасти Волынском. В 1315 году литовским великим князем является Гедимин, при котором Волынь и Киевская область подпали литовскому владычеству. Но варвары литовцы, при столкновении с более образованными русскими, не могли не подчиниться их гражданственности: русская православная вера и русский язык начинают распространяться между литовскими князьями и подданными их. Что же касается до королевства Галицкого, то оно, по прекращению потомства короля Даниила, было присоединено к Польше королем последней, Казимиром Великим, в 1340 году.