Инфраструктура исследований истории Западнорусских земель

В царствование Александра III и Николая II — в пореформенную и предреволюционную эпоху — полностью оформилась российская краеведческая наука. База исследований охватывала обширный спектр ученых обществ, как столичных, так и региональных, музеев (показательно, что с 1883 г. Исторический музей в Москве стал функционировать в специально построенном для него здании), комиссий, специальных учебных заведений, периодических изданий. К ним же следует отнести разного рода съезды, конференции и т. д., наивысший расцвет которых падает как раз на конец XIX — начало XX в. В 1889 г. в целях организации раскопок Археологическая комиссия получила право выдачи открытых листов — разрешений на раскопки на казенных землях. Для Западно-русского края этот период совпал со становлением белорусского самосознания. Все элементы исследовательской инфраструктуры функционировали в тесном взаимодействии.

Одним из существенных элементов организации краеведческих исследований стали местные археологические общества. Из газет 1890-х годов мы знаем, что С. П. Писарев организовал Смоленское археологическое общество: некто К. Ровинский обоснованно советовал расширить его деятельность, включив этнографию [Ровинский, 1890; Б. Вл., 1893].

Примерно в это время смоленский епископ утвердил Церковноархеологический комитет (50 членов) и при нем — музей. На заседаниях этого комитета читались исторические рефераты, налаживались связи с другими аналогичными учреждениями, в 1899 г. комитет провел первые раскопки (Гнёздово), впрочем в 1909 г. о нем уже говорят как о «погибшем». За время существования «кабинета» на его заседаниях глава местного Статистического комитета С. П. Писарев читал реферат о перенесении мощей Бориса и Глеба в Смоленск; Г. К. Бугославский — о древнейших службах этим святым; Е. К. Червинский — о смоленских митрополитах [Санковский, 1911. С. 246—248], Г. К. Бугославский — о результатах изысканий гнёздовского могильника [Бугославский, 1909].

В 1880-х годах неоднократно поднимался вопрос об организации в Полоцке археологического кружка или даже общества, но, несмотря на усилия А. М. Сементовского, организовать его не удалось [ВГВ. 1886. № 73; Минский листок. 1886. № 59; Протоколы…, 1888. С. 54]. В Витебске, до революции крупнейшем культурном центре Белоруссии, еще в 1895 г. местным губернатором был поднят вопрос об учреждении археологического общества. Общество должно было «привести в известность рукописные, печатные, архитектурные и иные памятники Северо-Западного края и сохранить их от истребления». Но тогда этот вопрос не имел последствий «как слишком серьезный», для осуществления которого «необходима предварительная подготовка» [Археологическая хроника, 1895]. Однако создание его растянулось на долгие годы. Этим занимался А. П. Сапунов и его окружение.

К началу XX в. только в Могилёве подобные начинания имели успех. Открытие Археологического общества состоялось только в 1898 г., вероятно, не без участия Е. Р. Романова [Открытие…, 1898]. Кроме того, в Могилёве еще с 1891 г. существовал Историко-этнографический музей [Могилёвский… музей, 1891] и с 1897 г. Епархиальное церковное древлехранилище, реорганизованное в 1904 г. в Церковно-археологический музей [Археологическая хроника, 1897. С. 234—235; Алексеев, 1996]. В местных газетах был указан порядок работы музея: «Церковноархеологический музей против пароходной пристани (побернардинское здание¹) открыт ежедневно с 10 до 4 часов. Вход бесплатный. Там же покупаются древности» [Церковно-археологический музей, 1908].

В начале XX в. Е. Р. Романов проектировал создание в Могилёве Общества по изучению Могилёвской губернии (иначе — Общество изучения Белорусского края). Причем А. П. Сапунов предполагал открыть в Витебске особое отделение этого общества [Полоцко-Витебская ста-^[1]

рина, 1911. С. 2—3]. Однако как долго оно просуществовало, сведений нет, и почти не известно, чем оно занималось. Первое сведение о нем появилось в печати в 1903 г.¹ Никаких дальнейших сведений на эту тему нет, — возможно, потому, что Е. Р. Романов перевелся на службу в Вильну (1906 г.).

В 1908 г. Археологическое общество возникло в Минске [Минская старина. 1909. С. 10—27]. При нем был открыт церковно-археологический музей [МЕВ. 1908. № 6, прил. С. 1—2], который вел самостоятельные раскопки в Пинске и Турове [Минская старина. 1910. С. 235— 268]. Еще с 1907 г. начал работу Минский церковно-археологический комитет. Он был создан по предложению редактора «Минских епархиальных ведомостей» и преподавателя местной семинарии Д. В. Скрынченко [Скрынченко, 1907]. В начале 1908 г. был опубликован устав комитета, а 13 февраля 1908 г. состоялось торжественное открытие [Устав…, 1903. С. 1—6; Открытие Минского… комитета, 1908]. «Целью комитета служит и в круг обязанностей его входит, — говорил при его открытии избранный глава комитета (директор народных училищ) М. Н. Вылов, — обследование внешнего и внутреннего развития местной церковно-религиозной и общественной жизни, исследование и изучение вещественных памятников живой старины в виде местных народных обычаев, преданий, песен, приведение в известность всякого рода памятников древности и архивов церквей, монастырей и других учреждений…» [Былое, 1908. С. 2—5]. Комитет располагался вместе с его музеем в двух комнатах архиерейского дома и за первый год существования собрал коллекции для музея и небольшую библиотеку [Масальская-Сурина, 1909. С. 90]. Занимался комитет и археологией, но, конечно, в весьма скромных размерах — настоящих археологовраскопщиков в Минске в это время, насколько известно, не было.

Большое значение для местной археологии и краеведения перед Первой мировой войной имело Северо-западное отделение Императорского Русского географического общества, открытое в 1910 г. в Вильне после 35-летнего перерыва. Вышедшие 4 тома его «Записок» под редакцией Д. И. Довгялло содержали разделы по археологии, этнографии, географии, геологии края и др. [Записки Северо-западного отделения, 1910—1914]. Здесь публиковались материалы раскопок Е. Р. Романова и П. С. Рыкова, работы по этнографии Белоруссии, исторические^[2]

очерки городов Мстиславля, Климовичей и т. д. «Записки» также рецензировали выходящую литературу о Северо-Западном крае.

Образование историко-краеведческих научных обществ, естественно, влекло за собой организацию новых и перестройку старых хранилищ местной старины. В Витебске с 1890-х годов существовало два музея: культурно-исторический (сменивший в 1894 г. музей Витебского статистического комитета; см.: Минский листок. 1894. № 23) и Церковное древлехранилище, организованное в архиерейском доме Е. Р. Романовым при участии А. П. Сапунова [Сапунов, Романов, Говорский, 1893. С. 379—392]. В 1911 г. Витебской архивной комиссией первый был реорганизован в историко-археологический музей, основу коллекции которого составили пожертвования А. П. Сапунова (материалы раскопок Е. Р. Романова и В. И. Сизова из Люцинского могильника) и предметы, найденные при разрушении остатков Замковой горы [Новый историкоархеологический музей…, 1911. С. 361; Алексеев, 1964]. Музеем были изданы два каталога [Змигродский, 1911; Змигродский, 1912]. К 1913 г. относится и организация музея в Гродно [Археологическая хроника, 1914. С. 69] С Важным элементом институциональной базы краеведческих исследований стали архивные комиссии, о необходимости создания которых много писали газеты и журналы в 1880—1900;е годы [Востоков, 1887; Кедров, 1900]. Они, как и археологический институт, возникли во многом благодаря энергии Н. В. Калачова. По его инициативе 13 апреля 1884 г. было принято «Положение о губернских исторических архивах и ученых архивных комиссиях». Однако западные губернии в процессе создания этих учреждений несколько запаздывали.

В 1908 г. в Смоленске была создана Смоленская ученая архивная комиссия (СУАК), о которой мы, правда, тоже мало знаем. На ее общем собрании в 1909 г. было решено составить археологическую карту губернии и для этого отпечатать 3 тыс. экземпляров «Опросного листка» и «разослать через „Смоленские Епархиальные ведомости“ всем священникам и земским начальникам» [Отчет СУАК, 1912. С. 12, 22]. Такой листок был отпечатан в 1914 г. (под заголовком: «Смоленская ученая архивная комиссия просит ответить на предлагаемые вопросы [в целях] составления археологических карт») и, вероятно, разослан, но результаты этого нам неизвестны. По «Отчетам СУАК» мы знаем, что на одном из его заседаний С. Н. Соколов прочел реферат о своих раскопках курганов в имении Тихановского [Отчет СУАК, 1912. С. 12], что в деятельности ее принимали участие весьма культурные Вяземские помещики Тухачевские (ближайшие родственники легендарного командарма) — А. М. Тухачевский был избран действительным членом СУАК, а Е. М. и Н. М. Тухачевские в 1909 г. принесли в дар СУАК^[3]

три ценнейшие книги [Отчет СУАК, 1912. С. 32—33]. В Смоленске, как и в Витебске, с 1910 г. существовало Смоленское отделение Московского археологического института, где читались разнообразные историко-археологические курсы (в прежнем, расширенном понимании археологии) [Клетнова, 1910]. Смоленск изобиловал памятниками старины, и в местном издании П. П. Покрышкин поместил (ныне мало известные) рекомендации по вопросам ремонта зданий [Покрышкин, 1916].

31 мая 1909 г. в Витебске объявили о создании Витебской ученой архивной комиссии (ВУАК), первое собрание которой состоялось 10 сентября 1909 г. Организаторами ВУАК были преподаватель Витебской духовной семинарии Н. Н. Богородский и советник губернского правления В. С. Арсеньев. Последнего же выбрали и председателем ВУАК. Среди членов совета были Н. Я. Никифоровский, В. К. Стукалич, В. А. Кадыгробов и др. В следующем же году вышел первый том трудов ВУАК: «Труды ВУАК» [1910]. Последующие тома вышли там же под наименованием «Полоцко-Витебская старина» [1911. Т. 1; 1912. Т. 2; 1913. Т. 3; 1914. Т. 4]. В течение трех лет ВУАК просила открытые листы на раскопки, но ни разу ими не воспользовалась¹. Подбор материалов в нем, по-видимому, случаен: три статьи относились к XVII в., несколько — к XIX в. (о 1812 г. на Витебщине, о витебском губернаторе, известном писателе И. И. Лажечникове и пр.). Для нас наибольший интерес представляет обстоятельная статья А. П. Сапунова о «Чертеже» Витебска 1664 г. — первое детальное рассмотрение этого документа по древнейшей топографии Витебска, где автор сопоставляет «Чертеж» с письменными источниками [Сапунов, 1910. С. 1—27]. С 1911 г. в ВУАК было решено отражать не только прошлое, но и текущие моменты, для чего нашли необходимым изменить название издания на «ПолоцкоВитебскую старину», которую предполагалось издавать «периодически от двух до трех выпусков в год». Но всего было издано три выпуска [Витебск, 1911—1913], главным образом, с историческими статьями (например, Д. С. Леонардова о Всеславе Полоцком, А. П. Сапунова о королевских привилегиях, данных Витебску, и др.), но частично и с такими, которые можно отнести к археологии (П. М. Красовицкого по древней архитектуре Полоцко-Витебского края с попыткой классификации памятников и др.) [Красовицкий, 1911. С. 1—64].

Местное начальство понимало значение ВУАК и всемерно ее поддерживало, что, несомненно, способствовало работе. До 1 декабря 1910 г. она ютилась в здании губернского правления (правда, бесплатно) и для заседаний пользовалась его «залом присутствия». С 10 декабря по разрешению попечителя учебного округа ей было предоставлено помещение в только что открытом Витебском учительском институте, куда удалось перенести все коллекции и библиотеку ВУАК, а для заседаний использовался теперь актовый зал института. Комиссия имела свой^[4]

архив и создала музей, которым руководил К. А. Змигродский, издавший каталоги музея [Змигродский, 1911; Змигродский, 1912]. На ее заседаниях читались многочисленные исторические доклады, большая часть которых затем публиковалась. Пыталась она и проводить раскопки, но по каким-то причинам это не осуществилось.

Большой заслугой ВУАК (и в первую очередь ее председателя.

B. А. Кадыгробова), по свидетельству современников [Сахаров С., 1911.

C. 11], было открытие Витебского отделения Московского археологического института. Это хороший пример взаимодействия всех элементов инфраструктуры краеведческих исследований. Открытые в 1907 г. в Москве и в Петербурге археологические институты были первыми специальными учебными заведениями этого рода. Перед ними стояла задача восполнить «пробел в деятельности российских университетов, где в то время из группы вспомогательных исторических дисциплин преподавали лишь историческую географию и палеографию и не вели подготовку археологов» [Стрижова, 1991. С. 102]. В Археологическом институте в Москве (основанном на частные средства) открылось два отделения — Археологическое и Археографическое, где в течение трех лет крупнейшие специалисты читали лекции, вели семинары, словом готовили кадры археологов, археографов и работников музеев. Немедленно возникли филиалы московского института на местах — в Смоленске в 1910 г., в Калуге в 1911 г., в Витебске в 1911 г., в Ярославле в 1912 г. При смоленском институте М. К. Тенишевой был создан музей «Русская старина» (с 1912 г. — Смоленский историко-археологический музей) [Стрижова, 1991. С. 104—105].

Третье по счету провинциальное отделение (после Смоленского и Калужского) было первым высшим учебным заведением в Белоруссии. Оно открылось со всей торжественностью в помещении все того же Витебского учительского института 27 октября 1911 г. Из вступительной речи директора института известного историка искусств профессора А. И. Успенского (1873—1938) на торжественном акте открытия отделения можно выяснить те цели, которые ставил в связи с этим институт [Стрижова, 1991. С. 104—105]. Лекции «представителей научного знания» — профессоров этого учреждения должны были в своей совокупности открыть перед слушателями «широкие научные перспективы», «широкий умственный кругозор» и с разных сторон осветить «один и тот же предмет — прошлое человечества». Одновременно с широкими задачами внедрения в крупнейшем тогда белорусском городе основ высшего гуманитарного образования институт преследовал и специальную цель — «научную подготовку наивозможно большего числа археологов-специалистов». Здесь уместно напомнить, что «археология» в понимании того времени была не наукой, связанной с раскопками, а понималась шире. «Археология», «археологический институт» тогда воспринимались как наука о древностях вообще, как институт, изучающий эту науку. Как бы там ни было, в общественном смысле такой профиль высшего образования в условиях нашей провинции того времени был безусловно более важным. Большие надежды возлагались руководством института на древность городов, в которых возникали его отделения — ввиду изобилия там памятников старины, близость которых, считалось, «воспитывает в человеке любовь к старине, а… эта любовь совершенно необходима для занятий археологией». Число слушателей в Витебском отделении института достигало 90 человек. Первая показательная лекция была прочитана в тот же день, вечером 27 октября самим А. И. Успенским. Посвящена она была всеобщей истории искусств и сопровождалась показом диапозитивов [Сахаров С., 1911]. Деятельность Витебского (как и Смоленского) отделения Московского археологического института почти не изучена и явится предметом специального исследования¹. Сейчас мы можем лишь сказать, что выдающуюся просветительскую роль первого высшего учебного заведения в западных губерниях империи переоценить невозможно и нельзя не пожалеть, что в дальнейшем эта деятельность была прекращена.

Деятельность еще одного крупного научного центра по изучению западных земель мало привлекает внимания. Это и не удивительно, поскольку по своему прямому назначению это заведение было весьма далеко от краеведческих исследований. Речь идет о Полоцком кадетском корпусе. Созданный в 1835 г. для русификации края, он, по воспоминаниям современников, был крупным очагом культуры в белорусских землях и выпустил ряд выдающихся деятелей [Семевский, 1885; Из воспоминаний…, 1893. С. 6А—69; За нашу и вашу свободу…, 1964. С. 122—123]. Местными древностями в корпусе прежде всего интересовался его директор (1878—1888) генерал-майор Алексей Петрович Тыртов (1834—1893), избранный даже главой Виленского предварительного комитета IX Археологического съезда. Еще в 1888 г. он предлагал учредить в Полоцке музей местных древностей и создать кружок любителей археологии [Протоколы…, 1888. С. 54; ВГВ, 1888. № 73]. Среди его трудов находим несколько и по местной истории [Тыртов, 1892а; Тыртов, 18 926; Тыртов, 1893. С. 225—229].

Помимо А. П. Тыртова этим же интересовались педагоги корпуса. «Есть у нас в Полоцке один из бывших преподавателей корпуса, который уже лет 15 пишет историю города» [Элъпе, 1910]. Это был Алексей Карлович Морель^[5][6], переведенный в Полоцк в 1871 г. из Ковенской гимназии на должность воспитателя и преподавателя физики и математики в корпусе. В 1885 г. он вышел в отставку в чине действительного статского советника, но оставался в корпусе до 1908 г. приватным преподавателем. «Знаток Северо-Западного края, А. К., — по свидетельству В. П. Викентьева, — много потрудился над историей г. Полоцка и над изучением архивных документов из прошлого Полоцкого корпуса…» [Викентьев, 1910]. В 1910 г. А. К. Морель преподавал физику в частном училище Н. С. Богоявленского и в полоцкой женской гимназии, но местными древностями продолжал заниматься. Знания А. К. Мореля по истории края были в самом деле велики, он был даже избран членом комитета по устройству IX Археологического съезда (Виленское отделение) [Протоколы…, 1900. С. 129]. Труды А. К. Мореля рассеяны по местным изданиям, все они посвящены Полоцку [Морель, 1890; Морель, 1892; Морель, 1893; Морель, 1894; Морель, 1907].

Занимался местной историей и другой преподаватель Полоцкого корпуса — Иван Иванович Долгов (1857—1911) — один из «популярнейших людей» в городе [Викентьев, 1911]. Будучи литератором, он интересовался местными древностями — копал курганы в имении Ситно, с П. П. Покрышкиным изучал кладки древнейшей Софии под полом современной, а после открытия Н. Н. Кайгородовым там фресок вместе с ним хлопотал об устройстве «подземного музея» [Леонардов, 1911]. И. И. Долгов входил в историко-статистический комитет для составления и описания церквей и приходов Полоцкой епархии [ПКВитГ на 1910 г. С. 39—40]. Есть сведения, что он первый открыл кладки усыпальницы XII в. в Евфросиньевском монастыре [Зап. Северо-западного отделения. Кн. 2. С. 373—374] и предполагал их раскопать [Леонардов, 1911. С. 3]. Он рано умер, среди его многочисленных статей несколько посвящено истории края и даже разбору сочинений по ранней белорусской истории (в частности, книги В. Е. Данилевича) [Долгов, 1891; Долгов, 1898].

Печатали свои работы и выпускники корпуса. Нестор Кайгородов — автор ряда работ по артиллерии, занимался фольклором и древностями [Кайгородов, 1911; Кайгородов, 1912]. Основная работа Н. Кайгородова о древностях Полоцка имеет большое значение, так как автор использует ряд материалов, которые без него остались бы неизвестными [Кайгородов, 1914. С. 7—37]. Правда, никаких научных открытий мы в этой работе не найдем. В основном это обстоятельный пересказ, и даже не первоисточников, а пособий. Используются справочник «Россия» [Россия…, 1905], работы В. Е. Данилевича, А. П. Сапунова, А. М. Павлинова, из старых — И. Стебельского, Несецкого и т. д. Самое ценное здесь — это фотокопии работ П. П. Покрышкина в Полоцке, полученные автором от фотографа Н. Т. Миронова, работавшего с П. П. Покрышкиным при обследовании Софийского собора XI в.

Примерно на том же уровне, но без каких-либо важных иллюстраций выполнены работы учителей Полоцкого кадетского корпуса. Ценность их — в обстоятельном изучении авторами всей имеющейся литературы, подборе сведений на заданную тему, что было крайне полезно для ознакомления с древностями своих мест самых широких слоев читающей интеллигенции.

С развитием археологии и краеведения во второй половине XIX в. встал вопрос о создании местных общедоступных музеев. Как мы помним, первый такой орган историко-археологического профиля был организован Е. П. Тышкевичем в середине 1850-х годов в Вильне. Но развитие этого начинания было приостановлено в ходе русификаторской кампании. В 1860-х годах местные музеи, ориентированные на широкую публику, стали открываться при губернских статистических комитетах. Усилиями А. М. Сементовского такой музей появился в Витебске, усилием Могилёвских краеведов — в Могилёве. Популярность их была велика, если они имели исторические отделы, и, если первоначально таких отделов не было, приходилось их вскоре вводить (Могилёв). Особым интересом пользовались археологические находки, что стимулировало краеведов к раскопкам. С начала 1870-х годов музей был открыт и при Минском статистическом комитете, который теперь носил название «Археолого-этнографического»; в организации этого музея помогал археолог Г. X. Татур.

Все музеи широко занимались краеведением, многие вели свои (правда, не всегда профессиональные) раскопки, что значительно пополняло исторические сведения по древним судьбам местного края.

Новым элементом институциональной базы исследований по истории Западнорусских земель стали церковно-археологические музеи. Мода на них приходится именно в 1890-е годы. По сравнению с музеями при статистических комитетах церковно-археологические музеи имели свою специфику. Основной их задачей было сохранение церковных древностей — книг, икон, шитья, церковного реквизита. Возникали они часто при губернских архивных комиссиях, церковноархеологических обществах и т. д. В Белоруссии они стали появляться в такой последовательности: 1) Витебское древлехранилище (1893 г.); 2) Могилёвское древлехранилище (1897 г.); 3) Гродненское древлехранилище (1905 г.); 4) Минское древлехранилище (1908 г.). Иногда в них вливались прежние музеи статистических комитетов (Могилёв) [Археологическая хроника, 1905. С. 25—26].

Идея создания в Витебске Церковно-археологического музея принадлежала инспектору народных училищ, хорошо нам известному Е. Р. Романову, который 18 июля 1892 г. подал соответствующую докладную записку епископу Антонину. В декабре этого года на собрании местного Свято-Владимирского братства епископ утвердил смету музея (в связи с этим братством) и определил членов-устроителей (Е. Р. Романова, А. П. Сапунова и свящ. В. О. Говорского), которые и разработали музейный устав, а в местных церквах и монастырях отобрали древнейшие вещи [Зап. Северо-западного отделения. Кн. 1. С. 22 и сл.]. В апреле 1897 г. на собрании Комиссии по устройству музея председателем ее был избран Е. Р. Романов, делопроизводителем — Ф. О. Жудро [Зап. Северо-западного отделения. Кн. 1. С. 225]. В 1906 г. по описи музея значилось 1287 записей экспонатов (но их было больше, так как под одним номером значилось несколько предметов).

Нужно сказать, что Витебскому музею не везло с самого начала. Ценнейшие древние вещи в монастырях и церквах Витебска, мы помним, были изъяты Г. X. Татуром, музей долго не открывался, так как о его открытии указ был издан Синодом только 25 октября 1895 г. [Археологическая хроника, 1896. № ИЗ]¹! К этому времени Е. Р. Романов уже уехал из Витебска, а через два года город оставил и А. П. Сапунов. С 1895 по 1903 г. главой музея был Д. И. Довгялло, в 1903—1904 гг. — Д. Т. Никифоровский, а за ним — Н. Н. Богородский. Помещение (над церковью Архиерейского дома) было явно неудовлетворительным.

В конце XIX — начале XX в. музей все же еще находился в хороших руках — издавались его каталоги [Правила музея, 1896, № 4]^[7][8], но через 10 лет, свидетельствует П. М. Красовицкий, он пришел в полный упадок: «Музей в настоящей его постановке является только хранилищем церковной старины, а не научно-образовательным учреждением… Иконы, статуи, витрины покрыты пылью… в зимнее время в помещении музея — адская стужа… музей не имеет ни одного постоянного служителя…» [Красовицкий, 1911. С. 55 и сл.]. Таков был второй музей в Витебске.

В Могилёвском церковно-археологическом музее (создан в 1896 г. по инициативе Е. Р. Романова) древнейшим памятником была плащаница 1566 г. [Красовицкий, 1911. С. 227; Романов, 1901]. К концу 1909 г. музей насчитывал уже 1718 номеров. Судьба Витебского музея его не постигла: он был слит с музеем Статистического комитета, и, следовательно, его диапазон был шире.

Идея создания Гродненского церковно-археологического музея (1904 г.) принадлежала местному епископу Никанору. Этот был первый музей в городе; размещался он в здании Борисоглебского монастыря и в 1910 г. содержал всего 88 экспонатов. Сколько можно понять из описания этого церковного детища, никаких археологических предметов он не содержал [Археологическая хроника, 1906. С. 13—14].

Последний церковно-археологический музей в Белоруссии был основан, как мы уже говорили, в 1908 г. в Минске. Организовать его предложил в 1907 г. преподаватель минской семинарии Д. В. Скрынченко [Скрынченко, 1907. С. 125—128]. Музей был открыт вместе с Церковноархеологическим комитетом 13 февраля 1906 г. Цели музея были те же, что и комитета (см. выше). Было опубликовано воззвание с просьбой о его пополнении [Юрашкевич, 1908. С. 159—165], сообщалось в печати о том, что поступало [Археологическая хроника, 1910. С. 70], кроме церковных предметов — топор из камня, 14 монет и т. д., был создан и музейный каталог [Каталог…, 1909]. В 1908 г. в музее уже находилось 374 предмета, в 1909 г. — 402, к этому нужно прибавить 102 рукописи и 300 печатных изданий. Из археологических предметов там хранился железный меч из Речицы, змеевик из раскопок в Борисовском уезде, свинцовая пломба, очевидно, дрогичинского типа, стеклянные браслеты и пр. [Минская старина, 1911. Т. 2. С. 243].

Развитие смоленского краеведения шло не столь интенсивно, как в Белоруссии. Этим, видимо, и объясняется, что сведений о музее при Смоленском статистическом комитете у нас нет. Возможно, что его действительно не было. Первая мысль о создании в Смоленске музея принадлежала известному нам страстному любителю местной старины С. П. Писареву [Писарев, 1887]. Идея его была горячо поддержана городским головой — А. П. Энгельгардтом, и тогда состоялось постановление об этом городской думы. Музей открылся 28 июня 1888 г. в помещении думы. Управлялся музей особым советом, состоящим из «управления музея» и «членов-сотрудников». Первое включало в себя председателя (городской голова), заведующего музеем (С. П. Писарев) и хранителя (В. И. Грачёв). Всего работников музея к концу 1892 г. было 30 человек. Его коллекции состояли из собраний старины, «пожертвованных от частных коллекций». Там были вещи каменного века, вещи из курганов, нумизматическая коллекция и т. д. [Грачёв, 1893. С. 4] После внезапной смерти С. П. Писарева (1904) музеем заведовала особая комиссия гласных городской думы, а его хранителем, как и раньше, оставался В. И. Грачёв [Грачёв, 1908. С. 5]. К 1908 г. коллекции музея расширились, там появились даже «каменные бабы» [Грачёв, 1908. С. 211]. В конце 1911 г. городская дума предложила передать музей Московскому археологическому обществу, но с условием, что музей остается в Смоленске, дума его финансирует, контролирует и представляет помещение. Условия были приняты [Грачёв, 1914].

Через 10 лет после открытия Смоленского историко-археологического музея в Смоленщине возник еще один музей — историко-этнографический, принадлежавший замечательной меценатке Марии Клавдиевне Тенишевой (1867—1928). Одаренная разнообразными дарованиями, учившаяся в Париже и в Петербурге (в училище Штиглица), М. К. Тенишева увлеклась русским искусством и, вникая в его красоту, в его сущность, увидела в нем ключ к возрождению современного крестьянского искусства. В 1896 г. она приобрела под Смоленском имение Талашкино и основала там сельскохозяйственную школу с художественными мастерскими. С переездом туда на три года художника С. В. Малютина мастерские получили большое развитие и охватили 50 деревень крестьян-умельцев округи.

Мало известно, что идея создания музея возникла у М. К. Тенишевой почти случайно. В 1898 г. она решила строить в С. Флёнове церковь, которую ей хотелось убрать «намолёнными вещами» в стиле русской старины. В поисках этой «намолённой старины» принял участие И. Ф. Барщевский, с которым она познакомилась в Ярославле при объезде древнерусских городов [Историко-этнографический музей…, 1911]. С 1897 г. этот опытный искусствовед служил у нее, объезжал древнерусские города и покупал предметы для музея. В 1903 г. М. К. Тенишева обратилась к смоленским властям с просьбой передать ей одну из башен смоленской крепости для организации там музея, так как имевшееся в ее распоряжении помещение ее не удовлетворяло. Ей было отказано, и в 1904 г. она приобрела в Смоленске участок земли, на котором и был выстроен Тенишевский музей. Опасаясь погромов, М. К. Тенишева в 1905 г. вывезла свою коллекцию в Париж, где она имела огромный успех и помещалась в одном из залов Лувра¹. В 1908 г. коллекция была возвращена в Смоленск, был напечатан ее новый каталог, в 1911 г. — уже третье «Прибавление» к нему, и в том же году М. К. Тенишева передала свой музей Смоленскому отделению Московского археологического института с обязательством, что коллекция останется в музее навечно. В музее числилось 8 тыс. экспонатов на общую сумму 1 млн рублей [Археологическая хроника, 1911. С. 60; Клетнова, 1911]. Коллекция М. К. Тенишевой продолжала пополняться и в последующие годы, и в частности археологическими вещами из курганов (гривнами с загнутоконечными концами, височными кольцами и т. д.) [Археологическая хроника, 1914. С. 75—76].

Специально археологическими раскопками М. К Тенишева не занималась, но, по-видимому, на ее средства И. Ф. Барщевский в 1910 г. проводил раскопки Ковшаровского городища вблизи Смоленска, а в следующем году их продолжил Н. К. Рерих. По утверждению А. Н. Лявданского, документация работ не только не сохранилась, но якобы даже и не велась [.Лявданский, 1926. С. 226], что кажется маловероятным, так как мы знаем об обстоятельных раскопках И. Ф. Барщевским и Е. Н. Клетновой архитектурных памятников в Смоленске, где фиксация велась и была опубликована.

Замечательные коллекции М. К. Тенишевой составляют ныне основное ядро Смоленского областного музея.

• [1] Видимо, здание, ранее принадлежавшее бернардинскому монастырю. И в Могилёве, и в Минске их называли «побернардинские».
• [2] Есть некоторые сведения о том, что Общество изучения Могилёвской губерниифункционировало (возродилось?) в марте 1913 г. Его член И. А. Сербов сделал для негоследующее: 1) установил этнографическую границу кривичей и дреговичей (по р. Ухля-сти, Проне, Басе — это не очень понятно, так как граница должна была проходитьв направлении географической параллели, указанные же реки текут в меридиональномнаправлении); 2) нашел городище на берегу р. Хотышчи (приток Ухлясти); 3) изучилхарактер белорусской культуры от Червеня до Брянска и составил его этнографическоеописание [см.: Bacuieyciti Д., 1926. С. 11]. В 1913 г. Общество просило в Археологическойкомиссии в Петербурге открытый лист на Борецкий, Могилёвский, Оршанский и Сен-ненский уезды Могилёвской губернии. Лист был послан, но «отчет не доставлен» [Разрешение…, 1918. С. 224; Таблицы…, 1918. С. 236].
• [3] Перепечатка из «Голоса Белостока». 1914. № 20. В одном путеводителе [Гродненский…, 1971. С. 3] неверно сообщается, что «впервые музей в Гродно был открыт 9 декабря 1922 г.».
• [4] Архив ИИМК. Ф. 1 (Императорская археологическая комиссия). On. 1 Д. 1910,1912, 1913.
• [5] В печать просочилось сообщение, что в 1919 г., например, в Белоруссии началисьнаучные исследования: «группа студентов Витебского отделения Московского археологического института начала издание рукописного журнала „Белорусский этнограф“, гдепомещались труды А. П. Сапунова, М. Мялешка и др.» [BacLneycKi Д., 1926. № 2, 3. С. 12].
• [6] Происходил из баронов де Морель, бежавших из революционной Франции в конце1790-х гг. [Цыряпкина Ю. Н., 2017. С. 71].
• [7] До этого в Витебске в 1894 г. был открыт Культурноисторический и природоведческий музей: Минский листок. 1894. № 23 (этого издания нам увидеть не удалось).
• [8] Отчеты музея опубликованы там же в ПГВ (1896, № 4; 1899, № 8—9; 1902, № 21).