Правда князя Александра

Нам ли баскаков пустить Грабить казну, на правеж нас водить? Злата и серебра горы у нас в погребах, — Нам ли валяться у хана в ногах!

А. Н. Майков

Русские князья из рода Рюриковичей не просто подчинились воле хана Орды, но стали осуществлять ордынскую политику — собирать дань с русских земель, карать непокорное население. Своим примером князья показывали, каким образом можно рассчитывать выжить в условиях власти Орды. Однако не все князья являли примеры послушания, многие погибли в схватке с врагами, некоторые, не смирившись с языческой властью, были замучены, за что получили особое почитание в народе и были причислены к лику святых Православной церковью. Князь Михаил Черниговский не только отказался кланяться истукану Чингисхана, но стал поносить «мерзких идолов», за что его зверски убили. Политика князей по отношению к Орде определялась строгим учетом политических обстоятельств. После Батыева вторжения у Руси не осталось ни военных, ни людских, ни нравственных сил противостоять игу, ордынское войско в те времена было непобедимы, что решило выбор стратегии князя Александра. Действительно, в XIII в. ханы вовсе не ставили себе целью вторжение в лесную Русь, кроме того, и это главное — они старались не вмешиваться в дела Православной церкви. Князь Александр сделал свой решающий выбор. Политика веротерпимости ордынских ханов оказалась для него предпочтительнее, чем католическое миссионерство пополам с крестоносной экспансиеи, стремившейся потеснить или даже вытеснить православие с русской земли^[1].

Согласно непререкаемому Джасаку, в Орде всячески демонстрировали своеобразную веротерпимость. Впрочем, испытания русских князей при встрече с ханом всегда носили характер проверки их верноподданических чувств и знания «придворного этикета» и языческих традиций кочевников, о чем подробно написано в «Сказании о убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора».

Итак, над страной нависли две угрозы: с запада и с востока. Крестоносцы огнем и мечом завоевывали земли с миссионерской целью — научить народ Руси «истинному христианству». Ордынцы требовали лишь обряда поклонения своим святыням и самому хану от верхушки аристократии, в первую очередь от князя, претендующего на получение ярлыка. В религиозные проблемы всего населения, если не считать пленников, ордынцы не вмешивались, на православную церковь не посягали и даже налогов с нее не брали. Однако покорность тех, кто претендует на власть, была просто необходима.

Ярлык на великое княжение владимирское получил младший брат Александра, Андрей Ярославич, женатый на дочери Даниила Галицкого, конфликтовавшего с Ордой. Александр Ярославич ездил в Орду к старшему сыну Батыя «царевичу» Сартаку и пожаловался, что брат его князь Андрей Ярославич не по старшинству получил ярлык, а сам «выходы и тамгы платит не сполна». Впервые после Батыева погрома, в 1252 г. Сартак наслал на русскую землю карательное ордынское войско под предводительством военачальника Неврюя. Под Владимиром переправившись через Клязьму, «Неврюева рать» разбила войско Андрея под Переяславлем, и тот бежал через Новгород в Швецию. Хан передал великое княжение владимирское Александру. Хан Батый умер в 1255/1256 г., престол занял Сартак, но на пути из Каракорума был отравлен по приказу своего дядьки хана Берке.

Получив ярлык в Орде, верный слуга хана Александр Ярославич стал великим князем. Г. П. Федотов отмечал, что «унижение ордынского поклона ханской власти искусно маскируется славой имени Александра». Опираясь на поддержку ханской власти, Александр жестоко подавил восстание в Новгороде. В 1255 г. новгородцы изгнали его сына Василия и призвали Ярослава Тверского. Александр вернул Василия и сделал посадником услужливого Михалку Степановича вместо поборника новгородской вольности Анания. Новгородская Первая летопись рассказывает о столкновении князя Александра с новгородцами. Продолжая наступление на права населения завоеванных земель, кочевые властители регулярно требовали воинов в орду и «выход»^[2].

Хан Золотой орды Берке направил чиновников-«численников» провести перепись населения для четкого обложения данью подданных.

Загорелых всадников с обветренными лицами сменили тусклые писари с кистью и дальневосточной чернильницей. «Тое же зимы приехаши численици, исщетоша всю землю Суждальскую и Рязанскую и Муромскую и ставиша десятники, и сотники, и тысящники и темники и идоша в Ворду, толико не чтоша игуменов, черньцов, попов, клирошан, кто зрит на св. Богородицу и на владыку». Не знавшие ужасов ордынских погромов новгородцы в 1257 г. отказались платить «тамги и десятины», против власти Орды восстал даже сын Александра Василий, наместник в Новгороде. Больше года новгородцы отказывались подчиняться ордынцам. В 1259 г., как их именует летописец, «окаянные татары сыроядцы Беркай и Касачик с женами своими и иных много» вместе с Александром прибыли в Новгород осуществить перепись населения. Простой люд отказывался даваться «в число» и протестовал, совершенно отчетливо предполагая весьма опасные для себя последствия переписи. Кроме того, в Новгородской первой летописи говорится, что восставшие в благочестивом порыве заявляли: «Умрем честно за Святую Софию, за дома ангельские!». В столь роковой момент раскололся народ новгородский: кто добрый, пишет летописец, тот стоял за святую Софию и за правую веру. «Вятшие» люди, боярство боролись против «меньших» на вече, заставляя их согласиться «на число». Простые новгородцы стали приходить к Святой Софии, говоря: «Положим головы свои у Святой Софии». Когда неумолимые ордынские чиновники начали подсчет жителей, в городе вспыхнуло восстание. «И стали окаянные бояться смерти и просить: „Дай нам сторожей, чтобы не убили нас“». Князь Александр приказал своим войскам подавить мятеж, он дал ордынцам «сторожи», установил «число» и новым новгородским наместником с 1259 г. назначил своего сына Дмитрия. В «Житии» Александр трижды сравнивается с Давидом, который провел перепись Израиля и Иудеи: «И вздрогнуло сердце Давидово после того, как он сосчитал народ. И сказал Давид Господу: тяжко согрешил я, поступив так» (2 Цар. 24:10). В наказание за содеянное Господь предложил выбрать наказание: «Быть ли голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, и они преследовали тебя, или чтобы в продолжении трех дней была моровая язва в стране твоей». «И послал Господь язву на Израильтян; и умерло… семьдесят тысяч человек» (2 Цар. 24:14).

Александр сурово расправился с новгородскими повстанцами и своими силами жестоко подавил восстание. Совершив карательный набег с ордынским отрядом, он изгнал непокорного сына и беспощадно наказал восставших: «одним носы рубили, другим глаза вырезали». Карательная акция была призвана сломить волю восставших, до той поры не знавших смертельную тяжесть гнета Орды. Таких, рассчитанных на устрашение, азиатских жестокостей новгородские граждане еще не видывали, и Новгородская Первая летопись сохранила об этом мрачную память. Однако не будем поспешно осуждать князя, ибо он таким образом спас новгородцев от истребительного карательного набега ордынцев, которые бы беспощадно «казнили смертию» повстанцев.

Считалось, что подобный малопривлекательный эпизод расправы и казней не вошел в его житие. Г. П. Федотов пишет: «Об отношении Александра к русским князьям, о татарской помощи в борьбе с соперниками, о наказании мятежных новгородцев, словом, о том, что могло бы омрачить славу национального героя напоминанием о спорных вопросах его политики, — в повести-житии не говорится ни слова». Однако не будем торопиться с выводами. Знавший об этих фактах автор жития сохранил их для своих читателей в виде весьма тонкой аллюзии, явно не входящей в семантический ряд исторических параллелей данного произведения литературы. Попытаемся расшифровать эту загадку с помощью имени римлянина, которое встречается в житии. Это — Веспасиан¹.

«Житие» написано под влиянием одновременно Библии и римсковизантийской исторической литературы: «Александрия», «Палея», сочинений Иосифа Флавия и греческих мифов. Во вступлении к одной из редакций жития образ князя героизируется, автор ставит его в один ряд с Ахиллесом, Александром Македонским. С восторгом рассказывая об Александре, автор соотносит его с библейскими персонажами. Замечательно описание внешности князя. «И красив он был, как никто другой, и голос его, как труба в народе, он походил лицом на библейского Иосифа, прозванного Прекрасным, сила его была частью силы Самсона, премудростью был равен Соломону…». Внезапно библейские аналогии прерываются, и неожиданно возникает античная аллюзия, разрушающая семантический ряд: «…храбростью он был подобен римскому императору Веспасиану, который покорил всю землю Иудейскую. Однажды приготовился тот к осаде города Иоатапаты, и вышли горожане, и разгромили войско его. И остался один Веспасиан, и повернул выступивших против него к городу, к городским воротам, и посмеялся над дружиною своею, и укорил ее, сказав: „Оставили меня одного“. Так же и князь Александр побеждал, но был непобедим».

Здесь стоит изыскать полутона и скрытый замысел в тексте русского средневекового автора. Находясь под колоссальным давлением конкретных обстоятельств политической ситуации XIII в., книжник не имел права обнаружить своего собственного отношения к отдельным подробностям ордынской деятельности князя. Автор не мог писать, нарушая этикет, принятый в агиографической (житийной) литературе, однако он заинтересован поведать больше того, что дозволено установлениями и законами жанра. Он подсказывает образованным читателям, где искать ответ на его странную двусмысленность нюанса сюжета, предлагая обратиться к весьма популярному на Руси сочинению «Иудейская война» историка Иосифа Флавия. Он возглавлял длительную оборону иудейской крепости Иоатапаты от легионов римского военачальника Тита Флавия Веспасиана. В «Житии» говорится о подвиге шести воинов князя Александра, что, по мнению Н. К. Гудзия, находится под явным влиянием повести Иосифа Флавия о разорении римлянами Иерусалима, где рассказывается о шести героях Веспасиана. Однако смысл сей исторической параллели, на мой взгляд, глубже, здесь присутствует некий намек, особый подтекст, второй план, неожиданный смысл, истолковать который предлагает автор. Напомним, что полководец Веспасиан был послан императором Нероном во главе карательных легионов против восставшей Римской провинции. Иудейская война происходила в 66—73 гг. В книге «Откровение Святого Иоанна Богослова» «Апокалипсис», имя Нерон-кесарь зашифровано как «число зверя»: записанное по древнееврейской традиции, то есть в буквенном значении, число это составляет шестьсот шестьдесят шесть. Ибо Нерон — прозван Антихристом, как главный кровавый гонитель христиан. На римских аренах устраивали весьма популярные зрелища для плебса, весьма жадного до бесплатных угощений и сомнительных удовольствий. В таких амфитеатрах показывали большие представления, по приказу Нерона отдавали на съедение диким зверям первых христиан. Публичной казни подлежали те, кто вслед за своим Учителем отказался поклониться идолам, то есть изваянным портретам «богоподобных» императоров. Тайных врагов империи, отъявленных инакомыслящих, рвали на части нубийские львы и азиатские тигры, ведь спесивому римскому плебсу за долгие века привили патологическую страсть к леденящим кровь расправам над противниками Рима. Одно обстоятельство разочаровывало ненасытных зрителей: жертвы перед смертью не вопили, не метались по арене, не заламывали руки и не молили антихристовых подданных о помощи, они пели псалмы и молились за своих лютых врагов, ибо те «не ведают, что творят»¹.

С точки зрения верноподданных Римской империи, Иисуса из Назарета осудили и распяли на кресте за то, что он нарушил строгий римский закон, карающий за все антигосударственные выступления. За победу в карательной Иудейской войне легионеры провозгласили удачливого Веспасиана императором. В столице империи устроили пышный триумф и под построенной аркой провели толпы рабов в цепях, среди которых был и сам будущий автор «Иудейской войны». Зачем автор жития Александра будто бы намеренно создает семантическую неразбериху? Почему в ряду библейских аналогий оказывается римлянин Веспасиан, военачальник Нерона-антихриста; враг христиан и покоритель богоизбранного народа вдруг оказывается в числе известных еврейских героев, с которыми автор жития сравнивает своего героя? А если допустить, что в данном случае содержится не простая эклектика, вполне понятная в славословии, а указание нам, читателям, на некий тайный смысл в политической деятельности князя? Сравнение Александра с Веспасианом необходимо автору для того, чтобы показать двойственность характера своего героя, принужденного выполнять карательные функции по приказу нового Нерона, Антихриста, то есть Ордынского хана?

Гибель Иудеи наступила не сразу после того, как сын Веспасиана Тит штурмом взял Иерусалим 10 сентября 70 г. н. э. Во II в. н. э. на месте уничтоженной иудейской столицы римский император Адриан пожелал обустроить римскую провинцию Элия Капитолину. Вызов спровоцировал новую вспышку народного гнева. После подавления восстания Симона Бар-Кохбы против римлян евреям вообще запретили селиться в пределах Иудеи. Непокорность породила двухтысячелетнюю диаспору или рассеяние еврейского народа.

Становится понятным аллюзия автора жития Александра Невского. В установлении ордынских порядков после Батыева погрома ему видится не только потеря Русью государственной независимости. Он проводит прямую аналогию с еврейской трагедией и в мыслях представляет дальнейшее уничтожение родной страны и русское рассеяние. Ему видится царство Антихриста и грядущий конец света, Армагеддон. Возможно, поэтому он не осуждает ордынскую политику князя Александра, ибо реальной альтернативы ей попросту нет. «Не в силе Бог, но в правде», но для сохранения жизни людей следует подчиняться силе, пусть даже ценой сотрудничества с неправедной властью.

Тихо игумен к нему подошел и дрожащей рукой Сердце ощупал его и чело —.

И, зарыдав, возгласил: «Наше солнце зашло».

А. Н. Майков

Александр Ярославич и митрополит Кирилл предложили организовать русское епископство в Сарае. Когда в 1262 г. в Ростове вспыхнуло восстание против ордынцев, Александр провел несколько месяцев в Орде, уговаривая хана Берка не присылать карательного войска и не лишать его самого ярлыка на великое княжение. 14 ноября 1263 г. на обратном пути из Орды в Городце князь Александр умер, перед смертью приняв схиму под именем Алексия. Ему было чуть за сорок, по всей вероятности, его, как и отца, отравили в ставке хана. В 1271 г., возвращаясь из Орды, умер и брат Александра — Святослав. Митрополит возвестил народу о смерти: «Митрополит же Кирил глаголаше: Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской! Уже бо не обрящется таковый князь ни един в земли Суздальстей! Иереи и диакони, черноризци, нищий и богатии, и вси людие глаголааху: Уже погыбаемь!» «Соблюдение Русской земли, от беды на востоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе доставили Александру славную память на Руси и сделали его самым видным историческим лицом в древней истории от Мономаха до Донского», — писал С. М. Соловьев.

В 80-е гг. XIII в. во Владимирском Рождественском монастыре была составлена «Повесть о житие и храбрости Александра Невского» и началось его почитание как святого. В 1547 г. Александр был канонизирован русской православной церковью. В 1724 г. по приказу Петра I останки князя были перевезены из Владимира в Петербургский Александро-Невский монастырь (Александро-Невскую лавру). В Лавровском соборе, в серебряной раке, пожертвованной императрицей Елизаветой Петровной, покоится князь Александр.

• [1] Князев Е. А. Власть и святость в Древней Руси. М., 2011.
• [2] Там же.