Дело Филиппа Колычева

«Ибо каким судом судите, таким будете судимы;

и какой мерой мерите, такой и вам будут мерить".

Евангелие от Матфея 7:2.

В 1566 г. царь предложил митрополичью кафедру казанскому архиепископу Герману Полеву, но тот отказался поддерживать опричнину и даже грозил Страшным Судом за казни невиновных. Алексей Басманов донес царю, будто бы Герман захотел стать вторым Сильвестром и вновь овладеть волей царя. Царь приказал изгнать Германа из Москвы с бесчестием, выслать, а затем казнить.

Митрополитом поставили игумена Соловецкого монастыря Филиппа, в миру Федора Степановича Колычева. Хотя его двоюродные братья вошли в опричнину, этот честный и исполненный достоинства человек не пожелал участвовать в царском произволе, Филипп согласился занять митрополичью кафедру только при условии отмены опричнины: «Повинуюсь воле твоей, но умири же совесть мою: да не станет опричнины! Да будет Россия только единая, ибо всякое разделенное царство, по Глаголу Всевышнего, запустеет». «Разве не знаешь, что мои хотят поглотить меня, что ближние погибель мне готовят?» — возразил ему Иван. Поначалу Филипп все-таки уступил, согласившись с тем, что его пастырский крест в том, чтобы смягчать гнев царский. С него потребовали обещания: «В опричнину ему и в царский домовый обиход не вступаться, а после поставления за опричнину и за царский домовый обиход митрополии не оставлять». 25 июля 1566 г. собор епископов возвел на митрополичий престол Филиппа. Владыка начал обличать противные христианству явления, которыми сопровождалось и разделение государства на земщину и опричнину, и неистовая борьба с мнимой изменой. Царь зашел так далеко, что в лихорадочном суждении полагал, будто осуждение беззакония опричников приведет к уничтожению адского орудия самой черной гвардии, а печаловаться за его врагов, в глазах царя значило «покрывать» их «преступления», следовательно, выступать против него. Не желая молча взирать на опричнину, митрополит не мог не печаловаться, заступаться за невинных жертв произвола. В тайных, но безрезультатных беседах с царем Филипп просил милости за опальных и обличал расправы без суда. Иван стал избегать встреч с митрополитом, но им приходилось видеться во время литургии.

«Ты только молчи, одно тебе говорю: молчи, отец святый! Молчи и благослови нас!» — требовал от него царь. «Наше молчание грех на душу твою налагает и смерть наносит», — возражал митрополит. «Ближние мои встали на меня, ищут мне зла, какое дело тебе до наших царских советов?» — дерзко спрашивал царь. «Я пастырь стада Христова!» «Филипп! Не прекословь державе нашей, чтоб не постиг тебя гнев мой, или лучше оставь митрополию!» — неистовствовал царь. «Я не просил, не искал чрез других, не подкупом действовал для получения сана: зачем ты лишил меня пустыни?».

Один Филипп не страшился, он открыто в глаза говорил царю об опричном произволе, тогда как все смирились с этим кровопролитием. Как некогда в Повести о Дракуле, первый монах выразил христианское осуждение деспота. За сказанную в глаза царю правду, за всегдашнее заступничество о безвинных жертвах, за обличение немыслимого кровопролития митрополит Филипп был вскоре низложен.

22 марта 1568 г. пастырь принародно использовал Успенский собор для обличения неправедных расправ, неизгладимое впечатление оказал на современников спор об опричнине митрополита с царем. Во всяком случае, он примерно совпадает в описаниях столь разных источников, как житие святого Филиппа и в рассказах ливонцев-опричников. Н. М. Карамзин произвел своеобразный сплав этих двух повествований, ставший хрестоматийным благодаря перу великого историографа. В житии говорится, что царь пришел в воскресенье в собор «в черны ризы облачен», вместе со своей опричниной. «Как халдеи», они не снимали в церкви свои черные высокие шлыки. Трижды царь подходил просить благословения у митрополита, однако, он молча смотрел на икону Спасителя. К нему обратились: «Владыко святый! Царь Иван Васильевич требует от тебя благословения»¹.

Блаженный же, взглянув на царя, отвечал: «Благочестивый, кому поревновал ты, изменив так красоту лица своего? Отколь солнце начало сиять на небесах, не слыхано, чтобы цари благочестивые свою державу возмущали. Убойся Божия суда и постыдись своей багряницы. Полагая законы другим, для чего сам делаешь достойное осуждения? Сколько страждут православные христиане! Мы, о государь, приносим здесь Господу жертву чистую, бескровную о спасении людей, а за алтарем проливается кровь христианская, и напрасно умирают люди. Или забыл, что и сам ты причастен персти земной и прощения грехов требуешь? Прощай, да и тебе прощено будет, ибо только чрез прощение клевретов наших избегнем мы владычного гнева. Глубоко изучил ты Божественное писание; отчего же не поревновать ему? Всякий, не творяй правды и не любяй брата своего не от Бога». Царь взбесился: «Филипп, наше благодушие хочешь ты испытать. Лучше тебе быть единомышленным с нами». «Тогда, о государь, тщетна будет для нас вера наша…» Иван ударил жезлом о помост и произнес угрожающе: «Нашей державе являешься супротивником? Увидим крепость твою».

«Не могу, государь, повиноваться повелению твоему паче, нежели Божьему. Господня земля и исполнение ее. Я только пришелец на ней и пресельник, как и отцы мои. Подвизаюсь за истину благочестия, хотя и лишился сана и лютейше пострадал». Иностранные авторы рассказывают несколько других подробностей диалога: «Доколе ты хочешь лить неповинную кровь твоих верных людей и христиан? Доколе неправда будет царить в русском царстве? Татары и язычники, весь свет говорит, что у всех народов есть закон и правда, есть милосердие к людям, а на Руси нет их. Во всем свете преступники, которые ищут милосердия у властей, находят его, а на Руси нет милосердия и для невинных, и праведных. Достояние и жизнь граждан не имеет защиты. Везде грабежи, везде убийства, и совершаются именем царя! Ты высок на престоле, но есть Всевышний, Судия наш и твой. Как предстанешь ты на суд Его? Самые камни вопиют о мести под ногами твоими! Государь! Вещаю яко пастырь душ. Боюсь Бога единого». Эти слова Филиппа привели царя в дикий гнев: «Доселе я был кроток с тобой, митрополит, с твоими приверженцами и с моим царством. Теперь вы узнаете меня!».

Летом царь направился шестинедельным походом на своих подданных, во время этой карательной акции погиб племянник митрополита Иван Колычев. Еще четверо из этого рода погибли при опале на митрополита. 8 июля 1568 г. митрополит служил в Новодевичьем, и пришел царь со своими боярами. Филипп совершил крестный ход вокруг стен монастыря и дошел до Святых врат, где предстояло читать Евангелие. Но, увидев одного из приближенных царя в тюбетейке, «тафье», стал укорять опричников: «Державный царь, так ли подобает благочестивому агарянский закон держать?» — намекнул он на мусульманский обычай молиться в шапке. «Как так?» — спросил царь. «Вот он, один из ополчения твоего, с тобою пришедший, словно от лика сатанинского». Царь оглянулся, но опричник уже снял шапку. Никто не выдал опричника, и царь весь свой гнев выплеснул на митрополита, называя его лжецом, мятежником и злодеем.

Конфликт зашел настолько далеко, что царь решил низложить митрополита Филиппа. Для унизительного судилища над праведником собрали представителей высшего духовенства: владыки суздальский и рязанский, царский духовник и других послушных и легко управляемых. В 1568 г. на церковном соборном суде разбиралось «преступление» пастыря. Стремясь выслужиться перед царем и его опричниками, особенно усердствовал в осуждении митрополита Новгородский владыка Пимен: «Как ты царя наставляешь, а сам неистовое творишь?». На что Филипп ему пророчески отвечал: «Хотя ты и творишь человекоугодие и стараешься на чужой престол сесть, но скоро и со своего будешь низвержен». Известно, что пособничество судилищу никак самому «обличителю» не помогло. Отметим, ни приговора собора, ни обвинения не сохранились¹.

По всей вероятности, Филиппа осудили по надуманному обвинению в чародействе, ибо царь настаивал на сожжении его как «еретика». В праздничный день Архистратига Михаила, 8 ноября святой Филипп готовился совершить последнюю литургию, когда в храм вошла толпа опричников во главе с Басмановым, царев любимец громко зачитал определение, лишающее Филиппа епископского сана. На святителя набросились опричники и сорвали с него ризы и надели на него рваное и грубое, залатанное монашеское облачение. Его ругали и бесчестили, вывозя из Кремля, при этом пригодились опричные метлы, которыми выметали «врага царского». Так опричники исполнили роль дворников царской власти. В Богоявленском монастыре, в первой его тюрьме, Филиппа сказал: «Не смущайтесь, вся сия смута от лукавого, но Господь сие попустивший, нам помощник. Христос с нами, кого нам бояться?». Его заточили в Тверской Отроч монастырь, всех его родственников казнили, голову одного из них царь приказал прислать осужденному праведнику в темницу. Пастырь не отверг крестного пути и грядущей муки, он не оставил свою паству в годину бесовского произвола.