Сопротивление трансформации. 
История Востока

Традиционная восточная структура власти-собственности, вызвавшая к жизни мощное восстание сипаев, равного которому история Индии не знала, и после реформ отнюдь не перестала сопротивляться колониальной трансформации. Будучи вынуждена приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам, она вырабатывала все новые и новые формы сопротивления чуждому ей колониальному капитализму со свойственными ему западными идеями, идеалами, институтами и принципами жизни.

В чем конкретно это проявлялось? Прежде всего в возрастающем количестве крестьянских движений. Одни из них носили традиционный характер религиозно-сектантских выступлений, как движение Намдхари в Пенджабе во главе с Рамом Сингхом в 1860—1870-е гг. Другие, как восстание во главе с Васудева Пхадке в Махараштре в 1879 г., выступали за снижение налогового гнета, против засилья ростовщиков. Третьи, как восстание в Мадрасе в 1879—1880 гг., были направлены против всевластия откупщиков. Но во всех этих, как и во многих иных аналогичных крестьянских движениях четко видно главное их социальное содержание. Оно в том, что крестьяне выступали против нарушения привычной нормы существования, против злоупотреблений со стороны власть имущих, что было чревато заметным снижением уровня жизни. При этом весьма характерно, что все упомянутые и аналогичные им движения прямо либо косвенно были антианглийскими и антиколонизаторскими. Неудивительно, что они подавлялись английскими войсками.

Другим существенным проявлением сопротивления структуры было недовольство индийских верхов из числа весьма привилегированной высококастовой аристократии. Что касается князей, то основная их часть после обещаний английской короны сохранить их привилегии стала лояльной по отношению к колонизаторам. Но были и исключения. Например, в 1891 г. в Манипуре регент-правитель княжества выступил против англичан. И хотя это выступление было подавлено, а управление княжеством передано в руки более покладистых аристократов, сам по себе факт знаменателен, особенно если сопоставить его с то и дело вспыхивавшими восстаниями различного рода племен, преимущественно в пограничных районах (движения племен возглавляли племенные вожди с весьма заметными антианглийскими настроениями).

Восстания недовольных низов и выступления фрондирующей знати отражали сопротивление старой структуры. Но оно было ослаблено разумной политикой англичан, предвидевших возможность такого рода оппозиции (отнюдь не случайны реверансы короны в адрес князей, как и защита крестьян-арендаторов от произвола заминдаров и давления ростовщиков). Кроме того, XIX в. проходил в основном под знаком сравнительно успешного внедрения европейских идей и норм существования. Ориентация на английскую культуру и науку, на европейские ценности пока еще совпадала с признанием собственной отсталости, со своего рода комплексом неполноценности, особенно остро ощущавшимся образованной частью индийцев. Однако именно среди этих последних в конце XIX в. появилась весьма влиятельная прослойка активных деятелей, склонных к переоценке ценностей и отказу от упомянутого комплекса. Эта прослойка была весьма разной по характеру и направленности действий, но именно ее деятельность так или иначе отразила сопротивление традиционной структуры колониальной ломке.

Прежде всего это были религиозные учения. Общество Арья самадж (Общество ариев), основанное Данаяндой Сарасвати в Гуджарате в 1875 г., призывало вернуться к ведическим принципам жизни древних ариев. Не выступая прямо против англичан и даже пропагандируя некоторые весьма прогрессивные взгляды, направленные, скажем, против кастового неравенства, сторонники этой массовой организации вместе с тем делали явственный акцент на то, что только возврат к национальнорелигиозным традициям может оздоровить Индию и способствовать ее возрождению. Аналогичную позицию заняли и многие другие религиозно-реформаторские и просветительские движения, включая и мусульманские. Связь многих из них с нарождавшейся индийской буржуазией и с прогрессивной интеллигенцией несомненна. Но характерен сам освободительный пафос: не вперед за англичанами, а назад, к истокам! Этот новый акцент был естественным следствием стремления к усилению позиций индийцев в управлении страной и решении ее судеб. Но он же объективно был и проявлением сопротивления традиционной структуры колониализму.

Едва ли не наивысшим взлетом в оппозиционных англичанам движениях была активизация радикального национализма, связанная в конце XIX и начале XX в. с именем Бала Тилака (1856−1920). Именно Тилак начал открытую борьбу с господством колонизаторов. Апеллируя то к национальному герою маратхов Шиваджи, то к мифическому божеству Ганеше, Тилак стремился открыто противопоставить англичанам традиционные ценности Индии и черпать именно в них силу для борьбы с колонизаторами. Экстремизм Тилака снискал ему репутацию «левого» и «крайнего», особенно по сравнению с умеренным либерализмом лидеров ИНК, в котором он занял крайние националистические позиции. В Конгрессе Тилак вел постоянную борьбу с умеренными, а в 1908 г. английский суд даже приговорил его к шести годам заключения за попытки разжигания ненависти и неуважения к властям, недовольства против правительства.

Рабочие Бомбея вступились за своего признанного вождя, проведя шестидневную забастовку, по дню за каждый год заключения. Это была едва ли не первая политическая стачка такого масштаба в Индии. Однако в целом движение «крайних» во главе с Тилаком всенародного признания не получило.

Между тем англичане вскоре сделали еще один шаг по пути привлечения индийцев к управлению Индией. По акту о законодательных советах, принятому парламентом в 1909 г., в провинциальных советах большинство стало выборным, а во Всеиндийском законодательном совете половина членов должна была избираться. Впрочем, параллельно с этим в 1910 г. был принят закон о печати, дававший право колониальной администрации закрывать, конфисковать или штрафовать индийские издания, содержащие антиколониальные призывы.

Разумеется, было бы примитивным упрощением все проявлявшие себя антиколониальные силы, движения и выступления рассматривать только с позиций сопротивления традиционной структуры новому. Многие индийские политические деятели, особенно связанные с Национальным конгрессом, отнюдь не призывали к возрождению традиций, хотя и опирались на их поддержку. Они стремились к достижению независимости Индии, к ее самоуправлению.

пример Именно для этого в начале XX в. были выдвинуты и получили широкое распространение и признание в Индии лозунги свадеши (отечественное производство) и сварадж (собственное правление), а также связанный с недовольством политикой вице-короля Дж. Керзона призыв к бойкоту английских товаров.

Однако за лозунгами самоуправления, за призывами к бойкоту отчетливо виделась не только национальная, но и национально-религиозная традиция, сопротивлявшаяся и реально поддерживавшаяся многими. В первую очередь крестьянами, которые активного участия в политической жизни обычно не принимали, но косвенно всегда на нее очень влияли. Собственно, именно эта крестьянская масса, все еще жившая по законам старины традиционная индийская община, и была тем самым обществом восточного типа, которое не спешило, в отличие от ускоренно развивавшихся городов, трансформироваться в общество смешанного типа. Привыкшее к традиционной структуре власти-собственности, крестьянство не хотело быть сломленным и пусть пассивно, но стойко сопротивлялось колониализму и связанным с ним новшествам.

Конечно, община не оставалась непробиваемой. Многие из числа беднейших ее членов вербовались в качестве кули (кит. — наемные работники, батраки; букв, «тяжелый [горький] труд») на плантации в далеком Ассаме или еще где-либо. Другие уходили в города, создавая огромную армию резервной рабочей силы. Однако на смену уходившим поколениям рождались новые (рост населения в Индии за последнее столетие, несмотря на миллионы вымиравших от голода, был всегда достаточно ощутим), а община в целом за их счет не уходила в прошлое, но напротив, возрождалась и принимала привычные формы. Опиралась же крестьянская община, как и традиционная структура Индии в целом, на систему каст и все связанные с ней привычные нормы жизни. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов законсервировавшиеся в своем прежнем статусе сотни индийских княжеств, где все было организовано по привычным нормам старины. Одним словом, традиционная структура с очень большим трудом подвергалась трансформации.

Если представить ситуацию более наглядно, то Индия разделилась как бы на две части. В городах шел более или менее активный процесс наращивания нового капиталистического качества, основ общества смешанного типа, особенно в тех, что находились под прямым управлением короны (в княжествах этот же процесс шел значительно медленнее, а кое-где вообще почти не был ощутим). Что же касается общинной деревни, то она этим процессом была мало затронута и обычно откупалась от него традиционным способом, т. е. налогами и выделением незначительной части крестьян для отработок вне общины. Практически же вторая часть Индии, т. е. деревенская община и многие небольшие города, особенно в княжествах, равно как и княжества в целом с их придворной жизнью и традиционно сохранявшимися отношениями, заметно противостояла первой и часто была оплотом всех тех движений и течений, которые выступали против новшеств, против англичан, против колониализма и за возрождение национальных основ жизни, политической самостоятельности Индии. Волей-неволей, но и многие радикальные деятели Индии, отражавшие интересы городских слоев ее населения, национальной буржуазии или нарождавшегося рабочего люда, вынуждены были в своей антианглийской борьбе опираться именно на эту традиционную основу, ибо без нее они не имели бы массовой поддержки и легко были бы сброшены со счетов политической борьбы.

Стойкое и даже со всей очевидностью нараставшее сопротивление трансформируемой индийской традиции с ее общиной и кастами, с пышными княжескими дворами и привилегиями реально ощущалось колониальными властями. И хотя они контролировали положение в стране в целом, серьезное беспокойство побуждало их искать выход. Этот выход был подсказан самой жизнью. Речь об индо-мусульманских различиях и противоречиях. Со времен Великих Моголов они как-то сглаживались. Индийцы привыкли к тому, что мусульманские правители управляют страной, что у них есть определенные социополитические и социально-экономические привилегии. Однако после восстания сипаев, в котором весьма заметное участие приняли недовольные потерей привилегий представители мусульман, выяснилось, что англичане в своей администрации допустили явный перекос. Исправляя его, они стали уделять подчеркнутое внимание интересам индийских мусульман. В 1906 г. при активной поддержке властей в стране была создана Всеиндийская мусульманская лига, призванная сплотить мусульман. Было также введено голосование по куриям, одной из которых была мусульманская, что ставило своей целью не столько разделить образованную часть населения, выборщиков, по религиозному принципу, сколько предоставить мусульманам организованную возможность самовыражения. И хотя на первых порах, в том числе накануне и в годы Первой мировой войны, ИНК и Мусульманская лига нередко действовали совместно, особенно в борьбе за независимость страны, объективно зерна национально-религиозной розни оказались посеянными. Мало того, они вскоре начали давать свои первые зловещие всходы.