Эстетика и эстетическое: объем и содержание понятий

Эстетика и эстетическое. Эстетика в научно-гуманитарной парадигме

Эстетика и эстетическое

Слово «эстетика» обозначает чувственно воспринимаемое явление и чувственное восприятие как таковое. Как это часто бывает, в современном языке слово «эстетика» может выступать и в качестве термина, и в качестве общеязыкового слова, от того или иного употребления этого слова будет зависеть и его значение. Термин «эстетика» обозначает автономную философскую дисциплину, изучающую способы и закономерности чувственного восприятия прекрасного и связанных с ним категорий в их различных проявлениях, формах и модусах. Термин «эстетика» был введен немецким философом А. Г. Баумгартеном, сторонником авторитетной в то время в Германии школы философа X. Вольфа.

Школа Вольфа развивала, систематизировала идеи Г. В. Лейбница. В рамках этого подхода А. Баумгартен разграничивал высшее, рассудочное познание, относящееся к области логики, и познание чувственное, находящееся на более низком уровне. Для обозначения последнего Баумгартен и предложил использовать термин «эстетика» в латинизированной форме. Уже в понимании Баумгартена чувственное восприятие мира было непосредственно связано с восприятием человеком прекрасного в формах, доступных чувственному восприятию, так как восприятие совершенства трактовалось им как переживание прекрасного, наслаждение прекрасным. Несмотря на то что терминологизация эстетики произошла относительно недавно, эстетика как философская — изначально метафизическая — дисциплина отчетливо была представлена уже в трудах античных философов. Развитие эстетической теории не прекращалось и в период патристики, когда на христианском Востоке и Западе формируются христианские эстетические парадигмы, унаследованные в период Средневековья западными схоластами и переосмысленные в Ренессансе. Соответственно было бы ошибкой рассматривать научно-философскую эстетику как продукт Нового времени.

В отличие от термина «эстетика» соответствующее общеязыковое слово обладает расплывчатым, трудно формализируемым (переводимым на точный условный язык, подобный языкам компьютерного программирования) значением. Когда это слово используется в разговорной речи, оно может обозначать нечто «красивое», «красоту, как таковую», архитектурный стиль, наличие и отсутствие вкуса, даже особенности одежды и поведения, относящиеся к области этикета. Когда в речи звучит прилагательное «эстетично» или «неэстетично», то это может обозначать, соответственно, «красиво» и «некрасиво». Разумеется, такое упрощенное понимание не является научным. Некоторую путаницу привносят этимологические связи термина эстетика и слова «эстетство», «эстет», которые еще относительно недавно в своем значении содержали неодобрительную оценку. Сейчас эти слова используются реже с более нейтральными коннотациями (оттенками значения). Под эстетством же понималась приверженность к такому восприятию искусства, при котором акцент делался на форму художественного произведения, а не его содержание. Безграмотное, по сути, смешение понятий «эстетика» и «эстетство» в общественно-политическом дискурсе приводило к тому, что в революционную эпоху значение слова «эстетика» стало обрастать негативными коннотациями, от которых оно еще не полностью освободилось и в наше время. Отсюда выросла негативная традиция презрительно говорить об эстетике как о науке, оторванной от жизни, некоей «схоластике», которой предаются представители рафинированной интеллигенции, неспособные к какому-нибудь «полезному делу». Понятно, что приверженцы «чистого искусства», «формализма» и т. п. третировались в советское время по идеологическим соображениям, поскольку их подход лишал искусство его идейной, классовой и идеологической компоненты. Слово же «эстет» применялось зачастую как синоним бранного «буржуй» и могло использоваться для негативной оценки любого человека, который носил крахмальный воротничок, пенсне и шляпу. Умышленное смешение эстетики и «эстетства», несмотря на то, что заводило мысль в явный аксиологический тупик, позволяло делать далеко идущие «классовые» выводы.

Такое отношение к эстетике сформулировал В. Маяковский:

Этика, эстетика и прочая чепуха — просто — его (капитализма — примеч. авт.) женская прислуга.

Таков взгляд не только Маяковского. Нигилистическое отношение к эстетике восходит к воззрениям народнической интеллигенции России XIX в., в наиболее наглядной (и вульгаризированной) форме оно было сформулировано Д. И. Писаревым, который в полемике с представителями «чистого искусства» сформулировал тезис, согласно которому «сапоги суть выше Шекспира». Очевидно, что этот тезис разрушителен не только для искусства, но и для культуры в самом широком понимании этого понятия. От нигилистического забвения эстетику в советский период спас авторитет Г. Гегеля, философию которого считали одним из источников марксизма. Так или иначе, в общественной мысли удалось преодолеть народнический нигилизм в отношении к эстетике, в результате чего сохранилось преподавание эстетики в вузах, исследователями писались трактаты, посвященные анализу эстетических категорий, хотя и делалось это «с классовых позиций» .

В современный нам постперестроечный период идеологические мотивы в споре вокруг эстетики утратили в значительной степени свою значимость, соответственно отразилось это и в том, как воспринимается слово «эстетика» и производные формы носителями современного русского языка. Однако необходимо учитывать разное значение термина «эстетика», который обозначает соответствующую науку, и общеязыкового слова «эстетика», не обладающего четким специальным значением и выступающего в качестве синонима слов «красиво», «прекрасно» и т. д. Без этого серьезный разговор об эстетике невозможен.

Если эстетика — это философская дисциплина, то «эстетическое» следует рассматривать как основную, фундаментальную категорию эстетики. Понятие «эстетическое» начинает рассматриваться как предмет научно-философского осмысления примерно с середины XIX в. Однако под названием «прекрасное» категория эстетического анализировалась философами и значительно раньше Нового времени. Следует отметить, что сторонники отождествления «эстетического» и «прекрасного» представлены и в современном научном мире, хотя большинство исследователей сейчас являются приверженцами разграничения этих понятий. Строго говоря, «эстетическое» представляет собой достаточно формальное обобщение различных эстетических категорий, не сводимых только к прекрасному. Однако учитывая, что именно «прекрасное» является такой эстетической категорией, которая самым непосредственным образом (можно сказать — хрестоматийно) отождествляется с эстетикой, понятно, почему именно «прекрасное» изначально воспринималось как «эстетическое» .

Можно сказать, что эстетическое — это обобщенное обозначение различных эстетических категорий, представленных с точки зрения их соотнесенности с предметом эстетики как таковой. Поэтому, например, «эстетическое значение» обозначает соотнесенность с эстетическими категориями, специфику их представления и соответствие эстетическому канону. Эстетически значимыми считаются такие артефакты и мыслительные построения, которые позволяют приблизиться к пониманию идеалов прекрасного, возвышенного, красивого и т. д. Низкой эстетической ценностью обладают соответственно вещи и такие произведения псевдоискусства, которые не могут быть убедительно соотнесены с положительными эстетическими категориями. Несмотря на то что, например, «безобразное» тоже является эстетической категорией и соотносится, следовательно, с эстетическим, безобразно изготовленная вещь не будет восприниматься как эстетически значимая (но может быть воспринята как обладающая эстетической антиценностью или может быть эстетизирована, замаскирована под прекрасное).

Поскольку эстетическое предстает перед нами как результат абстрагирования, с некоторой долей условности эстетическое можно определить и как относящееся к эстетике, ее предмету и методам. Эстетическое воспитание, которое в наше время считается важным условием гармоничного развития человека, или формирование эстетического отношения к действительности, предполагает развитие способности чутко видеть прекрасное в духовном и физическом мире, здраво воспринимать его и стремиться к его реализации в праксисе.