Политический обмен. 
Публичная политика: понятие, акторы, публичное действие

Нужно сказать, что в большинстве работ корпоративистского толка в основе анализа лежит именно артикуляция указанных выше внутренней и внешней логик. Первая их них связана с вопросами вступления и участия в деятельности групп интересов. И центральным в данном случае является вопрос отношений между руководством группы и рядовыми членами ее. Вторая логика — это логика влияния и участия, в центре которой находятся вопросы взаимодействия между группами интересов и другими акторами, в частности с государством.

Корпоративистские группы отдают предпочтения внешней логике: они принципиально ориентируются на взаимодействие с государством и другими группами в рамках публичной политики и ее фаз — включение в политическую повестку той или иной реальной проблемы, формулирование проблемы, решение и осуществление решения и т. д.

Однако такая (внешняя) логика артикулируется с логикой внутренней в меру того, как взаимодействие той или иной корпоративистской группы с государством структурирует организацию данной группы. Институционализация группы, ее материальное и организационное укрепление позволяют ей оказывать воздействие на вступление в эти группы новых членов, предлагая, в частности, так называемые селективные блага: посты, материальная помощь, распределение поддержки и т. д. Эта артикуляция достигает максимума в том случае, когда государство содействует утверждению монополизма представительства той или иной группы интересов, наделенных обязательным членством.

Неокорпоративизм и секториальный корпоративизм могут осмысливаться как результат политического обмена. Речь идет об обмене, нацеленном на достижение «социального консенсуса, или социального порядка», которые основываются на политических благах (легитимность, социальный мир, предсказуемость решений, институты и т. д.). Это предполагает способность организованных акторов брать на себя обязательства по гарантии стабильности.

Что касается групп интересов, участие их в таком обмене позволяет им, с одной стороны, добиваться удовлетворения своих требований на основе гарантий обретения определенной позиции, возникающей в процессе решения, а с другой — через участие в осуществлении публичной политики, укреплять свою внутреннюю структуру институционными и материальными ресурсами, которых они добиваться от государства.

Нужно сказать, что основной ресурс, ожидаемый группой интересов от государства, — политическая легитимность. Это так потому, что группа предстает в глазах общества как группа, признанная властями и защищающая социально признанные цели и интересы. А потому такая группа может занимать привилегированное место в публичной политике.

Получается своеобразный замкнутый круг: признание группы интересов укрепляет ее представительность и легитимность в глазах своих членов потому, что данная группа может добиваться удовлетворения хотя бы части своих требований. К тому же она обретает возможность предлагать больше определенных благ своим членам (а также и руководителям).

Другая сторона деятельности группы интересов — это необходимость идти на определенные уступки (например, умеренность требований в вопросах повышения заработной платы), а также на определенные гарантии, выдаваемые этими группами властям по противодействию возникновения конфликтов или протестных действий по поводу проводимой публичной политики.

В том, что касается подхода государства к сотрудничеству с группами интересов, то оно дает гарантии этим группам по ряду направлений. Так, государство:

• 1) берет на себя обязательство по обеспечению реального участия групп интересов в выработке решений;
• 2) содействует занятию группами интересов привилегированных институционных позиций;
• 3) получению определенных материальных ресурсов. Понятно, что это повышает авторитет данных групп и вовлекает их в осуществление решений, что, в свою очередь, создает предпосылки для осуществления требований групп интересов.

Политический обмен опирается на легитимность. Поясним: группа интересов признается государством как представитель ее (группы) интересов. В итоге такая группа участвует в переговорах и защищает требования, которые могут быть удовлетворены. Это — с одной стороны. А с другой — публичная политика легитимируется тем, что группа интересов соглашается с общественно значимыми целями, заложенными в политике; группа интересов, значит, доверяет государству во всем, что касается принятых им обязательств.

Не следует упускать из виду и того, что в итоге происходящего обмена взаимодействие этатических и неэтатических акторов становится предсказуемым и консенсусным в значительной мере.

Артикуляция внутренней и внешней логик в рамках политического обмена позволяет не только понимать процесс становления и стабилизации неокорпоративистских или корпоративистских режимов, но и видеть опасность их ослабления.

Это означает, что в том случае, когда обмен нарушается по тем или иным основаниям, все то, что связано с практикой неокорпоративизма ставится под сомнение.

Со стороны государства, например, может, в силу изменившегося социально-экономического контекста, вызываться к жизни затруднение с выполнением главных требований группы интересов. Это может происходить, к примеру, вследствие кризиса, как это дало о себе знать в ходе кризиса, разразившегося в мире в 2008 г.

Со стороны групп интересов, участвующих в обмене, проблема может проистекать в силу невозможности ограничивать протестные действия своих членов в отношении проводимой публичной политики. Возникает противоречие между внутренней и внешней логиками деятельности групп интересов. Усилия руководства групп интересов в итоге утрачивают эффективность во взаимоотношениях со своими членами. Руководство группы оказывается неспособным сдерживать протестные действия своих членов. В итоге во многом утрачивается легитимность доминирующей группы интересов. Эти противоречия, возникающие иногда процессе обмена, делают его подчас просто невозможным или, по крайней мере, весьма проблематичным.

Эрозия австрийского неокорпоративизма

Анализ эволюции публичной политики в Австрии с начала 1980;х гг. показывает эрозию способа неокорпоративистского регулирования: внутреннее и политическое ослабление корпоративистских групп интересов приводит к уменьшению их веса в публичном действии.

Это двойное ослабление приводит к эволюциям, выявленным Ф. Шмиттером. Было выявлено изменение назначения членов групп, в частности со стороны профсоюзов. Это получает выражение в эрозии уровней синдикализации (с 1984 по 1994 гг. уровень синдикализации сократился с 64% до 54%), а также в снижении активности на выборах в палату трудящихся (30% в 1994 г. и 65% в 1984 г.). Та же тенденция проявилась и на выборах в палату патроната (52% в 1995 г. и 70% в 1985 г.).

Особенно сильным нападкам корпоративистские организации в 1990;е гг. подверглись со стороны двух формирований — экологов, получивших в 1994 г. 7% голосов избирателей, и либеральной партии, являвшейся по сути национал-популистской партией, которая на выборах в том же году получила 22,5% голосов избирателей и вошла в правительство в 2001 г.

В 1980;е гг. экологи активно противостояли корпоративистским организациям и двум ведущим партиям по вопросам атомной электростанции в Цвентендорфе и проекту строительства плотины около Вены. Это привело к увеличившемуся разрыву между системой представительства промышленности и социально-экономических структур, обретавших постиндустриальный облик.

Либеральная партия была в последние 2−3 десятилетия нацелена на борьбу с ограничением демократии, которые стремились реализовать институционализированные «социальные партнеры», захватывавшие многие ключевые посты и получившие немалые доходы. На основе такой критики популистского толка партия получала растущую поддержку избирателей в 1990;е гг. Она требовала, в частности, ликвидации обязательного членства в палатах. Ее влияние возросло в палате трудящихся (14, 5% в 1994 г.) и в патрональной палате (21,5% в 1995 г.).

Такая политическая эволюция, как и выбор приоритетов, который с середины 1980;х гг. был сконцентрирован на вопросах бюджетного дефицита и европейской интеграции, привели к определенной автономизации государства в проведении им своей экономической и социальной политики. Об этом свидетельствует, к примеру, план бюджетной экономии, принятый в конце 1994 г., который существенно отличался от требований профсоюзов и патрональных организаций. Это же проявлялось в семейной политике и политике в отношении лиц преклонного возраста. В итоге произошло возрастание роли парламента и снижение (ниже 50% в конце 1980;х гг.) влияния представителей групп интересов внутри парламента.

При этом политический обмен, который артикулирует внутреннее и внешнее измерения групп интересов, является также инструментом анализа изменений, что не учитывали плюралисты в своих подходах. Аналитический вклад корпоративистского подхода является существенным, но само понятие «корпоративизм» (а также неокорпоративизм) ставит проблему категорий «дескриптивная» и «аналитическая». Вероятно, именно это объясняет относительный сокращение таких работ в 1990;е гг., учитывая контекст эрозии способов представительства и корпоративистского взаимодействия.

Еще один момент связан с развитием процессов интернационализации взаимодействий.