Причины возникновения холодной войны, ее содержание, основные направления конфронтации

Корни холодной войны были заложены внутри самой Ялтинско-Потсдамской системы, которая закрепляла сферы влияния двух антагонистических общественно-политических конструкций, но не исключала их противоборства по всем другим направлениям. Более того, элементы противостояния присутствовали еще внутри Антигитлеровской коалиции. Они не выступали на первый план, пока имелся общий враг — гитлеровская Германия, Япония и др. Но после их капитуляции противоречия между бывшими союзниками стали играть все более и более важную роль в международных отношениях.

Термин «холодная война» впервые был использован известным британским публицистом Джорджем Оруэллом осенью 1945 г. Оруэлл достаточно точно предсказал, что в мире появятся две-три огромные сверхдержавы, обладающие ядерным оружием, позволяющим уничтожить миллионы людей. Но эти сверхдержавы, по Оруэллу, поделив мир, придерживались бы неписаных правил игры и не нападали бы друг на друга. Из официальных лиц выражение «холодная война» впервые использовал в 1947 г. советник президента США Б. Барух. Однако большинство историков — и отечественных, и зарубежных — считает, что начало холодной войны было провозглашено Уинстоном Черчиллем в его речи в Фултоне в марте 1946 г. Формально У. Черчилль не занимал каких-либо постов в британском правительстве, но то, что он стоял рядом с президентом США Трумэном, придавало его речи характер программного заявления западного мира, призыва к англо-саксонским странам объединиться против распространения коммунизма.

Научная дискуссия

Предметом дискуссий остается вопрос о причинах и истоках холодной войны. Большинство современных российских и зарубежных авторов постепенно уходит от поиска «главных виновников» в ответе на вопрос о том, кто стал инициатором нового витка конфронтации. При этом все большее их число ищет причины в контексте противостояния идеологий. Основными представителями этого «идеологического» подхода являются американские историки Дж. Л. Гэддис, М. П. Леффлер, В. М. Зубок и Д. Ц. Энгерман. Основой стали постревизионистские взгляды Дж. Л. Гэддиса, отнесшего истоки холодной войны к 1917 г. Среди отечественных историков данную концепцию поддерживает Д. Г. Наджафов. Как отмечает М. Е. Давыдов, «идеологический подход», переводя истоки конфронтации в ментальную сферу, при синтезе данного подхода с «интерпрстаторским подходом» (концепция ошибочного восприятия лидерами сверхдержав намерений друг друга как основа конфронтации), рассматривает не только идеологические основы биполярности, но и культурные дискурсы, мешавшие возникновению полноценного диалога между Востоком и Западом.

Однако большинство как российских (В. Л. Мальков, В. О. Псчатнов, М. М. Наринский, А. М. Филитов и др.), так и американских (М. П. Леффлер, Г. Лундестад и др.) исследователей берут за основу теорию политического реализма и сосредоточиваются на изучении национальных интересов в процессе зарождения холодной войны. Они заключают, что советские представления о послевоенном устройстве допускали возможность компромиссного раздела сфер влияния с западными державами. Большинство историков сходятся в том, что у советского руководства не существовало четких планов относительно послевоенного периода. Российские исследователи также указывают на последствия целого ряда шагов администрации Трумэна, взявшей курс на вытеснение СССР с завоеванных им после войны позиций.

В. О. Печатное выступил за синтез идеологических и геополитических причин конфронтации, в число которых он включил формирование «антисоветского консенсуса в США», «реидеологизацию американской политики в отношении СССР» как антитезу курсу Рузвельта на сотрудничество, возврат тотального контроля над внутриполитической жизнью СССР, геополитические притязания и великодержавные амбиции Сталина.

Несмотря на значительное число сложных, а порой конфликтных и даже взрывоопасных ситуаций, обе противоборствующие стороны холодной войны всегда стремились избежать прямого военного столкновения США и Советского Союза, которое означало бы третью мировую войну с огромными жертвами и даже гибель всего человечества. Всерьез возможность третьей мировой войны рассматривалась лишь на начальной стадии холодной войны, когда правила игры были еще не до конца определены.

В первые годы после окончания Второй мировой войны в целом преобладало мнение, что в случае возникновения новой мировой войны Запад, хотя и с большими потерями, выиграет ее. Основным доводом при этом было то, что США создали атомное оружие раньше СССР. Кроме этого, у СССР не было средств нанесения ядерного удара по территории США ввиду их отдаленности, а американцы могли поразить важнейшие города, военные и народно-хозяйственные объекты СССР при помощи бомбардировщиков и ракет, размещенных на базах вблизи советских границ. В 1947 г. Черчилль рекомендовал США воспользоваться своей ядерной монополией и нанести первыми удар по СССР, но Трумэн с этим не согласился. Выдвигая доктрины «сдерживания коммунизма» (подразумевался возврат СССР к границам 1939 г.), Вашингтон исходил из того, что мировая война может возникнуть только в случае крупномасштабного нападения со стороны коммунистического блока. Только тогда предполагалось осуществить «массированное возмездие» в отношении СССР. Однако советские успехи в космосе (запуск первого искусственного спутника в 1957 г., полет Юрия Гагарина в 1961 г. и др.) вынудили США считаться с вероятностью того, что в случае войны под ударом окажется и их территория. Карибский кризис 1962 г. был единственным случаем, когда две сверхдержавы оказались на грани войны, но в решающий момент обе проявили сдержанность и пошли по пути мирного урегулирования. Вскоре после Карибского кризиса в США доктрина «массированного возмездия» была заменена доктриной «гибкого реагирования», которая уже не предусматривала крупномасштабного военного конфликта двух систем. Заявления американских политиков в первой половине 1980;х гг. о том, что «есть вещи поважнее, чем мир» были уже средством нажима на советское руководство, а не выражением желания начать новую мировую войну. В 1970—1980;е гг. в правящих кругах США было уже полное понимание, что в третьей мировой войне победителей не будет.

Во второй половине 1940;х — начале 1950;х гг. советское руководство продолжало придерживаться ленинской догмы о «неизбежности войны при империализме». Незадолго до смерти Сталин вновь утверждал, что силы мира могут оттянуть, но не предотвратить третью мировую войну. Однако после его смерти в руководстве КПСС возобладали иные подходы. На XX съезде КПСС было провозглашено, что силы мира достаточны, чтобы не допустить начала новой мировой войны и что мирное сосуществование государств с различным общественно-политическим строем является генеральной линией советской внешней политики. Однако это не означало отказа от поддержки «мирового революционного процесса» (этот термин пришел на смену «мировой революции») и поэтому мирнос сосуществование трактовалось как «специфическая форма классовой борьбы», в которой коммунизм должен победить капитализм в мирном соревновании, а не путем глобального военного столкновения. Логическими проявлениями этого курса была поддержка КПСС компартий стран Запада и национально-освободительных движений, которые также объективно ослабляли позиции союзников США. Следующим поворотом в подходах к этим проблемам стало удаление в 1986 г. из новой редакции программы КПСС положения о мирном сосуществовании как специфической формы классовой борьбы. Оно стало рассматриваться как способ налаживания взаимовыгодного сотрудничества, существенной деидеологизации и демилитаризации международных отношений.

Таким образом, после непродолжительного промежутка времени обе сверхдержавы разными путями пришли к основному выводу о недопустимости третьей мировой войны. Однако по остальным направлениям конфронтация продолжалась в полном объеме.

Главным направлением холодной войны, ее сердцевиной была, конечно, гонка вооружений, которая происходила в беспрецедентных за всю историю человечества масштабах. Именно в этой сфере обе общественно-политические системы, оба противостоящих блока рассчитывали добиться решающего преимущества для того, чтобы говорить с соперником с позиций силы.

На начальном этапе гонки вооружений — до Карибского кризиса — оба блока создавали основу для ее развития в последующие десятилетия. Создание США ядерного оружия и его применение против Японии в августе 1945 г. толкнули Советский Союз на активизацию аналогичных работ. За короткий период был создан огромный военно-промышленно-научный комплекс, который практически все годы холодной войны был основой советской экономики. Перед этим комплексом стояли задачи создания собственного ядерного оружия и средств его доставки до территории США. В 1949 г. СССР провел первое успешное ядерное испытание. Созданию советского ядерного оружия способствовали успехи разведки, которая достала ряд важных материалов в США — они помогли ускорить проведение соответствующих работ в СССР. Затем ядерное оружие с помощью США было создано Великобританией, а в 1960 г. Франция провела свое успешное ядерное испытание. Однако ядерный потенциал Великобритании и Франции был с самого начала количественно меньшим, чем у СССР п США. Вопрос о создании средств доставки ядерного оружия был для СССР значительно более сложным, чем для США. Американские военные базы в конце 1940;х — 1950;х гг. появились во многих граничащих с СССР странах. С них американские бомбардировщики и ракеты могли нанести удар почти по всем важнейшим центрам СССР. До мая 1960 г., когда вблизи Свердловска (ныне Екатеринбург) был сбит американский самолет, а его летчик Пауэрс задержан, американские разведчики постоянно совершали полеты над советской территорией. Создать аналогичную цепь баз у границ США Советский Союз не мог. Именно попытка сделать это на Кубе привела к самому острому за все годы холодной войны кризису в отношениях между двумя сверхдержавами. Поэтому в СССР ставка делалась на межконтинентальные баллистические ракеты. При этом были использованы трофейные немецкие разработки. Успехи советской космонавтики (а исследование космоса было тогда теснейшим образом связано с программой вооружений) оказали сдерживающее воздействие на США. Отличительной чертой гонки вооружений на этом этапе было то, что практически никаких ограничений для нее не было. Единственный документ, который в какой-то степени может быть расценен как ограничение гонки вооружений, — это Договор об Антарктике 1959 г., зафиксировавший демилитаризованный и безъядерный статус этого континента.

Карибский кризис оказал существенное воздействие на гонку вооружений. С одной стороны, он дал толчок для ее ускорения. Советский Союз и США создали огромные запасы стратегических наступательных вооружений: межконтинентальных баллистических ракет, баллистических ракет подводных лодок, стратегических бомбардировщиков. Число ядерных боеголовок каждой из сверхдержав исчислялось тысячами. Отрыв от Великобритании, Франции и Китайской Народной Республики (далее — КНР), которая в 1964 г. также успешно провела ядерные испытания, постоянно увеличивался. К этому надо добавить, что СССР и США создали большие запасы химического оружия, других видов оружия массового поражения, огромные арсеналы обычных вооружений.

Однако после Карибского кризиса руководители США и СССР в полной мере осознали, что гонка вооружений должна быть поставлена в определенные рамки, так как ее бесконтрольное развитие может привести к непредсказуемым, даже трагическим последствиям. При этом обе сверхдержавы стремились построить процесс контроля над гонкой вооружений так, чтобы избежать наиболее опасных ситуаций, но при этом сохранить свое особое положение по сравнению со всеми другими государствами. В 1963 г. СССР, США и Великобритания подписали Договор о запрете проведения всех ядерных испытаний, кроме подземных. Появление этого договора было в первую очередь связано с негативным воздействием ядерных испытаний на здоровье людей и окружающую среду. Впоследствии к нему присоединились почти все страны мира. Однако КНР и Франция тогда этого не сделали. Одной из главных причин такой позиции было то, что проведение подземных ядерных испытаний являлось для них невозможным как, но техническим, так и по финансовым причинам. В 1967 г. СССР, США и Великобритания заключили Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и небесные тела. Данный договор прямо запрещал использовать космическое пространство и небесные тела для развертывания или испытания любого оружия массового поражения. На обычные вооружения запрет не распространялся. В тот момент только СССР и США имели свои программы освоения космоса, поэтому у других стран он возражения не вызвал. В 1968 г. СССР, США и Великобритания подписали Договор о нераспространении ядерного оружия, согласно которому ядерные государства обязывались оказать остальным странам-участникам договора помощь в использовании атомной энергии в мирных целях в обмен за обязательство не создавать собственного ядерного оружия. Этот договор вызвал резкую критику со стороны КНР, Франции и некоторых других государств. Индия, Пакистан, Израиль, Южно-Африканская Республика (далее — ЮАР) и некоторые другие не прекратили своих программ по созданию ядерного оружия. Наконец, в 1967 г. большинство стран Латинской Америки подписали договор о превращении этой части планеты в безъядерную зону (не запрещалась только транспортировка ядерного оружия через Латинскую Америку). Соединенные Штаты и СССР в целом оценили данный шаг позитивно, хотя Москва присоединилась к нему позже и с рядом оговорок.

В 1970—1980;е гг. важнейшим направлением ограничения гонки вооружений стали советско-американские соглашения о стратегических вооружениях. В 1972 г. был подписан Договор о противоракетной обороне (дополнен протоколом 1974 г.), который вводил достаточно жесткие ограничения на создание системы противоракетной обороны. В тот момент СССР и США вели только подготовку к созданию подобных вооружений. В 1972 г. было заключено Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений, замененное в 1979 г. договором. Установленные в них «потолки» (предельная численность единиц вооружения), вновь в первую очередь были направлены на ограничение гонки вооружений. Единственным реальным шагом на пути к разоружению была Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсичного оружия и об их уничтожении (подписана в 1972 г., вступила в силу в 1975 г.). К ней присоединились также большинство государств. Однако переговоры об оружии среднего радиуса действия, ограничении экспорта вооружений, создании безъядерных зон в Европе, сокращении обычных вооружений результата не дали. Более того, в 1983 г. президент США Р. Рейган впервые заявил о возможности выхода из договора, но противоракетной обороне и создании системы глобальной противоракетной обороны («звездных войн», как тогда говорили многие политики и журналисты). Советский Союз к этому готов не был.

Во второй половине 1980;х — начале 1990;х гг. обе сверхдержавы смогли осуществить коренной поворот от контролируемой гонки вооружений к реальному разоружению. Ключевую роль здесь сыграли советско-американские договоры о ликвидации ракет средней и меньшей дальности в Европе 1987 г. и о сокращении стратегических наступательных вооружений 1991 г., а также договор 1990 г. об обычных вооружениях в Европе, предусматривавший сокращение войск и вооружений всеми государствами — членами Организации Североатлантического договора (далее — НАТО) и Организации Варшавского договора. Это были реальные шаги к демилитаризации международных отношений и окончанию холодной войны.

Вторым по важности и ожесточенности борьбы направлением холодной войны была сфера идеологии. Холодная война стала не просто противостоянием двух военно-политических блоков, а конфронтацией двух антагонистических общественно-политических систем. При этом каждая из систем ставила своей целью не просто доказать свое превосходство, но и сокрушить противоположную. Если в сфере гонки вооружений о полной победе и уничтожении противоположной стороны после Карибского кризиса всерьез уже никто не думал, то в сфере идеологии именно полная победа была главной целью обеих сторон. Это придавало идеологической конфронтации особую ожесточенность и бескомпромиссность. При этом обострение идеологического противостояния порой сознательно происходило в то время, когда обе стороны делали серьезные попытки ограничить гонку вооружений и сознательно стремились к этому.

В основу идеологии западного мира были положены идеи приоритета прав человека, плюрализма во всех сферах жизни. Запад провозглашал себя защитником свободы и демократии. Коммунистический блок какой-либо плюрализм полностью отрицал, а единственно верной идеологией провозглашался марксизм-ленинизм, причем его трактовка правящими коммунистическими партиями порой расходилась. Тем не менее, общей идеей объявлялось построение бесклассового справедливого общества всеобщего равенства на базе полной ликвидации частной собственности и рыночных отношений. Речь, таким образом, шла о самом настоящем конфликте ценностей.

В годы холодной войны обе противостоящие общественно-политические системы использовали огромные ресурсы для проведения пропагандистских и контрпропагандистских кампаний. Их целями было убедить население своих стран в правильности выбора общественно-политического строя и всячески скомпрометировать соперника. При этом пропагандистские кампании касались практически всех сфер жизни, а не только политики. Они отличались особой жесткостью, так как в большинстве случаев ставили своей целью возбудить ненависть к противоположной стороне, мобилизовать население на всемерное участие в конфронтации. Холодная война в сфере идеологии распространялась, естественно, и на сферы образования, науки и культуры, которые также в той или иной степени участвовали в противоборстве двух систем.

Одним из наиболее значимых проявлений идеологической конфронтации стало желание обеих сторон максимально ограничить, а где возможно и вообще прекратить контакты между людьми из противостоящих блоков. Речь шла не только о политических, но и о культурных, научных, образовательных связях и даже личных контактах между родственниками и друзьями. Особенно жесткие ограничения действовали в государствах коммунистического блока. Этот «железный занавес» (в Азии чаще говорилось о «бамбуковом занавесе») стал одним из главных символов и наиболее болезненных проявлений холодной войны.

В то же время нельзя не отметить, что в ряде случаев оба блока шли на отступление от своих идеологических принципов. Происходило это, как правило, для усиления своих позиций в военной сфере. Так, ввиду важности баз на Азорских островах Запад пошел на то, чтобы одним из учредителей НАТО стала диктаторская Португалия. Опасаясь повторения опыта Кубы, Вашингтон поддержал военные перевороты против демократически избранных правительств Бразилии (1964), Чили (1973) и некоторых других. В свою очередь Москва в середине 1960;х гг. проявляла явную симпатию к президенту де Голлю, который вывел Францию из военной организации НАТО, а не лидеру левой оппозиции Ф. Миттерану, которого поддерживала французская компартия.

По мере развития идеологической конфронтации в западном мире происходила определенная консолидация. В 1970;е гг. диктатуры в Испании, Португалии и Греции были заменены демократическими режимами, возобновили легальную деятельность коммунисты ФРГ. В 1980;е гг. переход к демократии произошел в Южной Корее, большинстве стран Латинской Америки и некоторых других. Это лишило коммунистическую пропаганду многих из ее аргументов. К тому же в мировом коммунистическом движении стала происходить идеологическая дифференциация. Первым ее симптомом стал конфликт И. Сталина с югославскими коммунистами 1948—1949 гг., а во второй половине 1950;х гг. особую линию проводили уже компартии Китая, Албании, Северной Кореи и в некоторой степени Румынии. Если коммунистическая партия Югославии в целом пошла по пути некоторого смягчения ортодоксальных догм, то другие компартии, занявшие особую позицию, выражали несогласие с критикой И. Сталина и попытались укрепить свою власть, делая все больший акцент на национальные особенности. В Северной Корее это привело к появлению нового учения — чучхе, пытавшегося соединить марксизм-ленинизм, некоторые национальные традиции и раздутый до фантастических масштабов культ личности Ким Ир Сена. К тому же тогдашний председатель ЦК компартии Китая (далее — КПК) Мао Цзэдун резко выражал несогласие с линией КПСС на мирное сосуществование. Идеологические противоречия, особенно острая публичная полемика между КПСС и КПК в 1960—1980;е гг., ослабляли коммунистический блок. Однако главной проблемой для правящих компартий было то, что реальность все меньше и меньше соответствовала их лозунгам и программам, и это вело к сильному разочарованию населения СССР и стран «народной демократии» в существующем общественно-политическом строе.

Одним из важнейших направлений конфронтации в годы холодной войны была сфера политики. Прежде всего оба противоборствующих блока вели между собой постоянную борьбу в ООН, практически на всех международных конференциях, совещаниях, переговорах. Обычно перед Генеральными Ассамблеями ООН, другими международными форумами страны Запада и коммунистический блок вырабатывали свою позицию. При этом целью ставилось иногда не добиться принятия своих предложений, а не допустить одобрения инициатив другой стороны. Многие из этих предложений и инициатив носили откровенно пропагандистский характер и были направлены в первую очередь на привлечение симпатии мировой общественности. Это делало многие конференции и переговоры затяжными и малоэффективными.

Параллельно каждый из конфликтующих блоков искал новых партнеров и союзников. Соединенные Штаты в основном решили эту задачу в конце 1940;х — 1950;х гг. путем образования нескольких военно-политических пактов, где играли главенствующую роль. Советский Союз всерьез стал искать новых друзей за пределами коммунистического блока только в середине 1950;х гг. Внимание в первую очередь было обращено на Индию и арабский мир. В дальнейшем в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки появились советские специалисты и советники, этим государствам стала предоставляться экономическая и другая помощь. Особое внимание уделялось тем странам, которые выражали готовность установить военное сотрудничество, предоставить свою территорию для советских военных объектов, стоянок военно-морского флота и т. д. Благосклонностью Москвы пользовались также режимы, объявившие о своей приверженности марксизму-ленинизму. Они почти сразу получали займы и другую помощь. В целом СССР удалось добиться появления группы стран социалистической ориентации или идущих по пути некапиталистического развития, хотя ее состав постоянно менялся. Так как главной ареной холодной войны была Европа, из геополитических соображений СССР и США особое внимание уделяли Африке.

Одним из проявлений острых противоречий двух сверхдержав было вовлечение их в региональные конфликты. Прямое участие в последних было редким: американские войска воевали в Корее и Вьетнаме, советские — в Афганистане. Во всех остальных случаях СССР и США оказывали помощь различным сторонам, участвующим в военных действиях, но по возможности избегали прямого включения в них. Наиболее яркий пример — ближневосточный конфликт. Политика сверхдержав в региональных конфликтах сводилась, как правило, не только к поддержке «своих». Советский Союз и США стремились по возможности сдерживать эти конфликты в некоторых рамках, не допустить их разрастания за определенные пределы, и почти всегда им это удавалось.

Еще одним очень важным направлением противостояния в холодной войне была сфера экономики. Здесь оба блока должны были решать двойственные задачи: обеспечить успех в гонке вооружений и одновременно добиться более высокого жизненного уровня для населения своих стран.

Соотношение сил в сфере экономики было с самого начала неблагоприятным для коммунистического блока. Экономический потенциал стран Запада был значительно больше, чем у СССР и его союзников. К тому же США в годы Второй мировой войны сделали сильный рывок за счет поставок своим вооруженным силам и странам Антигитлеровской коалиции, а их территория не пострадала от военных действий. Людские и материальные потери СССР, Польши, Югославии были огромными. К этому надо добавить, что из всех стран, вошедших в коммунистический блок, ранее промышленным потенциалом обладали только Чехословакия и Восточная Германия. Поэтому основная тяжесть экономического соревнования легла на Советский Союз.

При этом советское руководство постоянно стремилось отделить экономику СССР и всего коммунистического блока от мировой экономики, максимально ограничить экономические связи и даже обычную торговлю с внешним миром. Речь шла о попытке создания социалистической экономической системы в международном масштабе. Это также требовало от СССР дополнительных расходов по поддержке союзников и ограничивало возможности использования преимуществ международной системы разделения труда. Такой изоляционизм оказал в целом негативное воздействие на экономику СССР и его союзников.

Советский Союз и его союзники смогли создать конкуренцию США в нескольких наиболее важных отраслях: использовании атомной энергии, ракетостроении и освоении космоса, производстве некоторых видов вооружений и т. д. Однако эго привело к значительной милитаризации экономики и слабому развитию других отраслей, особенно легкой промышленности. Нехватка товаров широкого потребления была постоянной для всех стран коммунистического блока, кроме Югославии. К тому же СССР и его союзники не могли обеспечить себя продовольствием и были вынуждены покупать его на Западе. Главной проблемой было то, что плановая, административно-командная система управления экономикой стала давать все больше сбоев. Советский Союз и другие страны «народной демократии» значительно позже США и Западной Европы вступили в эпоху научно-технической революции. Отставание в области компьютеризации в 1980;е гг. было огромным. В 1970;е гг. советская экономика смогла избежать кризиса только из-за высоких цен на нефть, но в 1980;е гг. они упали, и все проблемы и трудности стали проявляться в полном объеме.

Экономика Запада в годы холодной войны развивалась неравномерно, но здесь диспропорции были существенно меньше. В 1950—1960;е гг. экономический рост был самым большим, но в 1970;е гг. он замедлился, а кризисы 1973—1975 и 1980—1981 гг. оказались очень болезненными. В 1980;е гг. в результате структурной перестройки экономика Запада вновь стала расти.

В экономике Запада военный сектор также играл важную роль. Не случайно термин «военно-промышленный комплекс» появился именно в прощальной речи президента Д. Эйзенхауэра, выразившего обеспокоенность ростом влияния этого комплекса. Однако так как общий экономический потенциал Запада был всегда больше, чем коммунистического блока, первый мог добиваться военного паритета с меньшей затратой сил и средств. Кроме того, правящие круги Запада пошли на значительные социальные расходы по созданию «государства всеобщего благоденствия», а рост экономики и соответственно доходов населения дал стимул к появлению «общества потребления», т. е. созданию доступных обычному человеку качественных потребительских товаров. Конечно, в ряде случаев эти шаги вытекали из логики холодной войны — снизить впечатление от коммунистической пропаганды по вопросу о социальном неравенстве при капитализме. Видимо, иногда эти социальные расходы были завышены, что впоследствии стало создавать трудности в развитии экономики. Однако в те годы эта политика укрепила позиции Запада в холодной войне.