Классификация договоров при правопреемстве государств в международном праве

Классификация договоров при правопреемстве государств в международном праве

В международном праве вопросы правопреемства государств в отношении договоров имеют большое теоретическое и практическое значение. Судьба международных договоров при фактических ситуациях, правовым последствием которых выступает необходимость урегулирования вопросов правопреемства, решается по-разному и зависит и от категории самих договоров.

Проблемы правопреемства государств в отношении отдельных видов международных договоров затрагивали в своих работах такие юристы-международники, как Аваков М. М., Броунли Я., Власова Л. В., Захарова Н. В., Марухян В. А., Мюллерсон Р., О’Коннелл Д. П., Фердросс А. и др. Данное исследование посвящено анализу международно-правовой литературы по определению подходов к осуществлению правопреемства отдельных видов договоров в зависимости от их классификации (по характеру регулируемых отношений, по количеству участников) и выявлению на его основе некоторых современных тенденций по правопреемству отдельных видов договоров (универсальных договоров, договоров о правах человека). Кроме того, в статье представлена и проанализирована общая классификация договоров согласно Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров от 23 августа 1978 г. (далее — Венская конвенция 1978 г.).

Ряд авторов указывают на отсутствие как в теории, так и на практике четких критериев выделения договоров, подлежащих обязательному правопреемству. Так, Марухян В. А. отмечал: «По существу, вопрос этот составляет часть более общей проблемы — проблемы обязательности принципов и норм современного международного права для каждого, в том числе и вновь возникающих членов международного общения». По общему правилу, «для правопреемника обязательны все те договоры предшественника, в которых определены или закреплены императивные принципы и нормы международного права. Этим и обусловлены критерии свободного усмотрения государств-преемников» [1, с.234−235]. Отмечая, что «отсутствие твердых критериев порождает сомнения в самом существовании международно-правовой нормы об обязательности правопреемства в отношении каких бы то ни было договоров», Ковалев Ф., ссылаясь на практику новых независимых государств (в отношении договоров о границах и отдельных категорий локальных, то есть связанных с территорией, договоров), пришел к следующему выводу: «признание нормы международного права, предписывающей вновь образовавшемуся государству преемство по некоторым договорам, отвечало бы интересам мира и сотрудничества государств» [2, с.46−47].

Указывая, что «государство-преемник не является обязанным по международным договорам своего предшественника», Фердросс А. приводил ряд исключений из этого общего принципа. Это международные договоры, затрагивающие государственную территорию; соглашения, которые «нашли признание за пределами круга договаривающихся сторон и существуют на основе обычного права» (Гаагские конвенции о законах и обычаях войны); многосторонние договоры, которые содержат правила, «устанавливающие определенный порядок для группы государств» [3, с.266−267].

Из общего принципа непередаваемости Броунли Я. приводил следующие исключения: договоры, подтверждающие нормы общего международного права, договоры о режиме границ. При этом он отмечал, что «ни правовые принципы, ни правовая практика не содержат достаточного подтверждения» исключения из общего правила объективных режимов и локальных договоров. В отношении общих многосторонних и нормоустанавливающих договоров Броунли Я. отмечал, что практика «скорее, указывает на то, что государство-преемник вправе по собственному выбору участвовать в таком договоре по принадлежащему ему праву, независимо от заключительных положений договора об условиях участия в нем» [4, с.393−395].

Нгуен Куок Динь рассматривает правопреемство в отношении отдельных видов договоров, исходя из фактических ситуаций, при которых оно имеет место. Подробно анализируя случаи возникновения новых государств в результате отделения или деколонизации, Нгуен Куок Динь приводит следующие исключения из принципа непередаваемости договорных обязательств в данных фактических ситуациях: «применение права международных договоров» и «реализация положений, применимых к правопреемству». Так, согласно праву международных договоров принцип преемственности распространяется на договоры, устанавливающие объективные режимы и границы государств, соглашения, содержащие обычно-правовые нормы, а также императивные нормы. В рамках положений, применимых к правопреемству, различный режим применяется к персональным договорам и реальным, касающимся территории, договорам, а также к двусторонним и многосторонним договорам [5, с.339−340].

В отношении классификации договоров Аваков М. М. отмечал: «Как правило, каждый договор является документом, который затрагивает сразу несколько областей международных правоотношений, и поэтому его трудно отнести к какой-то определенной категории соглашений». По характеру регулируемых отношений применительно к вопросам правопреемства он разделял договоры на политические, пограничные, экономические, гуманизирующие средства ведения войны или соглашения о законах и обычаях войны, административно-технические или хозяйственно-технические и соглашения по научным и культурным вопросам [6, с.73; 7, с.130; 8, с.24].

Анализ международно-правовой литературы свидетельствует о разном подходе к политическим, экономическим и остальным договорам. В отношении политических договоров отмечается, что они прекращают свое действие. Судьба экономических договоров решается по-разному: если они не противоречат принципу равноправия сторон, то остаются в силе. Остальные договоры (административные, социальные, правовые, гуманитарные, культурные, соглашения по специальным вопросам и др.), как правило, остаются в силе [7, с.130−131; 9, с.114−117; 10, с.214; 11, р.472; 12, с.73]. Применительно к последней категории договоров Марухян В. А. отмечал, что правопреемство «и в данном случае не наступает автоматически», а требуется «в той или иной форме согласие государств-контрагентов» .

Что касается правопреемства в отношении двусторонних и многосторонних договоров, то в международно-правовой литературе признается право на правопреемство многосторонних договоров, за исключением учредительных актов международных организаций и договоров, объект и цели которых несовместимы с их преемством [2, с.50; 14, с.27]. С другой стороны, правопреемство в отношении двусторонних договоров и многосторонних договоров с ограниченным числом участников возможно только с согласия всех участников таких договоров [5, с.340; 14, с.27−28; 15, с.14]. Эти положения нашли отражение и в Венской конвенции 1978 г.

Нормы jus cogens не рассматриваются как объект правопреемства: «Обязательные для каждого государства нормы jus cogens — обязательны и для вновь возникающих государств». Аналогичную позицию занимают Власова Л. В., Кремнев П. П. При этом исследователи отмечают необходимость различать правопреемство договоров, содержащих нормы jus cogens, и обязанность соблюдения преемником норм jus cogens в межгосударственном общении. По этой же причине в советской юридической литературе критиковалось деление многосторонних договоров в рамках западной правовой доктрины на правообразующие (нормоустанавливающие) договоры и договоры-сделки [19, с.70−71; 20, с.43−45].

В международно-правовой литературе нет единого мнения о том, является ли правопреемство универсальных договоров правом государства-преемника или его обязанностью. Так, Марухян В. А., ссылаясь на преамбулу Венской конвенции 1978 г., где подчеркивается особая важность «для укрепления мира и международного сотрудничества последовательного соблюдения общих многосторонних договоров, которые касаются кодификации и прогрессивного развития международного права, а также договоров, объект и цели которых представляют интерес для международного сообщества в целом» [16], указывал, что «новое независимое государство обладает правовым обязательством принять на себя определенные категории многосторонних договоров предшественника» .

Захарова Н.В. предлагала включить еще в проект статей о правопреемстве положение, согласно которому «государство-преемник имеет право известить участников многостороннего договора, который кодифицирует и прогрессивно развивает нормы общего международного права или объект и цели которого представляют интерес для международного сообщества государств в целом, о сохранении своего участия в договоре» [19, с.100−101]. В свою очередь Власова Л. В. отвергала необходимость «установления автоматического правопреемства» общих многосторонних договоров и обосновывала правомерность «самостоятельного решения этой проблемы новыми независимыми государствами» .

Исследователи указывают на заинтересованность международного сообщества в том, чтобы «новые освободившиеся государства признавали действие многосторонних универсальных конвенций и соглашений или присоединялись к ним», а также «в продолжении выполнения обязательств, содержащихся в договорах в области прав человека». Более того, отмечается, что «международное сообщество оказывает давление на новые государства для получения гарантии по выполнению обязательств государств-предшественников в области прав человека» [24, р.156−157].

Комиссия ООН по правам человека приняла в 90-х гг. ХХ века ряд резолюций, в которых подчеркнула «особый характер договоров в области прав человека» и «особую значимость соблюдения универсальных норм и стандартов в области прав человека», а также призвала государства-правопреемники «уведомлять депозитариев о том, что они продолжают быть связанными обязательствами по соответствующим международным договорам в области прав человека» (резолюции 1993/23 от 5 марта 1993 г. [25], 1994/16 от 25 февраля 1994 г. [26], 1995/18 от 24 февраля 1995 г. [27]).

В резолюциях 1994/16 и 1995/18 Комиссия по правам человека также обратилась с просьбой к «договорным органам по правам человека рассмотреть дополнительно вопрос о продолжении применения соответствующих международных договоров в области прав человека в отношении государств-правопреемников с целью оказания им помощи в выполнении своих обязательств» [26; 27]. Более того, в резолюции 1993/23 Комиссия по правам человека полагала, что «государствам-правопреемникам следует осуществить правопреемство в отношении международных договоров в области прав человека, в которых участвовали государства-предшественники, и продолжить выполнение обязательств» по этим договорам.

Проблемы правопреемства затрагивались также в Венской декларации и Программе действий, принятых Всемирной конференцией по правам человека, проходившей 14−25 июня 1993 г. Так, Всемирная конференция по правам человека настоятельно рекомендовала «предпринять согласованные усилия в целях поощрения и облегчения ратификации международных договоров и протоколов о правах человека, принятых в рамках системы Организации Объединенных Наций, присоединения к ним или участия в них в порядке правопреемства, с целью обеспечения универсального признания» (пункт 4 части II Венской декларации и Программы действий).

Вопрос правопреемства также обсуждался на пятом совещании председателей договорных органов по правам человека (Комитет по правам ребенка, Комитет по экономическим, социальным и культурным правам, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, Комитет по правам человека, Комитет по ликвидации расовой дискриминации, Комитет против пыток), которое проходило 19−23 сентября 1994 г.

В своем докладе, подготовленном по итогам совещания, председатели договорных органов обратились «ко всем государствам-правопреемникам с настоятельным призывом как можно скорее подтвердить, если они все еще не сделали этого, свое правопреемство в отношении» договоров по правам человека. В то же время председатели договорных органов подчеркнули, что, по их мнению, «государства-правопреемники автоматически связаны обязательствами, вытекающими из международных договоров по правам человека, с соответствующей даты провозглашения своей независимости, и что выполнение этих обязательств не должно ставиться в зависимость от заявления об их подтверждении, сделанного новым правительством государства-правопреемника» (пункты 31−32 доклада).

Мюллерсон Р. указывает на неоднозначность практики даже в отношении универсальных договоров, хотя большинство новых государств, образованных в результате деколонизации, и «осуществляли правопреемство в отношении большей части международных договоров универсального характера, они не считали себя связанными автоматически договорами своих предшественников». «В отношении новых государств, образованных в результате отделения или распада, есть серьезный аргумент в поддержку правопреемства такими государствами как универсальных, так и региональных международных документов в области прав человека» [24, р.155]. Проанализировав практику правопреемства государств в 90-х гг. ХХ века, Камминга М. Т. делает вывод, что «обязательства, вытекающие из договоров в области прав человека, не затрагиваются правопреемством государств. … Континуитет таких обязательств осуществляется ipso jure» .

В отношении правопреемства локальных договоров в международно-правовой литературе нет единого мнения.

Одни авторы полагают, что все локальные договоры, вне зависимости от категории (пограничные, о международном режиме и т. д.), переходят в порядке полного правопреемства к тому государству, которое получает соответствующую территорию (Лисовский В.И., О’Коннелл Д. П. [31, с.91−92], Нгуен Куок Динь). Другие авторы отмечают, что локальные договоры обычно признаются сохраняющими свою силу (Папенфус Д. [11, р.487], Фровайн Д. А. [32, р.158]). Третьи авторы отрицают концепцию обязательности для преемства локальных договоров в целом, «так как это создает препятствие для осуществления суверенного права государства распоряжаться своей территорией и ее природными богатствами» (Власова Л. В.), а также ввиду «различия характера локальных договоров» (Захарова Н. В.). Но при этом ими признается обязательность сохранения в силе для правопреемника отдельных видов таких договоров, в частности договоров о границах, территориальных режимах [15, с.15; 19, с.73−74].

Современные тенденции в развитии международных отношений и международного права позволяют выявить изменение приоритетов в осуществлении государствами правопреемства определенных видов договоров. Ранее основное внимание уделялось правопреемству политических и экономических договоров, что обуславливалось соответствующей исторической и политической обстановкой на мировой арене (деколонизация, существование биполярного мира). В настоящее время основное внимание уделяется универсальным договорам и договорам о правах человека. Важную роль по-прежнему играют договоры о границах.

Таким образом, общая классификация договоров в Венской конвенции 1978 г. на двусторонние, многосторонние и многосторонние с ограниченным числом участников, исходя из принципов, применяемых при их правопреемстве в соответствующей фактической ситуации, представляется обоснованной. При этом, отдельные статьи Венской конвенции 1978 г. посвящены договорам о границах и других территориальных режимах, а также договорам, учреждающим международные организации и принятым в рамках международных организаций, то есть договорам, которые требуют особого подхода, ввиду их специфики и особого объекта регулирования, а также взаимосвязи с другими институтами и отраслями международного права. Кроме того, отдельного рассмотрения требуют и универсальные договоры, особая важность соблюдения которых «для укрепления мира и международного сотрудничества» подчеркнута в преамбуле Венской конвенции 1978 г.

Такая классификация договоров, закрепленная в Венской конвенции 1978 г., облегчает принятие решения с точки зрения процедуры осуществления правопреемства и отражает практику государств, образованных в 90-х гг. ХХ века, по правопреемству договоров.

правопреемство международный договор государство

1. Марухян, В. А. Некоторые вопросы правопреемства государств в современном международном праве / В. А. Марухян // Вестн. Ереван. ун-та. Обществ. науки. — 1973. — № 2 (20). — С.227−235.

2. Ковалев, Ф. Ликвидация колониализма и международные договорные связи / Ф. Ковалев // Междунар. жизнь. — 1971. — № 1. — С.44−50.

3. Фердросс, А. Международное право / А. Фердросс; пер. с нем.Ф. А. Кублицкого и Р. Л. Карышкиной; под ред. и с предисл.Г. И. Тункина. — М.: Изд-во иностр. лит., 1959. — 652 с.

4. Броунли, Я. Международное право: (в 2 кн.) / Я. Броунли; пер. с англ. С. Н. Андрианова; под ред.Г. И. Тункина. — М.: Прогресс, 1977. — Кн.2. — 509 с.

5. Нгуен Куок Динь. Международное публичное право: в 2 т. / Нгуен Куок Динь, Патрик Дайе, Алэн Пелле; пер. с фр. — Киев: Изд-во «Сфера», 2000. — Т.1. — Кн.1−2. — 440 с.

6. Аваков, М. М. Правопреемство освободившихся государств / М. М. Аваков. — М.: Междунар. отношения, 1983. — 191 с.

7. Аваков, М. М. Правопреемство при возникновении новых независимых государств Азии и Африки / М. М. Аваков // Советское гос. и право. — 1966. — № 1. — С.129−132.

8. Аваков, М. М. Правопреемство Советского государства / М. М. Аваков. — М.: Госюриздат, 1961. — 128 с.

9. Международное право: учеб. / Ф. И. Кожевников, Г. П. Задорожный, В. И. Кузнецов [и др.]; отв. ред.Ф. И. Кожевников. — 5-е изд., перераб. и доп. — М.: Междунар. отношения, 1987. — 590 с.

10. Международное право: учеб. / Е. А. Коровин [и др.]; под общ. ред. Е. А. Коровина. — М.: Госюриздат, 1951. — 600 с.

11. Papenfu B.D. The Fate of the International Treaties of the GDR within the Framework of German Unification / D. Papenfu? // American J. of International Law. — July 1998. — Vol.92, № 3. — Р.469−488.

12. Международное право: учеб. / А. И. Микульшин [и др.]; под общ. ред. А. И. Микульшина. — М.: Междунар. отношения, 2005. — 359 с.

13. Марухян, В. А. Правопреемство государств в современном международном праве: автореф. дис. канд. юрид. наук: 12.00.10/В.А. Марухян; Азерб. гос. ун-т. — Баку, 1974. — 20 с.

14. Захарова, Н. В. Правопреемство международных договоров: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.10/Н.В. Захарова; АН СССР. Ин-т гос. и права. — М., 1974. — 32 с.

15. Власова, Л. В. Правопреемство международных договоров новыми независимыми государствами: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.10/Л.В. Власова; АН СССР. Ин-т гос. и права. — М., 1979. — 18 с.

16. Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров, 23 авг. 1978 г. // КонсультантПлюс — Международные правовые акты: Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». — М., 2009.

17. Кремнев, П. П. Правопреемство государств в некодифицированных областях / П. П. Кремнев // Моск. журн. междунар. права. — 2006. — № 4. — С.37−53.

18. Власова, Л. В. Правопреемство государств в отношении договоров / Л. В. Власова. — Минск: Изд-во БГУ, 1982. — 95 с.

19. Захарова, Н. В. Правопреемство государств / Н. В. Захарова. — М.: Междунар. отношения, 1973. — 126 с.

20. Ульянова, Н. Н. Правопреемство государств в отношении многосторонних договоров / Н. Н. Ульянова // Советский ежегодник междунар. права. 1972. — М.: Наука, 1974. — С.38−52.

21. Марухян, В. А. Деколонизация и некоторые вопросы правопреемства государств / В. А. Марухян // Вестн. Ереван. ун-та. Обществ. науки. — 1981. — № 1 (43). — С.87−97.

22. Международно-правовые проблемы стран Африки / Г. Б. Старушенко, Ан.А. Громыко, В. П. Шатров [и др.]; редкол. И. П. Блищенко [и др.]. — М.: Наука, 1989. — 288 с.

23. Kamminga, M. T. State Succession in Respect of Human Rights Treaties / M. T. Kamminga // European J. of International Law [Electronic resource]. — 1996. — Vol.7, № 4. — Mode of access: http://ejil.org/issue. php? issue=58. — Date of access: 20.04.2006.

24. Mullerson, R. International Law, Rights and Politics: Developments in Eastern Europe and the CIS / R. Mullerson. — London, New York: Roitledge LSE, 1994. — 230 p.

25. Succession of States in Respect of International Human Rights Treaties: Commission on Human Rights Resolution 1993/23, 5 March 1993: E/CN.4/RES/1993/23 // Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights [Electronic resource]. — Geneva, 1996 — 2000. — Mode of access: http://ap. ohchr.org/documents/E/CHR/resolutions/E-CN₄-RES-1993;23. doc. — Date of access: 29.04.2009.

26. Succession of States in Respect of International Human Rights Treaties: Commission on Human Rights Resolution 1994/16, 25 February 1994: E/CN.4/RES/1994/16 // Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights [Electronic resource]. — Geneva, 1996 — 2000. — Mode of access: http://www.unhchr. ch/huridocda/huridoca. nsf/ (Symbol) /E. CN.4. RES. 1994.16. En? Opendocument. — Date of access: 29.04.2009.

27. Succession of States in Respect of International Human Rights Treaties: Commission on Human Rights Resolution 1995/18, 24 February 1995: E/CN.4/RES/1995/18 // Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights [Electronic resource]. — Geneva, 1996 — 2000. — Mode of access: http://www.unhchr. ch/Huridocda/Huridoca. nsf/ (Symbol) /E. CN.4. RES. 1995.18. En? Opendocument. — Date of access: 29.04.2009.

28. Венская декларация и Программа действий, принятые Всемирной конференцией по правам человека 25 июня 1993 г.: A/CONF.157/23, 12 July 1993 // Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights [Electronic resource]. — Geneva, 1996 — 2000. — Mode of access: http://daccessdds. un.org/doc/UNDOC/GEN/G93/142/35/IMG/G9314235. pdf? OpenElement. — Date of access: 29.04.2009.

29. Report of the Fifth Meeting of Persons Chairing the Human Rights Treaty Bodies: A/49/537,19 October 1994 // Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights [Electronic resource]. — Geneva, 1996 — 2000. — Mode of access: http://www.unhchr. ch/tbs/doc. nsf/385c2add1632f4a8c12565a9004dc311/18 1708fbbd27450d8025680900311be5? OpenDocument. — Date of access: 29.04.2009.

30. Лисовский, В. И. Международное право: учеб. / В. И. Лисовский. — М.: Высш. школа, 1970. — 438 с.

31. О’Коннелл, Д. П. Правопреемство государств / Д.П. О’Коннелл; пер. с англ. О. В. Богданова; под ред. Ю. Г. Барсегова и Ю. Г. Милитаревой; предисл. Ю. Г. Барсегова [с.5−31]. — М.: Изд-во иностр. лит., 1957. — 589 с.

32. Frowein, J. A. The Reunification of Germany / J. A. Frowein // American J. of International Law. — January 1992. — Vol.86, № 1. — Р.152−163.