Европейское вмешательство и его неудача

Получив сведения о готовящемся выступлении европейской дипломатии, император Александр II в первый день Пасхи, 13 апреля, издал манифест, в котором обещал не только амнистию всем, кто положит оружие до 1 мая, но и сохранение автономных учреждений царства и дальнейшее их развитие «соответственно нуждам времени и страны». Но поляки не приняли протянутую руку. Центральный комитет, ожидая европейского вмешательства, ответил требованием полной независимости Польши «от моря и до моря», т. е. в границах 1772 г. Требование возвращения Литвы, Белоруссии и Малороссии, «древнего русского достояния», как выразился император при приеме депутации, вызвало глубокое негодование в русском обществе, которое изъявило готовность поддержать правительство в решительной борьбе с восстанием. Самое восстание в глазах русских людей превратилось в затею шляхты и ксендзов, к которой собственно народные массы не причастны. Патриотическое воодушевление русского общества еще более усилилось, когда в Петербурге получены были дипломатические ноты Англии, Франции и Австрии с требованием амнистии и уступок в пределах конституции 1816 г. Посыпались отовсюду адреса с выражением негодования на иноземное вмешательство в русские дела; пресса во главе с «Московскими ведомостями», редактировавшимися Катковым, настраивала общество и правительство против всяких уступок в польском вопросе. Опираясь на общественное сочувствие, правительство твердо и решительно отвергло иноземное заступничество. Державы, вовсе не расположенные начинать новую европейскую войну из-за Польши, не настаивали на своих требованиях, а Австрия даже заняла враждебное положение по отношению к восстанию. Надо сказать, что Россия была в то время не одинока: за нею стояла Пруссия, с которою у России была заключена конвенция 8 февраля 1863 г. касательно совместного противодействия восстанию. И Пруссия в польском вопросе заняла резко определенное положение. Когда Наполеон III стал упрекать Бисмарка за конвенцию с Россиею, прусский дипломат прямо заявил ему, что в случае отказа России от Польши Пруссия сама займет ее своими войсками.