Трансакционные издержки — подход Оливера Уильямсона

Современная экономика характеризуется тем, что определяющее значение в ней занимает сектор услуг. Поэтому такую экономику называют часто «сервисной», иногда «информационной», стал также применяться термин «экономика знаний», с явным акцентом на интеллект. В экономике услуг производство приобретает особые черты, так как услуга оказывается индивидуально, т. е. одного агента можно постричь так, а другого иначе. Содержание услуги — стрижка, но выполняется она по-разному, и прическа, и объем работы могут быть разными, как и время и стоимость оказанной услуги. То же относится к ремонту компьютера, обучению человека и многим другим видам услуг. В процессе оказания услуги обычно используется стандартный набор фондов — офис, который отапливается, освещается, охраняется, поэтому затраты на поддержание помещения относительно продолжительный период времени не изменяются (условно-постоянные). Стоимость услуги зависит от качества и затрат времени, а также характера трансакций в процессе ее предоставления. Тем самым сложность сделки, контрактация, трансакция задают стоимость услуги, потому что определяют затраты на ее предоставление.

Таким образом, целый сектор экономики характеризуется трансакционными издержками, т. е. затратами на осуществление сделок, обменов, контактов, контрактации и т. д. Этот вид издержек отличается от производственных (трансформационных) издержек. Поскольку в экономическом секторе формируются трансакционные издержки, то по их динамике можно судить о развитии сектора и процессе контрактации, т. е. исследовать микроэкономический уровень. В связи с этим, а также для изучения поведения агентов — обменов, сделок возникла теория трансакционных издержек как особого вида затрат, описывающих отдельные виды деятельности агентов. Применительно к секторам, где имеется только один вид издержек, использование этой теории вполне обосновано. Однако к производственным секторам, где трансформационные издержки (по преобразованию ресурсов в продукты) соседствуют с трансакционными издержками — контрактацией, управленческими затратами, применение одной лишь теории трансакционных издержек будет необоснованным. Причина в том, что многие виды обменов и сделок сопровождают процесс производства, не внося в него определяющего вклада относительно производственных издержек, они не могут рассматриваться вне процесса создания продукта. Поэтому появление теории трансакционных издержек по О. Уильямсону должно буквально требовать возникновения теории производственных или трансформационных издержек и общей теории издержек (или теории цен). Здесь возникает важная задача согласования таких теорий, методологического сопряжения, ведь создание теории только одного вида издержек, по идее, должно порождать теорию другого вида издержек и общую теорию. Однако такого не наблюдается. Во всяком случае, институционалисты абсолютизируют один вид издержек, отдавая ему главенствующую роль, забывая при этом, что он описывает лишь один сектор — пусть сегодня и доминирующий — трансакционный (который доходит до 50—70% ВВП отдельных стран). Но даже в нем имеются производственные затраты, например на пошив или ремонт обуви в обувных мастерских либо на химикаты и процесс стирки в химчистках и т. д. Производственные затраты имеются в театрах, клубах и т. д., не говоря уже о собственно секторах, производящих продукцию конечного потребления, где производственные затраты по доле превышают трансакционные издержки. Речь идет о том, что одного вида издержек недостаточно, чтобы объяснить многие экономические события.

К трансакционным издержкам, если обобщить множество имеющихся классификацией, обычно относят следующие статьи затрат:

• — на поиск, обработку, хранение и анализ информации;
• — поиск продукта, производителя, агента на рынке;
• — ведение переговоров и заключение сделки;
• — мониторинг реализации контракта;
• — спецификацию и защиту права собственности в суде или иными методами;
• — предотвращение предконтрактного и постконтрактного оппортунизма;
• — лоббистскую деятельность;
• — управление организацией;
• — рекламную деятельность и маркетинг (отслеживание свойств товара, услуги, измерение качества ресурса — капитала, труда, а также создаваемого продукта, услуги).

И это далеко не весь список учета трансакционных издержек. Имеется множество классификаций, которые дополняют и расширяют учет трансакционных затрат.

Так, выделяют эксплицитные трансакционные издержки — они связаны с работой с посредниками, по большей части с оплатой их услуг, а также имплицитные трансакционные издержки, охватывающие весь набор издержек работы с информацией.

Моделирование трансакционных издержек осуществляется по так называемой трансакционной функции, которая аналогична производственной функции. Чтобы каким-то образом измерять эти издержки, в макроэкономической системе был предложен подход выделения трансакционного сектора, который первоначально очертили Дж. Уоллес и Д. Норт. Они относили к трансакционному сектору оптовую и розничную торговлю, страхование, банковский сектор, операции с недвижимостью, управленческие затраты, затраты государства на судебную и правоохранительную деятельность. За 100 лет в США этот сектор вырос с 25 до 55% по доле трансакционных издержек в общей величине.

Центральной проблемой анализа выступает обоснование природы трансакционных издержек. Здесь точки зрения исследователей различаются, но общепризнанным является то, что неполнота информации, искажения, неопределенность выбора агентов и иррациональный мотив поведения, а также разница в психологических аттитюдах и моделях поведения создают основу для трансакционных издержек, увеличивают их величину.

Какое-то время было принято даже считать трансакционные издержки частью информационных издержек. Например, для Робинзона Крузо, пока он не нашел Пятницу, имели место только информационные издержки, так как он собирал информацию об острове. С появлением коллеги начинается общение и контрактация, порождающая издержки обмена и контактов между двумя людьми. Сбор информации об острове никуда не пропадает, но издержки обретают более широкое измерение. Это вне всяких сомнений трансакционные издержки, если не принимать во внимание дальнейшие действия по организации хозяйства — выращиванию пшеницы, приручению обнаруженных животных (дающих молоко — сельскохозяйственное производство) на острове и т. д.

Выделяют три типа трансакций — дополнительные, параллельные, перекрестные. Каждый тип трансакции отражает свою психологическую модель взаимодействия и провоцирует свои собственные трансакционные издержки. При дополняющих трансакциях, при прочих равных, эти издержки наименьшие, при параллельных трансакциях — они выше, поскольку дублируются функции и действия, а при конфликте, когда трансакции перекрестные, — издержки будут самыми значительными.

Анализ трансакционных издержек позволит получить более точную картину функционирования экономической системы. Структура затрат имеет значение, причем по многим видам деятельности, но особенно общая величина затрат с оценкой дохода на их единицу. Различные затраты, как уже отмечалось, взаимосвязаны, и выбор их структуры фактически будет означать выбор видов деятельности и способов организации социальной жизни. Поэтому планирование институциональных изменений трудно представить без количественной оценки трансакционных издержек, когда увеличение или сокращение их величины и качество исполняемых функций имеют большой вес.

Трансакционные издержки, как следует из теории О. Уильямсона, оказывают определяющее влияние на формы контрактации. Основные факторы влияния:

• — уникальность (специфичность) вступающих в обмен ресурсов;
• — степень неопределенности (несовершенство информации), сопровождающей сделку;
• — частота (регулярность) деловых контактов между сторонами¹.

С позиции О. Уильямсона, теория трансакционных издержек — это «микроаналитическая конструкция, главное внимание уделено — поведению агентов, центральный тезис — специфичность активов, сравнительный институциональный анализ, фирма не как производственная функция, а как структура управления»^[1][2].

Агентские взаимодействия должны происходить при наименьших из возможных издержках. Определение структуры предпочтений участников контракта, факторов, определяющих их выбор, форм контракта составляет основу теории контрактов.

Заслуга О. Уильямсона в том, что он установил соответствие типов контрактов (классический, неоклассический и имплицитный^[3]) типам ресурсов (общие, специфические, интерспецифические).

По мере роста специфичности актива юридически более строгий контракт будет менее значимым, менее эффективным, трансакционные издержки будут выше.

Узкие места подхода О. Уильямсона можно свести к следующим позициям. Во-первых, издержки взаимосвязаны, поэтому некорректно рассматривать их отдельно, формируя теоретический контекст вне связи издержек. Во-вторых, рассматривая отдельный контракт для фирмы, который, кстати, может занимать небольшую долю от общего объема производства и продаж, невозможно поставить ему в соответствие определенную долю задействованных специфических активов, так как наверняка используются и общие активы, а носители специфических свойств обладают одновременно и одним и другим видами актива. Эти активы могут вообще не повлиять на время заключения контракта, издержки переговоров, поиск информации по контракту и последующее поведение, обеспечивающее увеличение трансакционных издержек. В-третьих, другие институты в большей степени детерминируют возможности и результат контрактации, чем уровень специфичности активов, причем специфичность самих активов зависит от многих факторов.

Предложим альтернативную классификацию контрактов, исходя из влияния на поведение внутрифирменных издержек.

Основные параметры, с помощью которых дается характеристика процессу контрактации: цель, функции, область приложения, издержки действия, время действия (до расторжения контракта), внутренняя устойчивость контракта и внешняя устойчивость, вызванная реакцией на изменение инфраструктуры правил, законодательства и иных нормативов (табл. 3.1).

Знак «+» означает явно выраженный признак данного контракта и процесса контрактации, превалирование данной характеристики над всеми остальными. Безусловно, любой контракт может характеризоваться каждым из семи параметров, но отмеченные знаком «+» означают главный параметр данной контрактации. Например, наивысший приоритет цели, которая не меняется, чтобы ни происходило, либо приоритет набора базовых функций, при возможности изменять цель, лишь бы функции оставались неизменными, — определяют целевой и функциональный контракты соответственно.

Рациональность можно рассматривать как стремление не отойти от данного типа контрактации либо как осознанный выбор вида контрактации. Если один агент выбирает один тип, а другой участник контракта — другой, то возникает конфликт интересов в силу несоответствия видов контрактации, возникают девиации контрактных действий, что влечет ослабление каждого из релевантных признаков типа контрактации и повышение дисфункции данных действий рассматриваемой контрактации.

Таблица 3.1

Виды контрактации по главным параметрам процесса.

Основные типы контрактов задаются следующими позициями.

1. Органический тип контракта, который решает задачу достижения цели, либо точного исполнения функции, либо описания предметной области, соблюдает границы приложения усилий. Он органический потому, что связан с достижением сущностных положений.

• 2. Механистический тип контракта сводит выполнение алгоритмов, фиксируемых контрактом, к некой рутине, цели, функции и области приложения усилий, обычно являющихся типовыми, а важно только то, насколько с меньшими издержками удастся достичь этих стереотипных целей либо с какими наименьшими затратами времени получится продержаться до инициированных изменений.
• 3. Сбалансированный тип контракта — это контракт, который наиболее устойчив к внутренним конфликтам либо к внешним изменениям. В первом случае он нейтрален к оппортунизму — обману, коварству, используемым в качестве модели достижения собственной цели участником контрактации. Во втором — институционально нейтрален, т. е. устойчив к внешним изменениям. Иными словами, только в силу устойчивости контракта к внешним изменениям контракт исполняется и цель достигается. При этом внутренняя устойчивость может быть существенно ниже, и какая-то величина оппортунизма допускается при исполнении такого контракта. Первый подтип можно обозначить как внешне нестабильный, а второй — как внутренне нестабильный контракт.

Дальнейшая типизация, выполненная автором в 2011 г., может быть представлена следующим образом^[4].

Предметный контракт означает, что наивысшим приоритетом пользуется предметная область приложения усилий контракта.

Экономичный контракт означает, что агенты исходят только из необходимости обеспечения низких издержек как самой контрактации, так и исполнения контрактов или чего-то одного.

Локализованный контракт означает, что время является главным лимитом для этого контракта либо на его исполнение, либо до изменения, когда возникнет или оппортунизм, или изменятся формальные нормы, согласно которым реализуется контракт.

Нейтральный к оппортунизму — это внутренне устойчивый контракт, т. е. такой вид соглашения, в котором оппортунизм исключен даже на уровне появления.

Институционально нейтральный тип контракта — это контракт, которому все равно, изменяются ли внешние правила, нормативы и как быстро.

С ростом актива издержки внутрифирменного управления должны увеличиваться, поскольку увеличивается сложность управления этим активом, персонал требуется обучать.

Вероятно, когда-то эти издержки могут и понижаться. Но такой результат зависит от величины специфических активов в общей их величине в начальной точке контрактации. Увеличение активов на коротком периоде может привести к сокращению отдачи на единицу актива, поскольку объем выпуска быстро не изменится, а доля продукта на единицу актива сократится.

Анализ контрактации резко усложняется, если в качестве наивысших признаков контракта выступают две или три позиции из набора семи основных характеристик. Тогда проявляются те или иные свойства каждого из различных типов контракта.

Данная классификация отличается от классификации по силе юридического оформления — классический, неоклассический, имплицитный контракты (перечислены в порядке ослабления силы юридического оформления по Уильямсону), применению которых делается некорректная попытка сопоставить влияние специфических активов, тем, что она характеристике самой контрактации придает большее значение, нежели специфичности активов и формату юридического оформления, который в каждой экономической системе задан по-своему — имеющимися институтами.

Введя степень отклонения от цели, необходимого функционального разнообразия, предметной области, а также отклонения по издержкам, периоду времени действия контракта, его устойчивости — внутренней и внешней, можно оценить степень дисфункциональное™ каждого типа контрактации по этой величине отклонения. Чем выше отклонение по базовым параметрам контракта, тем выше вероятность, что контракт не будет завершен, тем больше степень дисфункции процесса контрактации^[5].

Под дисфункцией экономической системы (института) понимается нарушение, расстройство функций какого-либо органа, системы, экономического института, преимущественно качественного характера — по аналогии с дисфункцией организма в медицине и биологии. Этот термин использовался социологами в описательном анализе, но предметно теория дисфункции не была развита. Ее развитие — заслуга российской экономической школы, включая автора этих строк^[6].

Причины дисфункции институтов можно свести к следующим позициям:

• — неуправляемость институциональными изменениями (институциональные изменения обладают свойством: пока они не произошли, трудно их оценить);
• — соперничество между различными институтами, институтами и агентами, вызывающее конфликтность и повышение трансакционных издержек, потери функций в рамках контракта с вытекающим изменением контрактного благосостояния;
• — высокая скорость институциональных изменений, введения новых институтов, конфликтующих часто с уже действующими институтами;
• — расплывчатость целей и задач развития, области приложения усилий;
• — снижение качества исполнения полезных и необходимых функций в силу роста издержек;
• — увеличение времени исполнения функции по причине снижения квалификации исполнителя либо его отвлечения иными вопросами, например бюрократической отчетностью (она точно способствует дисфункции управления);
• — меры экономической политики, снижающие качество институциональной системы за счет воздействия на мотивы поведения экономических агентов;
• — снижение устойчивости к внешним модификациям, а также внутренним изменениям (внешняя и внутренняя устойчивости нормы).

Дисфункция институтов влияет на потенциал институциональных изменений в экономике, т. е. на способность осуществлять изменения правил в единицу времени. Имеется в виду, конечно, не только частота, но и масштаб, и содержание изменений. Количественно можно задать потенциал институциональных изменений так:

где n (t) — частота изменений (число в единицу времени).

Институты могут не действовать на экономику, на ее основные параметры. В таком случае речь идет об институциональной нейтральности.

Институциональные изменения определяются следующими основными параметрами:

• — качеством (содержанием);
• — скоростью (частотой);
• — адаптационными возможностями агентов и институтов.

При росте дисфункций потенциал институциональных изменений снижается, так как возникает эффект вязкости. Изменения в принципе можно увеличивать в единицу времени, но они не будут обеспечивать повышения эффективности действующих норм, наоборот, даже будут снижать эффективность в силу того, что расстройство функций увеличивается (рис. 3.4).

Рис. 3.4. Потенциал институциональных изменений (I) и дисфункция системы (D) на некотором интервале времени Можно выделить три основных аспекта влияния изменения институтов на экономику:

• 1) скорость институциональных изменений (частота) должна обеспечивать закономерный результат, который в экономике с преобладающими интерспецифическими ресурсами сводится к возвышению более образованного, опытного, знающего агента;
• 2) величина отрицательного отбора (конкуренция зависит от институтов и их изменения) характеризует развитие и может снизить благосостояние экономической системы, вследствие чего необходимы специальные критерии в рамках разработки экономической политики и институционального планирования;
• 3) содержательная сторона экономических изменений должна предполагать оценку изменения благосостояния системы; победа агента (слабого, бедного) с худшими характеристиками, с одной стороны, является нарушением работы институтов по п. 1 и связана, например, с институциональной неэффективностью в силу повышенной скорости институциональных изменений — дисфункцией институтов, с другой стороны, согласно критерию Роулса, повышение благосостояния наиболее слабого (бедного) агента увеличит и общественное благосостояние.

Вот как оценивали роль институтов выдающиеся экономисты XX в.

Саймон Кузнец: «Экономический рост страны может быть определен как долговременное увеличение возможностей удовлетворять все более разнообразные потребности населения в продуктах экономической деятельности. Эта возрастающая способность основана на развитии техники и технологии и на необходимых изменениях в институциональной структуре и идеологии. Важны все три составные части определения. Длительное увеличение предложения товаров есть результат экономического роста, который им и определяется»¹.

Л. Миннес, Я. Тинберген и Дж. Ваарденбург: «Истинными неизвестными задачами поиска социально-экономического оптимума выступают не объемы потребления или производственные затраты, а множество институтов, которые могут приблизить реальную ситуацию к экономическому оптимуму. Набор этих институтов неизвестен заранее, его необходимо подобрать, а институты создать, т. е. спроектировать и ввести в действие»^[7][8].

Модельно институциональные изменения можно представить в виде шахматной игры, где соперничают второразрядник (R_v — выгода второразрядника) и гроссмейстер (R_g — выгода гроссмейстера). Тогда с точки зрения экономической науки и институциональной теории интерес представляет случай, когда из-за изменения правил игры победу одержит агент с заведомо худшими качествами, т. е. второразрядник.

На рис. 3.5 отражена ситуация такой игры (один из вариантов).

Рис. 3.5. Модельная схема выгод гроссмейстера и второразрядника в шахматной игре.

Исходя из геометрических соотношений, представленных на рис. 3.5 кривых, можем записать уравнение, связывающее выгоды двух агентов в ходе игры:

где N — число изменения правил (ось абсцисс); п = dN / dt — скорость изменений;

Mennes L., Tinbergen J., Waardenburg J. The Element of Space in Development Planing. Amsterdam, 1969.

Институциональные изменения на каждом интервале [t 1; ?2], [tl; ?2], [t2; ?3], … ti; tn] характеризуются своей скоростью и качеством. Поэтому имеется трудность подбора функций R_g =f₁(N) и R_v =/₂(N), задающих изменение (распределение) выгод агентов при институциональных изменениях. Эти функции будут изменяться не только в зависимости от скорости и качества институциональных изменений, но и адаптивных реакций агентов. На каждом интервале существует своя зависимость. Вот почему моделирование институциональных изменений представляет значительную трудность, как и перенос полученного результата по модели на наблюдаемую реальность, не говоря уже о перспективных событиях.

В рамках обозначенной модели выгоды гроссмейстера сокращаются, выгоды второразрядника растут при осуществлении изменений правил, поскольку второразрядник за одну игру не может стать гроссмейстером и научиться в рамках этой игры всему. В рамках игры с точки зрения интересующего экономиста исхода возможны следующие ситуации:

• 1) выгоды гроссмейстера сокращаются, выгоды второразрядника неизменные, на том же уровне; либо выгоды гроссмейстера неизменны, а выгоды второразрядника увеличиваются при росте числа институциональных изменений в единицу времени;
• 2) выгоды гроссмейстера увеличиваются при неизменных или сокращающихся выгодах второразрядника;
• 3) выгоды и гроссмейстера, и второразрядника растут или сокращаются одновременно.

В моей работе «Экономика будущего: теория институциональных изменений» представлены все три ситуации^[9]. На основе их обобщения получены следующие релевантные выводы для экономической теории и управления институциональными изменениями (осуществления институциональных коррекций как меры правительственной политики).

Во-первых, институциональные изменения способны повлиять на благосостояние экономической системы. Этот аспект не учитывается в стандартной экономической теории благосостояния, не отражается в критериях оценки благосостояния (В. Парето — эффективности, Н. Калдора — Дж. Хикса, Т. Ситовски, А. Сена и др.). Если уровень благосостояния системы «гроссмейстер — второразрядник» измерять суммарными выгодами, которые черпают агенты от участия в игре, то U = R_g + R_v. Выразив выгоды гроссмейстера R_g через выгоды второразрядника R_v, получим.

Здесь подразумевается, что чувствительность агентов не изменяется, т. е. углы наклона кривых сохраняются. Если же рассматривать игру, занимающую продолжительное время, то изменяются и все параметры чувствительности, поэтому дифференцировать придется и величину z = z (t), так как углы наклона становятся функцией времени, а не постоянной величиной, как в приведенных формулах.

Таким образом, изменение благосостояния зависит от двукратного изменения выгоды наименее обеспеченного ресурсом агента системы, от скорости изменений (чем выше скорость, тем меньше величина изменения благосостояния) и от величины уровня адаптации агентов, которая задается углами наклона кривых реакции — выгод R_g и R_v.

Как уже отмечалось, благосостояние экономической системы складывается из благосостояния гроссмейстера и второразрядника:

В свою очередь оно есть некая сумма приобретаемых выгод и располагаемого интеллектуального капитала. Тогда запишем:

где U_g = R_g + IK_g; U_v = R_v + IK_V — благосостояние гроссмейстера и второразрядника.

Часть благосостояния зависит от изменения выгод двух агентов: UR = R_g + R_v и часть благосостояния не зависит от выгод, а определяется целиком и полностью исходным интеллектуальным капиталом: US = IK_g + IK_V.

В модели можно считать, что интеллектуальный капитал за время игры не расходуется, т. е. не уменьшается; а можно положить, что наращивается в ходе приобретения нового опыта или знания по итогам игры и соперничества, тогда данная часть благосостояния также будет наращиваться. Изменение этой части благосостояния необязательно зависит от уровня и изменения выгод агента. Выгоды и гроссмейстера, и второразрядника могут сокращаться, но интеллектуальный капитал будет наращиваться, причем если игра для второразрядника более полезна, то и наращение интеллектуального капитала будет происходить на большую величину (гроссмейстер не теряет свой интеллект, а второразрядник его наращивает). Конечно, если гроссмейстер не совершенствуется в игре с второразрядником, а совершенствует лишь своего коллегу, то уровень мастерства гроссмейстера далее не растет, по крайне мере с какого-то момента времени. Имеем явный пик квалификации, когда агент, занимающий первое место в квалификационном рейтинге, не располагает агентами, которые далее его бы научили и повысили его уровень в рамках данной игры. Такая ситуация вполне возможна, хотя в жизни игра со своими коллегами-гроссмейстерами тренирует гроссмейстера и увеличивает его опыт, так как равных интеллектуальных способностей нет даже у одной категории — гроссмейстеров. Здесь мы имеем влияние институциональной нормы, связанной с выделением категории и наделением агента званием гроссмейстера. Оно дается разным людям при выполнении некоторых требований, но таланты и способности этих людей различны, поэтому и совершенствоваться в игре друг с другом они могут. Однако в теоретическом плане интересна ситуация, когда данная норма унифицирует квалификацию. В таком случае возможность повышать свою квалификацию, особенно с течением времени, будет снижена до нуля.

Во-вторых, изменения институтов могут спровоцировать отрицательный отбор и снизить благосостояние экономической системы, вследствие чего необходимы специальные критерии в рамках теории экономической политики и институционального планирования. Институциональные изменения существенно влияют на благосостояние экономической системы, причем ни один из известных классических критериев оценки уровня благосостояния не учитывает этого аспекта. Анализ модельной схемы «второразрядник — гроссмейстер» в рамках шахматной игры, при рассмотрении изменения правил этой игры (конечно, берется вариант, когда изменение правил не отменяет саму игру) приводит к парадоксальному результату.

Победа второразрядника, с одной стороны, нарушает стандартные институты и связана с институциональной неэффективностью, обусловленной повышением скорости институциональных изменений, с другой стороны, согласно критерию Джона Роулса, повышение благосостояния наиболее слабого (бедного) агента увеличит и общественное благосостояние. В данном случае благосостояние второразрядника увеличивается по причине его победы и роста выгод R_v, причем интеллектуальный капитал не изменяется. Конечно, важен аспект, как рассматривается поражение гроссмейстера, ведь он не перестает быть гроссмейстером, однако моральный аспект, репутация страдают. Хотя агенты могут понимать природу этого поражения, связанную с изменением правил либо частотой их смены.

Таким образом, на уровне критериев оценки эффективности экономическая наука имеет значительные пробелы, хотя и достигла существенных успехов в области теории эффективности. Они вызваны тем, что критерии являются институциональными нормами, полученными исходя из тех или иных представлений. Если изменяются правила, включая содержание критерия, то и сами критерии перестают действовать либо теряют свою интерпретационную (оценочную) силу. Этот аспект крайне редко рассматривается исследователями, а ведь он составляет важнейшую задачу экономической науки сегодня.

Итак, институциональные изменения затрагивают область самой науки. Рассмотрим далее квинтэссенцию новой институциональной теории — теорему Коуза, представляющую собой очередное институциональное установление, с крайне редкой формой самоограничения, заложенной в ее формулировку и интерпретацию.

• [1] Уильямсон О. Экономические институты капитализма. СПб.: Лениздат, 1996. С. 23.
• [2] Там же. С. 688—690.
• [3] Контракты классифицируются по убыванию юридической строгости, ресурсы — по снижению ценности вне фирмы: общие ресурсы — ценностьвне фирмы не снижается, специфические ресурсы — вне фирмы ценностьниже и интерспецифичские ресурсы (интеллект) — вне фирмы имеют почтинулевую стоимость.
• [4] Сухарев О. С. Экономика будущего: теория институциональных изменений. М.: Финансы и статистика, 2011. С. 261—265. URL: www.osukharev.com (раздел «Монографии»). Материал этого параграфа изложен в указанноймонографии подробнее.
• [5] Сухарев О. С. Экономика будущего: теория институциональных изменений. С. 263—265.
• [6] Сейчас нашими же российскими исследователями делаются попыткиперехвата инициативы — они начались примерно с 2013—2014 гг. в новомрежиме — уже без ссылок на исходные работы В. Полтеровича и О. Сухарева, но со ссылками только на работы западных социологов прошлого периода. Однако в таком случае надо ссылаться на медицинские и биологическиеработы. Выглядит неуместно явное пренебрежение отечественными разработками, вписавшими эту категорию в экономический институциональныйанализ и управление. Зато множатся отсылки на описательные работы иностранных социологов, где в основном ограничиваются использованием термина, не более того.
• [7] Kuznets S. Modern Economic Growth. N. Y.: Yale University Press, 1966. P. 10.
• [8] На работу, из которой взято данное высказывание, ссылается Ян Тинберген в своей Нобелевской лекции 1969 г., отмечая и особо выделяя эту идею:
• [9] Сухарев О. С. Экономика будущего: теория институциональных изменений. С. 161—172.