Теория драмы. 
Конфликтология

После разработки практически ориентированных дилемм в рамках теоретико-игрового подхода, исходящего из сугубо «рационального» подхода к взаимодействиям между людьми, Найджел Ховард через понятие «метарациональность» подходит к осознанию необходимости разработкинового направления, обозначив его как «теория драмы» (drama theory). В период с 1987 по 1997 год он регулярно, раз в два месяца, публикует на сайте в Интернете письмо «Кооперация или конфликт».

Печатная версия данной исследовательской работы появилась в 1987 году. Ее называли тогда информационным бюллетенем CONAN. CONAN¹ — так же стал называться исследовательский институт, учрежденный в 1973 году в Оттаве для консультаций и ведения научных разработок в области анализа метаигр.

Теория драмы родилась в 1991 году, когда Найджел Ховард, Питер Беннет, Джим Брайант и Моррис Брэдли, встретившись в Шеффилде, решили, что их подход к теории игр требует новой парадигмы, — таким образом они стали основателями теории драмы (ТД). Так как группа из четырех человек, занимающихся теорией метаигр, остановила свой выбор на ином словосочетании, в 1991 году информационному бюллетеню ССЖАШыло дано другое название — «Сотрудничество или конфликт» («Conflictor Cooperation»).

Созданию и совершенствованию теории драмы Найджел Ховард посвятил последние 20 лет своей жизни. Примерно за год до смерти он планировал начать публикацию результатов второй версии этой теории — Drama Theory 2. В 2005 году Найджел организовал специальный форум dilemmasgalore.com^[1][2], участники которого могли, используя созданную им и его коллегами программу ConfrontationManager^[3], обсуждать проблемы политики, бизнеса, психологии, военных отношений, художественной литературы, театра и кино в терминах специально построенных моделей конфликтов. Целью форума являлось создание сети специалистов, использующих технику теории драмы для решения своих проблем и конфликтов.

Во всех расширениях и модернизациях классической теории игр оставалось неприкосновенным одно существенное требование — неизменяемость правил самой игры. Это означает, что даже в самых модернизированных вариантах классической теории игр ее участники по-прежнему не имеют права в процессе игры изменять состав игроков, список доступных им действии и исходов, свои предпочтения. Данное требование характеризует смысл рационального поведения игроков в игре: разумно только то поведение, которое соответствует установленным и неизменным в течение всей игры правилам. Назовем подобную рациональность нормативной.

Нормативная рациональность полностью исключает какое бы то ни было творчество участников конфликта по совершенствованию самой игры. Если же такое творчество допустить, тогда рациональным можно считать любое поведение, которое направлено на достижение лучшего для всех игроков решения конфликта. Так как подобная рациональность невозможна без спонтанности, инициативы, желания игроков реализовать себя, назовем ее творческой.

Различие между нормативной и творческой рациональностью поясняет следующий шуточный пример¹. Сыграв несколько партий в шахматы с женой и победив во всех, муж гордо объявляет жене, что она проиграла и последнюю партию. На вопрос жены, какие у него основания, муж самодовольно объясняет, что у нее осталось только два хода, и после любого из них она получает мат. Раздраженная безвыходностью положения и обиженная высокомерием мужа, жена резко возражает: у нее имеется и третий выход. На глазах удивленного мужа жена сбрасывает доску с шахматными фигурами на пол.

Если бы жена руководствовалась принципом нормативной рациональности, то она должна была беспрекословно подчиниться правилам шахматной игры и, несмотря на досаду, признать победу мужа и свое очередное поражение. Но она поступила творчески: ввела новое действие — «сбросила доску с шахматами на пол», не предусмотренное правилами игры в шахматы, т. е. модернизировала исход игры и лишила мужа законной победы, а себя избавила от переживания горечи поражения и унижения.

Теория драмы была создана как попытка математического развития всех значимых для теории анализа и разрешения конфликтов следствий идеи творческой рациональности. Н. Ховард опубликовал специальный манифест о создании теории драмы как нового направления в развитии теории метаигр^[4][5].

В таком «неприятном» для классической теории игр конфликте, как «Дилемма заключенного», два рационально действующих героя достигнут заведомо худшего исхода, чем два иррациональных, потому что не способны вызвать доверие друг у друга. В не менее «аномальном» конфликте «Петухи» рациональный герой неизбежно проиграет иррациональному, потому что не сможет убедить последнего в опасности прямого столкновения. Получается, что лучший исход в подобных конфликтах достигается теми игроками, которые действуют вопреки своим предпочтениям, т. е. иррационально. Можно, конечно, игнорировать нерациональные исходы, связанные с иррациональным выбором. Но можно сформулировать проблему и принципиально: не является ли подобная иррациональность признаком ограниченности самой идеи нормативной рациональности? Ведь проблема возникает только оттого, что игроки обязаны осуществлять свои фиксированные предпочтения в жестко заданной игре. В результате они попадают в противоречия, для разрешения которых вынуждены действовать неразумно. Если игрокам предоставить право изменять свои предпочтения, правила и цели поведения в процессе самой игры, тогда противоречия, если они возникнут, будут разрешаться не посредством провоцирования иррациональных реакций, а рациональным изменением самой игры.

По указанным причинам понятие игры должно быть заменено, считает Найджел Ховард, более общим и фундаментальным понятием драмы. Но не в смысле художественного произведения, герои которого никогда не говорят и не действуют от своего имени, так как воплощают замысел автора, а в смысле личного участия в реальном конфликте, герои которого вынуждены самостоятельно и творчески решать объединяющую их проблему.

В ТД игроков принято называть героями драмы. Новое имя отражает способность участников конфликта еще до окончательного занятия позиций, называемого моментом истины, когда они становятся игроками в классическом смысле, — свободно принимать любые решения по изменению любых параметров своей игры.

Игра в классическом смысле — «жесткая» игра. По ее правилам игроки не могут изменять ни свой состав, ни свои действия, ни исходы, ни свои предпочтения. Драма — «мягкая» игра, в процессе трансформации которой героям разрешается модифицировать ее в любом направлении (отношении), чтобы достичь единой позиции.

В результате драматического развития начальная игра, вынуждающая героев поступать иррационально, преобразуется в новую игру, в которой они способны решить свои проблемы рационально. Иными словами, драма — это игра, способная к самокоррекции, устранению ограничений, мешающих ее участникам создать единую позицию, и тем самым к порождению новых игр до тех пор, пока не будет найдено решение, оптимальное для всех ее героев.

Целью анализа игры является поиск стабильного решения. Цель анализа драмы — обнаружение особых противоречий в позициях героев, которые вынуждают их поступать иррационально и предлагать способы преобразования начальной игры в новую игру, позволяющую найти оптимальное для всех решение. Таким образом, теоретико-драматический анализ существенно дополняет теоретико-игровой, а теория драмы в целом представляет перспективное обобщение классической теории игр.

Особая роль в драматическом анализе конфликтов отводится эмоциям героев. Эмоции, как и рациональная аргументация, являются равноправной движущей силой драмы. Благодаря эмоциям герои корректируют свои позиции, делают более убедительными свои обещания и угрозы. Позитивные эмоции, испытываемые героем к самому себе, мотивируют его занимать более предпочтительную для себя позиции; эти же эмоции, направленные на других героев, заставляют его искать все более убедительные способы демонстрации своего положительного отношения к ним. Негативные эмоции, испытываемые героем к самому себе, вынуждают его стремиться занять менее предпочтительные позиции; эти же эмоции, направленные на других героев, заставляют его изобретать против них все более устрашающие санкции. Причиной возникновения эмоций выступают противоречия, называемые позиционными дилеммами (см. ниже).

Одним из самых важных положений ТД является утверждение, что при исследовании динамики конфликта нет смысла анализировать все его исходы. Необходимая и достаточная информация о конфликте содержится, как доказывает Найджел Ховард, в отношениях между элементами определенного подмножества множества всех исходов, называемых позициями и угрозами героев.

Позиция героя — публично отстаиваемый им вариант решения рассматриваемого конфликта, т. е. действия, которые он обещает выполнить (не выполнить) сам, и действия, которые, по его мнению, должны совершить (не совершить) остальные участники конфликта. Не всегда герой считает собственную позицию самой предпочтительной. Например, он может полагать, что в сложившихся условиях его позиция пока недостижима для него или обладает какими-то существенными недостатками. Если позиции героев совпадают, то они занимают единую позицию, если нет — разные позиции, которые могут быть как совместимыми, так и несовместимыми.

Угрозы (негативная, запасная позиция) героя — действия, которые он собирается совершить (не совершить), если его позиция не будет принята другими героями. Угрозы героев формулируются в виде санкций, которые они предполагают применить, если их позиции не будут приняты. Основная цель угроз — оказание давления на противников, принуждение их к принятию своей позиции. Обычно, но не всегда, угрозы героя представляют для его соперников наименее предпочтительные исходы.

Угрожающее будущее — возможный результат совместного осуществления всеми героями своих санкций (катастрофический для всех героев разрешение конфликта).

Если драма достаточно сложна, она распадается на несколько связанных друг с другом структурно однотипных эпизодов. Допустим, что драма состоит из одного эпизода. В общем случае развитие драмы-эпизода проходит шесть связанных друг с другом стадий.

• 1. Завязка драмы. Формирование состава героев драмы, их действий, исходов, предпочтений и представлений друг о друге, осознание исходной проблемы, разработка возможных способов ее решения.
• 2. Развитие драмы. Герои драмы формируют свои позиции и прямо или через посредников информируют друг друга о своих позитивных и негативных намерениях.

• 3. Позитивное разрешение драмы (синергетическая стадия драмы). Если обнаруживается, что позиции героев драмы совместимы, то она переходит в стадию позитивного разрешения. Если для игроков все исходы заведомо хуже исхода, представляющего их общую позицию, и если из нее не существует ни одного потенциально гарантированного улучшения, тогда этот исход является строгой и сильной (единственной и устойчивой) точкой равновесия всей драмы.
• 4. Кульминация драмы (момент истины). В случае отсутствия совместимости позиций герои драмы пытаются изменить взгляды и убеждения друг друга по обсуждаемой проблеме всеми возможными способами. Исходом этой фазы может стать как позитивное, так и негативное разрешение драмы, т. е. возврат к предшествующей стадии или переход к следующей.
• 5. Конфронтационная фаза драмы (антагонистическая стадия драмы). Герои драмы, не достигнув позитивного решения и окончательно отказавшись от его поиска, занимают несовместимые позиции в решении конфликта, планируют, как их отстоять в неизбежной борьбе друг с другом.
• 6. Фаза исполнения. Герои драмы воплощают на практике планы, разработанные на стадии позитивного или негативного разрешения конфликта.

С учетом сделанного замечания теоретико-драматической моделью конфликта можно назвать упорядоченную последовательность игр Gn, п > 2, первая из которых обозначает начало драмы, а последняя — ее синергетическое или антагонистическое завершение.

Нормальной и «естественной» развязкой возникших разногласий является итоговое разрешение ситуации, после нескольких движений по кругу: этап предварительной работы — кульминация драмы. Но этот результат относителен. Абсолютно нормальное функционирование в реальной жизни практически не встречается. Оно существует как некая научная парадигма, стандарт, которому противостоит действительность.

Как говорят теоретики драмы, необходимо различать результативное и нерезультативное разрешение разногласий. Если же в драме появляются какие-то недоработки или она в некотором роде несовершенна, то возникает юмористический или иронический эффект. Поэтому теоретики в качестве характерной черты драмы проводят мысленный эксперимент, отвечая на следующий вопрос: присутствует ли юмор или ирония в ходе сюжета, представленного на сцене? Если присутствует, значит в процессе разрешения драмы что-то не в порядке.

Для создания классификации возможных отклонений предлагается исходить из необходимости определения характера процесса разрешения разногласий: является он идеальным или «естественным»?

Конфликт и помеха рассматриваются как два вида патологии. В январском письме 1998 года, распространенном группой ДРАМАТЕК, буквально утверждается следующее: «Конфликт, воплощенный в жизнь, — это патология, так как, хотя конфликтом и надо угрожать, но в идеале он возникать не должен. Однако важно понимать, что только действительно существующий конфликт является отклонением от нормы, угроза же конфликта необходима для разрешения разногласий»¹. И в другом месте: «Конфликт не является нормой. Норма — взаимодействие через драматическое изменение, вызванное угрозой конфликта»^[6][7]. Поэтому шеффилдские теоретики сосредоточиваются не на том, как решаются проблемы с помощью конфликта, а как они решаются, пока мы его избегаем. Делать это — и означает устранять дилеммы.

Мотивы, побуждающие героев драмы искать общее решение конфликта, изменяя и согласовывая с этой целью свои позиции, порождаются особыми противоречиями, называемыми дилеммами. Поскольку все дилеммы обозначают определенные коллизии в позициях героев драмы, есть смысл назвать их одним общим именем — позиционные дилеммы^[8].

Идентификация и техника разрешения позиционных дилемм образуют минимальное теоретическое ядро ТД, позволяющее анализировать конфликты и управлять ими. Их значение станет более понятно, если отметить, что критерием решения конфликта, устраивающего всех героев драмы, служит отсутствие позиционных дилемм. Определение позиционных дилемм, объяснение их роли в процессе моделирования и анализа конфликтов образует основное содержание ТД.

Устойчивость позиций героев драмы зависит от убедительности их взаимных обещаний и санкций. Надежность обещаний и связанное с ними чувство доверия (симпатии), а также возможные санкции и сопровождающее их чувство недоверия (неприязни) существенным образом влияют на устойчивость позиций героев драмы. Обещания и санкции считаются убедительными, надежными, искренними, если и только если они соответствуют предпочтениям героев драмы. В противном случае они считаются неубедительными, ненадежными, неискренними и порождают позиционные дилеммы.

Лучшим для всех героев драмы является такой исход, при котором обещания и санкции всех действующих лиц максимально убедительны для всех или, что-то же, отстаиваемое ими решение свободно от позиционных дилемм. Определения позиционных дилемм даны ниже для двух героев драмы — А и В. При этом не исключается, что в конфликте участвуют и другие действующие лица (читателю предоставляется возможность сформулировать позиционные дилеммы для произвольного конечного числа героев). Согласно ТД, в отношениях, А и В друг к другу возможны следующие шесть (и только шесть) позиционных дилемм.

Все дилеммы можно разделить на два вида согласно следующему основанию. Если герои драмы достигли единой позиции, то главной проблемой для них становится обеспечение надежности и эффективности своего сотрудничества, исполнения взятых на себя взаимных обязательств. Недостаточная убедительность обещаний, недоверие героев друг к другу порождают дилеммы, вызванные ненадежностью обещаний. Если же герои еще не достигли единой позиции, тогда главная для них проблема — надежность, убедительность предполагаемых угроз, с помощью которых они надеются заставить своих противников принять свою позицию. Недостаточная убедительность угроз становится источником дилемм, обусловленных их ненадежностью, невыполнимостью.

Допустим, герои, А и В занимают несовместимые позиции.

Герой, А сталкивается с дилеммой сдерживания (убеждения), если, несмотря на все его угрозы в отношении героя В, последнему более предпочтительна негативная, а не позитивная позиция А. Смысл этой дилеммы в том, что угрозы, А не убеждают В принять позицию А. Для разрешения данной дилеммы, А необходимо по крайней мере либо изменить свою позицию, либо усилить свои угрозы в отношении В.

Герой, А сталкивается с дилеммой искушения (принять позицию своего оппонента), если для него более предпочтительна позитивная, а не негативная позиция В. Смысл этой дилеммы в том, что позицияВ представляет для, А одностороннее улучшение из угрожающего будущего. Страх перед угрожающим будущим вынуждаетА предпочесть ему принятие позиции В и признание своего поражения. Но в целях защиты своего престижа А, как правило, публично отрицает существование такого намерения. Для разрешения данной дилеммы, А должен изменить по крайней мере либо свои предпочтения, либо свою позицию таким образом, чтобы В так же боялся осуществления угрожающего будущего, как и А.

Герой, А сталкивается с дилеммой вынужденного реализма, если предпочитает поменять свою позицию на позицию своего соперника В. Герой А, принимая подобное решение, испытывает, как правило, сомнения и угрызения совести и оправдывает его исключительно соображениями прагматизма и давления реальности. Смысл дилеммы в том, что переход, А на позицию В является вынужденным и компромиссным. Данная дилемма ослабляет позицию, А и лишает этого героя возможности привлечь на свою сторону В.

Если, А и В разрешают относительно друг друга указанные выше три дилеммы (сдерживания, искушения и реализма), то они, как было доказано, обязаны иметь общую позицию.

Если герои, А и В занимают одну и ту же позицию, то они могут столкнуться со следующими дилеммами.

Герой, А сталкивается с дилеммой угрозы, если он имеет одностороннее улучшение своей позиции из угрожающего будущего, не совпадающее при числе героев более двух с позицией любого другого героя. Данная дилемма совпадает с дилеммой искушения, если героев ровно два. Было доказано, что данная дилемма при разрешении всех остальных не влияет на достижение единственной и устойчивой точки равновесия.

Герой, А сталкивается с дилеммой сотрудничества, если имеет одностороннее улучшение из общей позиции. Смысл дилеммы в том, что у В есть все основания не доверять позиции А, так как она нестабильна в качестве единой платформы. Разрешение данной дилеммы возможно, в частности, при усилении гарантий со стороны, А своего намерения придерживаться общей позиции.

Герой, А сталкивается с дилеммой доверия, если В имеет одностороннее улучшение из общей с, А позиции, ухудшающее положение А. Согласно этой дилемме, теперь уже у героя, А есть все основания не доверять В. Ее решение возможно только при усилении гарантий желания В сотрудничать с А.

Для двух героев дилеммы сотрудничества и доверия оказываются обратными по отношению друг к другу. Если герой, А сталкивается с дилеммой сотрудничества, тогда геройВ становится субъектом дилеммы доверия, и наоборот. Разрешение данных двух дилемм превращает команду героев, разделяющих одну и ту же позицию, в команду доверяющих друг другу и сотрудничающих друг с другом единомышленников.

Найджел Ховард доказал теорему, связывающую разрешение перечисленных дилемм с достижением единственной и устойчивой точки равновесия^[9]. Если определенное множество героев разделяет одну и туже позицию, т. е. все они являются членами одной команды, тогда каждый из них может полностью доверять другому, если и только если существует единственная и устойчивая точка равновесия.

Смысл теоремы состоит в следующем: никакое подмножество множества героев, занимающих общую позицию, не может иметь из нее ни одного одностороннего улучшения. Следовательно, для всех героев существует единственная и устойчивая точка равновесия. Единственная — потому что все разделяют одну и ту же позицию в качестве решения конфликта. Устойчивая — потому что никто из героев не хочет ее улучшать или изменять каким-либо иным образом.

На последнем шаге «Выполнение соглашения» обязательства сторон, обеспечивающие достижение нужного разрешения конфликта, оформляются в виде общего соглашения, которое в случае исполнения завершает процесс управления данным конфликтом, а в случае неисполнения возвращает всех его участников на стадию формирования новых позиций, возможно, в терминах новой игры и нового универсума управления конфликтом. На основе данной концепции можно составить следующий алгоритм управления конфликтом, целью которого является достижение его участниками лучшего для всех исхода.

Динамика развития конфликта полностью определяется позитивным или негативным решением позиционных дилемм. Аналитик получает возможность прогнозировать как общий вектор разрешения конфликта, так и направление действий героев в каком-нибудь отдельном эпизоде. Анализ конфликта в терминах дилемм выявляет первостепенную роль аргументов и эмоций в изменении предпочтений и позиций героев. С помощью позитивных эмоций повышается достоверность обещаний, с помощью негативных — угроз. Затем посредством аргументации рационализируются и обосновываются эмоциональные состояния героев. Анализ дилемм дает ключ к пониманию как рациональных (в соответствии со своими предпочтениями), так и иррациональных (против собственных предпочтений) действий героев в конфликтных ситуациях.

С 1997 года по заданию оборонного ведомства Ховард начинает разрабатывать технику конфронтационного анализа, напрямую связанную с положениями «теории драмы». Он участвует в разработке проекта по созданию системы контроля и командования в условиях конфронтации (Commandand Control Systemfor Confrontations — CCSC). Результаты проделанной работы он изложил в книге «Конфронтационный анализ: как побеждать, не прибегая к войне».

В этой книге кампания мирных действий рассматривается как «череда связанных между собой конфронтаций — в противовес традиционной кампании военных действий, понимаемой как череда связанных между собой сражений. Целью каждой из этих конфронтаций является попытка добиваться от противоположной стороны определенных „уступок“, пока не будет достигнута конечная цель кампании. Такое состояние дел, характеризующееся достаточной степенью уступчивости, даст возможность военным уйти со сцены»¹.

Традиционное понимание войны как продолжения политики иными средствами (Клаузевиц) предлагается скорректировать за счет тех преимуществ в целом, которые возникают в случае использования мирныхдействий, — «военное командование должно больше стремиться к ведению переговоров с конфликтующими сторонами, а не к сражению с ними»^[10][11], используя экономические, политические и психологические рычаги давления.

К причинам, обусловившими необходимость поисков новых решений, несомненно, следует отнести историческую ситуацию, сложившуюся после окончания холодной войны и распада СССР и подтвердившую неразумность доктрин, основанных на факторе ядерной конфронтации. Бессмысленность применения ядерного оружия с непредсказуемыми последствиями оборачивалась такими же бессмысленными экономическими потерями для обеих супердержав. Новая эра в международных отношениях поставила на повестку дня вопрос о выработке тактики по отношению к множеству локальных конфликтов, что потребовало и соответствующего теоретического переосмысления ряда традиционных для международной политики подходов.

Рис. 3.32. Алгоритм управления конфликтом, целью которого является достижение его участниками наилучшего для всех исхода.

Рост угрозы фактора терроризма указал на парадоксальность существующих проблем обороны в современном мире: сегодня сильный озабочен поиском возможностей победить слабого. Делать это Ховард предлагает с помощью метода конфронтаций, предполагающего — в тех случаях, где это возможно, — отказ от использования насилия. Использование техники конфронтационного анализа, изложенное в данной книге, позволит, по мнению автора, осуществить более логичный, упорядоченный и оправданный подход к решению указанных проблем по сравнению с тем, который используется при планировании достижения победы с использованием сражений.

Дело, которым занимаются политики, традиционно увязывалось с представлением о разрешении конфликтов мирными средствами. Если же их попытки не приносили успеха или принималось решение добиваться целей с помощью силы, то на авансцену выступали военные. Разработка ядерного оружия и его совершенствование в период после Второй мировой войны внесли определенные коррективы в данную модель: роль политиков стала определяющей в процессе выработки решения о возможности или невозможности применения ядерного оружия. Другой нюанс заключается в том, что страны ядерного альянса хорошо представляют катастрофические последствия использования такого оружия. Угроза в данной сложившейся ситуации, которую можно ожидать, исходит от более слабой стороны, а не сильной. Возникновение ситуации возможного вызова, исходящего от более слабой стороны, «является фактором, обусловливающим необходимость проведения определенной последовательности конфронтаций»¹. Такие операции, проводимые военными, можно назвать успешными только в том случае, если они приводят к достижению политического решения. Данное решение не может быть достигнуто только благодаря усилиям лиц, принимающих решение на самом высоком уровне — оно «должно основываться и на надеждах и устремлениях рядовых солдат, сражающихся на стороне слабой стороны»^[12][13]. Ховард полагает, что"движение по направлению к такому типу конфликта даст противоположный результат по сравнению с движением по направлению к ограниченной войне"^[14]. В предлагаемой ситуации военным придется предпринимать немало усилий, направленных на разрешение конфликта и традиционно относившихся к прерогативе политиков.

Ограниченные войны и конфликты с низким уровнем интенсивности являются основной приметой послевоенного мира. Они не содержат какой-либо прямой угрозы для вовлеченных в них могущественных государств, однако могут содержать косвенную угрозу, направленную на подрыв сложившегося международного порядка.

Конфронтационный анализ представляет собой процесс построения особых моделей, вбирающих в себя конкретные особенности каждой конфронтации. Он может быть использован для построения моделей на каждом уровне — стратегическом, операциональном, тактическом. Эти модели могут быть объединены между собой для обеспечения реализации стратегии командования через переход к стратегии каждого последующего уровня субординации, а также через взаимодействие со стратегиями таких игроков, связанных по горизонтали с командованием, как партнеры по коалиции или неправительственные организации.

Предполагается, что такого рода конфронтационным анализом будут заниматься аналитики при штабе командования, осуществляющего операции, направленные на поддержание мира. Аналитики должны помочь военному командованию понять характер проблем, с которыми сталкивается политическое руководство, моделируя миротворческую миссию как составную часть мировых политических проблем, как специфическую миссию, направленную на поддержку мира.

После разъяснения целей, достигаемых посредством компромиссов между различными политическими акторами, аналитики приступают к совместной с военным командованием разработке моделей конкретных конфронтаций, за которые командование несет непосредственную ответственность. Предполагается, что учет рекомендаций аналитиков в принятии решений военным командованием должен привести к двум следующим результатам:

• 1) установление последовательности шагов, необходимых для оказания давления на другие стороны в той мере, которая необходима, чтобы сделать позиции этих сторон совместимыми с позицией военного командования (т. е. целями миссии);
• 2) обсуждение аналитического сценария (широко использующего инструментарий ролевых игр) позволит командующему и другим офицерам отрепетировать предстоящие интеракции с другими сторонами и более близко познакомиться с их точкой зрения^[15]. Затем аналитики продолжают работу с командным составом более низких уровней управления войсками, добиваясь построения развитых и горизонтально взаимосвязанных моделей. И сам анализ, и ролевые игры будут уточняться в дальнейшем по мере развития событий.

Предлагая данную систему, Ховард и его группа надеялись восполнить определенную брешь, существовавшую в доктрине о проведении операций невоенными средствами (Operations Other Than War — OOTW). Для управления многоуровневой конфронтацией создается модель шести стадий разрешения конфликта.

Командующий должен быть готов отдавать директивы, связывающие воедино множество конфронтаций на различных уровнях, и осуществлять их посредством связующей многоуровневой стратегии. Разрешение конфликта не является поводом для применения средств физического воздействия. Сущность управления конфронтацией — разрешение конфликта посредством диалога.

Командующий может отдать приказ своим подчиненным передвинуть дорожные блок-посты, но важнее заставить сделать это представителей этнической милиции. Идеальной является ситуация, когда все участвующие стороны воспринимают осуществляемые действия как отвечающие своим целям.

Возникает неоднозначная реакция двойственного характера на предложенный вариант схемы процесса разрешения конфликта. В первую очередь следует отметить, что Ховард de facto трансформирует conflict resolution в conflict-resolution («разрешение конфликта» в «конфликтразрешение»), формулируя «конфликт» и «разрешение» как стадии процесса «разрешение конфликта» в целом. Фаза «осуществление» фактически занимает место того, что обычно понималось как «разрешение конфликта». Определение качественно не совпадающих по своим вероятным последствиям содержательных характеристик стадии «разрешение» и стадии «конфликт» дает возможность получить весьма обоснованный аргумент в пользу возрастающей роли переговорного процесса, преследующего, в частности, и такие цели, как уменьшение катастрофических — с гуманитарной точки зрения — издержек в случае применения силовых средств военного воздействия.

Позиционирование «конфликта» как стадии, связанной лишь с одним из возможных вариантов стратегии поведения («угрожающего будущего» как варианта отступления), значительно расширяет познавательные и инструментальные возможности понятия «разрешение конфликта». Стадия «осуществление» в понятийном отношении логически обоснованна, так как указывает на фактический исход, явившийся наиболее предпочтительным для сторон в данной ситуации.

При этом следует обратить внимание и на постоянно возникающее искушение воспринимать предлагаемую концептуальную схему шести стадий «процесса разрешения конфликта» (если следовать формулировке самого автора^[16]) скорее как схему переговорного процесса между сторонами, вовлеченными в конфликт, или схему определенной технологии принятия решения сторонами, столкнувшимися с необходимостью преодоления общезначимой проблемы спорного характера.

«Конфликт» в данной схеме «процесса разрешения конфликта» представлен в виде одного из вариантов выработки линии политической стратегии сторонами («угрожающего будущего» как варианта отступления).

Стадия «разрешение» соотносится со стадией «конфликт» на основании различия способов разрешения спорной проблемы: или это будут методы, «отличные от военных действий» (Operation Other Than War — OOTW), или это будут традиционные сугубо военные операции силового давления. То, что ранее воспринималось Ховардом как «традиционное представление о характере отношений, существующих между политиками и военными», теперь проявляется уже в предлагаемой им концепции конфронтационного анализа в виде структурированных единиц единого процесса (являющегося, как уже утверждалось ранее, скорее переговорным по своей сути).

Стадия «осуществление» указывает на важность возникающего качественно нового состояния в отношениях между сторонами, вовлеченными в противостояние и прошедшими через определенные стадии переговорного процесса. Если представить систему, элементами которой являются стороны, находящиеся в состоянии конфронтации до начала первой стадии — «установления социального контекста конкретного случая» — как S_1} то после стадии «осуществление» это уже будет S₂, так как разыгранные карты стратегических позиций существенно изменят сам социальный контекст, в рамках которого изначально формировалась конфронтация, потребовавшая своего разрешения. Новый социальный контекст, в частности, может сделать невозможным возврат к ряду стратегических позиций, реализация которых станет проблематичной в связи с тем, что мы уже имеем дело не с S_1? а с S₂.

Складывается впечатление, что в данном случае речь идет скорее о схеме возможного разрешения спорного вопроса (или конфронтации) между двумя и более сторонами, предполагающей два варианта ее «осуществления» (воспользуемся терминологией Ховарда): «разрешение» и «конфликт». Условием развития событий по данной схеме является обязательное наличие переговорного процесса («установление социального контекста конкретного случая», «сосредоточение», «климакс»), составляющего ее квинтэссенцию. Диалог — опорное понятие в рамках предложенного подхода. Предпочтение отдается обмену соображениями, а не снарядами.

Отдельный интерес представляют рекомендации для командования, которыми Ховард сопровождает каждую стадию процесса разрешения конфронтации. Степень их детализации и акцент, который делается на них, является еще одним подтверждением обоснованности изложенной оценки предложенной теоретической схемы «разрешения конфликта».

«Драма» завершается несколько иным образом, нежели это происходит с «игрой». «Игра» завершается победой одной из сторон. Проигравший попадает в искусственно созданное правилами самой игры положение раздосадованной стороны, не имеющей возможности ничего с этим поделать. Если бы у игроков была возможность действовать за пределами рамок, устанавливаемых правилами игры, то они бы попытались ее реализовать, «порвав все на мелкие кусочки», устроив «сотрясение основ мироздания» или набросившись на своих оппонентов. «Драма», совсем наоборот, завершается тогда, когда у каждого «действующего лица» есть на что надеяться и не остается больше ничего, чего бы он мог опасаться. Такое состояние характеризуется как «состояние стабильности, исключающее для «характеров» надежду на возможность новых изменений, хотя новая информация внешнего происхождения и может нарушить это положение вещей^[17]. Достижение полной стабильности ожиданий возможно в двух вариантах: с трагическим концом (когда реализуются опасения, а надежды не сбываются) и как хеппи-энд (когда реализуются надежды, а страхи улетучиваются). В обоих случаях они уже больше не имеют ни надежд, ни опасений.

Таким образом, завершение «драмы» приводит к стабильности, тогда как завершение «игры» этого не означает. Потерпевшие поражение в «игре» жаждут новых вариантов, сопряженных с возможностью реванша. «Действующие лица» по завершении «драмы» чувствуют себя удовлетворенными, не видя никаких альтернатив тому, что было ими одобрено.

Такая удовлетворенность, достигнутая под давлением или как желанный результат, должна рассматриваться командованием в качестве цели при осуществлении «методов, отличных от военных действий» (OOTW). Целью операций, направленных на поддержание мира, должно стать «установление высокой степени состояния мира и порядка… а целью командования должно стать достижение чувства удовлетворенности у сторон той позицией, которую оно (командование. — Прим, авт.) занимает»^[18]. «Теория драмы», в частности, рассматривает в качестве стоящей перед ней задачи изучение необходимых средств, обеспечивающих получение такого вида стабильности, которое основывалось бы на чувстве удовлетворенности.

Оппозиционирование «теории драмы» по отношению к «теории игр» вместе с тем не имеет категорического характера, как это бывает в случаях принципиальных различий в характере демонстрируемых подходов. «Теория драмы» использует возможности, содержащиеся в рамках «теории игр». В определенных случаях такое обращение просто нечем заменить: например, тогда, когда по той или иной причине «характеры» не могут вступить в интеракцию с целью проведения переговоров для разрешения существующей проблемы, «теория драмы» редуцируется к варианту «теории игр». Такая ситуация соответствует положению вещей, складывающемуся на стадии «конфликт» в вышеприведенной схеме. Моделирование возможных вариантов в таком случае осуществляется на основе гипотез о том, будет ли другая сторона избирать тактику «варианта отступления» или нет; если будет, то какими именно вариантами она воспользуется; если нет, то что именно она собирается предпринять; что они думают по поводу возможных вариантов поведения другой стороны — все эти реакции являются сугубо теоретико-игровыми. Военные действия сами по себе являются по существу теоретико-игровыми.

Общую оценку теоретического аспекта концепции «конфронтационного анализа» Ховарда, имеющую отношение непосредственно к проблематике анализа конфликта, — с учетом уже прозвучавших оценок, — можно сформулировать следующим образом. Это успешно реализуемая попытка специфического теоретического подхода к осмыслению структурнофункциональных особенностей противостояния сторон, определяемого как «конфронтационный анализ». «Противостояние сторон», понимаемое в традиционном конфликтологическом смысле, как отличающееся от понятия «конфликт», в данном случае является синонимом понятия «конфронтация». «Конфликт», как уже отмечалось, интерпретируется Ховардом сугубо в качестве одной из стадий конфронтации, место которой в общей системе этапов конфронтационного взаимодействия с функциональной точки зрения определяется параллельно месту, занимаемому этапом «разрешение». «Разрешение» и «конфликт», как стадии «конфронтационного противостояния», в понятийном отношении выводятся, — за счет их разделения, — за рамки традиционного для конфликтологического дискурса употребления понятия «разрешение конфликта». Если под «конфронтационным анализом» понимается технология «разрешения конфликта», то это можно было бы специально оговорить. И тогда эпизодическое появление данного понятия не казалось бы случайным. Однако, представляется, что Ховард не ставил перед собой такую задачу и дело здесь не в терминологической невнятности или перекодировке. Определяя «конфликт» как одну из стадий «конфронтационного противостояния», вполне ясно формулируется и технологически прописывается суть данной стадии в сопряжении с другими этапами.

Фактически Ховард употребляет понятие «конфликт» в значении формы разрешения конфликта. В российской конфликтологии (в рамках Единой теории конфликта — как было показано в Разделе2 данного учебника) уже проделана работа, демонстрирующая доказательство того, что негативное отношение двух сторон друг к другу порождает антагонистический тип связи между элементами системы: усиление (ослабление) системы, А вызывает ослабление (усиление) системы В. Возникающая в данном случае положительная обратная связь является признаком отсутствия конфликта как такового. Поэтому антагонизм необходимо рассматривать как один из способов разрешения конфликта. Любая война, драка, ссора являются одним из возможных вариантов разрешения конфликта.

«Конфронтационный анализ» скорее вызывает ассоциации с переговорным процессом, понимаемым в традиционном конфликтологическом дискурсе в качестве одного из способов разрешения конфликта. Если рассматривать предложенный подход в данном аспекте, то следует указать на ряд несомненных достоинств, обнаруживаемых при более тщательном знакомстве с ним.

Первое, на что хотелось бы обратить внимание, — концепция переговорного процесса (ориентированная непосредственно на то, чтобы она применялась военным командованием и поэтому была бы доступна и понятна), четко структурированная с помощью выделяемых стадий, методологически очень удачно объединенных на основании взаимосвязанности и взаимообусловленности шести дилемм, интерпретируемых в теоретико-игровом смысле.

Второй момент связан с попыткой демонстрации принципиальной установки на понимание особого значения взаимосвязанности рационального и иррационального компонента «конфронтационного анализа». «Рационализации» как инструментальные аспекты переговорного подхода, всегда сочетаются с иррациональной (эмоциональной) составляющей, при этом особым образом проговариваемой. Особенность проговаривания заключается в ориентации на необходимость указания на особую роль, которую эмоции играют в процессе рационализации поведения в рамках конфронтационного взаимодействия — при выборе дилемм, а также разыгрываемых карт. Дополнительные краски привносит указание на особое значение роли, которую играет эмоциональная составляющая при переходе от одной дилеммы к другой, а также остроты и силы проявляемых эмоций в зависимости от уровня конфронтации и его стадии.

Третьим достоинством, которое следует отметить, является тщательная и детальная проработка материала, иллюстрирующего теорию примерами актуальных конфронтаций в сфере международных отношений и ограниченных рамками отдельных государств, что зачастую порождает ассоциации с добротным учебным пособием по ее практическому применению. Случай не столь часто встречающийся.

В отличие от других подходов к моделированию, — ориентированных на формальную процедуру конструирования модели и ее последующего воплощения в жизнь, — Ховард использует формальный анализ для поиска ответов на вопросы о самой реальности. Например, что означает для X разрешение той или иной дилеммы? Ответы на такие вопросы дают возможность делать утверждения, в большей мере приближающие к реальности, нежели удаляющие от нее.

Конфронтационный анализ проводится любой из вовлеченных сторон с использованием метода погружения в ситуацию, предполагающую проигрывание ролей всех участвующих сторон на основе моделирования их позиций, тактики поведения, вариантов отступления. «Действующее лицо» может имитироваться в форме ролевой игры командой или индивидуально. Информацию, необходимую для проведения инструктажа по конфронтационному анализу, «игроки» получают с использованием программных продуктов (теория драмы имеет существенным образом проработанное математическое обоснование), где им предстоит только отмечать выбираемые позиции. После инструктажа «игроки» вступают в интеракции друг с другом, пытаясь разрешить существующую проблему. Интеракции могут осуществляться с помощью различных средств — от использования электронной почты до личных контактов.

Конфронтационный анализ может использоваться также только одной из сторон. Тогда он может послужить выработке такого решения, которое сможет наилучшим образом удовлетворить ее интересы.

Теория драмы показывает, каким образом существующие социальные институты по разрешению конфликтов могут способствовать формированию потребности в поиске аргументации, способствующей достижению общего интереса. Конфронтационные стратегии, содержащиеся в теории драмы, работают на развитие возможностей этих институтов.

Очень важным тезисом, провозглашаемым Ховардом, являетсяо- риентация посредников, использующих конфронтационный анализ, на разрешение конфликта как такового, а не на то, чтобы обеспечить победу одной из сторон. Движение по направлению к кооперации считается единственно продуктивным и целесообразным.

Несмотря на очевидные достижения, продемонстрированные в рамках «теории драмы», связанные с возможностями по анализу и разрешению конфликтов, было бы неправомерным преувеличением считать принятие ее в качестве законченной попытки создания единой теории анализа и разрешения конфликтов. Как уже было показано, теоретики и практики, работающие в рамках данной теоретической концепции, в основном продолжают мыслить в терминах теории игр, хотя и значительно модифицированной. Одним из следствий такой установки можно считать то, что анализу конфликта как системного и самостоятельного феномена не было придано должного значения. В результате возник некритический перенос обыденного представления о конфликте в теоретический контекст.

Концепция Н. Ховарда, к сожалению, мало известна даже в профессиональном сообществе российских конфликтологов. Отдавая дань памяти ушедшему из жизни большому ученому, рассчитываем, что аналитические и эвристические возможности, содержащиеся в теории ДРАМАТЕК, будутактивно использоваться всеми, для кого конфликт представляет определенный предмет интереса.

• [1] Это программа для анализа метаигр, работающая под управлением операционнойсистемы DOS. CONAN (сокращение от CONflictANalis (анализ конфликтов)).
• [2] URL: http://www.dilemniasgalore.coni/forum/index.php
• [3] Демоверсия программы свободно загружается с http://www.ideasciences.com/
• [4] Howard. N. What is Drama Theory? // Cooperation — or Conflict. 1988 V. 12.№ 1 (electronic research letter).
• [5] Howard N, Bennett P. R., Bryant J. W. and Bradley M. Manifesto for a Theory of Dramaand Irrational Choice // Journal of Operational Research Society. 1992. V. 44. P. 99—103.
• [6] Vol. 12. № 1. January 1998.
• [7] Vol. 12. № 2. March 1998.
• [8] В ТД дилеммы не имеют общего названия, в качестве «позиционной» фигурируеттолько одна дилемма (дилемма вынужденного реализма в нашей терминологии).
• [9] Howard N. Confrontation Analysis. How to Win Operations Other than War. CCRP. 1999. Appendix «Mathematics of Drama Theory».
• [10] Howard N. Confrontation Analysis. How to Win Operations Other than War. CCRP, 1999.P. IX.
• [11] Howard N. Op. cit. P. 2.
• [12] Howard. N. Op. cit. Р. 15.
• [13] Ibid.
• [14] Howard N. Op. cit.
• [15] Howard. N. Op. cit. Р. 18.
• [16] Howard. N. Op. cit.
• [17] Howard. N. Confrontation analysis: How to Win Operations Other Than War. P. 68.
• [18] Howard. N. Confrontation analysis: How to Win Operations Other Than War. C. 69.